КРАСКИ. Шаг в темноту. Часть 4

27

Совершенно невыносимая женская черта характера – выбить из состояния равновесия и оставить наедине с убогими мыслишками. Не представляя, для чего сегодня произошло столкновение с миссис Траст, Дениэл терялся теперь между двух огней со здравым смыслом. С одной стороны его тянула на подвиги излишне смелая девица с юридическим образованием, а с другой – останавливала не менее адекватная женщина, напоминающая ему о препоне, который и так не шел из головы мужчины.

– Какой же бред! – Усмехнулся он.

Дениэл завалился на кровать, закинув руки под голову, радуясь минуте спокойствия, хотя изначально не знал, куда ее деть. Для решения ребуса стоило определиться, на чьей он стороне. Родители, конечно, будут всегда желать своему ребенку только лучшего, даже если тот сопротивляется, оголяя клыки, поэтому идею взять на себя опеку за Алексу наравне с ее матерью он отсек сразу. Кто остается?

– Я и она, – понял мужчина.

Но они не по разным сторонам! Они оба влюблены и заинтересованы друг в друге, да еще как! Тогда в чем же вопрос?

Стоило лишь позволить себе подумать на запрещенную тему, как почва для рассуждений рассыпалась в его руках в пыль, проскользнув между пальцев и оставив тонкий серый налет, который легко сойдет под водой. На этой мысли он поднялся и побрел в душ. Не то, чтобы Дениэл так сильно пачкался, как часто мылся, но влага прекрасно смывала остатки мыслей из головы, а их следы, пожалуй, и засоряли его организм больше всего.

Под тугими струями горячей воды он освободился от последних сомнений относительно того, что – или точнее кто́ – ему важнее собственных желаний и страхов. Растерев тело полотенцем, он забрался в мотоциклетные штаны и черную облегающую футболку с явным намерением оседлать «Хонду», пока его девушка занята работой, когда в его деверь поскреблись отчетливой дробью женские ноготки. Видимо, Алекса – а никто иной, кроме нее, это быть не мог – закончила раньше и решила прийти без звонка.

Застегивая на ходу ширинку черных плотных брюк, он направился к выходу и, распахнув дверь, обнаружил за ней Мелани Траст. Стройная аккуратная женщина в темно-фиолетовом домашнем платье, застегнутом на миллион пуговичек, обтянутых тем же материалом, что и сам наряд, стояла на пороге его логова и не знала, куда деть свои руки. Ее лицо было строго и уверенно, нос немного вздернут, чуть выше, чем женщина позиционировала себя в последнее время, но этого было достаточно для надменного образа, который не поддерживался телом гостьи. Руки в идеальном маникюре попытались повиснуть или упереться в бока, тут же переплелись на груди, расплелись, принялись теребить тонкую золотую цепочку на левом запястье, и снова повисли.

– Могу я войти, мистер Кентмор? – Нетерпеливо уточнила она, когда пауза затянулась.

Он оторвался от ее жестов и взглянул посетительнице в глаза. Две пары зеленых зрачков зависли друг на друге в ожидании, что один из них отведет взгляд. Только сейчас, когда их зрительный контакт превысил обычные полторы секунды, Дениэл увидел в ней нечто удивительное. За стойкостью и смелостью миссис Траст скрывалась обычная женщина. Красивая и мечтающая о простом человеческом счастье, очень похожая на его возлюбленную: с тем же остреньким подбородком и точеными скулами, аккуратными бровями, немного вздернутыми и подведенными коричневым карандашом, и пухлыми гладкими губами, чуть приоткрывшимися от смущения и затяжной прелюдии.

Гостья, не дождавшись приглашения, опустила взгляд и уставилась себе под ноги.

– Конечно, проходите, – кивнул Дениэл, заметно расслабившись.

