С надеждой на смерть
ЛК: Ей было шестнадцать, и она жила с вами под одной крышей, и вы не видели, как она выходила из ванной, как ходила в ночной рубашке?
ПР: Мы не такая семья.
ЛК: Вы знали, что у нее есть парень?
ПР: Мы не могли знать. Она всегда возвращалась домой к одиннадцати. И никогда никого не приводила домой, это я точно могу вам сказать.
ЛК: Значит, вы не знаете, кем мог быть отец?
ПР: Не имею и малейшего понятия. Я даже не знала, что у нее были друзья из числа таких парней.
ЛК: Черных?
ПР: Именно.
ЛК: Как бы вы с мужем отреагировали, если бы ваша дочь привела домой черного бойфренда?
ПР [пауза]: Думаю, мы бы удивились.
ГЛ: У вас не было бы с этим проблем?
ПР: [Пожимает плечами.]
ЛК [передает фото Камиллы Роуэн и двух подруг]: На данной фотографии она беременна этим ребенком. Восьмой месяц.
ПР [отталкивая фотографию]: Ну вот. Я как раз об этом. Она не выглядит беременной. Не больше, чем те, другие девушки.
ЛК: Как вы думаете, почему она вам не сказала?
ПР: Откуда мне знать?
ЛК: Обычно она вам не доверяла? Как матери?
ПР: Как я уже сказала, мы не такая семья. Те женщины, которые пытаются быть «лучшими подругами» своих дочерей, поступают неразумно. По моему мнению.
ЛК: А как насчет второй беременности, ребенком, родившимся в декабре 1997 года?
ПР: Я не знала и об этом. Ничего.
ЛК: Что вы чувствуете по этому поводу сейчас? Все происходило у вас под носом, а вы не замечали?
ПР: Очевидно, она очень хорошо это скрывала, не так ли?
ЛК: Она часто так делала? Хранила от вас секреты?
ПР: Насколько я представляла, нет. Похоже, я ошиблась, да?
ЛК: Вы говорили с ней об этом с тех пор, как мы ее арестовали?
ПР: Коротко.
ЛК: Что она сказала?
ПР [пожимает плечами]: Что она ничего не сказала тогда, потому что хотела защитить нас.
ГЛ: Защитить вас от чего?
ПР: [Молчание.]
ГЛ: От неловкости? Позора? Потери лица? От чего?
ПР: [Пожимает плечами.]
ЛК: Вы знаете, кто был отцом второго ребенка?
ПР: Без понятия.
ЛК: Она когда-нибудь упоминала Тима или Тома?
ПР: Я не помню. Это было пять лет назад.
ЛК: Вам что-нибудь говорит фамилия Бейкер?
ПР: Нет.
ЛК: Я полагаю, вы были довольно активны в школе Камиллы. Помогали с мероприятиями и так далее, верно?
ПР: Я была не единственной.
ЛК: Нет, я это понимаю. Но нам сказали, что вы особенно активно помогали хоккейной команде. А в 1997 году даже ездили со школьной командой на национальный чемпионат Великобритании по хоккею среди юниоров до 18 лет…
ПР: Да, и что?
ЛК: В ночь перед финалом у Камиллы начались схватки. Она одна поехала в Бирмингем и легла в больницу.
ПР: Я этого не знала.
ЛК: Вы были с ней три дня, смотрели, как она играет в хоккей, в энергичную, а порой агрессивную, добавил бы я, игру, и не подозревали, что она может быть беременна?
ПР: Я же сказала…
ГЛ: Мои подчиненные также разговаривали кое с кем, кто был на том турнире. Преподавательница школы Леди Элспет Хаскелл в Шропшире.
ПР: И что?
ЛК: По ее словам, для всех было совершенно очевидно, что Камилла беременна. Что и ее коллеги, и девушки из команды школы Леди Элспет заметили это. Девушки, которые делили с ней раздевалку.
