Ненависть сиреневого цвета
– Я согласен. Спасибо, – коротко ответил я и, быстро помыв руки, уселся за стол.
Хидзуока, закончив последние приготовления, тоже сел напротив меня и, одновременно поблагодарив за еду, мы начали есть. Мне очень хотелось ещё поговорить с Хидзуокой, и было много вопросов на уме, которые я хотел ему задать, поэтому я начал разговор:
– Скажите, откуда вся эта еда? Мы с Казумой приходим, когда стол уже накрыт, но я никогда не видел, кто всё это готовит.
Немного помолчав, Хидзуока ответил:
– Обычно я вижу, что Казума бегает из кухни сюда с едой, иногда Мегуми-сан накрывает для вас стол сама.
– А кто готовит?
– Готовит всегда Мегуми-сан, хотя изредка и Миура-сан.
– Миура-сан умеет готовить?! – изумился я и тут же вспомнил о другом вопросе, который меня волновал уже долгое время, – кстати, а почему Тиба-сан назвала вас Миурой?
Хидзуока перестал есть и, посмотрев на меня, коротко сказал:
– Это связано с тем, как я попал сюда. Если хочешь, я расскажу.
Мне было очень интересно, и я кивнул. Тогда Хидзуока положил палочки для еды на стол и начал:
– Я с рождения жил с папой и мамой в большом доме. Когда мне было семь лет, мои глаза стали сиреневыми, и родители сразу изменились в отношении ко мне. Я бы не сказал, что они меня возненавидели, но они охладели ко мне, стали меньше общаться и проводить время со мной. В школу учиться они меня, конечно, не отдали, но мама, начавшая учить меня читать с пяти лет, продолжила моё обучение дома. Меньше чем чрез год к нам домой пришёл незнакомый человек и попросил родителей отдать меня ему, на что они тут же согласились.
– Что это за человек? Это наш управляющий? – Я был уже почти уверен в своей догадке.
– Нет. Это был учёный. Его считали сумасшедшим, потому что он изучал людей с сиреневыми глазами. Учёный забрал меня к себе, и родителей я больше никогда после этого не видел. Он запер меня в тесном сером помещении с одной кроватью, низким квадратным столиком в углу и маленьким оконцем наверху. Когда я просил, учёный приносил мне книги и учебники, но никогда не выпускал из комнаты. – Тут Хидзуока сделал небольшую паузу, как будто вдруг устал говорить, после чего он продолжил. – Часто учёный забирал меня, отводил в комнату с белыми стенами, разными установками и приборами и ставил на мне опыты. После них я не редко плохо себя чувствовал, поэтому не мог ничего делать и, вернувшись в комнату, просто лежал.
– А как вы оттуда выбрались? – Мне стало так страшно, что хотелось уже узнать, как он смог спастись.
– Однажды, во время очередного опыта в здании что-то произошло, вдруг зазвучал резкий продолжительный звук – сработала сирена. Учёный в панике куда-то убежал, забыв закрыть за собой дверь и оставив меня без присмотра. Я не стал терять времени и выскочил в коридор. Я почувствовал резкий запах какого-то химиката, закрыл нос рубашкой и побежал в направлении выхода. Мне тогда было очень страшно. Я боялся, что по дороге встречу учёного, и он не даст мне сбежать, но, к счастью, я быстро нашёл выход и выбежал на улицу. Я бежал очень долго, пока не добрался до станции. Я изучал карту города и поэтому смог определить, где нахожусь и как мне попасть домой. Мой дом находился очень далеко, а на метро я поехать не смог, меня прогнали. Я решил дойти пешком.
– Вы сумели дойти до дома? – С нетерпением спросил я.
