Горлинка Хольмгарда Книга 1

– Ох, я не вытерплю…– нарочито мученически простонал Трувор, подыгрывая Велемире.

А на дворе собралось множество народу. Все жители от мал до велика вывалили из жилищ, чтобы зреть, как Ярило, держа в деснице ветвь, а в шуйце – мёртвую главу, на своем белом коне объедет небосклон, благословив плодородием землю. Своими дарующими жизнь лучами он коснется молодоженов, мечтающих о потомстве, после чего можно будет ждать наследников. Он также обязательно посетит леса и прикажет волкам не трогать домашних животных, заблудившихся или отставших.

Трувор и Велемира вышли на двор, где шли обряды и звучали песни.

– Пойду найду Рёрика, – Трувор двинулся к гриднице, оставив Велемиру наблюдать за коровами, которые, минуя калитку, перешагивали через брошенный кем-то пояс. Сие обрядовое действо должно было сберечь буренок и помочь им вернуться домой целыми и невредимыми.

Велемиру не увлекало стадо, поэтому она начала приглядываться к людям, которые были тут же во дворе. Она думала найти приказчика – пусть пришлет ей плотника, надобно поправить летние ставни. Но вместо него завидела иное знакомое лицо. Уверенной походкой Велемира двинулась к цели под шум песен и заговоров.

– Ярила Вешний, коровушек наших паси! – пел кто-то во весь окрест.

– Ярила Вешний, от волков их спаси! – поддержал кто-то зычно.

– В поле да за полем, в лесе да за лесом! – пропели все хором.

– Дай скотине траву да воду! А злому медведю пень да колоду!

– Услада…– обратилась Велемира к племяннице Бармы, стоящей среди наблюдающих за обрядом. – Почему ты до сих пор не готова?!

– Не готова? – переспросила Услада.

– Трувор и Рёрик собираются в город на празднование и молитвы, – напомнила Велемира, полагая, что Услада знает о планах и потому-то здесь и топчется. – Я думала, ты уже ждешь возле павозок! Возьми с собой накидку, к вечеру может быть холодно!

– Ладно…– согласилась Услада.

Празднование прокатилось по всему Изборску, перекинулось на деревеньки. Если с утра изборчане были заняты распашкой полей, то уже к обеду плясали и отдыхали. Но не все могли позволить себе предаться веселью в честь Ярилы. Волхвы на площади совершали обряды, от которых зависел грядущий урожай. Неясные магические действия привлекали зевак. Люди обступили посланца богов и наблюдали за ним, почтительно сохраняя тишину, никто не разговаривал и не смеялся. Ввиду последнего, Рёрик и Трувор не стали подходить близко.

– Что-то я не вижу сегодня Бармы, – Рёрик наконец заметил отсутствие на прогулке главы вече, который обычно сопровождал князя в Изборске. Сегодня в городе было много гуляющих. И все-таки Трувор и Рёрик переоделись в простых горожан для своего собственного удобства и чтоб не волновать изборчан лишний раз. Охрана, разумеется, была при них.

– Не знаю, где он, – пожал плечами Трувор.

– Может быть, Услада ведает? – подсуетилась Велемира, подпихнув племянницу Бармы поближе к Рёрику.

– Да…Я ведаю…– ответила Услада, подняв на Рёрика глаза. – Там купец Рядович, друг его…Собирается в дорогу, он с ним хотел повидаться…

– А, ясно…– Рёрика устроил ответ и он продолжил созерцать невразумительное зрелище, которое несколько заинтересовало его. Семь бочек были расставлены вкруг. В центре фигуры стояла огромная ступа, а возле нее старый жрец тряс в руках большим ситом. Лишь присмотревшись, можно было понять, что он переливает воду из семи бочек в ступу. – Это надолго? – поинтересовался Рёрик, не направляя свой вопрос кому-то конкретно.

– Пока не наполнят бочку…– ответила Услада.

– Решетом они эдак и до осени не управятся, – усмехнулся Трувор.

– Пусть наполняют тогда…– Рёрик уже хотел пойти гулять дальше: праздник был хорошим предлогом для того, чтобы осмотреть город.

– Они уже заканчивают, – пояснила Услада, вновь глядя на Рёрика, словно вызывая его таким образом на разговор.

– Ну и отлично! – обрадовался Трувор. – Тогда можно уже идти на торжище! Там и скоморохи, и увеселенья, и еда! – Трувор мог развлекаться каждодневно. Он не уставал от подобного образа жизни. А вот Велемире такое давалось нелегко. Ей часто требовался покой. Она едва поспевала за неуемным любимым и делала все, чтобы не надоесть ему.