ПР: [Молчание.]
ЛК: Она также сказала, что разговаривала кое с кем из школы Берли-Эбби… Она пеклась о благополучии Камиллы и была крайне обеспокоена тем, что молодая девушка на такой поздней стадии беременности вообще играет.
ПР: [Молчание.]
ЛК: Она сказала, что подошла кое к кому, кто наблюдал за матчем, стоя на боковой линии. Она думала, что это учительница. Но оказалось не так. Это были вы.
ПР: Я этого не помню.
ЛК: По ее словам, не зная, что она ваша дочь, она указала на Камиллу и спросила, есть ли вероятность того, что девушка беременна.
ПР: [Молчание.]
ЛК: Вы не помните, что ответили ей?
ПР: [Молчание.]
ЛК: Вы сказали, что это «не ее дело».
ПР: [Молчание.]
ЛК: То есть вы знали.
ПР: Нет, я же сказала вам.
ЛК: Кто-то указывает на вашу дочь и говорит, что она, похоже, беременна, и это вас не волнует?
ПР: [Молчание.]
ЛК: Вы разговаривали с Камиллой?
ПР: Нет.
ЛК: Почему нет?
ПР [мистеру Гилмору]: Я должны отвечать на все эти вопросы?
УГ: Нет. Думаю, на сегодня хватит, господа. Моя клиентка ясно дала понять, что ничего не знает о ребенке или о том, что с ним случилось…
ЛК: Ее внук…
УГ: Если у вас возникнут дополнительные вопросы, пожалуйста, свяжитесь со мной, чтобы договориться о встрече.
ЛК: Допрос закончился в 9:40.
* * *Адам Фаули
24 октября
18:25
– Вы говорили с ней? Что вы сказали?
– Я спросила ее, почему она так располнела. Я, конечно, выразилась не совсем так, но суть та же. Господи, это было неловко… Говорить с другой девушкой про ее вес – из разряда недопустимого.
– Как она отреагировала?
– Она рассмеялась. Сказала что-то типа того, что ела слишком много мороженого.
– Она просто обманывала вас?
Мелисса Резерфорд растерянно разводит руками:
– Честное слово, не знаю. Возможно, она действительно не знала, что беременна.
– Это был первый раз или второй?
Пауза, хмурый взгляд.
– Второй.
– Тогда как она могла не знать? Наверняка во второй раз она узнала бы признаки.
Хозяйка дома пожимает плечами:
– Должна была, но мало ли…
– Вас когда-нибудь посещали подозрения насчет того, кто отец этого ребенка? Я помню, что в своем первоначальном заявлении вы сказали, что не знали, но, если вдруг есть что-то, о чем вы, возможно, подумали с тех пор, даже если просто возникли смутные догадки, это может действительно помочь.
Она криво улыбается:
– Боюсь, нет даже смутных. Тут вам виднее.
Воцаряется молчание. Куинн откашливается:
– Извините за вопрос, мисс Резерфорд, но были ли у вас с Камиллой сексуальные отношения?
Она разевает рот. Совсем чуть-чуть, но достаточно. И сглатывает комок.
– Как вы узнали?
Куинн разводит руками:
– Я не знал. До этого момента… Ну, очевидно, сейчас вы состоите в однополых отношениях, не так ли? А потом я вспомнил, что в документальном фильме Леонора Стэнифорт сказала что-то про то, что вы с Камиллой в то время были особенно близки.
Резерфорд вздыхает:
– Раз вы спрашиваете, то да. Между нами были отношения. Недолго. Никто не знал, даже Лео. Думаю, это был просто эксперимент, я имею в виду для Кэм. Для меня все было по-другому.
– Отличие в том, что вы уже знали, что вы лесбиянка?
– Пожалуй. Кэм, конечно, не воспринимала это серьезно. Для нее это был просто прикол. Вставной номер в шоу.
Я подаюсь вперед:
– А для вас нет? Для вас это было серьезно?
