Дух оперы

– Но что касается Луиджи, – сказал я, – то он не показался мне орнитантропом, по виду он такой же человек, как и мы с тобой.

– Это кажется только по виду, – заметил Юрий, – а скажи мне, ты хоть раз прикоснулся к нему? Когда ты с ним здоровался за руку, что ты почувствовал от прикосновения к нему?

– Ну, – подумал я, стараясь вспомнить, – рука его была гладкая, как и у обычного человека, правда немного холодная.

– Вот видишь! – воскликнул он обрадовано, – и ты заметил, что тело у него холодное, совсем не такое, как у обычного человека. А гладкость его кожи настолько поразительна, что похожа на отшлифованный мрамор.

– Ну и что?! – спросил я его, теряя терпения. – Мало ли особенностей можно найти и в нашем строении тела.

– Не говори так, – перебил меня Юрий, – особенности тела очень многое могут поведать о человеке. Но у него есть такие особенности, которых человек не может иметь по определению.

– Это как же? – удивился я.

– А вот так, – уверенно сказал Юрий, – я уверен, что наше тело – это вместилище многих природных загадок. Но все мы очень разные. В нас много осталось рудиментов от простейших насекомых, от рыб и морских чудовищ, от зверей и животных, от птиц и прочих земных существ, можно сказать, что мы содержим в себе всю историю развития живого организма, создаваемого на земле и в космосе природой, но всё же, все мы – космические существа, вмещённые в человеческие тела. Природа как бы играет с нами, наделяя нас теми или иными свойствами развитых организмов и приспосабливая нас к нашему миру, но, прежде всего, она вложила в наши головы мощный интеллект. А для чего?

Я пожал плечами, желая услышать его версию.

– Это сделано для того, – убеждённо произнёс Юрий, – чтобы дать нам возможность трансформироваться, открыв перед нами трансцендентный путь. Мы по своей структуре ничем не отличается от животных, но природа нам даём шанс быстрого развития, мы можем преобразовываться в иные существа путём трансформации нашей сущности через духовное совершенствование и обретение гармонии со своим внутреннем первоначалом, имеющим космическое сознание. Само явление трансформации птиц в людей, а людей – в птиц, возникло в глубокой древности. Древнеегипетский бог Тот имел тело человека и птичью голову. Он являлся проводником человеческой души в Царство мёртвых, иными словами, он был учителем людей перехода их в другое измерение. Эта небесная сущность появилась в нашем физическом мире для того, чтобы обучить нас духовной и телесной трансформации для само-преобразования в других сферах инобытия. Он, как космическое существо, обучал этому священников, которые не очень-то делились своими знаниями с народом. В Китае же даосы самостоятельно постигали это искусство и обучали людей искусству бессмертия, а, именно, тому, как превращаться в журавлей и путешествовать в космических просторах. В их искусстве оринтантропии не было ничего таинственного или сверхъестественного, так как они путём медитации изобрели сам механизм этого преобразования человека в птицу. Но они становились не просто птицами, а космическими существами, трансформируя свой разум, способными путешествовать между различными мирами, и для обретения этих знаний не жалели ни время ни усилий.

– И как же им это удавалось? – спросил я, сдерживая дыхание.

– Первым шагом для обретения этих знаний было понимание небесной музыки. Древние люди всегда придавали важное значение музыкальной культуре. Ты заметил, что птицы всегда поют, их пение всегда музыкально. Соловьи и волнистые попугайчики являются мастерами в этом искусстве. Даже в чириканье простых воробьёв слышатся сложные рулады и необычные пассажи. Поэтому, для начала, человеку нужно научиться понимать птичий язык. Я думаю, что Луиджи прекрасно владеет их языком.

– Я слышал, что якобы даже Никола Тесла говорил, что знает птичий язык, но он же не был птицей. И хотя Луиджи и утверждает, что он является птицей, но я так не думаю.

– А почему? – спросил меня Юрий. – Ты хоть раз приближался к нему близко, так, чтобы ощутить его тело?

– Ну, мы обменивались рукопожатиями, как я тебе уже сказал.

– А после рукопожатия приходилось ли тебе ещё раз прикасаться к нему?

