Никита, видя, с какой неохотой напарник отвечает на вроде бы совсем обыденные вопросы, обиженно замолчал и, отвернувшись к окошку, изобразил на своей физиономии крайнее недовольство и полную отрешенность. «Переварив» что-то в своей голове, Киров заметил состояние новобранца и от всей души рассмеялся, да так, что вызвал у своего молодого воспитанника непроизвольную смену настроения с угнетенного на глубоко удивленное. «Уж не спятил ли он? Вот так и всегда… мне достался полоумный наставник», – невольно подумал про себя Бирюков.
В то же самое время Роман внезапно остановил машину, свернул из «экспроприированной» марихуаны небольшой «косячок» и, подпалив его спичкой, стал небрежно покручивать в промежутке между пальцами. Через минуту, заметив, что воспитанник смотрит на него очумевшими глазами, широко открытыми и словно бы говорящими, что он уже вот-вот готов выпрыгнуть из машины и бежать докладывать начальству о чрезвычайном происшествии, случившимся на работе, опытный сыщик недвусмысленно усмехнулся:
– Хочешь сказать, что у вас там в ППС-е «травку» никто «не пользует»? Да я ни в жизнь в такую «херню» не поверю! На, Никита, разок «пыхни», да заодно немного расслабься.
Он протянул самокрутку младшему лейтенанту, но тот замахал руками настолько активно, насколько чуть-чуть не сломал эту пагубную отраву, скрученную из одного из самых доступных представителей наркотического семейства; Киров резко отдернул руку, произведя свое машинальное движение так, будто бы пытался спасти не самую губительную цигарку, а нечто для него наиболее ценное.
– Ты чего, совсем, что ли, «офанарел»?! – «наехал» он на молодого сотрудника, поднимая тон своего голоса почти до громкого крика. – Не хочешь сам, так и другим не мешай… надеюсь, руководству стучать не отправишься?
– Нет, – твердо ответил Никита, давая понять, что на него в этом плане вполне можно будет надеяться, – делай чего пожелаешь, лишь бы твои пагубные предпочтения не шли в ущерб основной работе.
– Вот и ладненько, вот и «отличненько», – продолжал старший товарищ сохранять одновременно и недовольный, и недоверчивый вид, – я, если честно, хотел тебя только проверить и совсем не собирался всерьез предлагать курить эту мерзкую гадость – молодец! – испытание ты прошел на отлично.
На этом неприятный разговор оказался законченным, а оперативник, обозначившись презрительным выражением, решительно смял скрученный им «косячок» и безжалостно вышвырнул его в окошко, после чего они поехали дальше.
Глава IV. Федосеева Любовь Викторона
День близился к концу. Киров, направляя служебный автомобиль в сторону знаменитой «Петровки», внезапно повернул руль влево и свернул в переулок, и, никак не комментируя свои внезапные действия, повез напарника на удаление от основного места их службы.
– Мы куда? – невольно задал вопрос более молодой сотрудник.
– Заедем ко мне домой, – отвечал ему старший товарищ, – надо перекусить да оружие взять, а то еще неизвестно, когда и чем этот день сможет для нас закончиться.
– Так ты все это время работал без пистолета? – искренне удивился новоиспеченный сотрудник московского розыска. – А как же инструкция?
– Правила для того и существуют, чтобы ими пренебрегать, – насмехаясь над практичностью и исполнительностью напарника, разъяснил Роман истину, не прописанную ни в одном из законов, – и запомни главное: оружие полицейского – это ручка, а вовсе не «пушки» да пистолеты.
Двигаясь от основного московского корпуса МВД и отклоняясь в западную сторону, они оказались в одном из самых неблагополучных районов столицы, где в большом количестве кишела всевозможная «шушара»: наркоманы, гопники, просто пьяницы и другие неприятные элементы и асоциальные личности – и вот именно в этом вертепе и жил один из самых лучших оперативников московского розыска.
– Так проще работать, – объяснил Роман выбор своего необычайного местожительства, – когда «варишься» в котле этих «преступных ублюдков», очень много знаешь об устоях их жизни, привычках и правилах межличностного общения.
