Дух оперы
Я прошёл несколько шагов от бассейна и увидел на пригорке силуэт мифического животного, держащего в зубах пушистого зверька. Это животное, созданное воображением людей, нашло своё воплощение в бронзе, и стояло на пьедестале, устремив свой взгляд в глубину улицы. За ним далеко на горизонте появился краешек поднимающегося солнца. Тьма полностью исчезла, и зарождался новый день. Моя прогулка по улице приближалась к концу, нужно было возвращаться в институт, где скоро должны были начаться занятия.
Недалеко от этого мифического животного, похожего на тигра, я пересёк улицу, направляясь к остановке трамвая, возле которой на пригорке стояла златоглавая православная церковь. У меня уже не было времени зайти в неё, чтобы полностью почувствовать себя «человеком в храме». На улице быстро всё менялось с началом дня: люди спешили на работу, транспорт заполнил проезжую дорогу; и моя утренняя прогулка казалась мне уже сном. Но тут я подумал, что всё, что происходит в моей жизни, мне кажется всего лишь сном. Но так ведь всё и есть: всё, что отлетает в прошлое, уже не является явью, а превращается как бы в прожитый сон. И любое странствие превращается в сон, когда небо и земля, весь мир могут уместиться на ладони. Но совершенный человек всегда стремится воссоединить в себе сон и явь, так как он представляет собой как бы триединое начало: «человека на площади», «человека в театре» и «человека в храме». И эти состояния человека постоянно чередуются, отчего он обретает «тройное поведение», которые можно представить, как сон, явь и дрёма. Большую часть времени человек живёт в дремотном состоянии, когда он входит в этот промежуток между сном и явью. Это состояние ещё можно называть забытьем, когда человек забывает о себе и той действительности, в которой он находится, и погружает себя в мысленное блуждание, которое и является лучшей формой познания мира. Его мысль как бы преломляется в новой порождённой им реальности подлинного странствия его духа, сменив его вульгарную тягу ко всему обыденному, от которой он не может устраниться даже при перемене мест и при поиске новых впечатлений, направляя его в абсолютно новую сферу, где нет ни сна, ни яви, ни дремотного состояния, где нет ни правды, ни лжи, и где всё находится в естественном равновесии, где открывается истинная ясность ума и мышления, где само состояние забвения позволяет странствовать в бесконечности, подобной океану, и где открываются истинные знания.
Я стоял на остановке трамвая и смотрел на ожидающих людей, думая о том, способны ли они пуститься в такое странствие. Все они молчали и думали о чём-то своём. Но о чём были их думы, и где витали их мысли? Может быть, в эту самую минуту они все находились в забытье. Ведь дорога туда никому не закрыта.
Подошёл с грохотом трамвай, открылись двери, и все мы втиснулись в забитый людьми вагон. Трамвай тронулся, я стоял в проходе и держался за поручни. Головная боль совсем прошла, и мне мыслилось легко и с ощущением полной свободы. Храм проплыл мимо нас и исчез за поворотом улицы. Я возвращался в институт, туда, откуда распространялось Знание. Да, именно там находилась обитель Знания, как говорили древние мудрецы: Знание устремляется в дорогу, оно путешествует, обращается с вопросами к самым мудрым о том, какой следовать дорогой, чтобы обрести Истину, но нигде не получает ответа. Одни не знают истину, а другие её забыли и только вечный голос, вещающий из вечности, шепчет ему: «Не нужно мыслить, и не нужно думать – это и есть начало познания Истины».
Трамвай проехал мимо ресторана «Этерно» – «Вечность», где вчера мы сидели с Луиджи, и где он впервые открыл мне глаза на знание и истину. И этот вечный голос шептал мне сейчас: «Не нужно мыслить и не нужно думать – это и есть начало подлинного живого познания истины. Не нужно нигде находиться и ни в чём не усердствовать – это и есть безмятежное пребывание в живой Истине. Не нужно ничему следовать и не надо идти никакой дорогой – это есть начало обретения движения к Истине».