Она вздыхает:
– Я так думала. Какое-то время. Она так действует на людей.
– Вы ни разу не упомянули об этом в ходе первоначального расследования.
Мелисса слегка краснеет:
– Тогда я была всего лишь младшим сотрудником фирмы. И люди не были такими «толерантными», пятнадцать лет назад, особенно в престижных юридических фирмах. И, как уже сказала, я не знала, кто был отцом ребенка. И позволь я миру лезть в мою личную жизнь, это ничего не изменило бы. Мои отношения с Кэм – какими бы они ни были – не играли особой роли.
Я выдерживаю паузу.
– Особой не играли, а вообще играли?
Она хмурится:
– Не понимаю.
– Если у вас были физические отношения с Камиллой, вы в числе первых узнали бы, что она беременна. Лично мне с трудом верится, что вы могли не знать.
Мелисса краснеет и отворачивается.
– Мисс Резерфорд?
Она поворачивается ко мне лицом.
– Хорошо. То, что я сказала раньше… как я спросила Камиллу про ее вес… Это действительно было. Я умолчала об одном – это было в постели. В памятный воскресный день, когда ее родители обедали с друзьями. – Она в упор смотрит на меня: – Теперь довольны?
– И даже в тех обстоятельствах… в тех интимных обстоятельствах ей все же удалось убедить вас, что она говорит правду?
Резерфорд мрачно усмехается:
– Что ж, разве я единственная, кого она так одурачила?
* * *Когда Куинн наконец возвращается домой, он страшно доволен собой. Вымотан, но доволен. В его квартире на верхнем этаже горит свет, и когда он поднимает глаза, видит, что Мейзи ходит по комнате. Он впервые видит ее вот так, у себя дома, и его сбивает с ног волна радостного удивления. Куинн несколько недель убеждал себя, что попросить ее переехать – это правильный шаг, – а затем сделал это так неуклюже, что она не сказала сразу «да», и он был вынужден приложить еще больше усилий, чтобы убедить ее. Он боялся, что дома появятся кучи женского барахла. Что его будут вечно пилить, что он не сможет расхаживать по квартире в спортивных штанах. Но, если не считать кое-какой косметики на ее стороне кровати и нескольких туалетных принадлежностей в ванной (Куинн даже не устоял перед искушением опробовать некоторые из них), по большому счету ничего особо не изменилось. Во всяком случае, на первый взгляд. Да и на второй все нормально. Вернее, очень даже хорошо.
Он открывает дверь – навстречу музыке и запахам еды. Мейзи стоит на другой стороне просторной кухни-гостиной и накрывает на стол.
– Привет, – говорит она, улыбаясь. – Ты в порядке?
Куинн бросает шарф и планшет на столик и падает на диван.
– Да, неплохо. Я бы даже сказал, весьма.
– Какая она… Роуэн?
Он морщится:
– Дура с каменным лицом.
Мейзи пожимает плечами:
– Как-никак пятнадцать лет за решеткой и все такое…
– Да, Фаули сказал то же самое.
– Так она что-нибудь рассказала?
Куинн качает головой:
– Нет. Ничего такого, чего не говорила раньше, это точно. А вот Мелисса Резерфорд – это совершенно другая песня.
Мейзи на мгновение замирает на месте.
– Ты и с ней тоже говорил?
Он начинает снимать туфли.
– Да, это было почти рядом, поэтому Фаули решил заехать туда на обратном пути. И, подозреваю, очень рад, что сделал это.
Он улыбается ей и подвешивает приманку. Она в ответ корчит ему гримасу.
– Давай… Выкладывай.
– Признаю, ты была права. Она сошлась с женщиной.
Мейзи делает большие глаза:
– Я знала… Я же говорила тебе… Эта женщина, Леонора, так сказала о них… Я знала, что там что-то нечисто…
Теперь Куинн улыбается от уха до уха:
– Да, сто очков тебе. Фаули вообще не улавливал, пока я не спросил ее в лоб. Думаю, он был сражен наповал.