– Да, но оказалось, что моей семьи в нём уже не было. Видимо они переехали, потому что на табличке у ворот была совсем другая фамилия. Я решил уйти подальше от этого дома, потому что боялся, что учёный меня поймает. К счастью, он дал мне когда-то карту города по моей просьбе, и, пока я её рассматривал, запомнил наизусть. Я быстро сообразил, что мне нужно уйти в другой квартал, где учёный не станет меня искать, поэтому отправился сразу же туда. По случайности, я оказался возле лавки, где живёт Иноэ-сан, она меня заметила и сама отвела сюда. Я сказал управляющему только имя, а фамилию побоялся, поэтому он дал мне свою. Позже я узнал, что Иноэ-сан так же взяла к себе Текеро-тян и удочерила.
– А я думал, что Текеро-тян дочь Иноэ-сан, – удивился я.
– Я вроде как приёмный сын Миуры-сан, но, во избежание путаницы, часто прошу называть меня по имени.
– Тогда можно вас называть Хидзуока-сан? – Спросил я.
– Если так хочешь. Только не нужно добавлять «сан» после имени. Я не против, если ты будешь обращаться ко мне не так официально. Всё-таки мы все в одной лодке, да и я не намного старше тебя.
– Почему мы в одной лодке? – не понял я.
– Есть такое выражение, – пояснил Хидзуока. – Так говорят, когда люди оказываются в одних и тех же условиях.
– Ааа… Кажется, я понял… – протянул я.
Мы снова замолчали и приступили к еде. После позднего обеда мы убрались на столе и спустились в лавку вдвоём. Миура-сан работал один и, похоже, был доволен тем, что мы освободились. Он тут же поручил нам разную работу, и мы занялись делом. В лавку с самого нашего прихода никто даже не заглядывал, было тихо и спокойно, как вдруг у входа звякнул колокольчик и раздался глухой звук, будто что-то бросили на пол. Я решил, что это должно быть посетитель что-то уронил, поэтому направился встречать клиента, но вывернув из-за стеллажа, стоявшего прямо возле выхода, я на несколько секунд остолбенел. Я не мог поверить в то, что увидел. Вернее, не хотел верить.
– Казума! – только и смог выкрикнуть я и бросился к окровавленному другу, лежащему на пороге.
На мой крик прибежали Хидзуока и управляющий и тут же начали принимать меры.
– Хидзуока, – распоряжался Миура-сан, подхватив Казуму на руки, – временно закрой лавку, отмой порог от крови, после займись клиентами, если появятся. Ёичи, пойдём со мной, поможешь.
Меня колотило, ноги подкашивались, но, всё же, я нашёл в себе силы пойти за управляющим. Казума лежал на его руках без сознания. Я не мог поверить, что кто-то мог так навредить моему другу. В голове стоял лишь один вопрос: неужели кто-то догадался, что у Казумы сиреневые глаза? Но это было невозможно, ведь даже я не заметил этого из-за линз. Сердце почему-то сильно сжималось, когда я видел истекавшую кровью руку Казумы, неестественно вывернутую и болтавшуюся на ходу. Я никогда не испытывал подобных чувств, даже при виде собственных ран от побоев.
Когда мы проходили мимо комнаты в европейском стиле, Миура-сан сказал мне:
– Принеси в комнату Казумы аптечку, она здесь в шкафу, белая коробочка с лекарствами и бинтами.
Я побежал искать аптечку, а управляющий тем временем принёс Казуму в его комнату и положил на соломенное покрытие для пола – татами5. Я прибежал с аптечкой в руках и, тяжело дыша, произнёс «Вот…». Миура-сан взял у меня коробочку с лекарствами и быстро сказал:
– Иди к Хидзуоке, попроси тряпку и протри коридор, пока кровь на полу не высохла.
Я волновался за Казуму, но всё-таки побежал выполнять указание. Когда пол был отмыт, я с нетерпением прополоскал тряпку и опрометью ринулся в комнату друга. Правая рука Казумы оказалась уже покрыта белым чистым бинтом и выглядела немного толще другой, а сам он лежал не на татами, а на своём футоне. Я подскочил к нему и, заглянув в бледное лицо друга, с волнением спросил управляющего:
– Как он?
