Звездная Ласточка

«Торнадо-Спирит»

Провожать Шмульку вышла целая процессия: ученые, лаборанты, техники – многие захотели посмотреть на зверька, который принес столько хлопот. Впереди толпы стояли гордый Шмуэль и сердитый Глен Айтвуд. Даже Иззи пришла – бледненькая, но живая. Все-таки нейтрализаторы, которые нам выдают, работают отлично. И это радует. Значит, не такой уж мы расходный материал, если Юнимод не жалеет для нас новейшие разработки.

Желтой стрекозой из ангара стремительно вылетел флаер и лихо приземлился рядом с толпой. Я нахмурился. К чему привлекать к себе внимание модным цветом воздушника? Над пустыней носятся стаи хищных рептилий, среди них могут попасться крупные экземпляры.

– Этот флаер не годится для полетов над Негев, – твердо сказал я. – Такая яркая пташка хороша для всегалактических гонок, а не для опасных операций. Предоставьте воздушник защитного цвета.

– Мод, полетишь на той машине, какую дали, – повысив голос, ответил Глен Айтвуд. – Прекрати здесь распоряжаться! Ты наемник – и веди себя соответствующе. – Начальник научной станции вышел из толпы и начал командовать: – Кто летит в город Уаршот, залезайте во флаер! Пошевеливайтесь! Шмуэль, заходи! Переводчик – вперед! Два сотрудника научной станции, по желанию. Есть добровольцы или я выберу сам?

Пять человек вышли вперед.

– Два, я сказал, а не пять! – рассердился Айтвуд. – Ничего не умеете делать правильно! Всех уволю и новых наберу!

Два человека из пяти вернулись в толпу. Интересно, что на начальственные вопли мало кто обратил внимание. Привыкли, наверное.

– Иззи, а тебя зачем черт вынес? В пустыню захотела? А там начнутся обмороки, жалобы. Знаю я вас, женщин, много проблем и ноль пользы, – разорялся Айтвуд.

– Сексизм, – пискнула Иззи.

– Что-о-о? – взвился начальник. – Возвращайся домой, там и будешь про сексизм рассуждать. Берешь их на работу, молодых, бестолковых, а уважения никакого. Ступай в телепорт. По практике зачет не получишь.

По толпе пронесся ропот и возмущение.

– Молчать! – рявкнул Айтвуд.

Ему бы космодесантниками командовать. Не ученый, а армейский старшина.

Иззи, опустив голову, вышла из тройки добровольцев. Я и Шмуэль вступились за нее почти одновременно.

– Глен! Девушка моя помощница. Она исполнительная, расторопная, хорошо изучила инсектоидов. Я без нее – как без рук! – изо всех сил стараясь говорить тверже, произнес Шмуэль, высунувшись из люка.

– Я провел некоторое время с Иззи и подтверждаю слова Шмуэля Бен-Леви. Иззи – хороший специалист и напарник, – сказал я как можно уверенней.

– Свои подтверждения, мод, выброси в унитаз. А ты, Шмуэль, и так без рук, – грубо ответил Айтвуд.

Толпа негодующе загудела.

Айтвуд хотел прикрикнуть и даже открыл рот, но почему-то передумал отправлять Иззи домой и нехотя пробубнил:

– Ладно, пускай летит. Я сегодня добрый, – он ухмыльнулся, шлепнул девушку по попе и направил ее к флаеру.

Умница Иззи не стала обижаться, а заторопилась к Шмуэлю. Она ловко забралась внутрь флаера и притихла, как мышка.

– Лететь сможет только один из вас, – недовольно пробурчал Айтвуд, обращаясь к двум оставшимся сотрудникам. – Кто такие? Представьтесь! Развели персонал, разве всех упомнишь.

– Фуйиоко, – представился невысокий парень монголоидного типа. – Старший сотрудник лаборатории изучения негевских янтаков.

– Колючников, что ли? – уточнил Айтвуд.