Он прикрыл за ней дверь и вдохнул шлейф дорогих духов, исходивших от матери его девушки. Мелани была едва ли выше Алексы, едва ли смелее или сильней. Она попыталась присесть на край кровати, но передумала, а вместо этого прошла к столу. Оценив мелочевку, завалившую его поверхность, она заметила рамочку с рисунком, которую Алекса подарила ему на прошлый день рождения. Ее глаза округлились и метнулись к живому прототипу акварельной картинки, на что Дениэл ответил им мягкой заботливой улыбкой. Женщина смутилась еще сильнее. Она окинула взглядом замкнутое пространство, в котором оказалась запертой наедине со своим недавним кошмаром, и, вздохнув, начала речь:

– Я буду краткой. Вы знаете, что я против Вашего общения с моей дочерью.

– Знаю, – просто ответил он.

Мелани удивленно вскинула брови, Дениэлу показалось даже испуганно, но, наткнувшись на спокойный и ровный взгляд мужчины, продолжила, еще на сотую долю дюйма подняв нос:

– И как Вы планируете решать этот вопрос?

Как же вовремя он пережил перипетии сегодняшнего утра! Теперь, имея на руках ответы на все свои внутренние вопросы относительно несовершеннолетней девушки, он точно знал, какой политики придерживаться в этой непростой для них истории.

– Я никак не могу повлиять на Ваше отношение к нему, миссис Траст, – сообщил Дениэл святую истину спокойным и доброжелательным тоном. – А, значит, и решить этот вопрос у меня не получится. Ход за Вами.

Мелани вспыхнула противоречием, но, пытаясь удержать поток эмоций, прикрыла веки и вздохнула глубоко и тяжело. Она притянула тонкую изящную кисть к пространству между бровей, потирая его, словно собиралась с силами, и медленно, с долгими паузами между строк произнесла итог:

– Вы хотите сказать, что не намерены оставить мою дочь в покое, я верно поняла?

– Со всем уважением к Вам, я сделаю это только в том случае, если она сама меня об этом попросит, – почтительно склонил он голову.

Женщина развернулась к нему спиной и сделала несколько нервных шагов по небольшой комнате.

– Мистер Кентмор, Вы взрослый мужчина. Вы отдаете себе отчет, что Алексе еще нет восемнадцати лет? – Вдруг выдала она, резко бросив вызывающий взгляд, который Дениэл спокойно выдержал, и, наконец, отчаявшись, воткнула в него главное свое оружие: – Алекса больна. Вы ведь в курсе, да? У нее редкое генетическое заболевание, которое мало того, что не излечится никогда, так еще и может передаться потомству.

Эта женщина все же выбила его из состояния комфорта. Дениэл поморщился от вопиющей лжи в отношении девушки, ведь он полагал, что никто не мог отозваться об Алексе более неодушевленно, чем Фергусон, но он ошибся. Гневно усмехнувшись, он отвел взгляд к стене, собираясь с силами, чтобы не нагрубить провокаторше.

«Не забывать, на чьей ты стороне», – шепнул уверенный голос изнутри, и Дениэл вернулся к объекту своих мимолетных чувств.

Гостья замерла в растерянности и испуге от его излишне горячей реакции. Она схватилась за край стола и ждала ответа на речь, о которой уже успела пожалеть. Мужчина вздохнул и расслабился, приняв на себя ответственность за исход боя. Он даже нашел в себе ресурсы улыбнуться Мелани, и надеялся, что улыбка не выглядела напряженным оскалом на его лице.

– Миссис Траст, Вы очень беспокоитесь о дочери, это видно, – как можно мягче произнес Дениэл, чем очень удивил мать девушки. – Но смею заверить, что мы с Вами не на разных сторонах вопроса, а на одной. Я точно так же желаю Алексе добра и счастья, как и Вы, и многое сделаю ради ее улыбки и безопасности.