И вот, наконец-то, в этой толпе я обрёл возможность разобраться в себе самом. Так кто же я есть на самом деле: физик или математик? Что я хочу познать? К чему желаю прийти? Сейчас в нашем мире все себя считают физиками, потому что все мы живём в физическом мире, а это значит, что все мы являемся материалистами. Но даже у физиков существуют разные интересы. В древности физикой считали знания, слагающиеся из совокупности представлений о природе, так сказать, о внешнем мире, а именно то, что отличалось от всего, что было создано человеком. Само понятие физики означало нечто такое, что относилось только к миру, который существовал вне нашей воли и разума, поэтому и процессы, протекающие в нём, не походили на процессы, протекающие в нашем сознание, они были независимыми и рассматривались как объекты, поэтому естественные процессы внешнего мира Аристотель и называл физикой.
Так что же нужно сделать для того, чтобы понять то, что не зависит от нас и нашего разума, что создано самой природой, а не сделано нашим устроительством? Для этого, наверное, нужно очистить наш ум до снежной белизны, разбить все свои знания, ибо ничего в мире невозможно постичь путём логических умозаключений. Ведь само наше появление на свет, наше рождение – это уже чудо. И это появление жизни не оставляет следов, также как её исчезновение не имеет предела. Для жизни нет ворот, нет жилищ, поэтому она распространяется по всем четырём направлениям.
Наш трамвай выехал на мост, под которым протекла широкая не замёрзшая река, от которой облачком поднимался пар. В утреннем небе, озарённом солнечными лучами, летели на восток вороны, а там, внизу, в холодной воде плавали утки, охотящееся на рыб. И вверху, и внизу всё было пронизано жизнью. И сама наша человеческая жизнь была похожа на движение через этот мост. Мгновение, и вот уже мы на другом берегу, где находится вокзал железной дороги, с которого можно отправиться в путешествие в любой конец света. Но жизнь проносится так же быстро, как проезд по этому мосту, несколько минут и она уже прошла, промелькнула, исчезла. Поэтому-то человек не в состоянии, утвердясь в своём реальном бытии, странствовать в беспредельном. Поэтому всё в этом мире имеет свои сроки. Свои отрезки времени. Сколько же времени я напрасно потерял в своей жизни? Стремясь к знаниям, я не обрёл никаких знаний. И в этом я вчера убедился воочию.
Так что же случилось в моей жизни? Почему я вдруг столкнулся с таким чудом, когда какой-то субъект, даже не человек по рождению, а птица, вдруг, подобно богу, стал вмешиваться в действительность, и менять реальность по своему усмотрению? Что произошло? Почему какая-то часть природы научилась управлять естественными законами всего целого, именуемого самой природой? Почему физика перестала оставаться физикой, а превратилась в рычаг манипуляции? И почему её разрушил какой-то субъект, называющий себя даже не человеком, а попугаем, клоуном животно-растительного мира? Мы все так долго шли к пониманию этой природы, и всё это время происходило стремительное проникновение физических понятий во все наши отрасли науки, и вдруг, бац, и всё перевёрнуто с ног на голову, где я уже ничего не понимаю, когда наше воображение творит саму реальность, когда мы по прихоти своего желания можем изменять мир, творить ту действительность, которая нам удобна? Это же приводит к хаосу, когда субъект с объектом меняется местами. Происходит какая-то мешанина, из-за чего любой объективный взгляд на вещи вдруг превращается в субъективный, и полностью разрушает всякий критерий истины. Как же так получается?
Может быть, это происходит потому, что каждый человек, каждый специалист стремится втиснуть физику в рамки своих собственных понятий. Химик воображает, что он знает законы микромира, объясняя все изменения материи своей надуманной теорией, как ходом реакций движения и структурой ядер, дислокацией и передислокацией нуклонов и электронов в атомах и атомов в молекулах. Геолог, рассматривает процессы, происходящие в земной коре, как распад ядер, выдвигая свою надуманную теорию. Астроном приспосабливает общую теорию относительности к ядерным процессам, чтобы раскрыть закономерности эволюции звёзд и галактик. Биолог считает, что нашёл разгадку наследственности и её нарушений в строении и изменении строения больших молекул, ссылаясь в этом на квантовую механику. И так все стараются свою надуманную физику приспособить для собственных нужд в объяснении своих надуманных теорий и законов природы. Но после вчерашнего вечера получается, что человеческая наука всего лишь возомнила, что она, создав свою физику, открыла все объективные законы природы, и что для неё уже нет ничего непознанного. Ведь получается именно так!
