– Закон?! – вдруг воспылал опытный оперативник негодующим гневом, что, если вспомнить описание его личности, было делом вполне нормальным и совершенно обычным. – Думаешь, это он помогает нам удерживать под контролем негативную ситуацию, всё только более развивающуюся в стране? Нет, дорогой, в первую очередь эффективность нашей работы достигается профилактикой, априори расширением агентурной деятельности – и намного лучше иметь у себя на земле одного мелкого торговца наркотиками, чем, скажем, десяток отмороженных убийц и чересчур хитроумных маньяков. С другой стороны, даже если этого «бедолагу» и «слить», то всё равно на его место незамедлительно придут другие десять, а то и двадцать, которых еще необходимо будет вычислить и найти; а уж они-то, поверь, сидеть сложа руки не будут и подсадят на наркоту людей гораздо больше, чем в общем и целом мы имеем сейчас – и вот тогда преступность взметнется в разы, а ты тем временем не будешь попросту успевать фиксировать совершенные ими тяжкие преступления; следовательно, как не говори, но мы здесь работаем, чтобы сохранить то хрупкое равновесие, с помощью которого получается «держать в узде» основную часть нашего российского населения.
Закончив свой краткий ликбез на высокой ноте, Киров посмотрел на юнца и, убедившись, что тот внимательно выслушал все, о чем ему говорилось, осведомился уже в более спокойной тональности:
– Все ли тебе, Никита, понятно? Если что стало неясно, то внимательно изучай наставление по ведению оперативно-розыскной деятельности, а ровно через неделю доложишь мне результат своих теоретических знаний.
В этот момент они подъехали к нужному адресу, и столь важную для обоих беседу в очередной раз пришлось на какое-то время заканчивать.
Глава III. Встреча со стукачом
«Связной» с преступным миром жил на третьем этаже старенькой пятиэтажки. Ранее это было здание общежития, принадлежавшего одной частной компании, занимавшейся крупномасштабным строительством, но к настоящему моменту уже, соответственно, разорившейся. Однако, что бы там ни случилось, некогда принадлежавшие ей жилое хозяйство не осталось впоследствии пустовать и после закрытия организации почти сразу же оказалось заселено всякого рода сомнительными личностями, плохо пахнущими бездомными, а в том числе и криминальным лицом, очень заинтересовавшим сейчас обоих оперативников. Без особого труда найдя необходимую «явочную квартиру», занимаемую, с одной стороны, тайным агентом, с другой – все же гнусным преступником, Роман хотя и не давал повода усомниться, что он здесь находится далеко не впервые, но изначально тем не менее наткнулся на определенную долю непонимания, когда на его продолжительные и громкие стуки не последовало никакой нормальной реакции; в результате, после того как ему посмели не открывать более трех минут, он совсем уже было собирался ее сломать и выбрал необходимый разбег, но как раз именно в этот момент она широко распахнулась, и на пороге возник хозяин квартиры, носивший имя Укорина Павла Прокопьевича, в определенных кругах более известного как «наркодилер» Корян.
Представший мужчина выделялся высоким ростом и выглядел лет эдак на пятьдесят, возможно, чуть больше (тем не менее по его бравому виду можно было судить, что, вопреки достигнутым годам, чувствует он себя вполне превосходно); худощавое, высохшее, телосложение указывало на, в сущности, неотвратимое условие, что он давно уже не склонен подвергать свое тело испытаниям физического труда, как в общем-то и чрезмерным чревоугодиям, причем по его возбужденному состоянию создавалось неотвратное впечатление, что, вероятнее всего, ведению нормального, здорового, образа жизни, он больше предпочитает тешить себя наркотиками; худое, но мужественное лицо не имело уже той привлекательности, какой, очевидно, обладало в далекой и, видимо, очень бурной юности… сейчас оно выделялось неприятной продолговатой формой и неестественно выпученными глазами, имевшими голубоватый, почти небесный, оттенок и выражавшими если и не аналитический ум, то сообразительность и хитрость – это уж непременно; нос у наркоторговца был прямой, представлялся окружающим невероятно огромным размером и придавал своему обладателю некую схожесть с дятлом; яркие, белокурые волосы для представителя сильного пола казались немного странными, но как бы там ни было, изображали короткую, равномерную стрижку; одежда представителя розничных незаконных сетей наркобизнеса состояла из серой застиранной пижамы и синих домашних сланцев.