Она опускает взгляд, чтобы скрыть улыбку. Ее не удивляет, что Куинн присвоил себе ее догадку, но в принципе ей все равно. Ей плевать, произведет ли это впечатление на Фаули, но Мейзи точно знает: для Куинна это важно. Гораздо больше, чем он готов признать даже самому себе.
Куинн ослабляет узел галстука.
– Так что сегодня на ужин?
* * *Когда Брэдли Картер проснулся на следующее утро, ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он находится. Свет падал не с той стороны, простыни оказались чужими. Не его кровать в родительском доме в Марстоне (он старался никому на работе не рассказывать, что до сих пор живет с родителями), а убогая комнатенка на верхнем этаже в убогом – ровно настолько, насколько он сразу подумал, – отельчике «Парк-Вью». Но переночевать за тридцать фунтов и в самом деле дешевле, чем дважды мотаться на поезде туда и обратно. Поэтому Картер помылся у раковины и провел ночь на кровати с комковатым матрасом, с привинченным к стене телевизором и без вай-фая. Деморализующее начало того, что, без сомнения, станет еще более деморализующим днем. Раздраженно оттолкнув пакетик растворимого кофе и порцию ультрапастеризованного молока, он шагает вниз по лестнице, минуя у стойки регистрации парочку китайских туристов, которые спрашивают, как добраться до Букингемского дворца. Останавливается на крыльце, оценивая различные варианты, где ему выпить кофе. В это время утром приходится выбирать между качеством и удобством, но с учетом погоды близость кофейни, скорее всего, главнее. Начинается мелкий противный дождь, такой, что кажется сущей ерундой, пока вы не пробыли под ним час и не поняли, что промокли до нитки. Картер проверяет мобильник на наличие сообщений, затем поднимает воротник пальто и направляется по улице к главной дороге.
* * *Офис на удивление пуст. Картер в Лондоне, Эв и Хансен едут на беседу с Леонорой Стэнифорт, которая состоится в ее доме в Котсуолдсе, а Фаули и Куинн уже на полпути к штаб-квартире полиции Южной Мерсии, где их, вероятно, ждет неприятная встреча. В результате Бакстер остается за главного, а Хлоя Сарджент – на побегушках, будет ходить за кофе. А ему нужен весь кофеин, какой только он сможет достать: Южной Мерсии потребовалось полгода, чтобы собрать воедино базу данных, которая сейчас перед ним, и ему повезет, если у него будет столько же времени, чтобы продраться через все это. В общем, придется попотеть! Он придвигает стул чуть ближе к столу и открывает первый файл.
ГЕНЕРАЛЬНАЯРЕГИСТРАЦИОННАЯ СЛУЖБАРЕГИСТРАЦИЯ РОЖДЕНИЙВ АНГЛИИ И УЭЛЬСЕ1997* * *Хотя она знала, что они приедут, открывая дверь, Леонора все равно выглядит встревоженной.
– Это ведь из-за Кэм? Вы нашли ее сына?
Ей звонила Мелисса. Ту попросили никому ничего не говорить, но она явно сделала исключение для своей бывшей одноклассницы. Эв натягивает на лицо маску «только без паники», которой она стала пользоваться, еще будучи простой патрульной, и с тех пор это бесценная часть ее стандартной полицейской экипировки. Вместе с бумажными носовыми платками, коробочкой мятных конфет и неиссякаемым терпением.
– Доброе утро, миссис Невилл. Детектив-констебль Верити Эверетт, детектив-констебль Томас Хансен, полиция долины Темзы. Мы можем войти?
Сейчас она выглядит смущенной.
– Да, да, конечно, извините. Просто это так неожиданно…
– Не волнуйтесь, я все понимаю. Это должно быть для вас шоком.