– Не волнуйся. У него перелом руки, но скоро он придёт в себя. Много крови потерял, однако это не смертельно. Хорошо, что успел до лавки добраться, прежде чем потерял сознание. Посиди с ним, Ёичи. Как очнётся, позови меня, я буду в лавке.
Управляющий встал и вышел из комнаты. Воцарилась пугающая тишина, в ней было слышно лишь слабое дыхание Казумы. Сердце у меня стучало где-то в ушах и мешало расслышать тихие вдохи и выдохи друга. Я даже пытался расслышать, дышит ли он, наклоняя ухо к его носу. Время ожидания его пробуждения показалось мне вечностью. Всё же это время подошло к концу, и Казума, наконец, открыл глаза. Я на силу удержался, чтобы не зарыдать от радости.
– Ты так меня напугал! – Я выкрикнул это неожиданно громко.
Казума слабо улыбнулся. Казалось, что даже держать глаза открытыми ему было очень тяжело. Но Казума не ограничился всего лишь улыбкой. Он сказал почти шёпотом:
– Из-за чего было так пугаться? Я же просто слегка устал и прилёг отдохнуть.
И тут мне захотелось его стукнуть. Или он как всегда шутил, или он забыл, что с ним произошло. Я решил это выяснить:
– Ты вообще помнишь, что потерял сознание на пороге лавки из-за перелома руки?
– А, – всё ещё слабым голосом, но в то же время с присущей ему весёлостью ответил Казума, – ну да. Слегка поранился и устал, вот и не дошёл маленько до своей комнаты.
– Разве можно так легкомысленно относиться к своей жизни? – Я его чуть не выругал, но вдруг вспомнил, что нужно позвать управляющего. – Я скоро вернусь, а ты даже не думай вставать!
– Ты такой заботливый, – шутливым тоном произнёс Казума.
Я уже не стал отвечать, просто на миг сердито оглянулся на него и вышел из комнаты. Миура-сан был внизу, но, как только я сообщил о пробуждении Казумы, он тут же оставил работу и пошёл со мной. Когда мы вернулись, раненый лежал на своём месте, что меня очень порадовало. Управляющий сел на пол рядом с Казумой и спросил:
– Значит, ты его нашёл?
– Да, – глядя в потолок, ответил тот.
– Это он тебя ранил?
– Да.
– Значит отказ?
– Да.
– Больше так не рискуй. – Управляющий поднялся. – В следующий раз будь осторожней.
Управляющий повернулся ко мне:
– Ёичи, присмотри за ним. Ему нужно хорошенько отдохнуть. В последующие дни вы оба освобождаетесь от работы, а ты, Ёичи, будешь учиться самостоятельно рядом с Казумой.
И Миура-сан ушёл. А я остался. Мне бы хотелось расспросить Казуму о случившемся, но я заметил, что он уже при разговоре с управляющим с каждым разом отвечал всё тише и тише, да и сам Миура-сан сказал, что Казуме нужен отдых, поэтому я решил отложить все вопросы на потом и дать ему спокойно отдохнуть. Уже из последнего услышанного мной разговора было понятно, что тот парень, которого искал Казума, отказался пойти в лавку и сломал нежданному доброжелателю руку. Я только не мог понять причину отказа. Ведь этому парню были предложены самые комфортные условия, о которых можно только мечтать. Эти мысли не давали мне покоя, но в то же время я волновался о том, что мне предстоит заботиться о раненом друге.
После того, как Казума уснул, я подумал, что он наверняка проголодался, и ему нужно принести что-нибудь поесть. Но я не знал, где и как раздобыть еду в этом доме. Пришлось спуститься в лавку и спросить у управляющего. Тот отправил со мной Хидзуоку, чтобы он все показал и объяснил мне. Я внимательно слушал и смотрел, чтобы после никого не отвлекать своими расспросами.
