Дельфиния II

Глава 3. Радуга любви

– Принцесса, очнись! – Амур вспорхнул к лицу Дианы и старательно заработал крылышками как опахалом. – Ох уж эти нарциссы.

– Бу-бу-бу, я все слышу, – она приоткрыла глаза.

– Ты притворялась!

– Я расстроилась. Мне хотелось сохранить в памяти ангельскую красоту той девушки в зеркале Венеры.

– Ты притворялась, – малыш упрямо насупился.

– Ну да, я иногда притворяюсь, и что с того? Попробуй не врать, когда вокруг тебя сплошные мамины запреты. Ты ведь тоже обманул Венеру, когда взял без спросу ее зеркало.

Малыш испуганно приложил пальчик к губам.

– Ладно, молчу, – Диана мечтательно посмотрела на потолок. – Если я и правда такая очаровательная, то у меня будет целая толпа поклонников. Красивые девушки могут выбирать, кого им любить.

– Юная принцесса ошибается, выбираю я, а не они, – Амур со значением указал пальчиком на свой колчан.

– Вот как? Неужели? – легкомысленно усомнилась она. – Расскажи мне о своих стрелах.

– Ну… – Купидон в раздумье закатил глаза бусинки, – мои стрелы исцеляют людские души.

– Любовь – это лекарство?

– Это дар и одновременно испытание.

– И как его пройти?

– Юной Диане предстоит овладеть силой водной стихии и научиться подчинять мужской огонь, чтобы направлять его в созидательное русло.

– Это, наверно, очень сложно.

– При столкновении полюсов порой не избежать коллизий. Надо следить, как бы не затопить огонь водою насмерть и, превращаясь в пар, не выкипеть самой.

– Я знаю, любви не бывает без страданий и боли, она как сладкий кошмар.

– О, как живуча эта ядовитая идея! – Амур с размаху прилепил ладошки ко лбу и замер, будто грустная кукла.

Диана поднесла руку к лицу, скрывая улыбку. Малыш взлетел, сложил ручки в замок и заговорил, отчаянно сотрясая ими в воздухе, как актер в финальном монологе.

– Кошмары появляются там, где нет сияния! Источник боли и страданий не в любви, а в серости душ! Чем грязнее сосуд, который я наполняю чистой водой любви, тем мутнее и зловоннее становится эта вода! Но когда я ее выливаю, внутренняя поверхность сосуда становится чище!

Амур внезапно успокоился, приземлился на углу кровати и сказал вполголоса, будто боялся, что его услышит кто-то, кроме Дианы:

– Иногда мне попадаются особо черные души. Настоящие Авгиевы конюшни! Там властвует запустение и хаос! От них разносится смрад, отравляющий жизнь других, – малыш нахмурился и сокрушенно покачал головой. – Лишь бурные потоки полноводных рек способны смыть всю эту налипшую и засохшую грязь.

– Кажется, мне говорили что-то про сияние…

– Чтобы во взгляде женщины заблистала роскошь ее внутреннего мира, ей нужно испытать истинную любовь.

– Никто не сможет объяснить, что она такое, – Диана театрально вздохнула и лукаво посмотрела на Купидона. – Может, маленький бог знает о ней все?

Амур достал из-за спины колчан.

– Истинная любовь похожа на радугу из семи цветов и музыкальную гармонию из семи нот, но каждый отдельно взятый цвет этой радуги и выдернутая из гармонии нота – просто яркая полоса и монотонное гудение. Посмотри на мои стрелы.

– Они разноцветные.

– Их семь, и каждая обладает уникальным свойством одного из самоцветов Гептады.

– Причем здесь драгоценные камни? Ты сказал, что это Совет богинь.

– Названный именем золотого венца – Гептады. Передняя часть этого могущественного украшения похожа на цветок с шестью лепестками. В разные периоды жизни женщины в центре-глазке оказывается один из семи камней – одна из богинь занимает главенствующее положение в Совете.

