– Ну, он тебя любит, вот и выбрал, – вклинился Хорунжий, падая на скамью рядом.
– Интересно, как это он позволил рассекретить себя? – пробормотала Муза Павловна, доставая учебник.
– …или зачем это ему понадобилось? – добавила Карна, которая на часть сеанса всё же успела.
– Ого. Расскажешь потом, – прошептала Муза.
Дед Егор нервно бурчал, что стоит набраться магии и запатентовать какую-нибудь штуку, чтобы заменяла телефонную будку или домашний аппарат. Но не такой большой, а чтобы портативный, без провода, вроде армейских раций, но как телефон. Чтобы в любой момент достать из кармана и быстро найти друг друга.
Кай пожал плечами.
– Это ты перегнул в фантазиях…
…
Утренний инцидент с потерей друг друга в одной квартире разрешения так и не нашёл. Никто не понимал, как такое вообще могло случиться.
Карна в своём ключе заметила, что важно не «как», а «зачем» кому-то надо было, чтобы все они, кроме Кая, не попали на утреннее занятие. И по какой причине именно он должен был увидеть показанное в Лиссабоне.
Враг второй ступени
Кай всё чаще возвращался мыслями к словам Карны: «Нет её, ни на земле, ни под землёй». Ещё чаще покоя не давал ему совет астронома Фарбы: «…ты всегда можешь сходить и поискать сам».
Он честно пытался не быть самонадеянным, но это решение действительно казалось ему лёгким. Ведь это так очевидно…
Если История жива, но нет её ни на земле, ни под землёй, значит скрывается она в другой Тверди. И если она смогла там оказаться, то надо думать, и он сам мог бы туда попасть. Правда, если бы его спросили, зачем, он не смог ответить, чего хотел больше – вернуть орден Каргера или вернуть Тори.
Он томился в сомнениях два дня и две бессонные ночи. На третий день на занятии у Савонаролы он шёпотом рассказал свой план друзьям.
– В Небесную Твердь? – дрожащим голосом переспросил Руслан. – Когда? Что берём с собой?
– Это без меня, – отрезала Карна.
– Ты сомневаешься в моих возможностях? – немного уязвлённо спросил Кай.
– Нет, в своих, – Карна закончила разговор и продолжила писать конспект.
Кай поднял голову и уставился на Савонаролу невидящим взглядом. Сознание никак не хотело возвращаться к теме занятия, хотя в классе царило необычное оживление. Откуда-то сверху донеслось:
– …но скажите, есть ли ад?
Кай заставил взгляд сфокусироваться на Магистре. Савонарола смотрел на вопрошающего как на пустое место.
– Если вы внимательно читали Ветхий Завет – Иова, Исайю, Иеремию…
По аудитории прокатились смешки и недовольный гул.
– …то обратили внимание, что ветхозаветный ад не имеет ничего общего с геенной огненной; ад, а точнее шеол, это место забвения, где в своих могилах спят умершие. Огонь и сера, в которую в итоге трансформировались представления об аде – признак не шеола, а Тофета – долины, где некогда язычествовавшие евреи совершали человеческие жертвы, и превращённой затем в свалку нечистот, куда заодно сбрасывали тела, не удостоенные погребения. Чтобы бороться с антисанитарией, в Тофете постоянно жгли костры из серы, вот, собственно, и исторический прообраз геенны огненной.
– А черти?
– С чертями к Гоголю. Те, кого вы имеете ввиду – ангелы смерти, и вид их далёк от козлоподобных дурачеств Милляра. Но на средневековое христианство…
Внимание Кая снова угасло. Он перевёл взгляд на деда Егора, тот непривычно долго молчал.
– Вы как хотите, конечно, но я запрещаю, – неожиданно заявил дед.
– Егор Георгиевич, Каю надо потренироваться где-то вдали от чужих глаз. Например, на даче, – Муза наклонилась к ним и совсем беззвучным шёпотом продолжила, – это определено его дар. Это же слова Каргера. Но как далеко он распространяется? На какие дистанции и в каких измерениях? Можно ли взять с собой спутников? А через стену? Кай, ты что-то знаешь об этом? Он что-то говорил?
Кай уткнулся носом в сцепленные на столе руки. Как обычно, ответить Музе было нечего. Каргер ничего не говорил. Ничему не успел научить. Он снова попытался переключить внимание на Савонаролу.
– …то, что осталось от Помпей. И по признанию очевидцев – это было хуже, чем ветхозаветные представления об аде. Мне известно, что Магистр Лиходед приоткрыл для вас покрова Времени, и вы пережили погружение в лиссабонскую катастрофу.
Студенты оживились. Со всех сторон сыпалось:
– Лиссабон! То была крутая иллюзия! Ещё бы не прочь! Как в стереокино!
Восторженный добродушный гул заставил брови Савонаролы сойтись у переносицы.
– Развею ваше зрительское заблуждение. Это была не иллюзия и не кино.
Гул умолк.
– Магистр Лиходед предпринял меры предосторожности, переместив лишь хроноотпечаток неофита Острожского. Это его собственный дар, очень редкий. Вам, зрителям, мало что угрожало, лишь краткая амнезия на тот проведённый в другом времени час. Зато теперь вы сможете представить, какова сила управляемой природной стихии…
– Но ведь «лиссабонское возмездие» объясняется магической местью, а не чем-то природным, – выкрикнул кто-то.
Но это не сбило Магистра с его мысли, и он продолжил:
– …и легко интерполируете её на неуправляемую. Природная стихия, если это не послание Обитающего в неприступном свете, всегда отклик на человеческое вмешательство, магов ли, немажей ли. Человечество переживает экзистенциальную интоксикацию продуктами собственной жизнедеятельности. Воюет за мир, воспевает насилие, молится во славу науки, убивает за любовь. Не мы первые. Империей больше, империей меньше… Так вот – «лиссабонское возмездие», хотя и было совершено весьма могущественными и талантливыми магами и история там тёмная, смотрелось детской игрой в сравнении с возмездием господним.
Класс затих. Савонарола почти шипел:
– Закон осмотрительного дробления гласит: «per partes pervenietur ad totum», или «целым овладевают по частям». Придумав должный повод, не составит труда высвободить дремлющую силу Лиссабонского хребта или Сольфатары. Однако, предвидеть все последствия в таком действии невозможно. Даже самому способному из магов.
– Где мы, и где та Сольфатара, – хмыкнул Андрей Бурыкин.
Крючковатый нос Магистра Савонаролы уже зловеще втягивал воздух. Брови его сошлись на переносице.
– Бойтесь. Бойтесь в глупости своей и неосмотрительности наткнуться на пуп земли, – голос Савонаролы утратил последние человеческие нотки. – А теперь, даю пять минут на просмотр конспекта. И начнём опрос.
Студенты зашуршали портфелями.
Кай покосился на деда.
– Никаких небес. Точка. Обучат, сдашь экзамен или что там – пожалуйста.
– Я совершеннолетний, дед, не запрещай мне, – Кай чувствовал, что закипает.