Фуйиоко кивнул и добавил:

– Специалист по полуразумным расам.

– А ты? – начальник научной станции обратился ко второму добровольцу и пригляделся к безволосому вытянутому черепу стоящего перед ним существа. – Ксенос? Как зовут тебя, чучело?

Толпа провожающих, и я с вместе ними, возмущенно ахнула. Глен Айтвуд может спровоцировать межрасовый конфликт! Вдруг окажется, что гуманоид – большой ученый на своей родине, или, что еще хуже, представитель знатного рода.

Я не понимал поведение руководителя научной станции. Любая проверка сразу обнаружит и принижение женщин, и ксенофобию. Но я простой мод, мне надо доставить бубри хозяину, остальное не мое дело.

– Кридеовайн, – не размыкая узких губ, произнес гуманоид. – Я – представитель расы афли с планеты Афли-Хан шарового скопления Майалл II Галактики Андромеда. Мы вошли в Всегалактический Союз всего пятьсот лет назад. Раса афли находится на Первом уровне развития цивилизации по шкале Кардашева27. Я ответил на ваш вопрос?

– Пол? – буркнул Айтвуд.

Я уже знал, что скажет ксенос. Гуманоидные расы Вселенной – мой любимый курс. То-то сейчас Айтвуд удивится.

– Афли живут сложными семьями. В моем Гнезде было пять особей. Я – Третий Птенец. Но мне пришлось покинуть Гнездо. Семья направила меня на учебу в Колумбийский университет. Сейчас мое Гнездо превратилось в четырехугольник. Но Старшие собираются родить еще двоих Птенцов. Мы трехполы. Для сотворения нового Птенца нужны двое Старших и один из Птенцов. Старшие выбирают время, подходящие для оплодотворения, и приступают к акту. А Птенец в момент зачатия присоединяется к ним для передачи Ра, то есть – души, – в голосе гуманоида звучала потусторонняя печаль.

Все потрясенно молчали. Даже я. Одно дело изучать процесс размножения афли на лекции, а другое – слышать рассказ непосредственного участника сложных отношений.

Ксенос закончил свой рассказ с трагическим надрывом:

– После передачи Ра Птенец умирает, но его душа живет в малыше. Мне не повезло, я покинул семью.

– Конечно, не повезло, выучился, человеком стал, и душа при тебе осталась, – не подумав, брякнул Айтвуд.

Все засмеялись.

– Вы не понимаете! Люди – существа плоские, их сознание не развито. Отдать Ра – это великая честь! – воскликнул ксенос.

– Про честь потом расскажешь, – оборвал его Айтвуд. – Специальность у тебя какая?

– Ксеноюрист, ксенопсихолог, ксенолингвист. Консул с полномочиями представительства интересов Всегалактического союза, – холодно ответил гуманоид. – Я не работаю на научной станции, Айтвуд. Меня направило посольство. Уведомление вы получили, но видимо, забыли.

Глен Айтвуд посерел:

– Ты… вы… не серчайте. Устал я возиться с этой царской псиной. Летите, конечно, если хотите.

По лицу и телу Кридеовайна побежали багровые стрелки. Видимо, у расы афли это означало крайнее возмущение.

– Немедленно предоставьте флаер с защитным покрытием, – приказал Кридеовайн. – Мод Станко Ковалевич дал вам правильный совет. Яркая окраска воздушника может привлечь летающих рептилий, пилот будет вынужден резко менять этажи полета. Это ненужные действия.

– Сейчас, сейчас, – испуганно забормотал Айтвуд. – Эй, вы, во флаере, вылезайте! Пилот, как там тебя? Кайл, что ли? Меняй воздушник на «Торнадо»!

Пассажиры посыпались вниз, флаер развернулся и улетел в гараж, обдав нас теплым воздухом. Толпа постепенно рассосалась. Осталась только наша делегация.