Отворив дверную створку, владелец «наркопритона» не успел еще произнести ни единого слова, а Киров, сравниваясь в этот момент с ураганом, уже стремительно врывался в его, немаленькую кстати, квартиру и на ходу грубо ему выговаривал:
– Чего, Корян, так долго не открывал – опять наркоту кому-нибудь «впаривал»?
Не дожидаясь ответа, оперативник пробежал через все жилое помещение, занимаемое презренным наркоторговцем, намереваясь застать в ней кого-нибудь из его постоянных клиентов, как он впоследствии объяснил: «Чтобы обстоятельно с ним побеседовать», – опытный сыщик, он прекрасно знал, что в этой «каморке» (нет, совсем не такой маленькой, как, скажем, у папы Карло в сказке про Буратино) имеется потайная дверь, предназначенная исключительно для того, чтобы можно было беспрепятственно «уходить» при нежданных визитах, похожих, к примеру, на такой или ему подобный (раньше, когда фирма еще функционировала, этот выход был всего-навсего запасной, хотя, скорее, все же пожарный; да, по всей видимости, неспроста «мерзопакостный дилер» занял именно эти апартаменты – он рассчитывал иметь под рукой удобную лестницу, способную предоставить резервные пути «отхода», что при его роде деятельности было неудивительно и совсем даже неглупо); касаясь Романа, он уже не первый раз поступал подобным манером и, полностью уверенный, знал, что дверь, ведущая наружу, запирается на хитрое запорное устройство, которое незнакомому человеку сразу в глаза и не бросится – это была небольшая веревочка, одним своим концом крепившаяся к накладке, а вторым едва видневшаяся над верхней частью коробки, где если за нее потянуть, то дверка (прямо как в той известной сказке) сразу и открывалась.
Любой другой, точно такой же неожиданный, посетитель, не знающий «хитроумнейшего» секрета, для того чтобы сообразить, каким еще способом можно покинуть жилище, потратил бы на разгадку таинственного секрета слишком долгое время; а оно в этом случае дало бы вероятному беглецу особое преимущество – значительно увеличить разделявшее их расстояние. Однако такое положение дел нисколько не распространялось на опытного сотрудника, отлично знавшего все маленькие нюансы, существовавшие у подведомственного ему наркотического притона. Вместе с тем, вероятно, и хозяин, ведущий преступную деятельность, был прекрасно осведомлен об этой особенности прожженного оперативника, что в свою очередь и вызвало с его стороны слишком уж явную нерасторопность, проявленную им при выходе к нежеланным «гостям», неожиданного его посетившим и не несущим с собой ничего более или менее доброго. Как неприятный результат его чрезмерной предусмотрительности, полицейскому, легко справившемуся с потайным механизмом, единственное, что и удалось заметить, так это мелькнувший вверху силуэт, перебиравшийся с уличной лестницы на самую крышу здания; сыщик был далеко не дурак и без особого труда догадался, что преследовать беглеца – явилось бы делом совершенно бессмысленным; подобный вывод напрашивался из-за множества запасных вариантов, существовавших у нарка-преступников для благополучного отступления, а гоняться за ними по многочисленным закоулкам – такой задачи в сложившейся ситуации оперативник не ставил; главное, что его сейчас беспокоило, – это удостовериться, что «незаконное предприятие» его криминального знакомого не хиреет и что среди неблагополучного населения, проживающего в столице, наркотики продолжают пользоваться все тем же широким спросом. Успев зафиксировать убегавшего наркомана, Роман злорадно заулыбался, а затем, повернувшись к последовавшему за наставником новобранцу, назидательно произнес:
– Ты, Никита, чего за мной побежал? А кто в таком случае за первым будет смотреть? Что, если, скажем, ему вдруг вздумается «свалить» или, другое, нашпиговать наши спины свинцом? Кто сможет поручится, что этого не случится?
– Виноват, – признался Бирюков в допущенной им ошибке, – но я думал, что тебе нужна будет помощь.
– Запомни, – поучительно заметил майор, по ровному счету не желавший «нагружать» своего новоявленного товарища слишком уж сильно, – главная задача напарников – это прикрывать впередиидущему спину; следовательно, если мне выпала честь двигаться первым, ты должен позаботиться о безопасности моей «задницы», или, говоря нормальным языком, организации надежного тыла.
За таким познавательным разговором они возвратились в главную комнату, где обычно наркоторговец и принимал своих посетителей; он уже осознал, кто конкретно к нему соизволил пожаловать, и теперь, спокойно развалившись в кожаном кресле, с видимой умиротворенностью ожидал, когда же его незваные визитеры вернутся и когда же ему наконец «объявят» истинную цель заранее неоговоренной явки; по его невозмутимому виду можно было судить, что он, скорее всего, давно уже привык к подобным спектаклям и ничему в итоге не удивляется.