Узкие плечики гостьи вдруг расслабились и осели, вместе с надменным носиком. Ему даже показалось в какой-то момент, что женщина сдержала вздох облегчения. Но довольно скоро она собрала себя по частям, и прежде, чем продолжила второй раунд бессмысленной битвы, Дениэл взглянул на часы и сообщил:

– Я собирался уехать, прошу меня простить. Если желаете, Вы можете оставаться здесь, сколько понадобится.

– Ни в коем случае, Дениэл, это твоя территория, – произнесла она, внезапно назвав мужчину по имени и шагнув на иную ступень общения с ним. – Благодарю за разговор.

Мелькнув подолом баклажанного цвета, она выскользнула из комнаты, оставив ее хозяина наедине с собой. Она прошелестела по коридору, обогнула деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, и скрылась за выступом стены, просочившись в узкий дверной проем. Там Мелани осмелилась остановиться и, оглушенная боем собственного сердца, позволила себе улыбнуться. Теперь она точно знала, для чего матери так ярко протестуют против отношений дочерей с противоположным полом.

Вспоминая взгляд мужчины, она окончательно успокоилась за будущее своей дочери. Он никогда ее не бросит и не подведет. Более того, теперь Мелани была спокойна и за него. Дениэл прекрасно понимал, с кем связывался.

28

Мирный ветерок трепал листву над их головами, отбрасывая кружевные тени от каштанов на лица прогуливающейся пары. Он ласкал их кожу, играл с воздушным черным подолом девушки, путался в ее густых каштановых волосах с форменной каскадной стрижкой. Он осторожно трогал ворот рубашки ее защитника и улетал прочь, чтобы вернуться назад, пару мгновений спустя.

– Почему никто не спросит меня, как я хочу? – Недоумевала Алекса, скрутив руки перед грудью в тугой узел. – Я ощущаю себя бесправной марионеткой в этом вопросе: происходит какой-то обмен любезностей за моей спиной, все беспокоятся, пытаются сделать как лучше и решить за меня мою личную жизнь. Это ужасно злит!

– Именно поэтому я и рассказал тебе о ее визите, чтобы ты была в курсе, а не для того, чтобы бесновалась и сердилась на Мел… маму, – вовремя поправился Дениэл, но собеседница все же узрела его заминку и удивленно подняла брови. – Отпусти эту ситуацию, Алекса. Ты не сможешь всех заставить быть равнодушными к себе. Скажу тебе, что подобное внимание родителей дорогого стоит: я не видел и сотой доли такого участия матери в своей жизни.

– Это две крайности, Дениэл, – парировала Алекса. – Обжечь руку так же болезненно, как и отморозить.

– Подобное поведение – часть ее любви, смирись с этим, – посоветовал мужчина и обнял спутницу за плечи.

– А ты смирился с оригинальным проявлением любви своей матери? – Ехидно прищурила глаза девушка и, получив в ответ нервный смешок, усмехнулась и сама. – Вот и я о том же.

Она расплела руки и обняла своего возлюбленного за талию. Пара свернула на узкую тропинку и, спустившись с пригорка, оказалась в густых зарослях акаций. Сквозь кусты мелькнула поверхность воды, и их взору открылся маленький пляжик с входом в воду для купальщиков. Алекса остановилась и замерла. Ее взгляд стал пустым и потерянным, она разжала руки и плавно направилась к воде.

Действия девушки оказались настолько неожиданными для ее кавалера, что тот на какое-то время остался стоять неподвижно на тропе. Дениэл уже успел забыть, как выглядят ее приступы со стороны.

Отключившись от реальности, Алекса приподняла ладонь, словно в попытке потрогать невидимую преграду. Она дошла до мокрого серого озерного песка и остановилась.

