И так далее.
Не менее скучным был и вахтер (Лем не знал, как правильно называлась должность этого человека): грузный мужчина без правой ступни (на его ногу был надет специальный ортопедический башмак-протез с кучей железных деталей и, почему-то, шпорами), носивший старую форму какого-то невнятно-выцветшего цвета.
Новый образец формы подразумевал камуфляжную расцветку у всех родов войск.
Лицо «вахтера» покрывала сеть шрамов разной давности, а его глаза, холодные и равнодушные, будто говорили Лему: «Ну давай, удиви меня. Щегол».
– Доброе утро! – бодро поздоровался Лем. Его визави неторопливо достал из недр своей формы бронзовый портсигар, выбрал одну сигарету, лениво сунул ее себе в пасть, так же неторопливо прикурил от спички и выдохнул клуб дыма в лицо Лему. Лем решил изменить модель поведения. – Отлично, вот и поздоровались. Скажите-ка мне, уважаемый, где тут у вас найти достаточно компетентного человека, чтобы заключить с ним договор о прохождении контрактной службы?
У вахтера от услышанного брови медленно поползли вверх. Он молча ткнул пальцем куда-то себе за спину и продолжил невозмутимо курить.
Лем присмотрелся и увидел на стене небольшую табличку. Надпись на ней гласила: «Для ознакомления с правилами прохождения контрактной службы – дверь налево. По всем прочим вопросам – дверь направо».
Лем пошел налево.
За дверью, что вполне логично, его поджидала огромная очередь из тех, кто тоже хотел пощупать своей волосатой лапой влажное вымя имперских инвестиций в оборонную отрасль.
Лема передернуло от такой ассоциации.
Первым делом, Лему выдали бланк для ответов на общие вопросы. В конце бланка была пустая строка, под которой чернела надпись «я принимаю эти условия и согласен пройти все должные медицинские процедуры».
В числе прочего, на бланке говорилось о том, что если Лем будет уволен за какой-то проступок из рядов вооруженных сил Империи, то он пожизненно лишается права на повторное заключение контракта. Так же, там говорилось, что он согласен добровольно и безоговорочно подчиняться всем вышестоящим по званию людям, вне зависимости от их гендерной принадлежности, а так же возраста (бывали случаи, когда за серьезные заслуги совсем еще молодые юноши и девушки получали солидные награды и высокие звания). Так же, подписывая контракт (сам лист с написанным на нем контрактом Лем увидит только после прохождения медицинской и психологической комиссии), Лем признавал, что добровольный разрыв контракта (без учета серьезных обстоятельств, перечисленных в пункте 6.8[2 - Возникновение серьезной конфликтной ситуации с другими военнослужащими, требование срочной опеки над одним или несколькими родственниками, оставшимися без попечителя, возникновение серьезных проблем со здоровьем, личное распоряжение императора или одного из членов правящей семьи, отъезд в другое государство или иные, оговоренные со старшим офицером, причины.]) так же ведет к невозможности повторного прохождения контрактной службы рекрутом.
Лем все это внимательно прочел, обдумал, и поставил подпись в соответствующем месте.
И началось…
День был не просто длинным – он, казалось, растягивался в вечность. Дважды.
Лем сбился со счета – он не помнил, сколько врачей уже «прошел». Его осмотрели снаружи с ног до головы, сбрили все волосы (даже на ногах и в подмышках), снова осмотрели, заглянули во все отверстия, взяли стакан крови из различных точек на теле, несколько раз ударили маленьким молоточком по коленям (один парень, стоявший в очереди перед Лемом, чуть не полез драться в ответ), слили все виды отходов жизнедеятельности в стаканы различного объема, заставили плевать дохлым сверчком (один из тестов у психотерапевта), демонстрировали разноцветные кругляшки и квадратики, какие-то картинки, кляксы, цветочки, фотографии, всерьез интересовались его мнением об увиденном, шептали прямо в ухо и из дальнего угла комнаты, морили голодом (ненамеренно), заставляли приседать, подтягиваться, прыгать и отжиматься.
Помимо всего прочего, Лему задавали каверзные вопросы («В левой руке у вас ведро емкостью пять литров. В правой руке – ведро, емкостью двенадцать литров. Сколько у вас всего ведер?» и т.д.), заставляли читать вслух и считать, пересказывать и сочинять…
Вечером, усталого и почти безжизненного Лема загнали в какое-то помещение складского типа, заставленное низкими койками. Из полусотни добровольцев первый день отбора осилили две дюжины человек.
Через полчаса после того, как последний доброволец растянулся на кровати, всем дали порцию не очень вкусной еды, о названии которой Лем не успел даже задуматься – так был голоден.
Закончив трапезу, все добровольцы, даже не пытаясь общаться (почти двенадцать часов безостановочных тестов и испытаний – шутка ли? Врачам проще – они работали посменно и с перерывами, им платили за это!), уснули.
Лем спал без сновидений и был до крайности рад этому.
Во второй день врачей и осмотров было гораздо меньше – последнего специалиста Лем покинул почти сразу после полудня. Из полусотни человек, пришедших в военкомат вчера утром, с Лемом остались всего полтора десятка крепких на вид юношей и девушек (вооруженные силы Империи Людей не делали различия между девушкой и парнем, но они предъявляли строгие моральные требования к своим солдатам: малейший намек на притеснение или домогательство – и прости-прощай военная служба; что, впрочем, не мешало поощрять бракосочетания между представителями разных полов в армии; это было нормальным и само собой разумеющимся).