В этот момент напарники подъехали к двухэтажному коттеджу, одиноко стоявшему среди высотных, громоздких строений; сразу можно было обратить внимание, что территория его огораживалась двухметровым металлическим забором, имевшим в своей конструкции самые обыкновенные ворота, изнутри закрытые на внушительный и прочный засов. Хозяин оставил машину снаружи, после чего, пригласив коллегу, направился к калитке, расположенной чуть в стороне и запиравшейся на механический замок, снабженный кодовой системой набора; Роман нажал несколько кнопок – послышался характерный щелчок, возвещавший, что ригель вышел из своего гнезда, предоставив створке возможность открыться; оказавшись на участке, они сразу же направились к дому, где прямо на входную дверь был вмонтирован удобный и современный домофон; нажав кнопку вызова, хозяин дождался ответа, прозвучавшего приятным и нежным голосом, назвался и попросил пустить его внутрь; лишь только сработал отпирающий механизм, хозяин потянул за рифленую ручку и пригласил напарника следовать за собой.
Их встретила молодая и невероятно красивая девушка; на вид ей едва ли исполнилось двадцать лет; своим ростом она была схожа с владельцем дома, однако выглядела чуть ниже; худощавое телосложение выгодно отличалось третьим размером груди, узкой талией и не менее великолепной фигурой, где особенно приковывали к себе взор бесподобные ножки, чуть скрытые за коротеньким голубым халатиком и обутые в красивые синие туфельки, оказавшиеся на небольшом, зауженном вниз каблучке; касаясь очертаний лица, с убежденностью можно сказать, что у этой очаровательной девушки оно было просто прекрасное, имело слегка удлиненную форму и выделялось большими глазами, ни с чем не сравнимые по своей привлекательной глубине и выраженные ярким карим оттенком… еще на нем можно обратить внимание на веки, отличавшимися затушеванными ресницами, длинными и выразительно загнутыми чуть кверху, а также прямой, тонкий нос, отлично сочетавшийся с алыми губами, в меру пухлыми и придававшими дополнительной симпатичности; длинные каштановые волосы пышной прической спускались на плечи; вела себя восхитительная хозяйка так, что можно был сделать определенный вывод, что она является представительницей прекрасного пола очень «живой», энергичной и явно неглупой, а еще, кроме перечисленных качеств, ее волевой взгляд выражал огромную любовь к владельцу дома, способность адекватно оценивать окружающую действительность, а заодно и входить в положение извечно отсутствующего супруга.
– Это моя жена Ира, – представил Киров супругу напарнику, жадно «пожиравшему» ее зачарованным взглядом, – мы познакомились с ней пускай и недавно, но как-то сразу поняли, что не сможем прожить друг без друга ни единого дня и немедленно поженились.
В следующий момент девушка уже игриво протягивала нежную руку новому знакомому мужа, ожидая от него аналогичного действия.
– Никита, – молодой человек с готовностью принял навязчивое рукопожатие.
– Да, это мой новый воспитанник, – отвечал муж на немой вопрос, угадывавшийся во взоре красивой супруги, – с сегодняшнего утра, – бросил он уже на ходу, удаляясь в верхние помещения дома и намереваясь вооружаться.
– Вы есть будете?! – поинтересовалась хозяйка, громко прокричав ему вслед.
– Перекусим! – отозвался Киров тем же тоном, желая быть услышанным и не затерять свой ответ среди верхних покоев, куда уже успел проследовать своей легкой, подпрыгивающей походкой.
