Вообще, всех местных детей, моих боевых приятелей и подруг повели именно в эту школу. Мне же была уготована другая образовательная судьба – школа №111, которая подальше от дома и поближе к промзоне, в трёх остановках от дома.
Шли мы долго. Всю дорогу до школы меня не покидало ощущение, что скоро весь этот сомнительный паноптикум завершится и я спокойно продолжу ловить полтергайстов.
Но я ошибался. Наступала пора получать образование. К этому времени я уже прекрасно умел читать, писать, считать и разбираться в некоторых законах физики. Особенно я был силен в гравитации, потому что постоянно бился башкой падая с высоты… Но, если бы я был Вольтроном, меня снабдили бы чугунным шлемом. И бластером системы Наган. Да-да…
– Пришли, сынуля, – сказала мама и дернула меня за руку.
Я поднял голову и обречённо вздохнул.
У готического храма знаний эпохи хрущёвского ренессанса «три кола» толпились дети, взрослые и другие незнакомые личности. В обычные дни, вероятно, по периметру здания восседали каменные горгульи, но сегодня их скорее всего убрали в честь праздника.
– Ой, вы тоже в первый класс! – заявила какая-то тётка, обращаясь к моей маме. – А какой у вас – «а» или «бэ»?
– Главное, что не «жо» – ответила мама и они обе залились хохотом.
Меня поставили в неровные и сонные ряды МОИХ одноклассников.
– …сегодня именно они впервые переступят порог школы и начнут свой путь в страну знаний…
Мои одноклассники от переизбытка чувств непрерывно зевали.
– … а для наших выпускников начинается завершающий этап путешествия в страну знаний…
– А ты почему в кедах? – спросил меня одноклассник, изумлённо разглядывая мои ноги.
Я тоже на них посмотрел.
– Потому что ласты в стирке, – ответил я.
– А ты в какой детский сад ходил? – не унимался он.
– Ни в какой. В нашем районе ещё не построили детский сад, поэтому я проводил время на стройке.
– …пусть первыми школьный порог переступят наши первоклашки!..
– Наш выход, – кивнул я своему новому приятелю. – Пошли.
Нас собрали в классе. Настало время знакомиться и пить чай с ваген-виллсом. Затем нам всем раздали по сникерсу и повели на улицу, где завхоз организовал живописную фотозону, воткнув берёзовую оглоблю в землю и подперев непонятным плюшевым животным. Там уже кто-то забыл очень красивый девчачий рюкзак, возле которого теперь все фоткались. Цветы мои умерли, поэтому прижав к сердцу букварь, я сделал загадочное лицо. Закончив фото-подход, я слинял подальше и начал шарить по карманам пиджака, чтобы захавать свой сникерс. Но его там не было.
– Потерял…
Я начал крутить головой.
– Потерял… Ну, как же так…
– Что потерял? – услышал я очень добрый и ласковый женский голос, а обернувшись, увидел свою первую учительницу, имя которой так и не запомнил.
– Свой сникерс потерял.
– Не расстраивайся, возьми мой, – сказала моя первая учительница, протянула мне «Сникерс» и погладила своей нежной рукой мою пропащую голову.
– Спасибо, – я принял из её рук легендарный батончик.
Моё сердце растаяло, как отключённый от сети холодильник «Бирюса».
Когда мы шли с мамой домой, я очень радовался тому, что буду ходить в школу и решил немедленно сообщить об этом примечательном открытии:
– А знаешь, мам, в школе не так уж и плохо, – деловито заявил я и достал из кармана «Сникерс». – У нас очень добрая и хорошая первая учительница. Как фея.
– Ты где «Сникерс» взял? – изумилась мама.
Я насторожился.
– Нам же их раздавали…
Мама тоже насторожилась.
– Твой у меня. А этот тогда чей? Где ты его взял?..
– Я думал, что свой потерял, а этот мне отдала учительница. Первая моя…
– Ох, сынуля, сынуля. Внимательнее надо быть.
– Внимательнее? Тогда почему я в костюме и КЕДАХ?
– Не отчитывай мать.
Дома вечером мама заявила батяне:
– Твоему сыну нужна подставка под ноги в школу. Скамейки в классе высокие, поэтому ноги до пола не достают. У тебя, наверняка, на лесопилке найдётся пару досок.
– Какая ещё, нахер, подставка?.. Какой высоты? – нахмурился отец семейства.
– Вот у сынули своего и спросишь, когда он своих полтергайстов наловит и домой вернётся.
Крестьянский вопрос
Мой прадедушка Трофим Петрович родился на рубеже веков. По различным документам в 1903 году. Но это не точно. Жил он в Алтайском крае, был простым крестьянином. Во время Гражданской войны женился на Акулине Цветаевой. Так как у неё было много братьев и сестёр, а родителей не стало очень рано, – молодая семья принялась воспитывать малолетних родственников. У Акулины, кстати, было два родных брата по имени Алексей. Но это всё поповские проделки. Пьяный батюшка, заглянув в календарь, не стал заморачиваться и назвал новорождённого мальчугана Алексеем. Родители возмутились:
– Так у нас же уже есть Лёшка!
– Два лучше, чем один! – ответил поп.
В 1922 году у Трофима и Акулины родился сын Александр. Семья постоянно переезжала, потому что в стране творилось непонятно что. В итоге обосновались в Поспелихе. Трофим трудился кузнецом, а потом путевым рабочим на железной дороге.
Александр рос талантливым и способным крестьянским парнем. Увлекался, как батька, железяками, но ещё и музыкой, играя в местном духовом оркестре. На выборах в Верховный Совет СССР в 1937 году их коллектив дал жару в Поспелихе, исполнив всякие праздничные композиции. Как оказалось, в эти непростые времена в оркестре тоже кто-то не вовремя увлёкся железяками, но по-своему, потому что однажды пропал инструмент. Толи флюгельгорн, то ли корнет. В общем, нехорошо получилось.
На фоне различных репрессивных событий и пропавшего инструмента, Трофим решил отправить Александра куда подальше. Так юноша приехал в Новосибирск и устроился на авиационный завод. Сперва, конечно же, учеником, потому что делать самолёты, это не в батькиной кузнице петли для ворот ковать. Будучи очень способным, со временем освоил необходимую профессию. Потом грянула война, и он получил бронь.