– Да, – вспомнил я, – когда мы вместе ехали в такси, то моё плечо соприкасалось с его плечом, но ничего я при этом не ощущал.

– А в его обличии ты не замечал ничего странного?

– Нет, – ответил я, – он – обыкновенный человек, как и все мы. Всё у него на месте.

– Я говорю сейчас не об этом! – нетерпеливо воскликнул Юрий. – Не заметил ли ты какую-нибудь диспропорцию в теле?

– Нет, – озадаченно ответил я, – он показался обычным человеком с хорошим телосложением, я б даже сказал, что он атлетически прекрасно развит.

– А вот сейчас самый главный вопрос. Сколько раз ты обращал не него внимание? И не замечал ли ты в его внешности каких-то перемен?

Я недоумённо развёл руками, и, подумав, сказал:

– Ну, первый раз я увидел его, когда нам его представил ректор, а потом, уже последний раз он заходил к нам в столовую и разговаривал с нами несколько минут. Затем выпил компот и ушёл. Никаких перемен я в нём не заметил.

– Всё понятно, – сказал Юрий, – этого достаточно.

Он открыл свой блокнот и начал туда что-то записывать. Затем он глубоко вздохнул и молвил:

– Всё правильно. Я не ошибся в расчётах, жить нам всем в качестве людей осталось совсем мало времени.

– Да объяснишь ты мне, наконец, или нет, что происходит? – вскричал я, приходя в неистовое возбуждение.

– Я подсчитал, что через рукопожатия и прикосновение он передаёт нам свою энергетику, которая со временем нас начнёт превращать всех в орнитантропов, в неких космических монстров, которыми заполнено вселенское пространство. Орнитантропом стать очень просто – достаточно лишь прикоснуться к источнику этой энергии. Это процесс похож на зарождение зародышей будущих звёзд, – ответил Юрий, – через некоторое время на месте человечества на земле начнёт образовываться поселение орнитантропов, и нашей цивилизации придёт конец.

– Как это так?! – воскликнул я и почувствовал, что от его слов мурашки пробежали у меня по спине. – Ты не ошибаешься?

– Нет, – спокойно ответил он, – всё будет так, и никаким другим образом. Сильное побеждает слабое. Если о чём-то очень долго думать, то оно непременно сбывается. Наше сознание способно творить чудеса, а эти космические существа, подобные Луиджи, и которых я называю общим именем орнитантропы, учат нас менять своё сознание, создавая новую действительность. Хочешь в этом удостовериться?

Я кивнул головой,

– Тогда вот что, – сказал Юрий, – подошло время моей прогулки в нашем больничном саду. Я не хочу пропустить прогулку за нашими разговорами. Давай вместе прогуляемся и поговорим там, в саду.

– Но тебе нужно одеться, – заметил я, – на улице холодно.

– На улице, может быть, и холодно, но только не в нашем саду.

Я вспомнил, что уже смотрел в сад и удивился тому, что в нём не было снега.

– Это что же у вас за сад такой, – спросил я, вставая, – зимний сад под крышей?

– Крыши над ним нет, но там тепло как летом. Ты же уже выглядывал в окно.

Я ещё раз подошёл к окну и через стекло стал разглядывать этот диковинный сад под открытым небом. Не небе сияло солнце, освещая зелёные и жёлтые листья в саду, но по периметру из-за ограды в небо поднимался густой туман, затрудняя видимость. В саду же тумана не было.

Мы с Юрием вышли в сад и ощутили тёплый прогретый солнцем воздух, наполнявший этот осенний сад.

– Объясни мне, что здесь происходит? – произнёс я, не совсем доверяя своим ощущениям.

– Вряд ли ты меня поймёшь, – сказал он.

– Уж потрудись, как-нибудь пойму! – воскликнул я, – до этого ты говорил странные вещи. Чему-то я верил, а чему-то нет. А сейчас я присутствую при каких-то чудесах, которые, и в самом деле, я не понимаю. Здесь что-то происходит странное, и речь идёт ни только об изменении моего сознания, но и о существовании непривычной действительности всего человечества.

