Женька был первым, кто проявил повадки джентльмена. Первым, кто заставил ощутить себя настоящей леди.
– Это тебе. Держи. – Стаканчик кофе в картонной подставке благоухал, щекотал своим ароматом, как только я оказалась внутри.
– Мне? За что?
– Просто так. За то, что ты есть. – Все такие же глаза… как будто влюбленные? Как будто преданные, желающие просто смотреть на меня?
Быть такого не может! Я только что чего-то себе насочиняла. Или кусочек чуда, пусть самый маленький, может обломиться и мне?!
– Жень, объясни, наконец, как ты здесь оказался. У тебя же вся практика давно сдана? Это я пропустила несколько занятий…
– Сдана. Я подслушал, как ты с Иванычем договаривалась. Боялся, что не успею и упущу… – Он говорил так искренне, что не получалось не верить.
– И… Что? Ты приехал сюда ради меня? В воскресенье, в такую рань? – Сказочное снежное утро готовилось стать волшебным по-настоящему. В груди что-то защекотало. И в животе. Стало так легко и радостно… Поймала себя на том, что улыбаюсь, как дурочка…
– Да. Хорошо, что Иваныч опоздал, и ты не успела заскочить внутрь. Иначе пришлось бы ждать тебя еще дольше… – Он зачем-то потянулся к моему лицу. Сдвинул шапку со лба, а потом и совсем ее снял, откинул на заднее сиденье.
Как завороженная, наблюдала за этими движениями, и даже сказать ничего не могла. Крепче держалась за картонный стаканчик – боялась уронить, расплескать, испортить этим всю сказку…
Женька поймал одну прядку волос, пропустил ее между пальцев… Самым кончиком пощекотал мои губы, приоткрытые от потрясения.
– Эй. Не надо. Не шути так!
– Ты все время так делаешь… – Второй рукой забрал кофе из моих рук, тут же осиротевших, не знающих, куда спрятаться. Я сжала пальцы в кулаки, чтобы нечаянно не вцепиться в полы его куртки – просто так, чтобы найти опору и совсем уже не потеряться. – Признайся, ты все время сидишь на первой парте, чтобы на тебя все смотрели?
Такое странное обвинение… И такое смешное…
– Я чуть не завалила первую сессию, потому что не видела, что пишут на доске. Спасибо, больше не хочу! Поэтому и сажусь поближе теперь…
Говорила какие-то слова, но в их смысле была не уверена: Женькины глаза куда-то затягивали, отнимали сознание и память. Я могла бы и мычать сейчас с таким же успехом, и не заметила бы сразу.
– Смотрю на тебя постоянно. И ты вечно крутишь эту прядь, прикусываешь, губы ею щекочешь… – Он почему-то перешел на хриплый шепот. Губы облизал. В машине еще не нагрелся воздух как следует, а мне отчего-то стало очень жарко…
– Я…– Окончательно потерялась во времени и пространстве. Один маячок остался, держащий меня на плаву – глаза. Его глаза, такие теплые и бархатные, что в них можно было запросто утонуть и не пожалеть об этом, ни капельки… – Я не специально… Просто так думать легче…
А он все играл с моими прядями, словно нечаянно касаясь костяшками пальцев кожи на висках и скулах. Как будто гладил, а вроде бы и случайно так получалось…
– Я знаю. – Улыбнулся коротко. Сухо даже. Испугал таким внезапным переходом…
Не успела совсем запаниковать, как случился новый казус, от которого можно было бы смело умирать… Женька притронулся губами к моему рту.
Мягко, бережно, легко… Снежинки так не умеют притрагиваться к коже, как это сделал он. Крылья бабочки жестче цепляются, чем Женины губы…
Что делать? Что делать? Что делать?!
Я же не умею целоваться! Совсем! Ни капельки!
Нужно же как-то отвечать… Он же сейчас поймет, что попал на полную неумеху… Засмеет.
И больше никогда не приблизится!
Он ничего не делал. Просто гладил мои губы своими. Вдыхал глубоко, словно пытался втянуть мой аромат. Сжал мое лицо ладонями, большими пальцами поглаживая щеки…
В ушах – звон. Под веками – белые яркие звездочки. В голове – пустота и кружение…
Я, кажется, падала в него и окончательно пропадала.
Он оторвался от меня так же внезапно.
Оставил в одиночестве и холоде. Так привыкла за эти секунды к его дыханию, смешанному со своим, что словно сиротой стала.
Его пальцы все еще лежали на моих щеках, зарывались в волосы, с какой-то невыносимой нежностью гладили мочки ушей… Я млела и таяла от этих прикосновений. И даже не смущалась, не стыдилась того, что похожа на кошку, млеющую от рук хозяина…
– Там Иваныч, кажется, пошел. – Женькин голос был какой-то не такой, неправильный. Охрип, загрубел.
– Ты не простыл? Как-то странно разговариваешь… – Осмелела вдруг, изумляя сама себя, тоже потрогала пальцем его верхнюю губу. И нижнюю…
Что-то в воздухе зазвенело. Или это в моих ушах, от неслыханной смелости и наглости? Даже в самых сокровенных мечтах я не позволяла себе такого делать…
– Беги, пока препод не озверел. Я подожду тебя здесь.
Не ответил на вопрос. Отпрянул так же резко и неожиданно, как до этого начал целовать. Выскочил из машины, открыл мне дверь, помогая выйти.
И я рванула к крыльцу. Зажмурилась, почему-то ожидая летящей вслед насмешки…
– Стой! – Женька схватил за рукав. Развернул к себе. – Надень мой шарф. Шея совсем голая!
И опять, не ожидая разрешения, замотал в мягчайшую ткань. Пахнущую им…
Похоже, мне Иваныч меня сегодня выгонит раньше, чем я успею что-то внятное сказать… Потому что не смогу связать и пару слов. Слишком голову кружит этот парфюм.
– Я буду ждать, сколько потребуется. Не спеши. Сделай все, как надо!
И снова поцеловал.
Все. Теперь я точно была пьяная!
– Олеся… Вы себя хорошо чувствуете? Может быть, перенесем занятие? – Алексей Иванович озабоченно нахмурился, почесал переносицу, когда я снова ответила невпопад. – Я впервые вижу, чтобы вы так плохо соображали…
– Нет. Все отлично! Я просто немного рассеянна… Не выспалась, но сейчас соберусь! – Мысли о Женьке никак не отпускали.
Я то улыбалась, как счастливая дурочка, вспоминая свой первый настоящий поцелуй, то вдруг начинала грустить и печалиться: а вдруг, это все было шуткой? Вдруг, Женя просто решил немного поиздеваться? И я сейчас выйду на улицу, а там целая толпа однокурсников, ржущих аки кони?!
– Мне будет жаль потраченного времени, Олеся. Не забывайте, я приехал в воскресенье, чтобы поработать с вами! Только ради ваших способностей и вашего будущего в нашем институте!
Пришлось покаянно вздохнуть и сосредоточиться.
Можно подумать, мне самой было в кайф тащиться сюда в единственный выходной.