В юности решающий голос получают амазонка Артемида и дочь Кора; за ними целеустремленная воительница Афина; после рождения первого ребенка начинает править мать Деметра. Афродита может пробудиться от любви очень рано, занять место в центре и нарушить порядок вещей, но на помощь приходит прагматичная жена Гера, а с возрастом и мудрая волшебница Гестия; с их помощью Афродита престает быть возмутительницей спокойствия и превращается в музу.

Однажды заняв центр Гептады, каждая из богинь пробуждается в женской душе и получает равные права с остальными; возникают внутренние связи, объединяющие семь частей в одно целое – фемину, своевольную и кроткую, воинственную и нежную, сумасбродную и расчетливую, мудрую и любящую. В этом чудесное содержание женской загадки.

– У каждой богини есть свой камень?

– Семь богинь Гептады управляют силой семи магических самоцветов и покровительствуют семи видам любви, каждый из которых я могу пробуждать одной из семи стрел. Рубин ты уже видела и ощутила на себе его волшебную силу.

– Рубин?! Он же в кольце у Диониса!

Мальчик устало отмахнулся маленькой ручонкой.

– Оставь рубин для Маргарет.

– Она заберет его?

– Камни Гептады нельзя купить, украсть или отнять. В мужских руках эти атрибуты женской силы и без того слабеют. Их нужно получить в дар, иначе они утратят свою магию.

– А у мужчин тоже есть боги и камни?

– Есть, но их боги покровительствуют шести видам разума: разрушительному, интуитивному, властному, творческому, логическому и мистическому. Седьмого, любящего разума нет, как нет огненного льда или яркой тьмы; любящий разум такой же странный, как прагматичная любовь – он не разум, а она не любовь; они как два зеркала напротив друг друга, создают бесконечные коридоры… порталы, соединяющие несоединимые миры.

– У мужчин нет бога любви? А как же ты?

– Я вечный младенец, – сокрушенно вздохнул малыш, – какой из меня бог…

– Самый настоящий! – убежденно воскликнула Диана.

– И самый маленький. Мужчины преуспели в познании логических связей, но в сфере любви понимают мало и вынуждены соблюдать правила женского начала. Поэтому они и прокляли Пандору, когда узнали, что любовь способна сокрушать прочнейшие конструкции разума. Ведь любовь – это магия женского мироустройства, та самая женская логика, в которой нет примитивной рамочной логики.

Амур провел пальчиком по торчащим из колчана стрелам, как по струнам арфы. Воздух завибрировал звуками радужного света и наполнился чудесными запахами.

– Волшебство!..

– Это Радуга любви.

– Как на флаге ЛГБТ?

Малыш в отчаянии схватился за голову и запричитал:

– Сумерки и радуга не имеют ничего общего!

– Не понимаю, причем здесь сумерки?

– Между мужчиной и женщиной, как между днем и ночью, есть узкая полоска сумерек.

– Терминатор?

– Что это? – малыш удивленно хлопнул глазками.

– Ну… он уничтожает человечество.

– Еще как уничтожает! Сумерки лежат на границе между светом и тьмой, в них нет радужной гармонии, – малыш приуныл и грустно пожаловался: – Поругание вечного символа смахивает на безумие или тайный умысел.

– Пожалуйста, не переживай так, – у Дианы появилось искренне желание успокоить малыша. – На том флаге не настоящая радуга, в ней всего шесть цветов.

– Там не хватает синего цвета Геры, богини брака. Обычная семья – вот что ненавидят те, кто окружает романтическим ореолом пляску сумеречных теней.

– А, по-моему, там нет голубого, хотя в английском его тоже нет.

– Цвет сумерек серо-голубой, но никак не радужный! – малыш окончательно расстроился и замолчал.

– Иди ко мне, мой маленький бог, я тебя пожалею.

Малыш с грустным видом остался в углу кровати.