– Хорошо, – сказал он, – слушай. Занимаясь изучением проблем энергии космоса, я вывел закон механизма формирования энергетических сгустков в пустоте, по которому получается, что всё живое образуются путём образования энергии в эфире, иными словами, рождение энергетических систем. Эту энергию получают не только звезды и планеты, и даже все самые крохотные тела. Но вся суть заключена в плотности ядра. Чем плотнее ядро, тем больше энергии он получает из космоса, тем становится он тяжелее и активнее, благодаря своей усиливающейся гравитационной силе. С разраженными и лёгкими телами всё происходит по-другому.

Юрий пустился в пространные научные объяснения трансформации, которая может произойти с нашей планетой благодаря нашему сознанию. Я же, слушая его, как будто временами отключался, думая о некоторых странных вещах, которые я стал замечать за собой последнее время после знакомства с Луиджи. Порой мне казалось, что я схожу с ума, и вот теперь я вновь наблюдаю какую-то ненормальность, происходящую в мире. Только временами до моего сознания доходили некоторые обрывки его фраз, которые я совсем не понимал вне контекста. Но чтобы его не оскорбить своим невниманием, я время от времени задавал ему вопросы.

Как же так могло случиться, думал я, что человечество, прошедшее такой долгий путь своего осознанного развития, вдруг столкнулось с такими необычными явлениями, которые несомненно подорвут его веру в стабильность этого мира и во что-то незыблемое, на чём он строил все свои знания. Тогда вся жизнь человека на протяжении тысячелетий напрасна. Миллионы книг, произведений искусства, совершенная техника рассыплются в прах. Тысячи умных изобретений, идей и философских систем, над которыми бились лучшие умы человечества, станут никому не нужны. Тогда для чего существовало наше человечество? Зачем жил человек на земле, если всё происходит так просто – стоит только в нашем мире появиться некому высшему существу и всё обнуляется? Стоило ли трудиться всему человечеству тысячелетия, чтобы всё получить одномоментно и сразу?

Последний вопрос я и задал Юрию, но тот ответил мне вопросом на вопрос:

– Можно ли, не поняв главного глобального первичного процесса, определяющего все прочие процессы, браться за изучение процессов, определяемых этим глобальным и не понятым нами процессом?

– А что? – спросил я его машинально, – есть ещё какой-то глобальный процесс?

– Быть может, все же, нужно, прежде всего, разобраться в главном! – сказал он. – Ведь всё в этом мире разделено на два начала: на женское начало и мужское. И если женское начало является символ стабильности и сохранения, но мужское начало есть ничто иное как символ изменчивости и обновления. Мы, мужчины, постоянно меняемся и ищем что-то новое, в то время как женщины сохраняют те традиционные знания и сам наш бытовой статус. Женщины создают семьи, рожая нам детей и сохраняя наш генофонд и наши традиции, в то время как мы постоянно ищем себя, стараясь разрушить старое и создать что-то новое. Мы не можем жить без женщин, потому что они являются нашим спасением, сохранением всего нашего ценного, что мы имеем. Мы живём своими небесными помыслами, в то время как женщины взвалили на себя все наши земные заботы.

Слушая его, я вдруг вспомнил слова Агнии – она говорила почти то же самое. И я подумал, что Юрий прав – именно женщины собирают в себе всю красоту мира, без которой нас не было бы в этом мире. И мне ещё раз очень захотелось сделать Агнию своей женой.

– Мы, мужчины, не можем жить без женщин, – продолжал говорить Юрий, – потому что без них у нас начинается раздвоение нашей личности, заканчивающееся безумием, когда мы теряем здравомыслие, разрушая свою целостность и забывая о своих конкретных целях. От этого-то и происходят все наши общественные катаклизмы. Мы ссоримся друг с другом, устраиваем войны и разрушаем мир, и наш мир поэтому меняется не в лучшую сторону.

– Подожди! – воскликнул я, прервав его речь резким жестом руки, – что ты имеешь в виду, когда говоришь о раздвоении личности и изменении мира?