Когда он, держа в руках свою дорогую кожанку, спустился вниз, из подмышки у него виднелась оперативная кобура, а в ней красовался знаменитый пистолет тульских оружейников, очевидно являвшийся собственностью оперативника и не имевший принадлежности к табельному оружию. Бирюков продолжал находиться в гостиной, где, приглашенный девушкой, удобно расположился за длинным столом, ожидая своего суетящегося товарища. Ирина хлопотала на кухне и изредка выбегала в зал, чтобы выставлять на стол аппетитные яства, вкусные и изысканные, частью приготовленные ею самой, а остальные, наверное, заказанные в каком-нибудь респектабельном ресторане. Воспользовавшись ее радушным гостеприимством, напарники наспех перекусили, после чего отправились на вечернее совещание, чтобы обстоятельно доложить о проделанной ими работе, а заодно и ознакомиться с собранными за день материалами. Они прибыли чуть задержавшись, но для такого огромного региона, каким является город Москва, похожее обстоятельство было делом нормальным и довольно обычным (существовали даже такие исключения, что если наваливалось много работы, то на подобных мероприятиях разрешено было не появляться и вовсе, а отчет, соответственно, переносился на более удобное время); стало быть, два сослуживца вошли в помещение просторного зала, когда совещание было уже в полном разгаре, – шло обсуждение уголовных материалов, прибывших из Южного административного округа города Москвы и связанных с серией жестоких убийств, совершенных в отношении непривлекательных женщин, обладавших излишним весом. Как и полагается, выступал начальник «убойного отдела» Кравцов:
– От наших коллег, несущих службу по отделениям, прибыло несколько томов уголовного дела, в общем и целом состоящего из трех эпизодов. Согласно собранных документов, местом обнаружения трупов является заповедник Царицыно, расположенный в районе Орехово-Борисово Северное, что располагается на Дольской улице нашего мегаполиса. Все убитые – это молодые девушки с избыточным весом, причем две из них были заманены в лесопарковую зону и умерщвлены прямо там, а третья мученица была убита где-то в другом, пока неизвестном нам, месте и привезена в Царицынский парк уже будучи мертвой; до той точки, где ее обнаружили, убиенную транспортировали, но каким именно образом – пока остается загадкой; можно, конечно, допустить, что преступник прибыл туда не один, но, с другой стороны, принимая во внимание характер совершенного преступления и наличие только одного отпечатка ботинка, такое мнение лично мне представляется чертовски нелепым – как правило, в подобных случаях злодеи всегда действуют в одиночку; кстати, такое заключение лишний раз дает основание полагать, что интересующий нас субъект обладает неимоверной физической силой. С описанием пока всё, переходим к периодичности: время, прошедшее между всеми тремя преступлениями, – это ровно пять лет; таким образом, следует хорошо понимать, что первый случай имел место быть пятилетку назад, второй – через два года после него, и последний – как, наверное, не составит труда догадаться – случился сегодня; все они объединяются несколькими идентичными признаками: местом обнаружения умерщвленных тел, наличие множественных колото-резанных ран, введение в кровь гормона адреналина, необходимого, скорее всего, для того, чтобы на время всего пыточного процесса, женщины оставались в сознании…
На этой части пояснительной инструкции в зале поднялась рука, принадлежавшая сыщику Кирову, и по демонстрируемым жестам дала основание полагать, что поднявший ее сотрудник желает задать какой-то важный, если не срочный, вопрос. Кравцов кивнул головой, разрешая своему подчиненному говорить:
– Извините, товарищ полковник, а правда, что все жертвы были найдены голыми и что вокруг не было совсем никакой одежды? А еще хотелось бы поподробнее выяснить: какие с мест происшествий изъяты отличительные следы?
– Вопрос правильный и вполне своевременный, – недовольно наморщил лоб Виктор Иванович, вот только что собиравшийся довести до сотрудников эти значимые моменты. – Да, действительно, все трупы были обнаружены без какого-то одеяния и без признаков наличия его вокруг мертвых и истерзанных тел. Из следов же у нас имеется только отпечаток обуви, изъятый с последнего места и обнаруженный возле жуткого трупа; к слову, его схематичное изображение пущено сейчас по сотрудникам… просьба всем внимательно ознакомиться. Теперь позвольте вернуться к тому, что я не успел закончить, потому что одному из наших – сильно заинтересованных! – «оперов» никак не сидится на месте, в связи с чем он не смог подождать буквально минуту, – намекал он, разумеется, на Романа, – так вот, после того как заканчивались невероятные пытки, наш новоиспеченный «упырь-губитель» вступал с еще теплыми трупами в отвратительное половое сношение …
– Фу, – в один голос воскликнули сотрудники опер-части, присутствующие на сегодняшнем совещании, – у нас «нарисовался» маньяк-некрофил.