Человек постоянно ищет лазейки, чтобы как-то проникнуть в тайны природы, но натыкается только на неожиданности и необъяснимые явления, чудеса происходят на каждом шагу и преследуют его, если он не закрывает на них глаза.
Учёным даже не приходит мысль, что когда-то, уже давно, они свернули на неверную тропинку и забрели так далеко в своих заблуждениях, что возвращение на правильный путь стал для них весьма проблематичным. И вот сегодня я впервые подумал о том, почему так происходит. И сейчас с появлением Луиджи в нашем институте меня вдруг озарила одна мысль. Дело в том, что в нашем учёном мире все пытливые умы стараются тянуть одеяло на себя, как говорят в народе, от этого общая наука приобрела беспредельную особенность, где частное и конкретное изменение представлений о тех или иных процессах и вещах изменяет весьма общие принципы, и любой их взгляд на вещи, а вместе с ним и мироощущение становится однобоким, ускользает что-то главное, общее и объединяющее весь мир в одно целое. Субъект начинает претендовать на объективность, желая сам превратиться в объективную реальность. Он создаёт свою новую теорию, делая свой взгляд на вещи общей исходной точкой воззрения на мир.
То же самое делает Луиджи, но у него как-то получается изменять реальность, а у большинства учёных эта реальность только искажается, но не меняется. И в этом состоит разница между учёными и им. Все экспериментируют с материей, особенно химики, но Луиджи экспериментирует с самим превращением материи, где нарушаются все общие принципы её изменений и, более того, происходит некая магия в изменении материи и перемещение миров.
Это уже происходит не на сознательном уровне, а в некой данности, которую тоже можно назвать действительностью, но эта действительность явно стоит за порогом нашего сознания, потому что она наличествует в мире также, как наличествую я сам и этот итальянец, которого воспринимают все окружающие. Он же – не плод моего воображения, а значит, то, что происходит с ним и со мной, происходит по-настоящему в мире.
Несомненно, мы оба с ним обладаем новым стилем физического мышления, который позволяет нам творить из ничего что-то, и поэтому мир у нас не разлагается на части, а синтезируется в новую реальность, и это – не частные констатации или общие категории, а некое видение обратной стороны действительности, так называемой изнанки реальности объективного мира. Но что же это за изнанка? Математическая модель мира, при помощи которой формируется физический костяк? Сама оболочка осязаемого мира? Или тот магический набор определённых символов или знаков, при помощи которых и создаётся вся материальная основа физического мира? Что это? Основа всех основ? Бестелесные атомы краеугольного камня мироздания?! Абсолютная консистенция, связывающая суть и сущность!?
Трамвай подъезжал к моему институту, я смотрел на корпуса, ответвляющиеся от основного здания моей Альма-матер – «материнской души», как я с гордостью называл мой институт за его внушительные размеры, где только одни коридоры составляли протяжённость в семи километров, и где училось более тридцати тысяч студентов. И я им преподавал математику. Я считал, что математика, вообще, представляет собой нечто волшебное. Она больше связана с философией, чем с другими точными науками. Именно поэтому она и входит в астрономию, механику и физику как единое целое, превращаясь в философию познания, становясь философией бытия. Математика – это также и музыка, поток прерывности с непрерывностью, где звук имеет материальное осязаемое наличие, объединяющее время и пространство в нечто материализующееся в пустоте, и влияющее на наши органы чувств, как прикосновение к холоду или теплу, к твёрдости или мягкости. А само звучание речи?! Разве это не математика, несущая свои символы и различительные особенности частного и общего? Сам наш язык и членораздельная речь – это уже соединение математики и философии.
Трамвай остановился, студенты гурьбой вывалились из вагона. Все мы направлялись ко входу в наше огромное учебное учреждение. Некоторые студенты здоровались со мной, так как я когда-то преподавал им свой предмет. И это было мне приятно, меня помнили. Я направился прямо в свою аудиторию. Потому что у меня уже не было времени забежать в общежитие. Настроение мой повысилось, так как в моей душе приятно щекотало моё самолюбие – чувство моей значимости в этом храме науки. Испытывая это ощущение в душе, я даже воскликнул про себя, как будто бы уже читал лекцию моим студентам:
«Да, именно, математика становится философией нашего бытия, рождая в нас математические представления эмпирических корней, которые преобразуются в определённые условности, помогающие нам открывать скрытые законы априорности, складывающиеся в интуицию. Математика и есть та изнанка мира, проникая в которую, мы начинаем понимать истинные закономерности мира, где сложные природные явления, включая нашу собственную жизнь, разум и наше человеческое бытие представляются уже не механической эволюцией чего-то абстрактного, а взаимосвязанное единство всеобщего бытья, где все частности соединены в единое целое и не могут рассматриваться по-отдельности, тем более, разрываться на такие составляющие: как материя и дух, общее и целое, главное и второстепенное. В этой изнанке всё является главным и значимым, и от каждой мелочи и детали зависит наша общая реальность».