Через довольно продолжительный промежуток времени я всё же выполнил задуманное и сидел подле раненого, всё ещё раздумывая о том, что же произошло с ним во время выполнения задания. Вдруг Казума приоткрыл глаза. Они и так были неприметного серого цвета, но в тот момент казались мне ещё более тусклыми. Обычный весёлый огонёк, блестевший в глазах моего друга при любом слове и взгляде, теперь исчез, взгляд казался почти безжизненным. Я спросил Казуму, как он себя чувствует, на что раненый хрипло ответил, что чувствует он себя вполне обычно для подобной ситуации.
– Ты как всегда, – проворчал я и недовольно продолжил, – я хочу помочь тебе, а ты просто отмахиваешься от меня. Неужели я, по-твоему, настолько бесполезен, что даже не смогу позаботиться о раненом друге?
– Да ладно тебе, – слабо улыбнулся Казума, – не надо так говорить. Ты ведь принёс мне еды, а ведь обычно я приносил еду тебе.
– Верно… – Я только вспомнил, что хотел накормить друга. – Ты будешь есть?
– Да. Немного.
Он и правда съел совсем мало и больше есть ни в какую не соглашался, тогда я вспомнил ещё кое о чём и спросил:
– А как ты линзы будешь снимать? Вот в этом-то я точно не смогу помочь.
И тут Казума выдал совершенно неожиданный ответ:
– Линзы? Кому ты собрался линзы помогать снимать?
Я аж начал заикаться:
– Т-тебе… Кому ж ещё?
– А мне не надо, – совершенно спокойно ответил раненый.
– То есть как «не надо»? В них же нельзя спать. Давай я принесу всё, что нужно, – и я уже вскочил, чтобы по первому указанию вытащить из ящиков шкатулку для линз, принести воду и оказать другую помощь.
– Сядь, – неожиданно твёрдо сказал Казума, видимо, потому, что не имел достаточно сил на длительные уговоры.
Я сел и удивлённо уставился на него. Тогда Казума наконец сказал то, что сразило меня окончательно:
– У меня нет линз.
Я онемел. Мне никогда даже в голову не приходило, что Казума имел обычный цвет глаз. Но его глаза были серыми, а по его словам линз не было, значит у его глаз натуральный серый цвет. Через минуту меня прорвало на ответ, точнее на уйму вопросов:
– Как это понимать? Это значит, что ты обычный? И что ты здесь тогда делаешь? И почему тебя тот мальчишка поколотил? Неужели потому, что у тебя глаза не сиреневые?
– Ой-ёй! Как много вопросов! – Казума выглядел слегка удивлённым.
– Я… Я просто… – Я тут же замялся.
– Ну ладно. Сейчас я всё тебе объясню. – Казума закрыл глаза, видимо, чтобы не тратить лишние силы, и начал свой рассказ. – Мои родители оба были сиреневоглазыми. Когда мне было семь лет, они погибли, поэтому к себе меня взял Миура-сан. Я не смог бы жить лучше, чем здесь, к тому же мои глаза могли тоже со временем изменить свой цвет на сиреневый. Поэтому я стал работать в лавке и помогать отыскивать людей с сиреневыми глазами. Но далеко не все готовы с радостью принять помощь.
– Но как так?! – Я не выдержал и перебил Казуму. – Разве кому-то может не понравиться такое щедрое предложение?
– К сожалению не многие хотят учиться и работать. Им проще воровать и драться, спать под открытым небом, питаться объедками и жить в грязи. Кто-то даже становится настоящим преступником, которого полиция не смеет поймать.
– Но я не понимаю! Почему?! – Я не мог в это поверить.
– Просто они так привыкли, и их эта жизнь вполне устраивает.
– Но не ужели они не чувствуют благодарности за то, что им хотят помочь? – Я всё же не отступался.
– Нет.
– Тогда зачем ты вообще рискуешь собой и ищешь людей с сиреневыми глазами?