Они следуют за ней по коридору на ту же кухню, которую Эв помнит по сериалу на «Нетфликсе», хотя с тех пор ее заново покрасили, а многочисленные безделушки расставлены более небрежно, чем в телешоу.
Леонора какое-то время суетится с кофе, но они не против подождать: пусть стресс уляжется, и они получат от нее больше.
– Итак, миссис Невилл, – говорит Эв, когда они наконец усаживаются за стол. – Вы, очевидно, знаете, почему мы здесь. Можете ли вы рассказать нам что-то такое, что, возможно, не приходило вам в голову раньше?
Хозяйка дома обхватывает ладонями чашку.
– Я все думала и думала с тех пор, как позвонила Мел, и просто ничего не могу вспомнить, – говорит она и поднимает руки. – Извините.
– Не торопитесь, миссис Невилл…
– Зовите меня Леонора. «Миссис Невилл» напоминает мне о свекрови.
– Хорошо, Леонора, как я уже сказала, не торопитесь; вы можете знать больше, чем думаете.
Воцаряется тишина, лишь тикают старые напольные часы в углу. Они такие высокие, что пришлось удалить часть потолка.
– Я уверена, вы понимаете, что наша первоочередная задача – выяснить, где сын мисс Роуэн был все эти годы; и, к сожалению, у нас нет никаких документов…
– Да, – быстро говорит она. – Мел говорила мне.
– Итак, мы исходим из того, что мисс Роуэн говорила правду и фактически передала ребенка его отцу. Вы общались с ней с тех пор, как она попала в тюрьму?
Невилл качает головой:
– Нет. Только не это.
Очередь Хансена:
– Можете рассказать нам что-нибудь о парнях, с которыми она тогда встречалась?
Леонора бросает на него безнадежный взгляд:
– Я прошла через все это много лет назад, когда ее арестовали. Я рассказала другим полицейским все, что знала. Я ничего не знала про этого Тима, или Тома, или как его там. Она никогда не упоминала его при мне.
Хансен открывает блокнот.
– Но примерно в то время у нее был бойфренд?
Женщина снова вертит чашку в руках; она до сих пор не сделала ни глотка.
– Питер Андерсон, но он ни при чем.
Эверетт кивает:
– Я так понимаю, они начали встречаться только через несколько недель после того, как она, по всей видимости, забеременела.
– И он определенно не забирал ребенка. Он отдыхал с семьей. Они доказали это в суде.
– Вы всё еще общаетесь?
Леонора недовольно морщится:
– Изредка. Поздравляем друг друга с Рождеством и все такое прочее.
– Не могли бы вы, прежде чем мы уйдем, дать детективу-констеблю Хансену его адрес?
На мгновение в ее глазах мелькает тревога.
– Это где-то в Дамфрисе. Послушайте, это действительно был не он. Честное слово, я бы знала. У него две дочери…
– Он вне подозрений, – спешит заверить ее Эв. – Нам просто нужно исключить его из списка. Раньше, когда ребенок только исчез, мы не могли исключить никого, ведь у нас не было его ДНК, но теперь есть. Вообще-то, это в интересах мистера Андерсона. Это позволило бы ему раз и навсегда подвести черту подо всей этой историей.
Она опускает взгляд:
– Хорошо. Просто я не хочу, чтобы он думал, будто я его в это впутала.
– Это понятно. Но мы бы предпочли, чтобы вы не говорили с ним об этом, пока у нас не будет возможности поговорить с ним самим.
Леонора все еще смотрит в свой кофе.
– Хорошо, – наконец говорит она. – Хорошо.
– Итак, – говорит Хансен, – кроме Питера Андерсона, были ли другие бойфренды, которых вы можете вспомнить?
– Я сказала все это в первый раз. Было несколько парней, которые ей нравились, но ни одного из них я бы не назвала бойфрендом.
Хансен сверяется со своими записями:
– Маркус Кроутер и Джейми Фокс?
– Да, она знала их обоих.