– Да, похоже, что так, – нехотя подтвердил подполковник, – и как вы понимаете, «земельники», сопоставив все совпадения, объединили все три уголовных дела в одно и переслали их нам, сняв с себя весь груз тяжелой ответственности; следовательно, теперь основная часть работы ложится на наши профессиональные плечи, а расследование находится на контроле у самого Министра внутренних дел; в то же самое время – как вы, надеюсь, все уже догадались – вводится усиленный режим службы, переводящий нас на долгие, десятичасовые, рабочие сутки; в общем, утром развод проводится ровно в восемь, ну, а вечерний доклад – не раньше, чем в двадцать.
«Какие-то странные десять часов?» – подумал про себя Бирюков, но вслух произносить ничего не отважился (в патрульно-постовой службе, честно говоря, усиления тоже мало чем отличались: озвучивалась одна цифра, на поверку же выходила иная). В этот момент прозвучало пожелание, предлагающее всем и дальше активно продолжить рабочую деятельность, и сотрудники, обсуждая промеж себя доведенную до них информацию, стали не торопясь расходиться.
Киров привлек внимание воспитанника, аккуратно тронув его за плечо, и тихо (так, чтобы никто не слышал), еле слышным голосом, произнес:
– Никита, на сегодня можешь считаться свободным, а завтра к восьми – чтобы как штык!
– А как же?.. – попытался тот возразить.
– «Забей», – ухмыльнулся опытный сыщик, – у нас здесь много чего говорят, тем более что, скажу правду, мне сегодня надо одно небольшое личное дельце «обтяпать»… так что волей или неволей, но тебе придется «отчаливать»; короче, двигая до дому до хаты.
– Понял, – подтвердил новобранец свою готовность действовать в полном соответствии с озвученными инструкциями и, не прощаясь, направился прямо к выходу.
Покинув здание, он проследовал на автостоянку, где оставил свой транспорт, своим невзрачным видом выдававший принадлежность к семейству «ВАЗ – 2109» и выделявшийся черным цветом.
Вместе с тем усиление коснулось не только оперативных сотрудников МУРа, но и полицейских всех отделений, расположенных в границах Южного административного округа. Как раз по этой причине специалист экспертно-криминалистической службы старший лейтенант полиции Федосеева Любовь Викторовна вынуждена была задержаться на работе и возвращалась домой уже после девяти часов вечера (между прочим, именно она и проводила осмотр неузнаваемого, жуткого трупа, обнаруженного в Царицынском заповеднике). На улице смеркалось, лучше сказать, спустились глубокие сумерки, о чем можно было судить по свету уличных фонарей, вовсю уже загоревшихся по близлежащей округе. Девушка ехала на своей иномарке, имевшей название «Опель». Если коснуться описания ее внешности, то сначала следует остановиться на общих формах и признаках; итак, она отличалась невысоким ростом, казалась пухлой больше обычного, вследствие чего имела не менее десяти килограммов, оказавшихся лишними и указывавших на явный избыток в весе; миловидное круглое личико выделялось румяными пышными щечками, небольшими серенькими глазами, маленьким прямым носиком, похожим на пуговку, и мясистыми коралловыми губами; светло-русые волосы на ее голове были собраны аккуратной прической и скреплялись сзади заколкой, образуя небольшой распушившийся «хвостик». Покидая служебные помещения, Люба, сдав табельное оружие, сняла форменное обмундирование и находилась сейчас в сером, укороченном книзу платье, из-под которого виднелись массивные ноги, тем не менее обозначенные идеальной формой и обутые в серые туфли, оказавшиеся на невысоком и расширенном каблуке; ее внешний облик заканчивался кожаной курткой зеленого цвета.
