Осколок поморщился.
– Почему, почему? – пробормотал он, отворачивая лицо. – Мы же все из Семиградья, и потому эта сучка, ясное дело, нам не доверяет.
– Прошу прощения, вы имеете в виду императрицу? – полюбопытствовал Ном.
– А кого же еще? – огрызнулся Осколок.
– Но если Ласин вам не доверяет, то зачем же она тогда отправляет вас на родину? Разве Семиградье не находится на грани мятежа? А вдруг вы переметнетесь на сторону бунтовщиков? Разумнее было бы оставить ваш полк на Генабакисе.
Осколок недовольно покосился на Нома:
– И чего это меня дернуло болтать с тобой, ворюга? Вдруг ты – один из шпионов Ласин? Когти под кого только не рядятся.
– Если так, капрал, то в своем тайном донесении я обязательно отмечу, как тут со мной обращались. И о тебе отдельно напишу. Кажется, твое имя – Осколок? Маленький такой кусочек битого стекла. И вот этот-то кусочек осмелился назвать императрицу сучкой.
– Заткнись! – прорычал малазанец.
– Бывает, что всего лишь одно слово кардинально меняет судьбу, капрал.
– Я смотрю, ты больно умный!
Сердито зыркнув на Нома, Осколок соскочил с повозки и растворился в сумерках.
– Эй, Карса Орлонг, как, по-твоему, напугал я этого капрала? – помолчав, спросил Ном.
– Мне нет дела до ваших разговоров, – почти шепотом ответил Карса. – А теперь, Торвальд Ном, слушай, что я тебе скажу. У меня был соратник по имени Делюм Торд. По пути в город низинников его сильно ранили в голову. У Делюма треснул череп, и оттуда вытекла мыслекровь. А всем известно, что потерявший мыслекровь теряет также и рассудок. Делюм был грозным воином, а стал совсем беспомощным и безвредным, словно младенец. То же самое случилось и со мной. Малазанец ударил меня лопатой, повредил череп, отчего мыслекровь вытекла, и…
– Твой рассудок ушел и не вернулся, – засмеялся Ном.
– Да не кричи ты! Здесь хватает лишних ушей. Говори потише. Когда я очнулся, ты заметил…
– Понимаю, – уже шепотом перебил его Ном. – Я заметил, что ты здорово повредился в уме. Тебе ведь именно это надо, да? Хорошо, я скажу малазанцам, что ты бормочешь какие-то бессвязные слова, что-то поешь, меня не узнаешь и на вопросы не отвечаешь. Ладно, великан. Я готов тебе подыгрывать, но при одном условии.
– Какое еще условие?
– Когда ты исхитришься бежать, то освободишь и меня тоже. Для тебя это сущий пустяк, но я хочу, чтобы ты прямо сейчас дал мне честное слово.
– Тогда слушай. Я, Карса Орлонг из племени уридов, обещаю, что не брошу тебя.
– Хорошо. Мне понравилось, как ты сказал. Похоже на правду.
– Это и есть правда. И не насмехайся надо мной, а то я убью тебя сразу после освобождения.
– Твои слова меня настораживают, и я вынужден взять с тебя вторую клятву.
Теблор зарычал было, но быстро заставил себя успокоиться и сказал:
– Я, Карса Орлонг, клянусь, что не стану убивать тебя после освобождения, если только к тому не будет веских причин.
– Каких именно? Я должен о них знать.
– Все даруджийцы такие зануды?
– К твоему счастью, не все. Ладно, я тебе подскажу. К уважительным причинам могут относиться следующие: предательство, покушение на убийство и, само собой, насмешки. Это весь список, или я что-то забыл?
– Добавь сюда свою болтовню.
– Здесь мы с тобой, великан, вступаем на скользкую и опасную тропу. Видишь ли, какое дело: мы оба выросли в разных местах и в разных условиях. У даруджийцев свои привычки, у теблоров свои.
– Даруджистан будет первым городом, который я завоюю, – объявил Карса.
– Боюсь, малазанцы тебя опередят. И учти: мой любимый родной город еще ни разу не был завоеван. Он находится под особым покровительством богов. Наверное, им нравится пьянствовать в наших тавернах… Тише, сюда кто-то идет.
Карса прикрыл глаза. В повозку забрался сержант Канат. Он долго разглядывал Нома, а потом хмыкнул:
– Вроде бы не похож ты на когтя. Правда, я слыхал, что их не всегда и распознаешь.
– Абсолютно верно, сержант.
Канат повернулся к Карсе, и теблор полностью закрыл глаза.
– А этот как? Приходил в сознание?
– Глаза открывал, но вот насчет сознания… Мычит, слюни пускает и бормочет невесть что. Я пытался с ним говорить, но бесполезно. Великан не обращает на меня никакого внимания. Видно, ты вышиб ему мозги, если, конечно, они у него вообще были.
– Может, оно и к лучшему, – усмехнулся Канат. – Теперь хоть не попрет на нас… Так на чем мы с тобой остановились?
– Ты пытался понять, не являюсь ли я когтем.
– Вот-вот. Даже если и так, мы будем обращаться с тобой как с разбойником, пока ты не представишь нам доказательств обратного. Ты наравне со всеми отправишься на отатараловые рудники. Так что если ты и впрямь коготь, то до отплытия из Генабариса у тебя еще есть время. А уж потом – быть тебе узником на руднике. Так что советую поторопиться.
– Если только, – многозначительно улыбнулся Ном, – для выполнения возложенной на меня миссии я не должен оказаться именно там.
Выругавшись сквозь зубы, Канат спрыгнул на землю.
– Загоняйте эту проклятую повозку на паром! – раздался его крик. – Да поживее!
Ворчливо заскрипели колеса. Быки с угрюмым мычанием тронулись с места.
Торвальд Ном со вздохом закрыл глаза и привалился к стенке.
– Опасную игру ты затеял, – шепнул ему Карса.
– Игру? – встрепенулся даруджиец, поглядев на него. – Да, теблор, ты прав, я и впрямь затеял игру. Но только не ту, которую ты имеешь в виду, а совсем другую. – Воитель презрительно фыркнул. – Не торопись делать выводы, великан.
– Я уже сделал их, – ответил Карса, и его слова потонули в отчаянном скрипе колес. – А к списку веских причин я, пожалуй, добавлю еще одну: я буду вправе тебя убить, если ты и впрямь окажешься когтем.
– А много ли ты знаешь о когтях, уридский воин?
