– Добро пожаловать в нулевую кальдеру! В самое сердце нашей Академии. К Пламеннику.
– Готичненько… – пробормотали где-то на передних рядах.
– А почему кальдера? А почему нулевая? Где кальдера, там и вулкан. Не вижу вулкана… – подхватили на все голоса студенты.
Карфаген усмехнулся:
– Не спешите отрицать. Всё вокруг – часть Большого Замысла. Никто не знает точно почему этот учебный класс назвали «нулевой кальдерой», но, поговаривают, что сам Струве именовал свои тайники вдоль Дуги кальдерами под номерами. Эта, неучтённая, считалась нулевой, её координаты: 50.27.2796 северной широты и 30.31.428 восточной долготы. Струве считал её сердцем Гардаринии. Не знаю почему, но обещаю, эти координаты вы точно будете знать наизусть.
Кай решил, что вовсе не уверен, что когда-либо смог бы запомнить такую комбинацию цифр и знаков. И отметил в памяти, что надо будет переспросить и записать. Вдруг в Пути именно они понадобятся…
Он снова прислушался к словам Мастера.
– Мы с вами на старейшем учебном полигоне Академии. Его спроектировали специально для наших целей в момент закладки Университета. Умения, наработанные здесь, пригодятся на службе в Корпусе Стражей Света, если кто из вас удостоится такой чести…
В этом месте Кай послал в память вторую зарубку. Хтоник его как раз этому неведомому Корпусу Стражей и подарил… то есть предназначил.
Карфаген продолжал:
– Как вы заметили, электрификация отсутствует, и это не случайность. Полигон устроен таким образом, чтобы никакие внешние техногенные факторы не исказили результат ваших упражнений.
– Вентиляция бы не помешала… – пробурчал кто-то из студентов.
– Поверьте мне, огонь и естественная циркуляция через десять минут сделают своё дело, – Карфаген улыбнулся.
– А как наверх? Перерыва не будет? – раздался чей-то унылый голос.
– Наверх поднимает особый механический лифт. Чинно зайдёшь, тайно выйдешь и особо войдёшь. Разберётесь чуть позже… выходов два. Ещё вопросы?
Муза подняла руку. Он кивнул.
– Интересно всё же… Кто-то всё продумал, обустроил, но почему-то Академия столько лет не собиралась? Выходит, в этом зале мы первые?
– Да… Академия не собиралась триста лет.
– Говорили о расколе, – добавила наводящий вопрос Муза.
Карфаген кивнул, поднимая руки.
– Я знал, что без этого не обойтись. Хорошо… На самом деле… магия как солнце. Чем ближе подбираешься к её простой и ясной механике, тем сильнее слепнешь. Други мои, это не очень достойная страница нашей памяти. Вы все разные, маги из неофитов тоже разные получаются.
Кай подумал, что для первой недели слишком много упоминаний о постыдных страницах истории Академии. Соломея тоже их признавала.
Музу этот вопрос волновал особо.
– Странно. Судя по собеседованию, в момент зачисления никого и не интересовали наши моральные качества.
Карна нервно передёрнула плечами, Кай понял, что её кольнули воспоминания о первом контакте с Магистром Савонаролой, которого её моральные качества как раз и взволновали.
– Вам уже известна легенда о четырёх ступенях Золотой лестницы? – спросил Карфаген. – Мало кому удалось побороть врага третьей ступени – Силу. Сила – это возможности. Для некоторых неограниченные. Красные линии исчезают в головах наших выпускников, едва они переходят к третьей ступени… А алчность не самый последний порок, сломивший наши ряды.
– Магию использовали ради обогащения? Привлечения удачи? Это причина раскола? – спросил Глеб Володар.
– Ради обогащения – да. Но ошибаются те, друг мой, кто ставит на магию во втором случае. Использование Магна Кварты для привлечения удачи – это даже не то, что микроскопом по орехам, это будто сразу телескопом Хаббл…
По залу прокатилась волна смешков.
– То есть удача – игра случая? – не отступал Володар.
Мастер Афиногенов пару секунд помолчал.
– Нет, я не стал бы убеждать тебя, друг мой, что удача просто явится, наобум выбрав тебя из миллиардов на земном шаре. Это работает не так. Удачу надо позвать, выкричать, сотрясти и возмутить пространство вокруг себя. От Земной Тверди до Небесной. А для этого нужно знать, что «кричать»… Именно те конкретные слова с количеством нулей, с цветом волос, с географической ли координатой или годами жизни. И никогда не путаться в своих желаниях. «Желание, становясь намерением, становится законом Вселенной. Чтобы создать намерение, нужно намереваться. И ещё, намерение должно быть искренним». Так говорил Кастанеда. И Магна Кварта за тебя этого не сделает.