Задержка на работе сильно сказалась на ее общей усталости, поэтому она старалась двигаться с предельной осторожностью, чтобы не спровоцировать дорожной аварии. Между тем, несмотря на общую расслабленность и глубокую отрешенность, от ее внимания все же не ускользнуло, что прямо от основного места работы за ней неотступно двигается автомобиль мрачного, черного цвета, старающийся держаться на определенной дистанции, чтобы не привлекать к себе особого внимания, но притом и чтобы совсем не потеряться из виду; модель, из-за света фар, Федосеева определить не сумела, однако, сопоставив общую конфигурацию, предположительно просчитала, что это, скорее всего, гордость российского автопрома, относящаяся к семейству от «ВАЗ – 2108» до «ВАЗ – 2115». Подъезжая к месту своего постоянного жительства, она загнала транспортное средство на придомовую парковку, не упустив из своего интереса и тот успокаивающий факт, что преследовавшая ее машина проехала дальше, не замедляя ход и ничем не выказывая заинтересованность к ее скромной особе. Полицейская облегченно вздохнула, мысленно прошептав: «Наверное, ему просто надо было в ту же самую сторону». Ободрив себя необоснованным размышлением, она направилась к высотному, девятиэтажному, дому, где у нее имелась отдельная двухкомнатная квартира; полицейской было отлично известно, что в этот поздний час она пустовала, ведь, вопреки двадцатипятилетнему возрасту, из-за ее напряженной работы и не совсем располагавшего к себе внешнего вида ей никак не удавалось устроить свою личную жизнь… словом, девушка продолжала жить в одиночестве и ютилась в купленном ею (не без помощи обоих родителей) довольно скромном московском жилище. Итак, она шла; однако, чем ближе она подходила к вышеупомянутому строению, тем чаще начинала оглядываться, страшно переживая из-за внезапно охватившего ее тревожного чувства; она никак не могла найти себе правдоподобного объяснения, в чем именно кроется причина столь необычного состояния, – хотя если вдуматься, оно было вполне естественным, ведь на улице, принимая во внимание позднее время, было уже пустынно, а в округе не раздавалось ни одного лишнего звука, что само по себе навевало неприятные, если и не кошмарные, мысли, – а до спасительной двери подъезда ей нужно было преодолеть еще и небольшую кустарниковую посадку, расположенную по бокам непродолжительного тротуара, ведущего к ее многоэтажке и имевшего протяженность не менее сотни метров; подойдя к границе этого насаждения, Федосеева внезапно остановилась… из-за «поселившегося» в ее душе ужаса, необъяснимого, неописуемого и какого-то даже животного, она никак не могла себя пересилить и войти в то мрачное, отдающее жутью, пространство; ее дикий страх подкреплялся еще и внутренним голосом, который, не унимаясь, нашептывал: «Не ходи туда, дура, там тебя поджидает чудовищная опасность».
Любовь прислушалась к своей интуиции и не стала проделывать свою дорогу кратчайшим путем – страшную территорию, показавшуюся ей еще и зловещей, она решила обойти по дороге другой, пускай и пролегавшей чуть в стороне, но представлявшейся наиболее безопасной; правда, такой переход сильно увеличивал общее расстояние, простиравшееся до дома, но, не решаясь пренебрегать своей безопасностью, Федосеева решилась все-таки поступить способом хотя и несколько трусоватым, но в сложившейся ситуации показавшимся ей самым каким ни на есть приемлемым; в итоге, применив обходной маневр, девушка потеряла еще тридцать минут, полагавшихся ей для отдыха. В конце концов полицейская все же смогла преодолеть свои необъяснимые страхи и без происшествий приблизилась к дверному проему, ведущему внутрь спасительного подъезда; но тут она снова стала оглядываться, лихорадочно озираясь по сторонам и испытывая мучительную тревогу, до сего мгновения ей просто неведомую; опытная сотрудница внутренних органов, она прекрасно понимала, что если бы сейчас кому-нибудь придет в голову мысль на нее напасть, то у злодея появилась бы великолепная возможность осуществить свой зловещий замысел без какого-либо значительного труда и сторонних препятствий; однако, как оказалось, ее страхи были напрасны: вокруг стояла «мертвая тишина» и нигде не было заметно никакого движения. Воспользовавшись помощью электронной отмычки, криминалистка открыла магнитный замок и благополучно оказалась внутри домового подъезда; интуитивно не решившись использовать лифт, она взбежала на шестой этаж по ступенькам и остановилась перед своим жилым помещением, не очень респектабельным, но снабженным надежной металлической дверью; далее, она занялась поиском основного ключа и дрожащими пальцами стала энергично копошиться в дамской сумочке, неизменно присутствующей при любой, себя уважающей, женщине.