Очень осторожно, стараясь не издавать звуков, мужчина пошел за ней. Он не собирался мешать процессу или выводить ее из странного состояния, но искренне заинтересовался, куда и с какой целью она может двигаться в нем. Готовый броситься спасать Алексу, если та решит пойти купаться на глубину, он понял, что страховка от несчастных случаев ей не требуется. Несмотря на безжизненный взгляд и медленные движения абсолютно невменяемого человека, она находилась в том же месте, что и он. Вот ее палец потянулся к ветке акации, но замер в дюйме от его шипа, не осмелившись прикоснуться. Девушка уставилась на мокрый песок и дальше не пошла, а вместо этого присела и хотела потрогать ладонью прибрежную зону, но опять замерла в дюйме.

Все это напоминало какую-то игру. Алекса словно знакомилась с новым для нее миром, несмело, боязливо и опасливо, но твердо и бесповоротно.

Наконец, спустя довольно долгое время ее взгляд стал обретать фокус. Она поморгала и принялась тереть переносицу и лоб между бровей, словно прогоняя свое оцепенение. Дениэл приблизился к ней и нежно погладил плечи.

– Мне показалось, я увидела маму, – задумчиво проговорила Алекса очень тихим голосом; она снова потерла лоб и усмехнулась: – Что за бред я несу, мама дома.

Она повернулась к Дениэлу, сплошь усыпанному солнечными зайцами, и зарылась в его объятия. Он окутал любимую защитой и теплом, а сам уставился туда, куда несколько минут смотрела его спутница, отчаянно пытаясь разглядеть то, что видела она.

– Как ты думаешь, я могла здесь быть однажды? – Вдруг спросила Алекса. – Может, в детстве?

– Кто знает? – Тихо пробасил он ей на ухо. – Спроси у отца.

Неужели она узнала место? Если память начнет творить с ней чудеса, это будет очень интересный поворот, разбивающий вдребезги всю работу их лечащего врача в последние годы. Чертов фанатик! Дениэл недобро усмехнулся, представив этого весельчака размазанным по полу собственной некомпетентностью.

– Спрошу. Ты прав, я не могу решать за других людей, чтобы они прекратили решать за меня, – улыбнулась Алекса жизненному каламбуру. – Может, в этом и был ответ?

Будто и не было провала. А чего он, собственно, ожидал? Что Алекса выйдет из небытия и спросит у него, что за чертовщина только что произошла? Глупость, его ведь предупредили, что это не лечится. Но не лечится что́? Этого он понять не мог, но яро хотел постигнуть.

Обнявшись, пара двинулась дальше вдоль пруда и вскоре завершила большой прогулочный круг возле припаркованной у отеля черной блестящей «Хонды». Алекса подошла к коню и погладила его бензобак.

– Вот мы и вернулись, – сообщила она мотоциклу, и тот довольно улыбнулся отразившимися от зеркал солнечными лучами.

Они поужинали в единственном на территории отеля кафетерии и поднялись в номер на четвертом этаже. Комната была просторной, но с двумя отдельными кроватями. Мягкие лучи заходящего солнца как раз трогали потолок их жилища, чтобы спустя четверть часа скрыться за густым лесом, простирающимся вокруг здания.

Они улеглись на одну из постелей вместе. Здесь в независимом от родителей пространстве Алекса чувствовала себя более раскованной и свободной. Она потянулась за нежностями к своему спутнику и получила их сполна. Голубоватые сумерки располагали их друг к другу, сталкивали, смешивали, продвигали вперед. Смелые мужские руки скользили по ее обнаженным бедрам, не стесняясь забираться глубоко под шифоновый подол, но едва девушка села верхом, ее сняли с почетного места, усадив рядом.

– Ну, вот мы одни, в отеле, – проговорил Дениэл разочарованно. – Что сейчас-то не так?

– Я ничего не говорила, заметь, – томно промурчала соблазнительница, потягиваясь рядом, словно кошка.

Она подперла рукой подбородок и смерила его внимательным взглядом, едва различая очертания любимого в навалившейся черноте лесной ночи. За окном хрипел неугомонный сверчок, и раздавались едва слышные голоса редких поселенцев отеля.

– Заметил, – понуро пробасил он. – Похоже, я слишком много думаю.

– Да, голова тебе враг в данном случае, – согласилась Алекса и поднялась с кровати.

Она включила настенный бра, который разлил живой оранжевый свет по комнате. Ее каштановые волосы приобрели от этого яркий медный отблеск, а кожа – янтарный блеск, отчего вся девушка стала выглядеть некой лесной нимфой с диким необузданным характером. Она принялась расстегивать платье, и Дениэл изумленно уставился на смелую красавицу, недоумевая, насколько далеко она может зайти в своих действиях.

Алекса надела свободные домашние штаны и только после этого сняла темный наряд, оставшись в невероятно соблазнительном кружевном бюстгальтере, который вскоре скрыла футболкой. Поймав на себе ошалелый взгляд спутника, она улыбнулась и уселась на соседнюю кровать.

– Что? – Поинтересовалась она.

– Прости меня за это, – сник Дениэл.

– Я не сержусь, Дениэл, тут вопрос решенный, – отмахнулась девушка. – Ждем восемнадцатилетия, если только не особенные обстоятельства.

– Какие, например? – Прищурился он, зная о женских хитростях.

– Например абсолютная невозможность контролировать свои чувства, – заявила Алекса. – Согласен?

Не чувствуя подвоха, мужчина еще дважды проговорил про себя ее слова и кивнул.

– Согласен. Значит, ждем восемнадцати.

– Там была вторая часть договора, – напомнила она.

– Я ее слышал.

29

Небольшой двухэтажный дом в светло-фисташковых тонах приютился между двумя подобными строениями в самом сердце Сан-Франциско, всего в двух улицах от школы, которую они с Мелани закончили однажды. Ухоженные, без единого сухого листочка, кадки с цветами встали охранной армией у его фасада, а гладко отполированные окна в безупречной тюли надменно смотрели на гостей холодными глазницами. Высокие ступени вели к привычной белоснежной двери, в которую Оливер не раз стучал во времена своих ухаживаний за супругой, и сейчас им предстояло войти в нее вместе.

Однако Мелани не спешила. Сначала она попыталась уснуть по дороге к ненавистному зданию, потом придумала, что забыла дома телефон, который в итоге оказался в ее сумочке, а после и вовсе пожаловалась на тошноту и головную боль. Мужчина лишь усмехнулся и предложил твердую руку поддержки, выуживая трусиху из автомобиля, и той ничего не осталось, как повиноваться.

Ледяными руками Мелани вцепилась в его локоть и с досадой проводила отдаляющийся черный «Ленд Крузер» взглядом до самого поворота, пока тот не скрылся из виду. Назад пути не было.

Пара поднялась по каменным ступеням и остановилась возле двери.

– Мы ничего не теряем, Мел, – произнес Оливер и взглянул на испуганную женщину. – Хуже, чем сейчас, уже сложно представить. Так что расслабься.

Она исступленно закатила глаза и потянулась к двери, как раз в тот момент, когда та резко распахнулась и представила перед ними хозяйку дома во всей красе.

– Вы рано, – бросила Офелия не успевшей постучать дочери и отошла вглубь коридора, пропуская гостей.

– Если бы мы опоздали, Вас не устроило бы и это, – любезно поприветствовал ее зять и тут же получил в ответ ледяной надменный взгляд.

За годы, что Мелани не видела родительницу, миссис Портер стала еще суше, злобней и требовательней. Ее скулы, покрытые теперь возрастной сеткой капилляров, выступали гораздо сильнее, чем в их последнюю встречу, а нос, казалось, стал тоньше и опустился еще ниже к узким, стиснутым с силой губам.

Внутри дома разлился прелый запах капустной запеканки.

«Боже, только не она, сейчас же не сочельник!» – Едва не заныла Мелани, но вовремя решила промолчать.