Стоит сказать, квартирка этого человека была обставлена довольно неплохо (наверное, то омерзительное дело, коим он предпочитал заниматься, приносило ему совсем немалые дивиденды); такой вывод можно было сделать хотя бы по так называемому приемному помещению, заставленному всевозможной дорогостоящей мебелью: красивой стенкой, широким современным комодом, раскладным трельяжем и многим чем другим, имевшим принадлежность к бытовым приборам и хозяйственной утвари. Сам хозяин расположился в момент появления сыщиков в одном из двух кожаных кресел, имевших коричневую окраску и вместе с идущим в комплекте диваном поставленных возле невысокого столика, установленного ровно посередине.
Киров бесцеремонно развалился напротив хозяина, кивнул сослуживцу головой, что он может располагаться, где пожелает, а затем обратился с незамысловатым вопросом:
– Здорово, Корян, или все-таки лучше называть тебя Павлом Прокопьевичем?
– Чего уж там, – невесело отвечал хозяин, прекрасно зная, что полицейские, как ни крути, но с добром никогда не приходят, – вроде бы не чужие… чем могу быть обязан?
– Хороший вопрос, но несколько преждевременный, – заметил оперативник, заговорщицки подмигнув и эффектно прищелкнув двумя пальцами, – я вот, может, хочу поинтересоваться: как твое здоровье, как бизнес… ни несешь ли убытки?
– Плохо… все очень плохо, – запричитал наркоторговец, делая свое лицо настолько опечаленным, что было странно, как он это до сих пор не расплакался, – народец пошел нынче не тот, какой был еще нескольким раньше: все глядят, как бы жить на халяву и как бы ничего при этом не делать, проводя время только в нескончаемой праздности и бесконечных увеселениях.
– Ты что, хочешь сказать, в долг начал давать? – удивленно выпучил глаза полицейский.
– Нет! Конечно же, нет, – запротестовал Павел Прокопьевич, махая перед собой руками, словно бы отгоняя назойливых мух. – Ты же знаешь, что мне и самому-то «товар» достается с большими проблемами, а моя прямая выручка составляет не более трех процентов от изначальной закупки – словом, позволить себе такую роскошь я просто не в состоянии.
– Все правильно, но ты вроде бы всегда так «работал» – так в чем же, собственно, причина столь угнетенного состояния и удрученного настроения оказалась сейчас? – не унимался майор, продолжая придерживаться тактики, связанной с ведением очень подробных расспросов.
– Трудно стало сбывать, – начал объяснять ситуацию дилер, – «наркоконтроль» сверху давит, вот-вот «сольют» либо – что нисколько не лучше! – возьмут и «накроют»; с другой стороны, клиентуры вдруг стало мало: люди боятся… такая же картина обстоит и с закупкой.
– Но почему? – удивился оперативник, имея в виду сокращение покупателей и поставку наркотиков.
– Все очень просто: наркоманы не идиоты и видя, как ко мне через день полиция ходит… как думаешь: способствует это процветанию бизнеса? – своим вопросом хозяин «закидывал удочки», пытаясь выяснить, что же на этот раз привело к нему чересчур дотошного сыщика.
Новобранец все время дружеской беседы помалкивал, справедливо рассудив, что ему не следует пока ввязываться в непонятное хитросплетение умозаключений и слов; следовательно, он положился на старшего товарища и предоставил ему самому разбираться со своим оперативным агентом, тем более что парень все равно никак не мог понять смысла той замысловатой игры, которую здесь проводил хитроумный напарник, в подобных делах намного более сведущий и разработавший свою определенную тактику. Киров же, закончив вступительный, не имеющий никакого определенного смысла «треп», посчитал, что прелюдию вполне можно считать законченной, и перешел к основной части интересовавшего дела:
– Согласен, Корян, ситуация неприятная, но ты ведь не думаешь, что я стал бы беспокоить тебя по пустому, никчемному поводу?
– Конечно же, нет, – немедленно согласился тот, ожидая, что сейчас уже наконец прольется свет, разъясняющий и внезапное, и неприятное посещение.
– Первым делом я хотел бы спросить: остался ли у тебя в наличии тот «товар», что я «пользовал» у тебя в давешний раз? – выдал полицейский вопрос, не ставший, однако, для «дилера» каким-нибудь удивительным.