Внезапно! Одинокая хозяйка квартиры остановилась и замерла на месте как вкопанная… неожиданно ее охватило паническое, суеверное чувство, будто бы за спиной у нее непременно кто-то сейчас находится; в настоящем случае ужас ее был так велик, что она впала в какой-то неестественный ступор и не могла ни сдвинуться с места, ни повернуть назад голову, чтобы установить причину столь необычного и неведомого ей раньше испуга; Люба вдруг почувствовала, как кровь в ее жилах стала словно заледеневшей, по спине забегали многотысячные мурашки, а тело заколотила нескончаемая нервная дрожь; ей даже показалось, что она слышит позади себя какие-то странные звуки, похожие на выдыхаемый воздух, выходивший из груди и упиравшийся в некую неведомую преграду (обычно так происходит, когда люди пытаются восстанавливать дыхание, сбившееся после быстрой ходьбы либо же бега). Не в силах совладать с чудовищным потрясением, в следующий момент Федосеева почувствовала, как закатываются кверху ее глаза, а еще через секунду потеряла сознание, плавно опустившись на лестничную площадку и распластавшись прямо возле собственной двери. Вместе с тем, даже сквозь надвигавшийся обморок, она смогла почувствовать, точно бы кто-то вроде бы как подхватил ее сзади за широкую талию и тем самым немного «сгладил» бессознательное падение; а уже в другой миг ей виделось: будто чьи-то руки, одетые в черные тонкие кожаные перчатки, копаются в ее сумочке и извлекают оттуда ключи от квартиры, будто бы забирают и уносят с собой; еще ей показалось, что она слышала, как рядом разговаривают чьи-то приглушенные голоса, суть же самого разговора так и осталась для нее непонятной.
Очнулась Федосеева по прошествии получаса, так и оставаясь в подъезде одна, без чьего-либо явного либо же вымышленного присутствия. Вспоминая свой то ли сон, а то ли призрачное видение, она тут же стала рыться в дамской сумочке, свалившейся с плеча на пол, и, к нескончаемой радости, вдруг обнаружила, что ключи ее так и продолжают оставаться на месте. «Привидится же такое? Наверное, я просто перенервничала и чуть-чуть сверх нужного утомилась? Нужно будет попросить выходной и как следует отдохнуть», – подумала она про себя, но все же не преминула побыстрее отпереть входную дверь, а затем без промедления укрылась в маломерном жилище, стараясь все делать как можно скорее… и только оказавшись внутри своей непривлекательной «двушки», девушка смогла наконец-то спокойно вздохнуть и хоть сколько-нибудь расслабиться.
Глава V. Осмотр квартиры Глебовых
Около двадцати трех часов на мобильный телефон Кирова поступил звонок от дежурного по Московскому Управлению.
– Доброй тебе ночи, Костоломов Рома, – прозвучал в аппарате знакомый голос и хитро так, по большей части заискивающе, добавил: – Не спишь?
– Тебя что, Сережа, – обратился он к дежурившему по-свойски, – мои сны интересуют, или ты снова звонишь, чтобы как в прошлый раз сообщить, что пришло время уборную посетить? – грубо «фыркнул» в трубку оперуполномоченный. – Только тогда ты выбрал время гораздо более позднее.
– Нет, на этот раз я тебя беспокою, чтобы передать куда более печальные вести, – перешел «шаловливый сотрудник», находившийся с той стороны телефонной связи, на официальные нотки, – ты сейчас чем занимаешься?
– Тебе не один ли до этого «хрен»? – продолжал Киров грубить, обильно перемежая нормальную речь с отборнейшей матерщиной, что давало весьма весомые основания полагать, что ему сорвали какие-то очень важные планы; впрочем, в силу сложившейся привычки, выработанной долгими годами службы, он быстро справился со своим негативным настроем и уже в более вежливом тоне ответил: – Нахожусь в одном интересном адресе, где получаю очень ценную информацию.
– В общем, можешь хоть тысячу раз меня обматерить, – между тем гнул свою линию оперативный дежурный, – но наши эксперты установили личность убитой – той, что нашли сегодня в лесу – и твой «шеф» приказал немедленно поднимать тебя, чтобы отправить с оперативной группой на выезд; в любом случае хватай «ноги в руки» и двигай побыстрее сюда: тебе оказывается величайшая честь, потому что проверку такого значимого события твой «генерал» не может пустить на самотек и доверить кому-то другому.