– Ёичи, – Казума очень серьёзно посмотрел на меня, – запомни: далеко не всё будут благодарны, но это не значит, что мы можем махнуть рукой на тех, кто нуждается в нашей помощи.
– Да… – Немного виновато согласился я, – и правда. Я об этом как-то не подумал. А ведь и в самом деле, если бы ты не искал, ты бы и меня не нашёл. А я бы так и остался жить на улице, только мечтая о нормальном доме.
И тут мне захотелось поблагодарить Казуму. Я взял его за здоровую руку, крепко сжал её и произнёс:
– Спасибо тебе, что не прекращал поиски. Ты спас мне жизнь. Поэтому я буду тоже помогать тебе отыскивать таких людей, которые также нуждаются в помощи, как и я.
Казума подмигнул мне, слегка улыбнулся и ответил:
– Тогда ловлю тебя на слове! Теперь ты будешь помогать мне в поисках. – И он в ответ чуть крепче сжал мою руку.
5 глава. Заботы
Казума весь вечер пролежал в постели, закрыв глаза. Я читал ему небольшую, но забавную сказку про омусуби6 и мышей7. Время подходило ко сну, поэтому я был в небольшом замешательстве: с одной стороны я хотел остаться, потому что переживал за друга, с другой мне тоже нужно было отдохнуть и как следует выспаться. Проблему разрешил управляющий, который принёс мой футон, а так же всё необходимое для сна в комнату Казумы. Мы вдвоём помогли раненому переодеться и умыться, всё это время Казума тихо стонал от боли. Миура-сан помог ему улечься обратно в постель, после чего вышел на несколько минут и вернулся с чашкой какого-то пахучего чая. Управляющий сел рядом с постелью Казумы, приподнял его и напоил содержимым чашки со словами:
– Пей. Это лекарство. Через десять-пятнадцать минут тебе станет легче.
Казума покорно принял лекарство, хотя по его выражению лица было заметно, что в чашке был совсем не сладкий вкусный чай, а горькая противная трава. После принятия лекарства Казума снова со стоном лёг на свой футон. Управляющий встал, повернулся ко мне и, как всегда мягким, но в тоже время повелительным тоном, сказал:
– Ёичи, поспи несколько ночей в этой комнате вместе с Казумой. Он нуждался в постоянном присмотре. Останься с ним, чтобы в любой момент ты мог помочь ему или позвать меня, если случится что-то, с чем ты не справишься. – После всех этих слов Миура-сан добавил, – а теперь готовься ко сну. Время позднее. Спокойной ночи.
Оставшись в комнате вдвоём, мы с Казумой ни о чём больше не говорили. Я решил, что не буду беспокоить друга разговорами, ведь он и так потратил много сил. Я стал снимать форму и линзы, после чего пошёл умываться. Всё, что было необходимо сделать вне комнаты, я сделал в мгновение ока, чтобы Казума оставался один как можно меньше. Вернувшись, я улёгся под одеяло и, пожелав ему спокойной ночи, стал пытаться уснуть. Однако уснуть не удавалось, в голову лезли разные тревожные мысли, я периодически вздрагивал и подскакивал от малейшего шороха со стороны Казумы. Всё же мне удалось немного задремать.
Не знаю, сколько я проспал, но разбудил меня тяжёлый стон. Это был Казума. Я приложил руку к его голове, лоб оказался горячим и мокрым. Я потряс раненого за плечо, но тот не очнулся. Тогда меня бросило в жар, я вскочил, ринулся к комнате управляющего и стал громко и настойчиво колотить в деревянную раму фусуме обоими кулаками. Миура-сан тут же открыл, будто специально ждал моего прихода, и без вопросов направился в комнату Казумы, хотя я, не смотря на молчание управляющего, всё же что-то сказал ему о состоянии раненого. Я был сам словно в бреду, поэтому плохо помню, как мы добрались до комнаты, что делал Миура-сан и что мы с ним обсуждали, помню только небольшой отрывок из того ночного разговора:
– Завтра я отвезу Казуму в больницу, – говорил Миура-сан, – в домашних условиях невозможно удостовериться, что кости сложены правильно.