За огромным столом в светлой гостиной сидел отец. Дочь замерла в дверях комнаты и уставилась на родного старика. Он осунулся, поник и постарел за эти годы, но, когда встретился взглядом со своей любимицей, улыбнулся светло и ясно и, поднявшись со стула, потянул для объятий свои узловатые руки в начавших проступать пигментных пятнах. Слабо сдерживая слезы, она потянулась к нему в ответ, когда между ними встала Офелия и скомандовала:

– Ваши места там, – указала она ладонью на два стула.

Джонатан сменился в лице и осел назад на сиденье, обреченно упав взглядом в свою пустую тарелку. Безупречно отполированный белоснежный фарфор занял все его внимание. Отец сгорбился, отчего его идеально отутюженная рубашка и трикотажная жилетка поверх нее дали три большие складки на животе. Мать подошла к нему и строго выпрямила сутулую спину, после чего удовлетворенно хмыкнула и произнесла:

– Мелани, ты мне поможешь накрыть на стол.

Гостья еще раз попыталась безмолвно достучаться до родителя, но тот даже взгляда не поднял, так и остался сидеть на стуле с невыносимо ровной спиной, зависнув в посуде и собственных мыслях.

Когда женщины ушли, Оливер глубоко вздохнул и решил начать разговор с тестем.

– Как Вы поживаете, мистер Портер?

– Все в порядке, Оливер, спасибо, – отозвался тот тихонько, не меняя позы.

– Мелани очень скучала по отцу, – так же тихо сообщил глава семьи Траст.

Старший мужчина очень несмело поднял взгляд на гостя и вздохнул от облегчения. Его сухая кожа вдруг растянулась в легкой улыбке и разбилась на тысячи складочек в уголках глаз, отчего Джонатан разом помолодел на те самые десять лет, что зять его не видел.

– Я тоже скучал по ней, – прошептал он.

– Приезжайте к нам в любое время, – все так же тихо продолжал Оливер. – Мы все будем очень рады Вас видеть, познакомитесь с Алексой.

– Она ведь уже совсем взрослая, да?

– Совсем, – улыбнулся мистер Траст, когда в коридоре послышались тяжелые шаги.

Собеседник тут же утих и, свесив голову к сервированному столу, погас, словно свеча на ветру. В гостиную вошла безапелляционная хозяйка его жизни и принялась молча раскладывать по тарелкам спагетти, время от времени одаривая Оливера снисходительным взглядом. За ее спиной стояла та, что еще недавно звалась его супругой, но мужчина теперь был в этом совсем не уверен. Перепуганный взгляд любимой заставил его напрячься и нахмуриться, а яркие розовые пятна на ее щеках, проступавшие даже сквозь тональное средство, вдруг остро напомнили ему о молодости, когда парень, едва окончивший высшую школу, твердо решил спасти красавицу от ее же матери. Он метнул в женщину вопросительный взгляд, но убитая супруга лишь отрицательно покачала головой.

В его тарелку плюхнулась большая жирная котлета из вселенной Офелии Портер и шлейф толстых сероватых, словно сплетение червей, макарон. Оливер оценил печево, отдающее по запаху прогорклым жиром, и, улыбнувшись, поблагодарил повариху. Та, надменно вздернув нос, ретировалась на кухню, оставив своего подмастерья в дверях. Мужчина протянул ей руку, и Мелани, сдерживая слезы, приняла ее, усевшись рядом.

– Что случилось? – Пробасил он ей на ухо.

– Как обычно, – поникла собеседница и притихла, потому что по коридору возвращались шаги.

Тихий обед озвучивался лишь скрежетом вилок о тарелки. Чем выше поднимался узкий нос хозяйки дома, тем ниже оседала фигура его хозяина, словно компенсировала ее заносчивость, тем самым удерживая баланс семьи. Мелани не смогла есть пищу, вкус которой знала с самого детства. Острая тошнота, едва сдерживаемая женщиной, поставила в горле ком, не позволяющий проглотить даже оливку из блюда с закусками, но мать, казалось, это не смущало. По всему ее виду читалось, что обед удался на славу.