– Как вы думаете, возможно ли, – говорит Эв, – что один из них мог стать отцом ее второго ребенка?
Невилл пожимает плечами:
– Вам виднее. Мать Камиллы держала ее в узде. Она всегда должна была возвращаться домой к одиннадцати. Возможностей было немного.
– По этой причине ей наверняка было трудно уйти, когда начались роды…
Она прищуривается; ей понятно, к чему клонит Эв.
– Второй раз случился, когда мы были на хоккее. Это была последняя ночь – как раз перед Рождеством; все ушли. Было легко ускользнуть.
– Где, по мнению ее матери, она была?
Леонора пожимает плечами:
– Спросите ее сами. Наверное, она думала, что это просто ночевка с командой или что-то в этом роде…
– А первый ребенок… Как насчет того, когда у нее начались схватки?
Она вздыхает:
– Да, я солгала ради нее тогда. Сказала ее матери, что она гостит у меня. Вы в курсе. Послушайте, я была совсем ребенком. Я думала, что она просто хочет оттянуться в пабе; я понятия не имела, что происходит на самом деле…
– Всё в порядке, миссис Нев… Леонора, я вас ни в чем не обвиняю.
– Простите, я знаю. Но это был какой-то кошмар – меня допрашивали снова и снова, а потом этот ужасный прокурор пытался заставить меня признать, что я что-то знала об этом ребенке, хотя я ничего не знала, а потом все попало в чертовы газеты…
Она готова сорваться на крик.
– Как я уже сказала, – спешит успокоить ее Эв, – мы просто пытаемся выяснить, что произошло. Вот и всё.
Леонора подносит чашку к губам. Она слегка дрожит и плотнее натягивает на плечи кардиган.
Хансен достает из кармана распечатку кадра с камеры видеонаблюдения и кладет ее на стол между ними.
– Это тот самый человек, – говорит он. – Тот, кого мы считаем сыном Камиллы.
Она колеблется, затем протягивает руку и пододвигает фотографию ближе.
– Снимок не очень четкий…
– Боюсь, это все, что у нас есть.
Молчание. Леонора смотрит на фото.
– Мы надеялись, что он может быть похож на кого-то, кого вы знали тогда…
Она медленно качает головой:
– Нет, боюсь, что нет. Он и на Кэм не похож.
* * *Адам Фаули
25 октября
10:30
Я никогда не был в штаб-квартире полиции Южной Мерсии. Будь это так, я бы точно ее запомнил. Здание похоже на футбольный стадион – обтекаемые линии, стеклянные стены… И почти все вокруг голубое – масса жизнерадостного, позитивного, делового голубого цвета.
Мы паркуемся в зоне для посетителей и направляемся к стойке регистрации. Это больше похоже на отель или частную клинику, чем на отделение полиции. Тут есть даже диваны. С подушками.
Мы прибыли вовремя, нас ждут, но и заставляют ждать. Куинн сидит и возится со своим телефоном, каждые несколько минут ворчит и смотрит на часы. Я его понимаю. У меня был случай, когда дело двадцатилетней давности восстало из мертвых и, так сказать, укусило меня за задницу.
Примерно через десять минут появляется бодрая молодая женщина-полицейский и ведет нас наверх, по пути собирая заказы на кофе. Судя по списку опций, их кофемашина гораздо навороченнее нашей. У Кирни большой кабинет на третьем этаже, с панорамным окном, приличным компьютером и набором кресел вокруг маленького столика. Я вдруг понимаю, что где-то на задворках разума всплыла мысль: а нет ли у них тут вакансий?
– Адам Фаули? – говорит он, вставая со стула и делая шаг мне навстречу. – Лоуренс Кирни.
Он старше меня, на вид ему лет пятьдесят; коротко подстриженные густые седые волосы, усы чуть темнее, пара пронзительно-голубых глаз.
– Садитесь.
