В дальнем темном углу, сокрытой от взглядов камер, на своем привычном месте тихо спал черный элегантный монстр – Бьюик Гранд Нэшнл 1987 года. Практически все, кто так или иначе имели отношение к криминальному миру этого района, знали эту машину и ее историю. И в Норт-сайде она была неприкасаемой, как и его владелец, известный как Марк, однако за глаза за ним закрепилось прозвище «Мрак». Но для одного человека, давшего ему имя, он всегда был просто Лешкой.
Этот GNX – редкий монстр восьмидесятых годов, олицетворяющий собой символ галактической империи. Данная серия автомобилей была выпущена в ограниченном количестве в 547 экземпляров на всю страну и угнать ее – означало наклеить мишень на свой затылок. Нужно быть конченным наркошей или еще более отбитым отморозком, чем его владелец, чтобы решиться на подобное.
И пока этот железный зверь дремал, его сон нарушил щелчок и скрип открывающейся двери. Дверь открылась полностью и из него вывалился кусок пьяного организма, сначала левая туфля, потом правая туфля. Такое себе впечатление, кто бы его не увидел.
Цепляясь за дверцу, наружу выбрался шатающийся мужчина в белой рубашке с вышивкой «G» на грудном кармашке и черных брюках. Мокрой спиной и подмышками от пота – он хромая пытался обойти свою машину. Добравшись до багажника, он потянул за крышку, и она поддалась без сопротивления, словно всегда была открыта или владелец забыл ее закрыть как следует.
Он открыл багажник, подняв крышку до конца и перед его глазами предстало связанное тело молодого мужчины. Или вернее будет сказать слащавого юноши в возрасте восемнадцати-двадцати лет. В джинсах и белой, испачканной грязью и кровью толстовке с синими полосками на рукавах и вырезе горловины.
Одежда была ему знакомой и немного потянув за нее, он увидел синий принт на груди с припиской «Мамин Джентльмен» и опешил, отдернув руку от всплывших воспоминаний.
Совладав с собой и наклонившись на бок, он начал вглядываться в лицо парнишки с разбитым носом и опухшим глазом, и спустя мгновение он испугался и отпрыгнул.
Он только что взглянул в свое отражение, но вместо зеркала – это было связанное за кисти и ноги тело, лежащее в луже своей крови. Это было тело юноши по имени Алекс Шелтон, коим он был до недавнего времени.
От осознания увиденного молния ударила в области сердца и его лицевые мышцы свело. Попятившись назад переплетающимися ногами, он упал в обморок. Тело охватила судорога и падая на спину – лицом он обратился к богу, а сознанием во тьму.
…
Открыв глаза, он очнулся в кромешной тьме, медленно поднимая голову, а следом и тело. Поднимаясь на ноги в углу неизвестного чердака, молодой Алекс пытался вглядеться в пыльную темноту перед собой, освещенную лишь лучами лунного света. Тусклый свет бил прожектором через отверстие мансардного окна, заколоченного досками. А в помещении, состоящем из гнилых досок и паутин, витала стена пыли. И спустя время, его глаза начали привыкать к темноте, различая предметы и ища выход.
Оглядываясь по сторонам и вглядываясь во тьму, он наконец нашел дверь. Подойдя к ней, он пытался отворить ее, но она не давалась. Он дергал ручку, но она не открывалась. Прощупав саму дверь и постучав по ней, он понял, что она сделана из тонкой древесной панели.
«Она хлипкая» – молвили его уста и сделав шаг назад, он выпнул дверь со всей силы. По крайней мере Алекс надеялся на это. Однако в ударе, стопой он почувствовал, что попал в бетонную стену, а не дверь. «Какого черта?» – не понимая логику вселенной, он снова проверил ее на ощупь. Опять же, постучав костяшкой пальца он убедился в ее хлипкости. А уперев руку в центре двери, он даже смог немного продавить деревянную панель. «Да, за ней ничего нет» – прошептал он и отшагнув на два шага, он разбежался и с грохотом разбился об бетон.
– Ааргх… – стонал он, лежа на полу и корчась от боли в плече, – Фак, фак… что за бред…
Валяясь на спине и размышляя о том, что же теперь делать он услышал шорканье над его головой. Поднимаясь и оборачиваясь, он наконец-то понял, что заперт тут не один.
Позади себя он разглядел силуэт маленького мальчика лет пяти-шести, сидящего к нему спиной. На корточках, обняв свои колени. Ребенок смотрел на что-то не отрывая взгляда, поднявшись на ноги парень пошагал к нему.
– Хей? Что ты тут делаешь? – он задавал ребенку вопросы, но тот его игнорировал. Повернув голову туда, куда был направлен взгляд мальца он разглядывал кучу коробок и всякого сломанного хлама. Когда Алекс присел на корточки, его внимание привлек старый телевизор, каких ему еще не доводилось видеть. Это был старый деревянный ящик с выпуклым кинескопом и торчащим из него оторванным проводом. Ящик с несколькими непонятными кнопками, весь отсыревший и покрытый толстым слоем пыли. Вытянув рукав своей белой толстовки, он вытер ею экран и не мог понять, что это. Он никогда раньше не видел подобной штуки.