Павел Прокопьевич замолчал всего лишь на миг, искоса поглядывая на человека, пришедшего вместе с его давним знакомым и бывшего ему пока неизвестным. Перехватив этот подозрительный взгляд, служитель закона убежденно заверил:
– Можешь говорить свободно: он свой.
– Нет, ничего не осталось, – стараясь быть твердым, провозгласил Паша Укорин, убедившись, что новобранец с собой никакой серьезной опасности не несет, – разве только «трава»?
– Ты что, хочешь мне «проехать по ушам», что у тебя совсем не осталось того чудесного «кокса», знаменитого на всю нашу столицу? – не поверил опытный «опер» отчаянному вруну.
– Я же говорю: трудность с поставкой, – попытался наркоторговец придать своему лицу наиболее правдивое выражение, – только «трава».
– Ладно, «хрен» с ним, давай и «марихуану», – согласился Киров, сильно спешивший, а потому и допустивший мысль, что такая накладка, в сущности, очень даже возможна.
Исполняя его просьбу, хозяин квартиры вышел в другую комнату и через пару минут вернулся, неся в руке небольшой прозрачный пакетом, имевший размеры сто пятьдесят на сто пятьдесят миллиметров и до краев набитый зеленоватой растительной массой. Едва только он передал наркотическое средство Роману и уселся в свое удобное кресло, как старший оперативник, спрятав преступное зелье в карман кожаной куртки, перешел к искомой цели своего неожиданного визита:
– Скажи, Корян, а не слыхал ли ты случайно про жуткое смертоубийство, происшедшее в вашем районе нынешней ночью?
– Как не слыхать? – не без облегчения выдохнул Павел Прокопьевич, плохо скрывая охватившие его внутренние волнение. – Конечно же, слышал; говорят, это уже третье точно такое же.
– Неужели? – попытался оперуполномоченный изобразить откровенное удивление, что, по сути, у него получилось довольно неплохо. – И что – говорят! – еще?
– Маньяк завелся, люди судачат, – только и нашелся, что ответить Укорин.
– И разумеется, никто про него ничего слыхом не слыхивал и видом не знает? – возникли естественные сомнения у недоверчивого Романа, перевравшего в вопросе известную приговорку.
– Ты же сам, Костолом, прекрасно должен все понимать, – убежденно заговорил наркоторговец тоном, позволявшим понять, что он сейчас говорит одну только голую правду, – эти «кровожадные звери» – а по другому их никак и не назовешь – действуют всегда в одиночку и вряд ли с кем делятся своими «мрачными подвигами»; бывают, конечно же, и исключения, но я почему-то думаю, что этот не станет тем самым случаем, редким и исключительным.
– Ну, а если все же подумать? – настаивал Киров, хмуря и без того сведенные к переносице брови, – может, кто в твоей памяти всплывет, отличающийся неадекватным, подозрительным поведением? Возможно, какой наркоман, у которого время «ломки» «сносится крыша», или кто освободился с «тюряги» с пережитками тяжелого прошлого, давнего и еще неизжитого; в последнем случае, полагаю, следует смотреть в пятилетний период, ведь такие наклонности могут проявиться не сразу; в общем, ты тут подумай, внимательно посмотри и послушай, а если вдруг проявится что интересное, то сразу мне спехом сигнализируй – все ли тебе, Корян, понятно? По моему мнению, вопрос совсем несложный – повторять не потребуется?
– Нет, – заверил Павел Прокопьевич, – я услышал тебя более чем отлично – не в первый же раз.
– Тогда, ладно, – провозгласил профессиональный оперативник, вставая со своего места и направляясь к выходу из квартиры, – надеюсь, мы друг друга отлично уразумели, и мне не придется разочаровываться в нашей с тобой давешней дружбе.
Младший лейтенант, соответственно, сразу же последовал следом, поднявшись с дивана и засеменив за своим очень умелым наставником. Как только они оказались на улице, сели в машину, и она медленно тронулась, Бирюков не выдержал и спросил:
– Я, конечно, все понимаю: оперативная деятельность, «стукачи» и все такое прочее… однако, что мне сейчас стало неясно, так это, зачем нам наркотики?
– «Марихуана-то»? – пробормотал Роман, словно не слушая говорившего и оставаясь в этот момент погруженным в свои сокровенные мысли. – Скоро узнаешь. Хотя по большому счету я тебе, как и всегда, посоветую: побольше смотри, повнимательней слушай и поменьше говори, а главное, умничай; со временем придут и опыт и знания, ты все изведаешь на собственной шкуре и понемногу начнешь понимать свою главную розыскную задачу.