– Мир дуален, но между противоположными полюсами всегда есть размытая граница; между огнем и водой есть дым, между землей и воздухом – пыль, между воздухом и водой – пена. В нейтральных переходах таятся маленькие миры оттенков светотени. Палитра homos однотонна, но желает выглядеть пестро, поэтому и прибегает к обману.

– Если природа так все устроила, значит, сумерки имеют право на существование.

– Сумерки – это щель между мирами, – малыш подполз к Диане и лег пухлой щечкой на ее плечо, – эта щель не должна расширяться, иначе полюса обрушатся в пропасть и тогда наступит Хаос.

– Маленький философ, – она погладила его по кудрявой голове, – ты опять завел меня в свою космическую бездну. Лучше расскажи мне о настоящей радуге из семи цветов.

Малыш торопливо влетел и с серьезным видом достал из колчана пурпурную стрелу.

– Смотри, это Эрос или Страсть, красный цвет радуги, а в музыкальной гармонии – первая тоническая нота звукоряда. Чувственное влечение и желание – это основной тон мелодии любви. Но если вырвать Страсть из радуги, как кроваво-красную розу из букета, то она превратится в зависимость от идеала, голодную стихию всепожирающего огня, агрессивного в жажде обладания. Чистая страсть, это обоюдоострое оружие! Стихия! Пожар эмоций и чувств, оставляющий в душе пепелище. Страсть разрушительна и беспощадна ко всем, кто смеет создавать себе кумиров.

– Я хочу рассмотреть стрелу поближе.

– Только осторожно! Это подарок Артемиды, римляне называли ее Дианой-охотницей, – Амур плюхнулся на кровать, подполз, уселся рядом и провел ладошкой над красным острием. – Смотри.

Наконечник преобразился в каплевидный рубин-кабошон с шестью лучами.

– Ах, какие чудесные переливы! Звезда внутри, как живая! Она двигается! Это камень Артемиды?

– Его частичка, но она похожа на самоцвет Гептады – камень Страсти, шикарный звездчатый рубин, каплю крови дикой амазонки. В объятиях ночи он горит при освещении, даже самом скудном! В нем пламя чувственное дышит, и шесть лучей холодной стали, из центра испуская острый блеск, пронзить готовы плоть и душу.

– Рубин влажный, на нем капельки, – в расширенных глазах Дианы загорелся восторг, – они испаряются с поверхности.

– Он теплый, может стать горячим; тогда вся влага выкипает вмиг, едва коснется огненного глянца, – Малыш поднялся и продекламировал: – Струятся рек подземных воды, стихия девственной природы несется к водопаду страсти и, оказавшись в его власти, горит на солнце как жар-птица! В ней ярость дикой кобылицы, мелодий буйных совершенство, симфония любви главенства, экстаз и вечный миг блаженства!

Диана, околдованная магией рубина, зашептала с придыханием:

– Ах, он завораживает, манит…

– И, возбуждая чувства, плавит разум! Сопротивляться невозможно! Рубин не признает полутонов! Возносит к небесам или ввергает в ад! В нем дикой грации изгибы, строптивость и огонь гневливый, инстинкт, основа, корень жизни.

– Острие как будто переливается пламенем внутри, – Диане захотелось потрогать волшебный наконечник, она потянулась к рубиновой капле.

– Не прикасайся! – мальчик испуганно спрятал стрелу за спину.

Диана отдернула руку; на щеках ее пылал яркий румянец, в глазах горело искушающее любопытство.

– Мне жутко интересно…

В тоне девушки слышались нотки извинений, но мальчик рассердился не на шутку.

– Ты самая любопытная и неосторожная девушка на свете! Пандора собственной персоной!

– Ах, так?! – вспыхнула Диана. – Все твои хвалебные речи – ложь? Ты сравнил меня с той, которую прокляли за пустое любопытство?

– Ой, ой! Это рубин подогрел наши эмоции, – запричитал малыш, – даже я поддаюсь его могущественным чарам.