Я позволяю ему выбрать стул, а потом сажусь на свой. Замечаю, что, прежде чем сесть, Кирни подтягивает брюки в коленях. Все ясно, старая школа.
– Итак, – говорит он, – я понимаю, что дело Камиллы Роуэн вновь подняло свою уродливую голову.
– Боюсь, да, сэр. Подозреваю, это последнее, что нужно любому из нас.
– Отлично вас понимаю.
– Надеюсь, что мы сможем проделать всё максимально безболезненно, но…
Кирни отмахивается:
– Я знаю, как это работает. – Нет, он не добавил «парниша», но это вполне возможно. – Вы будете повсюду рыскать, заглядывать в каждую щель, мешать нам, портить кровь порядочным, трудолюбивым полицейским – и в конце концов всё угробите.
– Это не входит в наши намерения, сэр.
Дверь открывается, и входит молодая женщина-полицейский с подносом. Пока она возится с чашками, возникает спасительная пауза, и к тому моменту, когда она уходит, Кирни, похоже, частично обретает самообладание.
– И что дальше?
– У нас уже есть материалы дела, сэр, и мы будем повторно допрашивать ключевых свидетелей, включая родителей. Хотя это осложняется тем фактом, что оба они сейчас под арестом.
– Слыхал. Как вы думаете, они знали, что он их внук?
– Решительно заявляют, что нет.
– Вы им верите?
– Скажем так, на это есть присяжные.
Пауза.
– Ах да, инспектор Галлахер просила меня напомнить вам о ней.
Кирни улыбается:
– Рут – прекрасный офицер. Я знал, что она далеко пойдет.
– Полностью с вами согласен, сэр. Нам повезло, что она у нас.
Вижу, как Куинн закатывает глаза, но, к счастью, Кирни его не видит.
– Так что вам от меня нужно?
– Если у вас сейчас есть время, я хотел бы поговорить с вами об этом деле. Я также хотел бы, чтобы сержант Куинн имел возможность обращаться за информацией к тем полицейским, которые сыграли значимую роль в расследовании, как к действующим, так и тем, что уже в отставке.
Кирни поворачивается к нему:
– Вам придется накручивать километраж.
Куинн пожимает плечами:
– Вообще не проблема.
Кирни слегка напрягается, и я одариваю Куинна колючим взглядом. Тот краснеет, слегка.
– Я не возражаю. Мне нравится водить. Сэр.
Кирни тяжело встает и подходит к своему столу. А когда возвращается, протягивает Куинну лист бумаги. Он точно знал, что нам нужно, и заранее подготовился. Как и я сам сделал бы на его месте.
– Это те люди, которые вам нужны. Начните с Мика Хейверса. Сейчас он на пенсии, но живет поблизости, так что я попросил его заглянуть сегодня… Подумал, может, вы захотите с ним поговорить. Он ждет в конференц-зале внизу.
Черт побери, у них есть даже конференц-залы…
Раздается стук в дверь, и внутрь заглядывает женщина-констебль. Это явно сигнал для Куинна, что ему пора. Он встает, кивает мне и уходит. Дверь медленно и бесшумно закрывается, и Кирни поворачивается ко мне:
– Так. Приступим к делу, ладно?
* * *– Два кусочка сахара, да? – уточняет Хлоя Сарджент, ставя чашку на стол Бакстера. – Кстати, в автомате закончился «Твикс», так что я взяла вам «Сникерс». – Она нервно усмехается: – Надеюсь, у вас нет аллергии на орехи.
– Спасибо, – бормочет Бакстер, едва поднимая взгляд. – Теперь я ваш должник.
Он смотрит так пристально, что не замечает, что спустя пять минут Хлоя все еще там, стоит, заглядывая ему через плечо. На этот раз он поворачивается к ней:
– Извините, у вас что-то еще?
Она краснеет:
– Мне просто было интересно, чем вы занимаетесь.
Бакстер в упор смотрит на нее: