– Алекса, это никуда не годится. Ты устроила здесь музей ужаса, как ты тут планируешь спать? И что вообще все это значит?
Слушая историю дочери, Оливер помогал ей убирать картины в кладовку, морщась. Даже прикасаться к ним было жутко, не говоря о том, чтобы любоваться. По окончании рассказа, он нахмурился и принял решение.
– Я не разрешаю тебе заниматься этим в одиночестве.
– Но Дениэл все портит! – Воскликнула Алекса. – Я не могу при нем отключиться и в полной мере ощутить свой мир, он тут же включает меня назад!
– Работай с доктором Пэрриш, – подсказал отец.
– Ты не понимаешь! Я устала от стен, запретов и костылей, я хочу сама в себе разобраться, – заявила девушка. – Я ценю твою заботу, но сейчас мне необходимо уединение. Прости, папа.
И это стало последней каплей его терпения. Горячо и эмоционально он высказал все, что думает по поводу этой затеи, а заодно запретил опасные махинации с психикой, аргументируя это безотчетным состоянием девушки, лишенной разума.
– Это ужасно опасно, Алекса! – Закончил он свою тираду. – Я запрещаю тебе заниматься подобными экспериментами без Дениэла! Ну, или хотя бы без специалистов.
Глаза девушки мелькнули гневом, но тут же лицо ее стало непроницаемо пустым.
– Хорошо папа, – согласилась она без лишних слов. – Спасибо за помощь, я буду готовиться ко сну.
Растерявшийся родитель покинул комнату дочери и расстроился. Испугавшись за ее здоровье, он опять оттолкнул девушку от себя, как же прискорбно. А ведь когда-то Алекса была одним из немногих его друзей, с которым можно было если не поделиться сокровенным, то хотя бы просто поболтать о насущном, или, на крайний случай, обоюдно приуныть, уткнувшись друг другу в жилетку.
Похоже, Оливер совсем разучился общаться с женщинами, раз ни одну из них он больше не понимает. Мужчина вернулся в гостиную западного крыла и уселся за стол со стаканом воды. Мысли разбегались, словно тараканы, не желая укладываться в голове по полочкам, и сон не шел, несмотря на довольно позднее время. Он уставился в прозрачную жидкость перед носом, пить которую не планировал, и попробовал взглянуть на ситуацию с иной стороны. Может быть, не в женщинах дело? В конце концов, ни одна из них не занималась ничем криминальным. Разве что, Алекса.
«Позволь ей рефлектировать, Мелани, – поучал он когда-то супругу. – Она имеет право реагировать по-разному на разные вещи, это неплохо».
А сегодня сам не пожелал оставить ситуацию, как есть. Особенно это было странно на фоне того, что Алекса им больше не принадлежала. Совершеннолетняя девушка жила в отдельной части дома со своим кавалером, вела дела самостоятельно, без необходимости корректировать ее, более того, справлялась с такими вопросами, которые оказались не под силу самому Оливеру! Так почему бы ей не доверить ее же здоровье? В конце концов, желание разобраться в себе – далеко не самое плохое и порицательное, особенно в ситуации, когда начисто забыл собственное детство.
Оливер глубоко вздохнул и потер колючий подбородок. Вероятно, пережив душераздирающие события последнего месяца, он на нервной почве снова пытался панически контролировать неподвластные ему вещи.
Входная дверь тихонько зажужжала электричеством, и щелкнул замок. Полночь.
Видимо, пришло время отпустить вожжи. Алекса вправе заниматься своим здоровьем в том виде, который ей подходит. Мелани может снова заболеть фотографией, если ей так это интересно. А Лиз вполне достойна напарника, потому что тащить все на себе одной очень тяжело. Глубоко вздохнув, мужчина, обремененный ответственностью за людей, не желавших поддаваться контролю, поднялся из-за стола и поплелся в спальню, не изыскав для себя иного выхода из положения, кроме как уснуть.
23
Дениэл расплатился с таксистом и выбрался из автомобиля у привычных кованых ворот. Залитый солнцем газон слепил ядовитой зеленью, создавая нереальную картинку, словно из сна. И сам мужчина ощущал себя сном, пришельцем в ином мире, где не был ужасно давно. Он нажал на кнопку звонка и пока ожидал ответа, заметил Алексу, ждавшую его у зеркального входа. Стройная фигурка в черном выглядела издалека миражом, недоступным, но вожделенным.
– Добро пожаловать домой, парень! – Рявкнул домофон знакомым голосом усатого охранника.
– Спасибо! – Отозвался Дениэл, будто впервые ступая на территорию поместья. – Я рад вернуться, мистер Кроненберг.
– Луи, – бросил в ответ тот, закрывая ворота за его спиной.
Дениэл кивнул и побрел навстречу своей девушке, смущенно улыбающейся той самой застенчивой улыбкой, которая очаровала его в гараже однажды. Словно начинали все с начала. Даже Алекса выглядела совсем как пару лет назад – худая, осунувшаяся и загадочная, но теперь ее взгляд блестел сталью и вспыхнувшим порохом вместо нежных зайцев от граненых бусин. Два воина, прошедших через адово пекло, сплелись в объятиях воедино и замерли, радуясь долгожданному моменту.
– Люблю тебя, – проговорил Дениэл, утопая отросшей бородой в волосах девушки, и та крепче сжала его торс, который еще отдавал легкой болью в грудине.
– Идем? – Позвала его к двери возлюбленная.
– Идем, – согласился он. – Только через другой вход, я хотел заглянуть в гараж.
– Потом. Сейчас нужно зайти сюда.
Мужчина чуть отстранился от нее и все понял.
– Там – целая куча народа, и они ждут нас, да?
– Они очень старались, – смущенно скривила она лицо.
Дениэл нервно усмехнулся и оценил свой вид в зеркальной поверхности стены. Заросший косматый тип с густой темной бородой, опускавшейся на целый дюйм к вырезу больничной футболки лиловых тонов. Из широких рукавов выглядывали тощие руки, обнимавшие не менее тощую собеседницу, а трубы светло-сиреневых штанов на резинке заканчивались нелепыми больничными тапками. Сбежавший из психиатрической клиники, не иначе. Где-то он уже видел себя в похожем наряде.
Больше всего сейчас ему хотелось бы скрыться в спальне и привести в порядок внешность и нервы, но близкие люди не ведали, что такое реабилитация. Дениэл растерянно запустил пятерню в неприлично отросшие волосы и отвел взгляд на далекие кусты сирени и гортензии, скрывавшие забор. После чего глубоко вздохнул и, смирившись с неизбежным, двинулся к дверям с его личным праздником, которого он не заказывал.
– Сюрприз! – Прокричали нарядные ухоженные люди с радостными улыбками и счастливым блеском в глазах.
Ладно, все не так уж и плохо. Никто даже не прикрыл рукой раскрытый от изумления рот и не выдал, что Дениэл паршиво выглядит. Они просто рады.
– То же самое было в мой день рождения, – буркнула Алекса, шедшая сзади него.
К Дениэлу потянулись пары рук, сжимающих его в объятиях, а он лишь растерянно улыбался, не в силах поверить, что этой толпе нечем больше заняться в погожий выходной день. Родители Алексы обхватили его с обеих сторон, а миссис Траст даже поцеловала в заросшую щеку, чем безмерно удивила потерпевшего.
– С возвращением! – Прорычал мистер Траст, лучисто улыбаясь.
Далее к ним присоединилось старшее поколение, за которыми стояли Дороти с Джозефом. Сбоку скромно толпились Ким и Лиз с Грегори Томпсоном, а из прохода между крыльями особняка показалось улыбчивое усатое лицо Луи. И никого из Миррормонта, что казалось очень странным на фоне его клинического сна.
После того, как каждый встречавший потрогал его и удостоверился в реальности болезненной голограммы под именем Дениэл Кентмор, выздоравливающего усадили на диван и принялись усердно откармливать, словно можно было набрать вес разом за один обед. Первый шок улегся, и Дениэл теперь был безмерно благодарен всем этим людям за душевный прием. Он наблюдал за снующими гостями, вдруг почувствовав, что это и есть теперь его семья. Стало тепло.
– Вы не улетели домой! – Удивилась Алекса, глядя на бабушку Джулианну и дедушку Кристофера.
– Сан-Франциско теперь снова наш дом, – заявил старший представитель рода Траст, – мы вернулись. Переезд случился по возвращении из Ниццы, Оливер настоял.
– За своими переживаниями я даже не заметила такого большого события, – смутилась внучка.
После вопросов о случившемся, на которые Дениэл отвечал весьма сдержанно, праздник рассыпался на группы по интересам. Совершенно непонятным образом рядом с молодым человеком оказался шеф, оставшийся не у дел. И работник не стал терять времени даром.
– Я хотел поговорить с Вами о работе, мистер Траст.
– Поговори, – кивнул тот в ответ. – Мне тоже есть, что сказать, но лучше начать тебе.
– Пока я был там… – Начал Дениэл, но тут понял абсурдность определения для тех, кто «там» ни разу не был, и поспешил исправиться: – … в коме, я много думал о том, что собой представляю. Чем занимаюсь, за кого несу ответственность. Как вижу себя десяток лет спустя. И понял, что не чувствую себя партнером корпорации.
Притихнув, он взглянул на собеседника. Тот глубоко задумался, но молчал, ожидая дальнейших слов, однако тактичные и разумные, они шли в голову очень туго.
– Продолжай, – подбодрил его шеф, когда пауза затянулась.
– Я бы хотел расширить границы своих возможностей, потому что могу гораздо больше, чем просто заключать договора и охранять Лиз на встречах.
Дениэл снова замолчал. Разговор клеился крайне сложно, ведь работник не подготовился к нему, решив, что нужно просто использовать подходящий момент. Начальник покачал головой, потер гладко выбритый подбородок и обернулся на упомянутого исполнительного директора, но та беспечно болтала с подругами, радостная событию.