После обеда (не менее скромного, чем вчерашний ужин), оставшихся после отбора добровольцев отвели в отдельный зал, где каждого в индивидуальном порядке вызывали в кабинет к «начальству». В ходе беседы с офицером, доброволец получал ответы на все интересующие его вопросы и либо заключал контракт и выходил из кабинета уже рядовым солдатом армии, либо просто забирал документы и, без всяческого порицания, разворачивался и шел домой.
После полуторасуточных тестов и комиссий, Лем заключил малый контракт и был распределен в императорский полк егерей, сиречь «легкая пехота, вооруженная современным огнестрельным оружием».
Что вполне логично, никто сразу не отправил Лема и еще двоих добровольцев (остальные получили назначение в другие войска) напрямую в расположение воинской части. Впереди Лему предстояло три месяца пробыть в «учебке» – то есть специально оборудованной тренировочной базе, где его научат распознавать знаки различия на погонах, ходить строем и обслуживать собственное оружие – суперсовременную винтовку.
– …Перед вами, солдаты, самый современный вариант оружия – ВН-140! – громко и четко говорил краснолицый егерь-поручик – инструктор учебного класса Лема.
В классе находилось два десятка человек, каждый стоял перед деревянным столом, на котором лежала винтовка. Поручик, что вел занятие, расхаживал перед классом взад и вперед, доходчиво (то есть с матерками) объясняя новобранцам устройство и принцип работы винтовки ВН-140.
– Кто знает, что означают буквы «ВН»? – спросил поручик. Руку поднял вверх только один человек – парень с очень усталым и скучающим видом. – Да, рядовой?
– «ВН» – «Винтовка Нарезная», – ответил новобранец. Ходили слухи, что его прочат в ефрейторы – уж больно толковый и ответственный человек. Лему это было безразлично.
– Молодец, хвалю! – рявкнул поручик. – Винтовка это. Ни «обрез», ни «ствол», ни «волына», ни, упаси господь, «дульник», ни «пищаль», ни еще какая гадость! Ясно?! Винтовка это!
– «Так точно»! – заучено грянул хор из двадцати глоток.
– Это – казнозарядная винтовка, – продолжил лекцию поручик. – Это означает, пацаны, что патрон в дуло пихать не надо! Ясно?!
– Так точно!
– В дырку жене своей патрон пихать будете. А у этой, – поручик перехватил винтовку поудобнее, так, чтобы было видно рядовым, и продолжил: – Есть специальное окно в ствольной коробке справа! Вид боепитания – подствольный трубчатый магазин на 12 патронов! Кто знает, что это означает?
– Это означает, что из винтовки можно выстрелить двенадцать раз подряд, не перезаряжая её, – ответил все тот же тип со скучающим видом.
– Тебя кто спрашивал?! Десять отжиманий!
Новобранец молча повиновался. Поручик подождал, пока тот закончит отжиматься и продолжил лекцию:
– У ВН-140 – рычажная перезарядка со взводом. Иначе говоря, выстрелил – потянул сюда скобу под спусковым крючком. Потом снова выстрелил – снова потянул скобу. Ясно?
– Так точно! – снова хором ответили новобранцы.
– Масса винтовки – четыре килограмма и триста грамм в незаряженном состоянии. Длина – тыща двести пятьдесят два миллиметра. Прицельная дальность ведения огня – более ста метров!..
– Сколько именно, поручик? – спросил «умник». Поручик недобро усмехнулся, вытащил из кармана патрон, вставил в винтовку, махнул дулом на дверь класса и сказал:
– Я прицеливаюсь, а ты беги.
– Простите, – попросил прощения «умник», под одобрительный смех класса.
– Так, дальше! – Поручик разрядил свою винтовку и продолжил лекцию. – Винтовка использует унитарные патроны. Унитарные – значит, просто вставил – и стреляй. Не надо ебаться с шомполом и пыжом, как твой дед, просто вставил и стреляй! Ясно?!
– Так точно!
– Винтовка – с нарезным стволом. Иными словами, внутри ствола есть специальные насечки, которые закручивают пулю в полете, что повышает дальность полета боеприпаса и его точность. Ясно?!
– Так точно!
– Молодцы! А теперь мы, вернее, вы, под моим чутким присмотром будете учиться разбирать и собирать винтовку самостоятельно! Не беспокойтесь, все, что можно было повредить или сломать в этих экземплярах, – он махнул рукой на винтовки, лежавшие на столах, – сделали ваши предшественники. Так что настоятельно не рекомендую пытаться выстрелить из этого оружия – разнесет в брызги! Ясно?!
– Так точно…
Первый месяц в учебке новобранцы изучали «теоретические» сведения об армии Империи: какие бывают звания, как их различать, какие бывают по численности воинские соединения, что такое устав и сколько раз можно получить в зубы от поручика, если ты его нарушишь. Помимо этого, новобранцы учились ходить строем (зуботычины помогали усваивать это нехитрое дело очень быстро) и обслуживать винтовки: разбирать и собирать, смазывать и выяснять причины неисправности.