– Ты назвал меня Пандорой!

Малыш бухнулся на колени, сложил ладошки и торопливо запричитал:

– Как печально, что древнегреческие мифы местами переврали божественную суть! Пандора получила в дар магнетическую силу и неземное очарование, но не сразу поняла, каким могуществом обладает. Не умея правильно пользоваться этими дарами, она выпустила свои чары на волю так скоро и неосмотрительно, что помутила разум мужчин и внушила им страх перед любовью! Безумцы! Они испугались хрупкой женщины, когда поняли, что ее очарование сильнее, чем их мускулы! Я назвал тебя именем Пандоры, потому что она была ослепительно красива и также неосторожна. Я хотел уберечь юную Диану от опасности! Ведь ей, как и первой женщине на Земле, следовало знать, что с божественными подарками следует обращаться осторожно, – Амур поджал губы-вишенки, и заморгал, преданно поглядывая на девушку.

Диана сдержала улыбку, стараясь оставаться серьезной, но взгляд ее смягчился, голова наклонилась к плечу.

– Почти убедил.

– А я вообще очень убедительный, – нагло заявил мальчик и живо поднялся с колен.

– Решил, что уже прощен?

– Я?! – Амур суетливо вспорхнул в воздух и завис над девушкой, как колибри.

– Жду рассказа о стрелах, – напомнила Диана.

Мальчик достал из колчана вторую стрелу и преподнес ее на вытянутых руках, как меч при посвящении.

– Эту стрела для тебя не опасна.

– Оранжевая, – Диана осторожно провела пальчиками по стержню, – какая гладенькая. Из чего сделан ее наконечник?

– Это частичка радужного опала Коры-Персефоны. Ее самоцвет – обитель вечной юности, девичья реликвия, чистота и невинность, восприимчивость и податливость, пассивность и зависимость. В этом самоцвете скрыт подземный огонь бессознательности, в нем спонтанность эмоций, чувств и сексуальная энергия, этот камень – искуситель тайных желаний.

– Мне нравится эта стрела.

– Это Людус – влюбленность. Вводная чувственная нота, музыкальный неустой, тяготеющий в соседние тона; феерия сочных эмоций; стремление к получению удовольствий, соревновательный азарт, пикантность флирта. Тех, кто воспринимает любовь как игру или состязание, желает только получать и потреблять, ничего не отдавая взамен, эта стрела наказывает за эгоизм. Их увлечения скоропостижны, как Страсть, но отличаются мелководьем чувства. Рано или поздно сквозь шелуху испытанных наслаждений прорастает скука и покрывает души опаловой ржавчиной.

– Не понимаю, как можно пресытиться удовольствием.

– Смотри, – малыш отсоединил наконечник от стрелы и положил на ладонь Дианы каплевидный опал кабошон.

– Какой красивый, внутри него клубятся огненные облака.

– Опал капризен, не выносит нагревания, при высыхании растрескивается, от влаги может набухнуть, а в грязной воде теряет свою чистоту.

– От него исходит пьянящий горьковатый аромат!

– Это пахнет не камень.

Над кабошоном прямо в ладони Дианы появился нежный благоухающий нарцисс и склонил к камню свою бархатную коронку, слегка подрагивая лепестками. От прикосновения цветка внутри опала ярко вспыхнули искры, просочились наружу и выступили на его поверхности янтарными капельками меда.

– Нарциссы… западня для юности беспечной, – тихо пробормотал Амур и сделал пасс ручкой тайком от девушки.

Нарцисс превратился в краба и щелкнул клешней над опалом.

– Ай! – Диана бросила камень вместе с крабом на постель и сделала брезгливую гримаску. – Откуда он взялся?!

Краб завертелся вокруг кабошона в замысловатом танце. Опал стал бледнеть, уменьшился до маленького огонька и, ловко подхваченный клешней, исчез где-то под панцирем, как у фокусника под плащом.