– Но обряд еще не окончен, – тихо заметила Услада.

– Неужели? – заулыбалась Велемира, задавая вопрос, который ждала племянница Бармы и который никого не интересовал. Когда-то ей самой, Велемире из Новгорода, не удалось занять месть возле Рёрика: ее перебила Дива. И теперь Велемире жаждалось утереть нос сестре руками другой женщины, в данном случае Услады. Первая и третья вполне могут быть дружны и не питать друг к другу неприязни.

– После ношения воды в решете волхв возьмет пест и будет толочь воду в ступе…– пояснила Услада. Она была действительно красива и молода, но не могла шутить или рассказывать захватывающие истории. Какому-то измученному непрекращающейся болтовней и шумом мужчине вроде Бармы было достаточно первых двух достоинств.

Лишь только Услада смолка, как волхв, и правда, взял в руки большой пест и стал с силой разбивать им содержимое ступы, словно выталкивая из воды то плохое, что могло накопиться в семи источниках. Со стороны же это действо выглядело забавно – можно было решить, что жрец просто дурачится.

– Похоже, мы всю свою жизнь заняты не тем, – усмехнулся Рёрик, обращаясь к Трувору и намекая на действия волхва, с виду не только лишенные смысла, но и сделавшие последнего уважаемым человеком без риска для жизни и утрат.

– Когда освободится место главного жреца, то назначь меня! – хихикнул кто-то из гридей за спиной князя.

– После того, как волхв закончит толочь в ступе, останется лишь заговорить воду, прописав по ней вилами…– продолжала Услада, хотя никто ни о чем ее не спрашивал. Велемира одобрительно кивнула, поскольку считала главным достоинством женщины ум. Ей казалось, что достаточно все хорошенько спланировать, чтобы оказаться замужем. Она не понимала, что речи Услады скучны. Хотя если бы их произнесли какие-то другие уста, то, возможно, они звучали бы любопытнее и вызывали бы интерес к персоне, их произносящей.

– Толочь воду в ступе – что за глупое занятие! – не постигал кто-то из дружины.

– Простая вода станет целебной сегодня…– объясняла Услада, которая не была стесненной или робкой, хотя со стороны могло так показаться из-за ее тихого тонкого голоска. – После этого ее разнесут по домам, добавив по канопке в каждую бочку с питьевой водой. Целебная вода передаст свою силу…

– На торжище пойдем? – обратился к Рёрику Трувор. Последнему уже не терпелось скорее подраться на кулачных боях или хотя бы выпить медка, прихваченного из погребов на прогулку.

– Впереди еще обряд кормления волков…– Услада решилась выступить в роли путеводителя по Изборску. – Мужчины пойдут в лес и прикормят зверей подальше от дома, чтобы хищники не охотились на молодых животных…

– Ничего себе…– для порядка отозвался Трувор.

Смеркалось. Рёрик и Трувор гуляли по городу, иногда утоляя жажду глотками пряного нектара из таинственной баклаги. Верные гриди, а также Услада и Велемира сопровождали князя и его наместника. Услада делала попытки заинтересовать Рёрика – поясняла что-то или просто смотрела на него. Однако он не обращал на нее внимания. Возможно, был занят созерцанием города. А возможно, она была ему безразлична.

– Он даже не смотрит на меня…– тихо выронила Услада, когда они с Велемирой чуть отделились от остальных.

– Нужно подождать, – прошептала Велемира. Княжна была уверена, что ключ к успеху кроется в настойчивости. – Может быть, тебе запнуться?..А он тебя поймает…

– А если не поймает? Вдруг не успеет? – засомневалась Услада.

– Успеет. Говорят, он может поймать стрелу, – Велемира не доверяла подобным слухам и все же не преминула упомянуть, дабы вселить больше решимости в наперсницу.

– Я так не смогу…– Услада обладала слишком спокойным нравом для подобных дерзких проделок. Если бы понадобилось сравнить ее с кем-то из животного мира, то ей бы подошел образ мыши. Хотя по внешности она, безусловно, выгодно выделялась из серого множества.

– А что сказал твой дядя? Он дал тебе какие-то наставления? – уточнила Велемира, которая не знала, что между Бармой и Усладой возникла секретная связь.