– Что это такое? – спросил Алекс, глядя на ребенка.
– Я не могу его включить, – ребенок наконец-то заговорил.
Присев на задницу рядом с мальцом и повторяя за ним – он сложил руки на свои колени и тоже разглядывал эту рухлядь. Он заметил в углу круглую кнопку, которая манила его и вытянув свою руку он нажал на нее. Экран тут же включился и озарил чердак своим светом, но шипя странным шумом.
– Вау, оно работает, – удивился он, оборачиваясь на ребенка, но увидев его на свету обомлел. Лишь глаза его сияли жизнью и радовались включенному телевизору. Мальчик был весь в лохмотьях, его руки и ноги были тоньше тростинки, а по всему телу сплошняком синяки. Маленькое дитя с посиневшими и иссохшими губками, и потемневшими кольцами вокруг глаз. «Дамн… ты вообще живой?» – вопросили его мысли и разомкнув губы он спросил мальца:
– Как тебя зовут?
– Дени.
– Дэни… а я Алекс… что ты тут делаешь Дэни? – он пытался поговорить с ребенком, но тот игнорировал его вопросы, – Где твоя мама? Дэни?
– Это ты? – ребенок сбил его с мыслей неожиданным вопросом, указывая на экран и он взглянул. Казалось, мальчик говорил лишь тогда, когда сам этого хотел.
В кинескопе древнего телевизора заиграла кинолента…
– Что? А… да, это я…
– Мама? – ребенок спросил у Алекса указывая на экран.
– Да, – ответил он с улыбкой и теплотой на сердце, – Это моя мама… – и пододвинувшись к мальчонке, он сел поудобнее. Сутуло, также раскинув расслабленные руки на коленях они с мальцом начали смотреть этот фильм…
Здание с огромной вывеской «Вудфилд Молл» – в этом торговом центре всегда царит непрекращающаяся суета. Толпы людей снуют мимо витрин магазинов и бутиков: кто-то спешит, кто-то работает, а кто-то просто прогуливается. За столиком в кафе сидит девушка, уткнувшись в свой смартфон. Ее волосы уложены в аккуратный пучок, а на ногах модные кеды. За соседним столиком компания подростков залипает в гаджеты, смеясь и переговариваясь.
Высокий юноша Алекс Шелтон расслабленно шел рядом с женщиной по имени Шерри и спорил с ней. Не сказать, что он очень высокий, но на фоне своей мамы, казался именно таким. Едва не сбивая их, со смехом девушки в воздушном сарафане, мимо проносится молодая пара. А за ними худой мужчина в очках – четким шагом направлялся в нужный магазин с серьезным выражением лица.
Не обращая внимания на царящий вокруг хаос, ноги Алекса и Шерри завернули в бутик. Окружающие, как и они забредали в этом муравейнике в своих поисках. Одни прохожие шли об руку, смеясь над чем-то, другие слонялись в одиночку, разглядывая вывески.
Зайдя в обитель дел тряпочных, Алекс с мамой ходили по рядам осматриваясь и споря между собой. Причем активно вовлекая в диалог девушку-консультанта, которая очевидно уже знала миссис Шерри Шелтон, в качестве постоянного клиента.
Шерри указала на белую толстовку с необычным дизайнерским пошивом, назвала размеры и попросила девушку принести ей две: одну белую и вторую темного оттенка. Девушка кивнула головой и спустя десять секунд она их принесла. Шерри взяла одну из них, развернула и приложила к телу сына, вымеряя длину рукава.
– Смотри, думаю эта подойдет.
– Думаешь?
– Да, возьмем две, с принтами они будут классно смотреться.
– А… окей.
– Выбрал еще что-нибудь?
– Не, мам, думаю хватит…
– Уверен, что не хочешь завтра устроить вечеринку дома? Я бы тоже могла потусить с подругами.
– Не, ребята спланировали сюрприз… не хочется их огорчать.
– А меня огорчать значит можно?
– Я тебя люблю мам.
– Это был фол. Ты использовал запрещенный прием, – делая знак указательным пальцем она подходила к кассе и протягивала тыльную сторону своего дорогого браслета. Раздался писк аппарата – покупки оплачены.
– И я заказал твои любимые пирожные на завтра, так что…
– Ну вот опять, ты же видела да? – обратилась она к кассирше, жалуясь ей на своего сына, – Он опять это делает… – и помотав головой, – Ох и не завидую я твоей девушке…
– У меня нет девушки.
– А пора бы, а то останешься в этих, как их, – щелкая пальцами и пытаясь вспомнить что-то, она снова обратилась к кассирше, – Как будут девки по-мужски? – кассирша в ответ лишь мотала головой и пожимала плечами в улыбке и тут мама воскликнула, – А, в мальках! Точно, останешься в мальках, – и сверля сына взглядом шерифа, – Ты понял? Ты останешься в мальках.
– У меня есть ты, мам, – продолжал он улыбаться.