Дверь открылась, и я вошёл в свой храм знаний, где меня ждали новые приключения, опрокидывающие все мои представления о реальности.
3. Продолжение знакомства с реальностью
Когда я вошёл в наш храм знаний, меня тут же окутала атмосфера Математической Шамбалы. В этом институте я когда-то сам был студентом, и мне сразу же вспомнились бесконечные споры той прекрасной эпохи нашей юности, когда мы ещё только открывали этот мир в своём сознании, но такие споры могли возникать только в обществе Высшего Разума.
Глядя на снующих по коридорам студентов и студенток, я думал, что наше учебное заведение объединяло людей высших знаний благодаря этой самой атмосфере, позволяющей с разных отвлечённых точек зрения приходить к пониманию явлений жизни и вставать на крепкий фундамент жизненной философии; и если оно не приводило к обладаю всей истины, то хотя бы позволяло находить к ней истинный путь. Здесь возникло наше Тёмное Братство из моих друзей-преподавателей, людей выдающихся, опережающих своих современников по уровню своего интеллектуального развития и посвятивших свою жизнь служению Истине и человечеству. Они были поколением мудрецов, подвижников, учёных, нашедших своё убежище в этом храме науки для какой-то пока ещё непонятной нам миссии. Но все мы горячо верили, что в ближайшее время сделаем какое-нибудь невероятное открытие. Правда, один из наших мудрецов уже попал в психушку, но это всего лишь доказывало исключительность нашего дружеского сообщества. Возможно, что он проник в такие запредельные сферы и тайны, и достиг в своих знаниях такой высоты, что окружающие люди просто перестали его понимать. Когда с ним начали происходить эти странности, мы вначале не придавали им большого значения. Бедный Юрик!
Как только я мысленно произнёс эти два слова, то тут же, как эхо из пустоты, мне откликнулись слова Андрея «Бедный Йорик»! – восклицание датского принца из пьесы Шекспира «Гамлет». И сразу же перед моими глазами возник эпизод нашего посещения квартиры Юрия.
Отношения у меня с Юрием были более дружественными, чем с другими членами нашего братства, и однажды он пожаловался мне на то, что в его квартире происходит что-то неладное. В отличие от, нас он жил не в общежитии, а имел квартиру, которая досталась ему от его родителей по наследству.
– А что происходит у тебя дома? – спросил я его.
– По ночам мне снятся кошмары, – признался он мне, – а недавно в моей квартире завёлся полтергейст.
– И в чём это выражается? – спросил я его.
– Вдруг, ни с того ни с сего, все вещи начинают сами разбрасываться по комнатам, – начал объяснять он, – мебель сама двигается, слышится музыка; хотя ни радио, ни телевизор не включены; и со мной начинают говорить голоса. Ты не смог бы прийти ко мне и посмотреть на всё это?
По правде говоря, от его заявления и просьбы по моей спине пробежали мурашки, но я пообещал ему, что приду к нему вместе с друзьями.
После этого он долго тряс мне руку в знак благодарности.
Через несколько дней я с Олегом, Сергеем и Андреем пришёл к нему домой. Мне очень хорошо запомнился этот визит. Когда мы позвонили ему в дверь, долгое время никто там не подавал признаков жизни. Затем Юрий открыл нам дверь. Выглядел он несколько странно и был чем-то взволнован; в прихожей повсюду валялась на полу раскиданная одежда.
– Вот пришли навестить тебя, – сказал я ему, – ты же просил, чтобы я пришёл к тебе, а по дороге я встретил друзей и захватил их с собой, чтобы мы все вместе разобрались, что у тебя происходит дома. Надеюсь, что ты не будешь против того, чтобы мы сообща исследовали твой полтергейст?
Юрий смотрел на меня удивлёнными глазами, как будто не понимал, о чём я говорю.
– Нам можно к тебе войти? – подал свой голос Олег за моей спиной. – Ты нас впустишь, наконец, в своё жилище, или будешь держать на пороге?
– Да, – угрюмо сказал Юрий, – убедитесь сами, что у меня творится.
Мы все четверо, войдя в его квартиру, остолбенели от удивления, увидев царивший там беспорядок.
– Можно подумать, что здесь произошло побоище, – молвил Сергей, – как будто черти дрались друг с другом.
– Но что здесь произошло?! – воскликнул обеспокоенный Андрей.
– У тебя, что же, был налёт бандитов, которые всё переломали? – спросил Олег.
– Это – полтергейст, – сказал он угрюмо, – я уже привык к тому, что у меня происходят дома всякие чудеса, но на этот раз уж очень он расшалился.
При этих словах он посмотрел на меня.
– Полтергейст?! – спросили мои друзья в один голос.
– Впрочем, на него это похоже, – подтвердил Сергей, оглядывая квартиру, и тут же спросил его. – А тебя он не поколотил?
Юрий, махнув рукой, ответил:
– До этого дело не дошло.
– А он опять не вернётся? – с беспокойством спросил я.
– Нет, – уверенно ответил он, успокаивая меня, – обычно при дневном свете ничего не происходит.
– Может быть, ты чем-то провоцируешь его на такие действия? – спросил заинтригованно Олег.
– Я ничем никого не провоцирую, – сухо ответил он.
– Довольно вопросов! – воскликнул Андрей, видя, что Юрий не настроен вдаваться в объяснения. – Давайте лучше поможем ему прибраться.
Мы начали приводить квартиру в порядок, я мысленно попытался представить, каким может быть этот полтергейст, но у меня ничего не получилось.
Через некоторое время нам удалось всё прибрать. Мусор в пакетах мы оставили в прихожей, чтобы потом вынести его в мусорные баки на улицу
Посуды на кухне осталось немного: лишь пластмассовые стаканчики и железные вилки и ложки.
– А мы принесли небольшой торт, – сказал Андрей, – может быть, сообразим чаёк?
В ответ Юрий только хмыкнул.
– Не вешай носа, – подбадривал его Олег, – посуду потом купишь. Хорошо, что ты сам не пострадал, я слышал, что полтергейсты и шаровые молнии иногда убивают людей.
Юрий ничего ему не ответил.
Мы вскипятили воду и заварили чай, усевшись за стол, разрезали торт на куски.
Юрий, как хозяин, вёл себя пассивно, поэтому мы сами проявили на себя инициативу и стали угощать его нашим тортом. Олег сказал:
– Странно, что полтергейст завелся у тебя, ведь ты живёшь давно в этой квартире. Обычно полтергейсты появляются при переездах на новые места, когда умершие хозяева тех мест не желают пускать в свои апартаменты новых жильцов.
Сергей заметил:
– А я слышал, что полтергейст – это вмешательство в нашу жизнь сущностей из параллельного мира.
– Есть и такая версия, – согласился с ним Андрей.
И тут впервые Юрий разоткровенничался с нами и стал говорить довольно странные вещи:
– Моя жизнь перевернулась за несколько дней. Я – словно умер. Моя судьба сделала какой-то кульбит, и последнее время я жил как бы в кромешной темноте, ничего не видя вокруг, ничего не чувствуя внутри себя. И всё это произошло после одного странного сна, о котором я пока не хочу вам говорить. Но после этого сна моя жизнь как бы озарилась таким ярким светом, что я испытал великое потрясение и сделал ужасное открытие. Это была даже не молния, прорезавшая тьму ночи, а каскад молний – я сразу же вошёл в две сферы обитания, и чувства от пережитого настолько переполнили моё сердце, что я сейчас не знаю, как дальше мне жить. Кто же это сказал, что человеческая жизнь видится темной печальной ночью, которую нельзя было бы вынести, если бы, то тут, то там не вспыхивали молнии, чей неожиданный свет так утешителен и чудесен, что эти секунды могут перечеркнуть и оправдать годы тьмы. Я как будто прозрел после долгого сна и увидел совсем иной мир! Сейчас у меня появилось две жизни, и я не знаю, какую мне из них выбрать.