– Когда мы углубляемся в свой внутренний мир и прекращаем обращать внимание на мир внешний, то перед нами рождаются две реальности, которые иногда бывают несовместимы. Мы стараемся переделать внешний мир под свой внутренний. От этого и случаются все наши беды, когда наша культура входит в противоречие с самой природой. Это и есть сумасшествие, которое можно еще назвать раздвоением личности. Это случается тогда, когда человек перерастает себя, и в нем рождается новый человек, но старый человек не умирает, его невозможно убить, потому что он в нём рос всю свою жизнь от самого рождения. Поэтому и приходится человеку раздваиваться на нового и старого. Многие восточные философские практики именно так и ставят перед собой задачу – переродиться в нового человека, который должен убить старого. Но можно ли убить самого себя и погубить всё самое ценное, что в нём было накоплено опытом всей его жизни. Я думаю, что западному человеку это не под силу. Поэтому и происходит в нас это раздвоение, когда мы вынуждены жить двойной жизнью в двух своих действительностях. Поэтому мы и разрушаем мир с такой настойчивостью. Кстати, новому человеку совсем не нужна женщина, потому что он совершенен и самодостаточен. Ему совсем не нужна семья, потому что ему уютно находиться одному в этом мире его совершенной действительности. Вот к чему приводят наши поиски всего нового и необычного.

– Я пока ничего не понимаю, – сказал я, думая о своём, глядя на сад и разводя руками, – как может так быстро меняться мир? А ведь многие люди в городе ещё не знают, что, любуясь вечером привычными достопримечательностями, могут утром проснуться и увидеть вокруг себя совсем другую среду обитания. Как же это происходит? Раньше я считал, что нет ничего более постоянного, чем окружающая нас природа: реки, горы, пейзажи, дома, построенные нашими руками, – всё это великолепие, к которому мы привыкаем и видим каждый день, даже если оно и меняется постепенно из года в год. Но такая резкая перемена меня пугает. А если представить, что все мы можем в один прекрасный день проснуться в каком-нибудь другом незнакомом нам городе, где всё нам будет чуждо, что тогда? Ещё хуже может случиться такое: мы строим дома, растим детей, даём им образование, и вдруг всё это исчезнет, а на их месте возникнет нечто новое. Будет ли нам такое приятно, и будет ли спокойно на душе у нас от этого? Ведь это можно сравнить с войной, когда всё будет разрушено.

– С той разницей, – прервал меня Юрий, – что на месте старого сразу же появится нечто новое, более совершенное и прекрасное, состоящее из более тонкой материи.

– Понимаю, – сказал я, – как будто бы мы умерли и мгновенно перенеслись в другой мир. Но наши привычки и привычные вещи, также, как и люди, – всё, что нас связывало с прежним миром, останутся в прошлом. Но это ведь доставит нам не просто неудобство, как я думаю, но и большой дискомфорт и даже страдания. Не так ли? Ведь если подумать, что завтра не будет ни детей, ни домов, ни самих нас, то и мы уже будем не мы, попав в другой мир. Мы станем новыми созданиями, чем-то иным устоявшимся в другой действительности. И раз не будет этой действительности, то кем же мы станем? Что это будут за мир такой? Но разве физический мир способен на такие изменения?

– Я же тебе часто говорил, что мы совсем не знаем мира, в котором мы живём, – горячо принялся доказывать мне Юрий, – наша земля представляет комочек этой материи, которая последние несколько миллионов лет очень выросла в своём объеме, так сказать, потолстела за счёт космической пыли. Поэтому всё на ней потяжелело, так как увеличение массы влечёт за собой увеличение веса. Поэтому у живых существ, живущих на ней, остаётся два пути развития: тяжелеть и уменьшаться в своих физических объёмах, или перестраиваться на энергетическую структуры, иными словами, становиться энергетически более тонкими и энергоёмкими. А энергию человек может получать из космоса, которая поступает на землю в огромных объёмах, и сжимается до сверхплотного состояния, утолщая и организуя биополе земли, что приводит к периодическому несоответствию массы поступающей энергии с массами биополей оболочек живущих здесь организмов. Ведь мы часто страдаем от энергетических перегрузок, приходящих к нам из космоса, и абсолютно не умеем её использовать в своих целях. Рождается в атмосфере ноосферы некое рефлекторное отражение того, что уже существует или существовало. Эфир в этих местах раздваивается и создаётся своеобразный тонкий мир абсолютно также, как свет рождает тень. В этом тонком мире появляются двойники существующих уже предметов, но они как бы отделены от своих оригиналов и являются своеобразными копиями, но уже со своими собственными характеристиками. Ты понимаешь, о чём я говорю?

Я, кивнув головой, но всё же подумал: «До чего же ещё может додуматься твой воспалённый мозг».

– Эти различия между оригиналами и копиями получаются оттого, что тонкий мир совсем не похож на мир плотный, – продолжал говорить Юрий, – объяснение всему этому можно найти в следующем процессе, исследовав причины возникновения ледниковых периодов, когда происходит естественное охлаждение планеты после активного этапа тектонического цикла, а также, познав механизм горообразования. Ведь по мере остывания недра уменьшаются в объеме, и фрагменты земной коры на стыках тектонических плит нагромождается друг на друга и получаются горы. Понятным становится и механизм образования гидросферы и атмосферы, – каждый следующий тектонический цикл более мощный, чем предыдущий. И это происходит потому, что масса планеты увеличивается. При более мощном тектоническом цикле сверхплотная материя дальше извергается от ядра, проникая каждый раз в области с более низкой плотностью эфира, а в среде меньшей плотности сверхплотная материя разлагается на меньшие по массе атомы. Разложение сверхплотной материи на кислород, азот, углерод и водород давало соединения всевозможных окислов, углекислого газа, паров воды, которые вулканами поставлялись на поверхность Земли. По мере конденсации паров и образовывалась гидросфера. Бурно развивались всякие водоросли, в процессах фотосинтеза очищающие гидросферу и атмосферу от углерода. Видишь, как можно хорошо придуманной гипотезой убить сразу же несколько зайцев. Но такие же изменения происходят и на уровне тонкой физики, а именно, возникновении в эфире параллельного тонкого мира.

«Уж это точно, – подумал я, – не только можно убить зайцев, но и расколоть мир на две части».

– Но это ещё не всё, – продолжал Юрий, – логика процессов поглощения межзвездной среды сверхплотным ядром Земли проявляет и формулу, которая дает возможность рассчитывать силу давления среды на ядро планеты. А сила давления на объект, находящийся в центростремительном потоке, равна произведению потенциальной силы центростремительного потока, проходящего через единицу площади на данном расстоянии ядра, на суммарную площадь сечения корпускул, составляющих объект. Иными словами, происходить как бы зарождение второго тонкого мира, находящегося рядом с нашим плотным миром, где мы тоже присутствуем, иногда даже этого не замечая.

– То есть, – воскликнул я, – ты хочешь сказать, что там, где существуем мы, существуют рядом с нами и наши двойники, подпитывающиеся нашей энергией, и когда мы теряем всю свою энергию в плотном мире, то она вся без остатка может перейти в мир тонкий, как бы став нашей запасной копией, чтобы при определённых условиях вновь превратиться в наш оригинал?

Услышав эту мою догадку, Юрий довольно рассмеялся и сказал:

– Вот видишь, и ты это понимаешь, без моих объяснений. Это и есть закон сохранения энергии в космосе, и он имеет прямое отношение к перерождению звезд, как и к нашей личности. Я дал этому явлению своё название – Закон Бессмертия. Таким образом, мы можем вечно сохранять в эфире наше я, так называемую нашу душу. Попадая в тонкий эфир, мы можем трансформироваться, превращаясь в образы неких орнитантропов, или сохранять свою внешнюю форму, но при этом мы всегда там будем оставаться самими собою, имея свою определённую и неизменную сущность, которую ещё можно сравнить с торсионным полем. Так что, мир параллельный всегда будет находиться рядом с нашим миром, в котором мы так или иначе будем проявляться, и куда будет проецироваться вся наша действительность, меняясь по нашему волевому усмотрению, так как этот параллельный мир полностью подчиняется нашему воображению, где основой всех изменений всегда будет наша мысль и наше духовное присутствие, творящее мир, благодаря чему, хаос превращается в системные образования.

– Как странно, что ты до этого додумался сам, – сказал я, поражаясь его фантазии.