– Он украл камень!

– Это отшельник, хранитель обломка Гептады, он питает слабость к опалам, умеет притворяться влюбленным цветком, но, как и все нарциссы, не любит никого, кроме себя, – мальчик спустился пониже и щелкнул краба по темно-желтому панцирю. – Коварный воришка.

Отшельник на секунду съежился, тут же встрепенулся, шустро попятился боком и исчез, блеснув похищенной опаловой искоркой. Малыш проводил его взглядом.

– Спасибо за представление. Беги, ищи свою Актинию, – он посмотрел на Диану и подмигнул. – Знаешь, у каждого краба есть своя актиния, которая спасает ему жизнь.

– За какое представление ты его поблагодарил?

– То, что ты видела – не случилось, – уклончиво заявил Амур, – но может произойти, если юная Диана будет беспечна и легкомысленна.

– Вы с крабом меня обманули?

– Ты узнала правдивую историю о коварном похитителе обломка Гептады, познакомилась с отшельником, увидела самоцвет Коры, почувствовала его волшебное очарование, утратила девичью реликвию… понарошку. По-моему, это не очень похоже на обман, это был познавательный розыгрыш.

– Ладно, я поняла, – она поджала губы, – с тобой надо быть осмотрительной.

– Тем более с ворами, – наставительно поддакнул малыш.

– Ой, а куда он делся? – забеспокоилась Диана, вспомнив про краба, – Заполз в мою подушку?

– Он же отшельник! – мальчик заливисто рассмеялся. – Он не согласится жить в твоей подушке за все дары моря! Он коллекционер, краб охотник! Атакует клешнями, пятится назад и тащит свою жертву в нору, а если борьба неравная – зарывается в песок.

Диана смущенно улыбнулась, глядя на хихикающего карапуза.

– Краб любитель опалов… никогда бы не подумала. А почему именно он хранит осколок?

– Он пальмовый вор, лазает, подрезает черенки и тащит кокосы, расколовшиеся от падения, в свою нору. Собирать обломки, это его наказание за воровство. Когда Гептада была сломана, он утащил осколки опала Коры и продолжает собирать их до сих пор; для него это что-то вроде азартной игры. Из расколотых крабом орехов выпадают опаловые песчинки и забирают в себя часть жизненной силы самого отшельника. Похищая опаловые искорки, он растрачивает себя на маленькие фрагменты.

– Значит, он все-таки украл самоцвет Коры?

– Молодому крабу это не по силам, он ворует только маленькие осколки, но взрослый краб может завладеть опалом.

– Ах, мне понравился этот самоцвет, – с придыханием сказала Диана. – Как его найти?

– Три самоцвета – опал дочери Коры, изумруд матери Деметры и сапфир супруги Геры сами найдут юную принцессу. Эти реликвии имеют четные номера: вторая, четвертая и шестая. Вместе они образуют минорное трезвучие, построенное от опаловой ноты – второй ступени звукоряда; это аккорд зависимых богинь.

– Это мой аккорд, – сладко прошептала Диана и томно вздохнула. – А у Маргарет есть свой аккорд?

– Ее трезвучие построено от рубина, оно мажорное, в нем только нечетные ноты: первая – рубиновая нота охотницы Артемиды, третья – топазовая Афины воительницы, пятая – аквамариновая Афродиты музы. Если к этому трезвучию добавить седьмую ноту – аметист духовной наставницы Гестии, то получится большой мажорный септаккорд независимых богинь. Самоцветы из этого аккорда добыть непросто, это задача для Маргарет, – Амур дотронулся до стрелы пальчиком, подождал, пока опаловый наконечник появится вновь, и убрал стрелу в колчан. – Теперь юная принцесса понимает, что женщина – это музыка?

– Не знаю… мне сложно понять. Расскажи еще, например, про желтую стрелу.