– Он доверяет моему чутью…– ответила Услада. Она знала, что Барма отсутствует в городе. И потому легко отправилась на прогулку, не испытывая ни сомнений, ни угрызений. Она рассудила, что, выбирая из двух мужчин, нужно льнуть к тому, которой сулит ей наибольшие будущности. Несмотря на миловидный облик, в ней было мало женской слабости и любви. Вот и ее дядюшка думал, что привязанность племянницы искренняя. И только Хлебослава всегда чувствовала, что с этой девушкой что-то не так. Но она не представляла себе, как лжива и черства Услада, готовая пройти по чужим костям.

– О чем вы там шепчетесь?! – послышался голос Трувора.

– Скоморохи позорище дают на площади…– ушла от вопроса Велемира.

– Позорище?! Хочу туда! – развеселился Трувор.

– Это понятно, – отозвалась Велемира. А затем шепнула Трувору на ухо, – «позорище» есмь от слова «зреть». Зрелище! А не позор…Хотя в последние годы, пожалуй, все это, и правда, превратилось в позор! – строгая Велемира осуждала срамные песенки и грубые шутки скоморохов, направленные на скрытую любовную сторону жизни.

На площади действительно резвилось несколько скоморохов в масках. Двое из них играли на дудочке и гуслях. Другие выступали в веселом озорном представлении, изображающем сегодняшний праздник. Разыгранное действо не отличалось высокой нравственностью, иногда изображенные действия вгоняли в краску особенно чувствительных персон. Проказник-скоморох как раз пытался донести до зрителей, что именно необходимо сотворить Яриле Вешнему с землей, чтобы та породила урожай.

– Как такое может нравиться! – сетовала Велемира, обращаясь к стоящей рядом Усладе. – Срам и разврат!

– И кощунство, – поддакнула Услада. Они с Велемирой были похожи мировоззрением и манерой поведения, подчеркнуто правильной на людях. – Нельзя высмеивать богов.

– Если мы останемся без урожая после таких выступлений, то это окажется неудивительно! – проскрипела Велемира. – Этих весельчаков следует наказать строго…– выразила свое мнение Велемира, обращаясь к Трувору и Рёрику. – Можно шутить безобиднее, не дразня богов!

В этот же самый момент один из паяцев изображал волхва. Одежда на нем была шутливо раздута, подложенными под широкую мантию обручами – вырисовывалась преувеличенно грузная фигура служителя богов. Как раз сейчас изображаемый ведун водил по воде вилами с нарочито утомленным видом, что вызывало смех у зевак.

– Князю нравится представление? – неожиданно обратилась к Рёрику Услада, набравшись храбрости.

– Местами…– Рёрик был не в том настроении, чтобы разговаривать с кем попало. Именно так. Он говорил с Трувором, но беседы с посторонними были для него утомительны сегодня.

– Ты чего такой? – Трувор заметил, что князь грустит, несмотря на шутки, иногда слетающие с его губ.

– Задумался…– Рёрик не стал вдаваться в подробности. Он бы и не смог объяснить словами то, что чувствовал. Он достиг всего, чего желал, он преодолел множество преград и лихо сокрушил всех врагов, которые дерзнули противостоять ему. Но оказавшись на вершине успеха, он не ощущал себя счастливым. А даже напротив…Ему было…горько. Душа будто закована в неразрывные цепи. И в этот вечер захотелось самых низменных развлечений – пусть бы горели костры, пусть бы пели скоморохи, пусть бы мед и вино в баклагах не кончались, пусть бы на коленях сидела какая-нибудь девка и хохотала весело.

А тем временем, и правда, смерклось. Зажгли пламенники, дым от которых поднимался высоко в небо и, кажется, доставал до самых звезд. Рёрик и Трувор стояли чуть поодаль от места представления, но все же так, чтобы видеть выступление. В данный момент один из скоморохов показывал искусный трюк, который дивил публику. Его помощник вытаскивал в центр круга зрителей, которые с охотой принимали участие в сценке. Многие были уверены, что это настоящее волшебство, а не основанная на обмане зрения и проворстве рук уловка.

– Никакого уважения! – осуждала Велемира представление. Она не слыла мастерицей веселья: сама не могла выдумать ничего забавного, но, впрочем, иногда понимала, когда следует улыбаться чужим шуткам.

– Пусть лучше потешаются над волхвами, чем над наместником! – пошутил Трувор и сказал по сути правду.

На сцене вдруг появился еще один персонаж, который прежде не был замечен: скоморошница. Она была ярко одета, громко пела и смеялась задорно. Ее глаза светились огоньком, словно никогда прежде не было у нее на сердце никаких печалей. Она ходила среди толпы зевак и гадала по узорам на ладони каждому, кто желал проникнуть в суть туманного будущего. За это ей давали плату – в основном еду, хотя кто-то мог бросить в корзинку и какую-то безделицу. Увидев Рёрика, она сама подошла к нему. Возможно, поймала его взгляд. Он действительно смотрел на нее. Хмель захватил его голову. Разум отсеивал все лишнее, оставляя только то, что было необходимо для создания той картины счастья на сегодняшний вечер – костры, баклаги, девка. Охрана сначала встрепенулась, но не посмела вмешаться, видя, что князь беседует с женщиной.

– Сейчас я раскрою тебе твое грядущее, – кокетливо пообещала скоморошница, взяв Рёрика за ладонь. – Спроси, о чем хочешь.

– Что тебе нужно подарить, чтобы сегодня ты веселила только меня?

****

В княжеском детинце было тихо. Праздник завершился, и люди легли спать, поскольку назавтра их ждут тяжелые работы. Нельзя проспать весну, нельзя ее и загулять. И лишь только из гридницы вырывался смех и веселые визги: пировала дружина, развлекаемая скоморохами.

– Покажи еще раз! – требовал повторить трюк один из захмелевших гридей, обращаясь к фокуснику. – Как он это делает?!

– Он чародей! – выразил догадку Трувор, не успевая проследить за действиями выступающего.

А князь тем временем поглядывал то на ловкача, то на свою гостью, весело хохочущую у него на коленях. Вечер получался именно таким, как ему желалось. Правда, вместо костров горели свечи. Зато на столе красовался долбленный из корневища скобкарь, полный пива. По форме сосуд походил на пузатую утку, ручками-скобами которого являлись хвост и головка птицы. Тут же были разбросаны деревянные налевки с крючками, которыми еще до начала пиршества эти маленькие черпаки цеплялись за бортики скобкаря.

– А он чародей? – пьяным голосом уточнил Рёрик у скоморошницы.

– А как же иначе…– хихикала скоморошница.

– Правду говори…– Рёрик не очень верил в столь откровенные чудеса, которые производил ловкач. Скорее всего, какая-то уловка.

– Нет, он не чародей, просто быстро орудует, – шепнула на ухо Рёрику скоморошница. Она была веселой и легкой, как и положено в весеннюю пору. – Ты выглядишь утомленным…

– Ты сама усталая…– Рёрик был пьян, но подумал верно. Скоморошница уморилась. Сначала она и ее други развлекали толпу. Потом их привели сюда. Плата хорошая, отказываться было бы глупо. Но и усталость одолевает после трудного дня плясок и песен.

– Правда, – подтвердила скоморошница.

– Пойдем спать…– предложил Рёрик просто. Он не влюбился в скоморошницу, но она ему понравилась. Это две большие разницы для него.

– Я с тобой не пойду, – игриво заметила скоморошница.

– Почему это? – удивился Рёрик. Он не воспринял ее отказ всерьез. Он настроился, что она останется с ним сегодня. В его глазах, скоморошница – это нечто несерьезное, граничащее с теми же непристойными спектаклями, в которых она сама принимала участие.

– Потому что ты любишь кого-то другого, – прошептала скоморошница. – А я могу быть только с теми мужчинами, сердце которых свободно.

– И как же ты только догадалась? – поинтересовался Рёрик.

– Зело легко…– скоморошница широко улыбнулась. – Ты до сих пор не спросил, как меня кличут…

– Ах ты ж, точно…– согласился Рёрик сразу со всеми доводами. – Как тебя зовут?

– Зови меня Сойкой Пересмешницей…– ответила скоморошница после раздумий.

– Это имя?

– Это птичка…– улыбнулась скоморошница. – Яркая, веселая…И умеет подражать другим птицам, которые поют песенки…

– Да, это про тебя…– согласился Рёрик.

– А та, другая…Которую ты любишь…Она кто? Лебедь белая? – любопытствовала скоморошница.

Воцарилась пауза. На ум Рёрику шла только Дива. И он даже удивился, почему ему не вспомнились другие женщины, которые занимали его когда-то. Неужели он такой глупец, что страдает по ней?! Или, может, так действует разлука…Или нет, он все-таки глупец. Думал, что завоевал себе город, а на самом деле сам оказался в плену какого-то непонятного непривычного чувства.

– Нет…Не лебедь…– ответил Рёрик после раздумий. Он не обсуждал обычно подобные темы, его чувства были лишь в его душе, но не на его языке. И все же сейчас он не стал убегать от предмета беседы. К тому же обстановка располагала: его други что-то орали скомороху, все были заняты выступлением и весельем.