– Но и это ещё не всё! – воскликнул он. – Сейчас я подхожу к самому главному. Логика процессов поглощения межзвездной среды сверхплотными ядрами говорит и об их структуре – центростремительные потоки эфира, упаковываясь в ядра, меняют своё поступательное движение на вращательное. Элементы эфира движутся через центр ядер, а по выходу из ядер под силой давления центростремительного потока эфира принуждаются двигаться по кривой вокруг ядра и с противоположной стороны выхода входят в ядро. Выход корпускул из ядра представляет собой южный его полюс, а вход в ядро представляет собой северный полюс ядра. Само же сверхплотное ядро представляет собой магнитный диполь, в который оболочками укладываются элементы эфира. Оболочки корпускул, проникающие за пределы атомных оболочек сверхплотного ядра, представляют магнитное поле звезды или планеты. Это на уровне макромира, а в нашем микромире происходит то же самое. Поэтому наши копии, которые присутствуют в тонком эфире, являются нашими антиподами и содержат в себе противоположную нам энергию. Представляешь?

Мне было трудно это представить. Однако вдохновлённый своими объяснениями, разгорячённый Юрий продолжал говорить:

– Я думаю, что ты не будешь возражать мне в том, что моя теория объясняет не только макро, но и микромир. Она применима везде. Это – универсальная теория! Понимаешь? Она объясняет даже структуру атома. При недостаточном давлении центростремительного потока на сверхплотное ядро из поверхностных слоев ядра излучаются сверхплотные струйки в плотнейший центростремительный поток, который сворачивает сверхплотные струйки в сверхплотные микроядра – атомы. Атомы имеют ту же структуру и также являются магнитными диполями, отличаются от сверхплотных ядер звезд, планет лишь размерами. Ни каких объектов, тем более, летающих по орбитам у атомов нет. Ты это понимаешь? Всё, чему учили нас в школе, оказалась профанацией. Сейчас я могу утереть нос всем моим учителям, кто ставил мне по физике тройки. Я их своим открытием поверг ниц. А это значит, что наши двойники намного сильнее и умнее нас, и они способны изменить этот мир. Может быть, поэтому некими скрытыми силами создана такая система миро-образования, призванная преображать мир и из хаоса создавать нечто совершенное. Скажи, каково моё открытие?! Ты же не будешь возражать тому, что этим открытием я поверг всех учёных ниц?

– Не только их, – заметил я, – но и всю нашу планету и даже меня.

– Да! – обрадованно воскликнул Юрий. – Я на основании своей теории вывел механизм образования микрочастиц. Излучаемые атомами струйки сверхплотной материи при выходе из микроядра формируются центростремительным его потоком в сверхплотные микроядра. А стабильные микрочастицы: электрон, протон, альфа-частицы, и всё множество коротко живущих частиц, которые распадаются на корпускулы эфира, включаются в его структуру. Моя теория – просто чудо! Это – новое слово в науке! Ты можешь меня поздравить!

– С чем? – спросил я его. – С тем что ты открыл иной мир, который начинает вторгаться в нашу действительность и разрушать её?

Разгорячённый Юрий, сразу поник. Его голос осёкся.

– Да, ты прав, – горестно сказал он, – я, конечно, могу за это открытие получить Нобелевскою премию, но думаю, что в скором времени она обесценится, так как всё, за что её давали учёным, являлось профанацией. Оказывается, что мы никогда не знали, чем является наш мир. Лучше бы мы все оставались в заблуждении. С появлением этого Луиджи Попагальо джин вырвался из бутылки и изменил весь наш мир.

– Неужели ничего невозможно сделать? – задумчиво произнёс я.

– Разве можно вернуть ядро в пушку, когда оно уже находится в полёте? – вопросом на вопрос ответил мне Юрий. – Нет, этому горю уже ничем не поможешь. Непоправимое должно свершиться.

Немного подумав, он произнёс чуть слышно:

– И лучше будет, если об этом никто пока не узнает. Потому что, никто ничего не сможет сделать с тем, что происходит. Может быть, этот процесс как-то сам собой остановится, и остаток времени люди проживут счастливо.

Когда он об этом сказал, я вспомнил наших друзей математиков, которые ничего не замечали, что происходит вокруг нас, и уж тем более им не могло даже прийти на ум то, что всё изменилось, и конец нашего света так близок.