– Почему вы сразу его не отвезли? – спросил я.
– Я полагал, что перелом не настолько серьёзный, и его можно будет лечить без помощи специального оборудования. Утром я отвезу его в больницу, а до этого буду лечить сам.
– Но ведь лучше, чтобы перелом лечили врачи? – почти с полной уверенностью в положительном ответе спросил я.
– Я посещал занятия в медицинском университете, поэтому сейчас лечу всё, что можно лечить без применения сложного оборудования, – объяснил управляющий, – однако я бы предпочёл, чтобы всех моих пациентов лечили именно больницы, а не я. К сожалению, цвет наших глаз закрывает перед нами все двери, в том числе и больничные. Врачи при лечении могут случайно заметить, что на глазах линзы, а этого никак нельзя допустить. Конечно, к Казуме это не относится.
– Значит, вы лечите всех ёк… – я тут же исправился, – людей с сиреневыми глазами, потому что им не помогают в больницах?
– Верно, Ёичи. Что ж, – Миура-сан закончил с Казумой, – теперь осталось дождаться утра. Тебе придётся ещё несколько часов последить за ним. Больше стонать он сегодня не будет, я дал ему обезболивающее, но всё же будь начеку.
Управляющий снова оставил Казуму на моё попечение. Я уже не мог спать и просто сидел рядом с постелью друга. Прошла целая вечность, прежде чем наступило утро. Я посмотрел на часы. Оказалось, что было всего пять часов утра, поэтому я подождал ещё полчаса и пошёл за управляющим. Мне не хотелось терять ни минуты, ведь мой друг так сильно страдал прошедшей ночью, а действие лекарств могло закончиться. Миура-сан был уже полностью готов к поездке, поэтому он без промедления забрал Казуму, сам накормил его и увёз с собой.
Всё то время, пока они были в больнице, я места себе не находил, бродил туда и сюда, выглядывал поминутно в окна и несколько раз пожалел, что не выпросился поехать с управляющим. Мегуми и Хидзуока молча наблюдали за мной, пока не случилось следующее. Я в очередной раз отошёл от окна, намереваясь снова пройти по комнате, но тут вдруг запнулся и растянулся на полу. Тогда Мегуми подошла, помогла мне подняться, села вместе со мной на пол и проговорила самым нежным и ласковым голосом:
– Ты изведёшь себя, Ёичи. Тебе нужно прилечь, отдохнуть, если не хочешь сам свалишься с лихорадкой.
– Верно, – поддержал Хидзуока. – Я заварю тебе успокаивающий чай.
– Да нет, я в порядке, – попытался уверить их я, даже поднялся, чтобы доказать им это, но вдруг комната в глазах пошла кругом и я понял, что теряю равновесие.
Подхватившая меня Мегуми уже чуть более строго сказала мне:
– Если ты хочешь помочь своему другу, ты должен выспаться, хотя бы ради него.
Я сдался и доверился своим семпаям. Мегуми отвела меня в комнату, где был мой футон, и уложила там, а через несколько минут пришёл и Хидзуока с чаем. Они сели рядом со мной, подождали, пока я выпью чай. После этого Мегуми сказала:
– Теперь ложись и поспи, а то ты выглядишь так, будто не спал всю ночь. А с Казумой всё будет хорошо, ведь наш управляющий точно знает, как ему помочь.
– Думаю да. Он рассказал мне ночью, что учился в медицинском университете, – согласился я.
– Это так, – подтвердил Хидзуока, – поэтому доверь всё ему и спи, пока есть возможность.
– Хорошо… – сонно ответил я, зевнул, закрыл глаза и тут же уснул.