Шмуэль с ксеносом Кридеовайном и Фуйиоко завели научную беседу об особенностях полуразумных рас на Негев. Иззи с интересом слушала, но увидев, что я стою в одиночестве, подошла ко мне, присела на корточки и смело протянула палец внутрь клетки с бубри. С отвращением глядя на предложенное, Шмулька презрительно отвернулся.

– Я рада видеть тебя живым и здоровым, малыш. Скоро мы вернем тебя амма ^хозяин (язык коккулюсов)^ и ты снова будешь прыгать за мбембе ^вид маленьких ящериц (язык коккулюсов)^. Только осторожно, не сломай опять лапу, – ласково сказала Иззи.

Шмулька сменил гнев на милость и скосил на девушку любопытный темно-лиловый глаз.

– Мне иногда кажется, что бубри – тоже разумные. Они такие умницы. – Иззи вопросительно посмотрела на меня.

Я немного подумал и ответил:

– Нет, Иззи, ты ошибаешься. Бубри давно прирученные животные. Они живут рядом с коккулюсами века, а может быть, и тысячелетия. Бубри – как собаки, реагируют на знакомые слова. Вот, смотри.

Я просвистел на языке коккулюсов слово «пустыня»:

– Хаамда!

Шмулька подскочил вверх и, жалобно поскуливая, заскреб стенки клетки. Узоры на его шкурке закрутились в клубки, меняя цвет с рыжего до черного.

Мы завороженно смотрели на зверька.

– Он тоскует, – прошептал подошедший Шмуэль. – На лечении его завитки все время были темно-серыми. – Потерпи, мальчик, скоро ты будешь дома, – обратился ученый к бубри.

Из ангара выехал вездеход хищной обтекаемой формы с защитным покрытием, меняющимся в зависимости от окружающей среды. Ксенос присвистнул от восхищения, в точности как человеческий мальчишка:

– Отличная машина! Мощный двигатель, воздушная подушка, мимикрия! Последняя модель концерна Planet Rover – «Торнадо-Спирит».

Я разделил его восторг. Внедорожники «Торнадо-Спирит» – лучшее, что создано для освоения планет. Для стремительной езды модель оснащена бесшумным термоядерным двигателем на лазерном сжатии, наличие антигравитационной подушки позволяет невысоко парить над поверхностью пустыни. Барханы, устья пересохших рек, каньоны – все это не проблема для мощного внедорожника.

Желая похвастаться, пилот сделал защитное покрытие из искусственного полимера прозрачным и показал нам просторное нутро «Торнадо-Спирит!

– Залезайте, чего стоите! – проорал он. – Самый лучший вездеход шеф для вас выделил. Делегации на ней возим. Машина – зверь! А вы собаку царскую перевозите. Провоняете псиной весь салон. Надеюсь, пес не блохастый?

– Пилот Кайл! – резко сказал Кридеовайн. – Советую вам помолчать. Вы наемный работник и будете перевозить того, кого понадобится. Животное – не собака, а любимый бубри царевича Крах’Тарма II.

– Бубри-мубри, подумаешь, – проворчал водитель, – садитесь!

А ксенос – молодец, ловко осаждает разгильдяев с научной станции!

Мы ручейком потекли в кабину вездехода: Шмуэль Бен-Леви, Иззи, Кридеовайн, Фуйиоко и я с бубри. Переводчик, немолодой рыхлый мужчина, мялся и идти не хотел.

– Ростас, чего ты стоишь? – позвал его Шмуэль. – Залезай!

– Можно мне не ехать? Мод знает язык коккулюсов, ну и вы тоже. А у меня на песок аллергия, – пожаловался Ростас, обращаясь к Кридеовайну как к старшему.

Я передернул плечами. Большинство людей – трусливы. Они живут долго, и почти никому из них не хочется рисковать длинной жизнью из-за работы. Видимо, этот Ростас выучил язык коккулюсов ради интереса, а потом оказался одним из немногих нужных специалистов. Ему предложили выгодный контракт, он и отправился на Негев ради большой зарплаты. Ростас думал, что будет переводить, сидя на научной станции, а оказалось, надо таскаться по пустыне, по маленьким обшарпанным городкам инсектоидов.

– Оставайтесь, – с легким оттенком презрения сказал Кридеовайн, которого я про себя называл Крид.

Ростас трусцой побежал в помещение станции, а мы отправились в город Уаршот – на родину бубри.

Смерч

«Торнадо-Спирит» скользил над пустыней, как настоящий песчаный дух – быстро и бесшумно. Специальные устройства издавали ультразвуковые сигналы, распугивали местную фауну. Люди, конечно, не слышали ультразвук, а мне он мешал. Я сосредоточился и уменьшил порог слышимости до обычных значений. Шумовые помехи исчезли, теперь можно было и оглядеться.

Просторный шестиместный салон вездехода мог вместить и десяток людей при надобности. Удобные кресла легко превращались в койки. На небольшой кухне стояли автономный материализатор и кофеварка – почему-то кофе все предпочитали натуральный, а не синтетический. «Торнадо-Спирит» имел вместительный багажник с настраиваемой температурой и санузел с ионизатором. При необходимости в машине можно достаточно долго жить, пока не кончится заряд материализатора. Я подумал, что неплохо бы поездить на «Торнадо-Спирит» по Негев. Может быть, Мири сумеет договориться с Гленом Айтвудом?

Кабина пилота отделялась от салона непрозрачной нано-перегородкой. Особой надобности в водителе, конечно, не было. «Торнадо-Спирит» управлялся автопилотом – искином, соединенным с центральным искином научной станции. Оставался небольшой процент возможного обрыва связи, вот на этот случай водитель и нужен. А пока наш пилот Кайл развлекал себя просмотром нового боевика студии «Галакт Пикчерз». Я увеличил порог слышимости и слушал фильм вместе с ним. Храбрые космодесантники лихо уничтожали злющих летающих монстров. Почти каждую секунду раздавались характерные звуки выстрелов из лазерных бластеров: «Пиу-пиу!», и на экране можно было увидеть меткое попадание и разлетающуюся с противным чмоканьем плоть монстра. Все фильмы имели один и тот же надоевший сюжет. Стрельба, ошметки монстров, победа отважных воинов, смерть второстепенных персонажей и непременная награда главному герою – местная красотка, растрепанная и испуганная, но очень сексапильная. На самом деле, космодесантники не воюют с монстрами. Для этого есть мы – модификанты. А десантники сражаются с космическими пиратами и участвуют в местных планетных разборках.

Я отключился от боевика и вернулся в салон. За это время люди переоделись в защитные костюмы и взяли по шлему. Я в защите не нуждался. Не такие уж жаркие пустыни на Негев. Мне достаточно моей функциональной формы. Гуманоид Крид тоже не облачился в специальный костюм. На мой немой вопрос он ответил:

– У меня такие же модификации, как и у тебя. Многие работники посольств проходят цикл изменений на клеточном уровне. Наша работа достаточно опасна, многие консульства находятся на враждебных планетах или на планетах с тяжелыми условиями проживания. На Негев атмосфера не ядовита, а к высокой температуре я привык.

– И к суточным перепадам тоже? – спросил я.

Крид молча кивнул.

Только что я узнал интересную вещь. Оказывается, люди и даже ксеносы тоже проходят модификации. В отличие от нас, они модифицируются во взрослом возрасте и сознательно дают согласие на процедуру. Это означает, что люди и гуманоиды хорошо переносят трансформацию клеток. Неужели людей опять начнут модифицировать? Сначала для работы, а потом и просто так. Значит, мы, моди – перестанем быть уникальными? И может, нас отпустят из Юнимода?