– А кто? – не отступала скоморошница.

– Тебе это зачем? – Рёрик впервые встречал женщину, которая легко и беззлобно обсуждала других женщин.

– Затем, что я помолюсь богам о тебе и твоей…– скоморошница задумалась, и ее лицо сделалось непривычно серьезным, но все таким же добрым. – О тебе и твоей горлинке…Попрошу богов сделать так, чтобы они привели ее в твои объятия…

– Правда? – Рёрик вдруг улыбнулся умиленно и счастливо. – Благодарствую…

Скоморошница заулыбалась и ее глаза заиграли теплыми огоньками. Она не была каким-то великим деятелем, готовым свершить могучие подвиги. Не была защитницей для угнетенных и обездоленных. Не была занята какими-то полезными делами вроде ткачества и прядения. Но умела иногда утешить того, кто заплутал в лесу печали и тоски.

– Какая ты славная…– Рёрик умел различать людей. И ему было ясно, что перед ним хороший человек, хоть и не выдающийся. – Проси что хочешь…– расщедрился Рёрик. Для хорошей не жалко сокровищ. Чего еще ей просить…

– Князь, не во гнев будет сказано…Одно у меня желание…– вздохнула скоморощница. – Не проси меня остаться. Отпусти меня к моему любимому…

– Ох, так у тебя есть любимый…– Рёрик не очень расстроился, а почему-то даже обрадовался за нее. У такой милой женщины должен быть любящий мужчина. – А как же тогда ты можешь быть «только с теми мужчинами, сердце которых свободно»?!

– Ну я же пошутила. Ни с кем я не могу быть, кроме него, – скоморошница и сама понимала, что играет в опасные игры. Всю свою жизнь. Скоморох голос на дудке настроит, а житья своего не устроит.

– И где же он?

– Ну…– скоморошница колебалась, не зная сказать правду или обмануть. Кто знает их, знатных людей. С ними надо осторожно. Одному скомороху, который про прошлого князя, Изяслава Изборского, слагал нелестные стихи – откусили язык щипцами. А ее подругу, которая точно также развлекала какого-то богача, похитили, и больше ее никто не видел, может, не жива она даже уже. А ее брата, который пел красивее самих богов, ослепили и оставили до конца жизни услаждать чужой слух. Там где власть, там нет закона.

– Не бойся, говори, – Рёрик был уже очень пьян, но ясности ума не утратил.

– Тот, что волшебство показывает…– кивнула скоморошница на фокусника.

– Ох, так, оказывается, чародей…– Рёрик немного удивился, что ее возлюбленный здесь и спокойно выделывает фокусы, пока она сама сидит на коленях у другого. – Как же только он отпускает тебя…

– Он верит в меня, – ответила скоморошница. – Так отпустишь?

– Конечно…Только не забудь помолиться за меня своим богам…

****

Велемира и Услада стояли под навесом и тихо секретничали. Несмотря на то, что приближалось утро, небо не прояснялось, а наоборот затягивалось тучами все сильнее. Собирался дождь.

– Ему понравилась эта поганая скоморошница, – злилась Велемира.

– Опять все тщетно, – расстроилась Услада. – Что же делать?

– Ну сегодня уже ничего не сделаешь. Он будет с ней. Главное, чтоб утром эта глупая шутиха не решила тут жить остаться…Ее только не хватало нам над собой!

– Если она останется, то все пропало, – Услада трезво оценивала свои успехи, которые были более чем скромные. Она не соперница даже обычной шутихе с ярмарки. Почему-то не лежит душа князя к ней.

– Скорее всего так…– подтвердила Велемира. – Дождемся утра, а там видно будет…Доброй ночи…

Велемира и Услада уже собирались прощаться. Однако вдруг увидели, как из гридницы выходят скоморохи и тянутся в сторону ворот. Они несут корзины и сундуки – похоже, княжеские подарки. Скоморошница тоже идет вместе со своими другами – ее легко узнать по яркому платью.

– Смотри, они покидают! – поразилась Велемира. – И она тоже! Он ее прогнал! Он понял, что ты гораздо более достойная особа! По крайней мере, ты не смеешься над гнусными непристойностями! Не говоря уже об участии в этом сраме!

– Выгнал? – усомнилась Услада.

– Главное, что путь свободен…– Велемира повернулась к Усладе и поправила той волосы и накидку. – Ступай…И помни: более подходящего случая не будет.