Слушая его, мы несколько оробели, потому что забеспокоились о состоянии его здоровья. Он нам казался всё более и более странным, хотя мы всегда считали, что он был самым продвинутым учёным среди нас, математиков.
– Не знаю, как мне жить дальше, – признался он нам через минуту молчания, – кончено же, можно вернуться к своей прежней жизни, но передо мной открылась заманчивая перспектива стать другой сущностью, более совершенной и продвинутой. Так стоит ли возвращаться к тому, что уже мной пройдено? Нужно жить дальше, преодолевать другие горизонты. Судьба и так ко мне благосклонна, послав мне в утешение вас, моих друзей-философов, которые надеюсь, меня поймут. И то, что со мной случилось, я не считаю несчастьем, и, более того, принимаю это как великое везение, которое не каждому выпадает в его жизни. Я уже никогда не буду больше заниматься самобичеванием, а направлю мои помыслы на возвышенные материи. Самое невероятное уже случилось. Я как бы снова родился, но уже в иной сфере и в иных обличиях. Больше мне не нужно никаких знаний, все они мне открылись в одну ночь, когда я увидел тот странный сон, изменивший мою жизнь. Сейчас во мне уже нет никаких сомнений, мне не нужно ни на что надеяться, всё, самое совершенное, я уже получил. Ведь всё это – как колдовство, как мираж, как приснившаяся сказка. И поэтому от этой сказки моё сердце наполнилось такой радостью, что эта радость может разорвать меня на части. Никогда ещё в моей жизни не происходило столько необычайного и непостижимого. И сейчас я уже не буду бросаться из одной крайности в другую. Я вижу перед собой ясный путь моего восхождения на Олимп богов. Может быть, жизнь каждого человека полна такими неожиданностями, только они никому ничего об этом не говорят, умалчивают, делают вид, что ничего не происходит. А может быть, они просто не замечают эти таинственные превращения, а принимают их как должное, и концентрируют своё внимание только на мелочах своей жизни, не замечая этих поворотов судьбы, из-за чего у них продолжаются все их неудачи и невезения. Ведь многими людьми в нашей жизни играет случай, который порой бывает сильнее судьбы и самой нашей жизни. До сих пор я не совсем понимал феномен истинного гения, везунчика в жизни, которому всё удаётся делать и всего добиваться. Так вот, сейчас я стал этим везунчиком, передо мной открылась иная сфера бытия, где я могу обрести мою новую родину. Откуда же появилась эта сфера в моей жизни, как она мне открылась? К сожалению, я этого вам сказать не могу, потому что сам не понимаю, как это всё случается, но думаю, что в нашей судьбе, время от времени, некий случай вертит ручкой игрушечной лотереи. И иногда нам выпадает выигрышный билет. Так вот, такой билет выпал и мне, и я воспользуюсь этим выигрышем. Что бы, и кто бы там мне ни говорил, что я стал сумасшедшим, не верьте этому. Просто, счастливый дух повстречался на моём пути? И кто он, этот мятежный дух, неспособный насытиться жизнью? – я не знаю. И мрачная бездна молчит и не даёт мне никакого ответа. Более того, какая-то сила проснулась рядом со мной в виде этого полтергейста, которая пытается мне помешать идти по этому пути, преграждает мне дорогу. Но я понял, что после этого сна я как бы умер для этого мира, так как постепенно превращаюсь в бога. А если оно так, то посредством своего воображения я простираю к земле руки и творю с помощью духа события, которые проявляются в жизни людей. Я создаю миражи, видения, заставляю людей совершать те или иные поступки, управляю природой и, играючи, творю судьбы людей. Кто я? Бог или проявляющийся в обличие духа сам полтергейст, который бунтует и старается избавиться от своей окружающей среды, полностью растворившись в иной сфере? – я тоже этого не знаю. Но, может быть, это сам Бог проникает в меня, наделяет меня высшим зрением и заставляет вмешиваться в ход истории, чтобы я что-то поправил, или что-то изменил в нашей жизни. А менять есть что. Ведь мы все живём так гадко и недостойно. И если мы начнём об этом задумываться, то каждый из нас получит частичку божественной истины, зажжет свой внутренний светильник от божьей искры. Ведь Бог смотрит на наш мир через наши глаза и всё слышит нашими ушами. И если мы перестаём нести его истину, он просто покидает нас, оставляя нас во тьме.