Володар скривил губы с выражением: «Если мне понадобится Хаббл, я ударю Хабблом».
Муза снова подняла руку.
– Разве нельзя это предвидеть ещё во время отбора и не принимать в свои ряды… злых? Это же в силах Академии?
Карфаген помял пальцы.
– Знаете ли… Это очень опасно, други мои. Во-первых, чем чернее дар, тем большему надзору он подлежит. – При этих словах Кай покраснел. Треть неофитов повернула к нему свои лица. Карфаген продолжал. – Выкидывать, игнорировать необученца – риск удесятерить зло. Достаточно ему примкнуть к другой стороне. Во-вторых, людям свойственно меняться. Вы все определяете свой путь в относительной свободе. Всегда находятся те, кто свернул на опасный путь, и взгляды Ордена с ними разошлись.
Логвин Лилье, кудрявый худой парень с необыкновенным именем, поднял руку и спросил:
– Их нельзя остановить? Просчитать? Тех… что свернут?
– К сожалению, нет. Маг – тварь очень хитрая и живучая. С высочайшей, пугающей приспособляемостью, – в зале захихикали, но Карфаген был серьёзен. Он взглянул на часы и заторопился. – Потом, если хотите, ещё поговорим. Но сейчас вернёмся к истории создания кальдеры. Итак. Судьба монархии нашей некогда огромной страны была предречена. В какой-то момент империя зациклилась в круге неверных решений и пала. Многие века Академия Гардаринии прозябала под кровом Могилянки, ещё прежде – в стенах Острожской Академии.
Дед Егор встрепенулся, радостно хлопнул Кая по плечу: «А я читал!» Кай настороженно затих. Мастер Афиногенов перехватил их взгляды.
– Да-да… В Остроге. Очевидно, это пенаты кого-то из ваших предков. После смерти князя Острожского его Дом стал приходить в упадок, и в 1640 году Острожинку закрыла иезуитская коллегия, распустив последних неофитов. Столпы тоже отступили. Мы остались без патроната. Куда уж тут звёзды наблюдать… Комета четырежды приходила и уходила. И с ней мы переживали нашествия кристаллимов.
«Столпы?» – шепнула Муза, повернувшись к деду Егору. Тот пожал плечами.
– И кто возродил? За какие деньги? – спросил длинноволосый парень, кажется, Кубракевич, запомнившийся всем по стычке с Савонаролой.
– А это возвращает нас к цели нашего занятия, други мои, – будто выныривая из полузабытья, радостно возвестил Карфаген. – О нас вспомнили, да! За гардарининскую Академию долго боролись. Под давлением Фридриха Струве, члена Ордена, основоположника звёздной астрономии, к нам было привлечено внимание царя Александра I. На личные средства государь построил триангуляционную дугу, она, к счастью, работает до сих пор. Для немажей её строительство оправдали научными целями – для градусного измерения длины и изгиба меридиана. Для магов – двести пятьдесят восемь триангуляционных пунктов были рычагами для уничтожения кристаллимов. Подключите воображение и представьте огромное арбалетное плечо от Баренцева до Чёрного моря.
– А можно подробнее? Как это работало?
– Выясним, всё выясним. Но по порядку. На протяжении трёх километров в землю были заложены каменные кубы по два метра в ребре, над ними установили опорные точки дуги меридиана. Внутри каждого блока запечатана капсула из метеоритного железа. Иридия, которому нет равных в качестве связующего. Так что Корпус Стражей Света, находясь на пункте Дуги, при обнаружении кристаллимов был во всеоружии.
– Иридий – лучшее связующее? – не удержался Кай.
– Небесный иридий. Наряду с камаситом и тэнитом. Самое мощное связующее. Самое безотказное. Он приходит на землю с метеоритными дождями, с хвостами комет, в общем, прямиком с Небесной Тверди. Орден многие поколения вёл сбор этих небесных даров, существовали тайные хранилища, целые артели производили специальные орудия и приспособления. Бесценные.
Орден Каргера, его орден, похищенный Тори, был сделан из небесного иридия. Так ему сказал антикварщик. Значит, кроме прочего, он работает как связующее. Воспоминания о Тори больно укололи.