Сердце подпрыгнуло от нечаянной радости, когда я подумал, что могу закончить карьеру мода и купить ферму. Как жаль, что моя Венди не дожила до этого. Закралась мысль о Монике, но я прогнал ее. Моника не тихая Венди, она не захочет сидеть на ферме и полоть грядки. Страстная и бесстрашная, она найдет себе дело получше. Я резко оборвал себя. Никто нас не отпустит. На модификации и обучение затрачены немалые средства, будем отрабатывать. Уютный домик с садиком и оранжереей схлопнулся и отправился на хранение в дальние уголки памяти.

Я потянулся к комму, чтобы послать сообщение Мири, но остановился. Она в патруле, не буду ее отвлекать. У нас есть правило: не отвлекать друг друга не срочными сообщениями, только по делу.

Крид внимательно смотрел за моими метаниями.

– Командиру хотел доложить о модификациях ксеносов? – насмешливо спросил он, смешно наморщив высокий лоб.

Бровей у ксеноса не было, поэтому в мимике участвовали только большие сливовые глаза, изобразившие дурашливое недоумение. Они вытянулись в овал, радужка вытеснила белки, а зрачки стали дугообразными. Мне ужасно захотелось зафиксировать гримасу ксеноса, но конечно, я постеснялся.

– Твой командир – мод Мирослава Асторио? – поинтересовался Крид.

Я кивнул.

– Ты знаешь про ее отца? – Крид посерьезнел.

– У нее нет отца. Мири приемная дочь, она так нам говорила, – неохотно сказал я, не желая поддерживать сплетни о Мири.

– Ты ошибаешься, – холодно произнес Крид.

А может быть, мне холод только померещился? Особенности мимики расы афли я не помню.

– Ты прав, я с теплотой отношусь к моди. Чтобы выразить расположение к кому-либо, афли необходима энергия. Мы берем ее из себя и холодеем, а по натуре мы замкнуты и недоверчивы, настоящие интроверты. Поэтому и умирает Птенец, отдавший Ра, у него просто не остается жизненных сил, – разоткровенничался гуманоид.

Я хотел задать много вопросов, но не стал. На лекциях по этике нам усердно вдалбливали, что мод ни в коем случае не должен приставать к людям – в данном случае, к гуманоиду – с расспросами. Крид хоть и не человек, но написать жалобу в Юнимод о чрезмерном любопытстве мода вполне может. Неприятно, но факт.

– Вернемся к Мирославе Асторио…

Он не успел договорить. Внезапно Шмулька пронзительно завизжал и забился в переноске. Обзорные окна заволокло оранжевой тучей. По стенам вездехода лупил колючий песчаный дождь. Конечно, песок не мог повредить суперсовременное покрытие машины, но стало страшновато. Пилот подпрыгнул на кресле, где уютно устроился, выключил боевик, активировал передачу внешних звуков, и все содрогнулись от ужаса. В динамиках завыло, засвистело и загудело, как будто заработали тысячи мощных пылесосов.

– Торнадо! – заорал пилот. – Черт подери, настоящий смерч! – он снял перегородку кабины и обратился ко мне. – Мод! Ты оказался прав! На флаере мы бы грохнулись вниз! Вот вам и рептилии. По ним хоть пострелять можно, а торнадо придется переждать. Внутри «Торнадо-Спирит», ха-ха-ха!

– Пострелять? – рассердился Шмуэль. – Что вы себе позволяете? Вся фауна планеты Негев охраняется, стрелять и убивать строго запрещено. Негев – уникальный заповедник животных-эндемиков…

– Понял, понял, – прервал его пилот. – Когда эти уникальные у вас кусок ляжки отхватят, я посмотрю, как вы их будете охранять.

– Довольно перебранок! – приказал Крид. – Что будем делать дальше? И почему вы не посмотрели сводку погоды?

– Это не в нашей компетенции! – хором ответили сотрудники научной станции. – Пилот обязан был доложить Айтвуду о неблагоприятной погоде, и тот отменил бы поездку.