Проснулся я только через несколько часов, вспомнил о Казуме, резко подскочил, обернулся и увидел, что друг уже лежит рядом со мной и, улыбаясь, смотрит на меня.
– Утречка, Ёичи! – довольно беззаботно произнёс он.
Я ещё немного посмотрел на него, не доверяя тому, что вижу и слышу, а потом перевернулся на своём футоне, сел поближе к Казуме и спросил:
– Как ты? Лучше себя чувствуешь? Рука болит?
– Всё отлично! А ты как? – задал встречный вопрос Казума.
– Нормально… Но мог бы и разбудить, когда вернулся… – Я уже перестал так сильно волноваться, и даже немного рассердился на беззаботность Казумы.
– Миура-сан рассказал мне, что ты не спал всю ночь, – ответил он и добавил, – поэтому, когда мы увидели тебя здесь спящим, решили не будить.
Казума сел на своём футоне, подогнул ноги под себя и, находясь в таком положении, поклонился мне и сказал:
– Извини, что заставил волноваться.
Я замахал руками и быстро сказал:
– Ой, не надо, не надо! Я вовсе не хочу, чтобы ты передо мной так извинялся! Поднимись, пожалуйста! У тебя ведь рука сломана!
Казума выпрямился, поднял правую руку перед собой и постучал пальцами другой руки по ней. Послышался глухой звук, будто постучали по какой-то корке.
– Это гипс, – объяснил он, – поэтому рука крепко зафиксирована, к тому же она уже не болит.
– А переломы долго лечатся? – спросил я.
– Не очень. Такие месяца два. Так в больнице сказали. А Миура-сан потом объяснил мне, что нужно будет ещё месяц или два после выздоровления беречь руку, – ответил он.
– Совсем недолго… – сердито проговорил я и добавил, – И что, всё это время рука будет болеть?!
– Нет-нет, – поспешил успокоить меня друг, – всего несколько первых дней, да и то Миура-сан будет обезболивать. Да и я же сказал уже тебе, что рука не болит.
Последнее время на меня будто взвалилось нечто тяжёлое, но, после этого разговора, то тяжёлое, что давило на меня, исчезло, и стало легко и спокойно. Казума выпросил у меня, чтобы я спал с ним в комнате целый месяц, поэтому я, видя его в таком состоянии, по своей доброте, согласился. Однако через несколько дней он уже стал сам вставать, одеваться, есть и всё прочее, и моя помощь была больше ему не нужна. Я хотел переехать обратно в свою комнату, так как решил, что друг и сам справится, к тому же я больше был нужен, как уши, чтобы слушать все его рассказы перед сном, но Казума напомнил:
– Ты ведь обещал, что будешь здесь спать целый месяц?
– Но я не знал, что ты так быстро выздоровеешь, – возразил я.
– Вообще-то, моя рука всё ещё в гипсе, – парировал Казума.
– Но тебе же уже не нужна помощь, – немного сердито ответил я.
– Но мне очень одиноко без компании, – умоляюще произнёс он.
– Я и так понял, что тебе только компания и нужна.
– Ну, поживи со мной ещё немного, пожалуйста, – взмолился Казума и добавил, – знаю, я много болтаю, но я постараюсь говорить не так много. Согласен?
– Ладно, – сдался я, – уговорил…
Прошло несколько недель. Всё это время я приносил в комнату еду, убирал со стола, учился под руководством Казумы и выслушивал все его рассказы, удивляясь, как он может столько всего знать, а главное, так много говорить. Рассказы его были в основном о школе, в которой он учился. Там у Казумы был один друг, с которым он часто обедал и ходил по пути домой. С остальными одноклассниками, как ни странно, у него поладить не получалось, что меня очень удивляло. Мне казалось, что Казума свободно может заговорить с любым человеком и поддерживать с ним отношения сколько захочет. Казума очень часто рассказывал о том, что изучали в школе, поэтому я всё больше и больше хотел побывать там.