– У-у-у, – протянул Амур с интонации жадины, прячущей конфетку за спину, и стал водить пальчиком по ноге Дианы, – если я начну рассказывать обо всех моих стрелах, у нас не хватит вре-е-емени, а нам ведь еще надо приступить к следующему этапу пробуждения – освоить полет девичьей души.

– А куда мы полетим?

– К океану, конечно же, к океану.

– На побережье Лос-Анджелеса мало пляжей, где… – она вдруг заметила, что Амур увлекся прикосновениями.

– Где не ступала пара твоих ног, – задумчиво продолжил мальчик, не замечая, что Диана за ним наблюдает.

– Нравятся мои ноги?

– Мне?! – он одернул руку, растерянно посмотрел на девушку, но сразу нашелся. – Тебе надо потренироваться летать, доверься и возьми меня за руку.

– А остальные стрелы? Ты про них расскажешь?

– Расскажу, только не в этом сне.

– Хорошо, я согласна, – Диана спустила ноги на упавшее одеяло и сонно потянулась. – Ах… как хорошо! Ой, мне надо одеться, не полечу же я раздетая.

– Полетит твоя божественная суть, а одеждой станет твоя добродетель.

– Меня примут за ведьму на метле!

– На метлах и в ступах летают только злобные колдуньи, – терпеливо начал объяснять Амур, – они строят козни во тьме, колдуют на крови и хохочут на костях мертвых; для них магия – средство обогащения, разрушения и превосходства. Добрые ведьмы летают на крыльях и обитают в лунном свете; они хранительницы знания о природных ритмах глубинной женственности, центрах ее силы и источниках восполнения энергий; знания о том, как направлять течения, сливаясь с ними. Ведуньи трудятся душой для поддержания жизни, творят бескорыстную магию исцеления, заботы, роста, любви, они не колдуют, они ведают о том, что единая Богиня дремлет в каждой из своих дочерей.

В вашем мире знание о божественности женского начала убивают еще в девочке; нежный цветок сажают в горшок как в темницу, юное теряет связь с ритмами природы и впитывает ядовитую ложь, которой поливают спутанные корни. Те девушки и женщины, которым удалось вырваться из своих темниц, сохранили свою преданность Матери всего сущего, унаследовали ее созидательную силу и остались на светлой стороне ради поддержания жизни; они все еще помнят о тех временах, когда бог был женщиной.

– Я знаю, бабушка мне рассказывала, – она тряхнула головой и начала колыхаться вперед-назад, сидя на кровати и глядя в одну точку. – Мне захотелось стать ведьмой!

– Качание над бездной, – в ужасе прошептал мальчик.

Диана спокойно посмотрела на Амура, затем вдруг выхватила рубиновую стрелу из его колчана и стала размашисто чертить ею в воздухе. В комнате запылала большая пятиконечная звезда, заключенная в круг. Диана полюбовалась своим рисунком, постукивая рубиновым наконечником по ладошке, и сказала:

– Это Порядок. Человек стоит на Земле так, как было задумано; его окружает аура – сфера души; ноги опираются на опыт прошлых ошибок, а голова, как антенна, обращена к космической мудрости высших сил. Порядок, это положение развития, а это, – она повернула звезду острием вниз, – Хаос. Голова утоплена в нечистотах грехов, а пах обращен к небу; в этом положении человек не способен воспринимать божественные сигналы от высших сил, это состояние деградации.

Диана вернула звезду в начальное положение и коснулась ее оперением стрелы – огненный рисунок растворился в воздухе. Улыбаясь, как сама загадка, девушка протянула мальчику рубиновую стрелу.

– Спасибо, малыш, возьми ее обратно.

– Ты трогала рубин! – он в испуге провел ладошкой по круглому лбу.

– Ну и что? Ничего страшного не случилось.

– Тебя спасла от страсти Маргарет, она ослушалась отца и уже открыла ящик, осталось только… – он не договорил.

– Что?

– Неважно, то есть…

– Не юли, – мягко, но настойчиво потребовала Диана.