Кайл почесал кудрявую голову:

– Я и передал: вероятность урагана восемьдесят три процента. Глен решил, что успеем.

– Искин! – обратился Крид к бортовому компьютеру. – Веди «Торнадо-Спирит»!

Ответа он не дождался.

Я вздохнул и принялся объяснять:

– Скорее всего, пилот забыл поставить обновления. Старая идентификация Кайла уже просрочена, а новая не активирована.

– Приказать нельзя? Это ведь всего лишь компьютер? – спросил Крид.

Я посмотрел на Шмуэля.

– Э-э-э, видите ли, Кридеовайн, «Торнадо-Спирит» – личный вездеход Айтвуда, – промямлил Шмуэль.

– Зачем руководителю научной станции такая машина, девушек по барханам катать? И причем здесь искин? – раздраженно сказал Крид, и его глаза, вытянувшись в овал, снова изобразили насмешливое недоумение.

Поняв, что от Шмуэля толку нет, я четко ответил:

– Глен Айтвуд по непонятной причине отключает бортовой искин. Пилот Кайл должен был запросить пароль, но забыл.

– И что теперь? – осведомился Крид.

Я пожал плечами:

– Кайл поведет «Торнадо-Спирит» самостоятельно.

Иззи грустно шмыгнула носом, Фуйиоко усмехнулся, а Шмуэль шумно высморкался.

– По вашей реакции я понял, что Кайл не может вести вездеход самостоятельно, – презрительно сказал Крид. – Я обязательно подам жалобу в Совет Галактик, – пригрозил он. – Я согласился лишиться великой чести – передать Ра Птенцу не для того, чтобы меня занесло песком в пустыне планеты Негев.

Торнадо сильно качнуло, Шмулька опять завизжал, и так отчаянно, что мы прикрыли уши. Я решился:

– Я поведу! Моди обучают водить все виды транспорта. Кайл, меняемся местами!

В глазах людей и ксеноса зажглась надежда. Конечно, мы могли бы и переждать бурю в машине, но никто не знал, как долго она будет продолжаться.

– Кридеовайн, вы должны произнести формулу приказа, – обратился я к гуманоиду.

– Но комм не работает! – удивился Крид. – Запись невозможна. Станко, не тяни время, выгони псевдо-водителя и поехали! Уже ночь, а к утру мы должны прибыть в город Уаршот.

Удобно устроившись в кресле пилота, я включил охранную дугу и попросил пассажиров сделать то же самое. По требованиям безопасности я изолировал кабину водителя, выключил яркое освещение в салоне, выдвинул панель управления. Все готово, можно трогаться.

Навигатор нашелся сразу, я задал координаты города Уаршот, радуясь, что заранее изучил маршрут, выбрал скорость и стартовал. Отличная машина летела над песками, как пустынный демон. Передо мной стояла задача – не попасть в центр смерча. Я сросся с «Торнадо-Спирит» каждой своей клеткой. Глаза непрерывно мониторили показания приборов, чуткие уши внимательно прислушивались к звукам из динамиков. Вокруг бушевал настоящий ад. Смотреть в окно бесполезно, машина двигалась по краю песчаной бури, но все равно пыль заволокла весь обзор. Сильный ветер качал вездеход, грозя опрокинуть его на бок, и я поменял курс. Надо отъехать еще дальше от центра бури. Спустя полтора часа продвигаться вперед стало легче, и я включил камеру обзора салона.

Пассажиры нервничали. Иззи терла покрасневшие глаза, но не плакала – молодец, храбрая девочка. Фуйиоко сидел в позе лотоса, пытался сосредоточиться, получалось у него плохо, вездеход трясло, и он вздрагивал. Кайл полулежал, опустив голову. Шмуэль Бен-Леви читал молитвы, а Крид держал в руках тихо поскуливающего бубри. Я нахмурился, но поглядев на зажмуренного Шмульку, понял, что на руках ему не так страшно.