Но учеба – единственная моя дорога в светлое будущее. Ради нее придется терпеть и пахать, стиснув зубы…
Алексей Иванович успокоился. И не поймешь: я так сильно постаралась и вникла в его задания и слова, или он просто пожалел меня, всю такую задумчивую, воздушную и очень влюбленную?
– Олесь, ты куда? – Он поймал меня на дорожке, ведущей от ворот к автобусной остановке.
Я же специально не смотрела в сторону парковки: не хотела расстраиваться. Уверена была, что никто меня там не ждет.
– Домой… – Еще пыталась притворяться, что очень удивлена. А сердце снова заходилось в безумной пляске.
Дождался! Он дождался меня! И даже не поленился догнать, остановить! Боже… Это ли не доказательство, что Женька что-то ко мне чувствует?!
– Я ведь сказал, что заберу и отвезу тебя. Почему ты решила сбежать? – Он обиженно хмурился. И держал меня за концы своего потрясающего шарфа.
– Ты хочешь забрать свою вещь, да? Сейчас сниму, подожди… – Судорожно взялась разматывать. Руки тряслись – так не хотелось отдавать, отрывать от себя частичку Жени…
– С ума сошла? Я же тебе его подарил! Ты все время ходишь с голой шеей. Можно ведь застудиться! У тебя голос такой красивый – не смей его портить. И шарф не снимай, пока не потеплеет!
Сказка решила продолжиться. Вопреки моим страхам и сомнениям… И кто я такая, чтобы с этим спорить?!
– Я успел проголодаться, Лесь. Давай, заедем куда-нибудь, перекусим? – Женя уже незаметно развернул меня в обратную сторону и вел к своей машине. Держал за руку… Его горячая ладонь полностью закрыла мою, и теперь жгла своим прикосновением. Казалось, что прямо оттуда, из места сцепления наших рук, по мне расползались щекотные, мягкие, маленькие молнии. Они искрили и простреливали в каждом нервном окончании. Заставляли ежиться, шевелить плечами и бездумно, искренне улыбаться.
Шарф пришелся очень кстати: в него удобно было прятать эту глупую улыбку, чтобы Женю ею не спугнуть.
– Прости, но не получится. – Этот отказ мне дался с большим трудом. Так и подмывало согласиться: умчаться с Женей в неведомую даль, забыть обо всем, о времени, о делах, об обязательствах… Но страх оказаться дома не вовремя был сильнее.
– Черт. Сегодня же воскресенье, Лесь. Не говори, что ты занята! – Он расстроился, и даже не пытался этого скрывать.
– Давай, в другой раз, ладно? – Я сделала это! Набралась смелости! Подняла руку и погладила его по щеке! Чуть не умерла от волнения…
– А в чем проблема-то, Олесь? Давай, помогу утрясти? Я же на колесах, подвезу, помогу, если нужно? – Он весь растаял будто, от этой легкой ласки – такой неприхотливой, почти незаметной для кого-то другого… А для меня она была сравни подвигу. Наверное, Женя это как-то понял, догадался, оценил… Поймал мои пальцы, поднес их ко рту…
Сердце снова замерло: неужели, он сейчас мне пальцы поцелует? Быть не может такого! Со мною – точно не бывает!
Нет. Он сделал еще круче: подышал на них. Согрел… Даже зажмуриться захотелось от этого переживания…
– Ну, что, Олесь?
– Прости, но не сегодня. Правда, Жень. Я бы очень хотела, но никак!
А в голове лихорадочно метались идеи и способы: как бы все утрясти, как бы так исхитриться, и успеть с ним куда-то сходить. Ничего хорошего не приходило на ум…
– Ладно. Давай, подвезу тебя домой, хотя бы. А завтра куда-то сходим. Ладно?
Все. Теперь можно было точно падать в обморок: он и на завтра уже планы строил…
– Хорошо. Завтра, наверное, смогу…
– Побежали! – Он внезапно подхватил меня на руки. Закружил, заставляя визжать от восторга, ахать и замирать в испуге… И уронил в сугроб.
Специально! Практически положил! Спасибо, что не бросил!
– Ай! Ты что творишь?! Зачем? – Притворялась, что очень испугалась. Что возмущена и обескуражена… А сама заливисто смеялась. Я давно не валялась в снегу. Наверное, с самого раннего детства…
– Ты же Снегурочка, Лесь! Как же без снега? – Он свалился рядом, взметнув небольшой ураган из белоснежных хлопьев, подгреб к себе и снова прижался к губам.
Боже. Поцелуй со вкусом холода. И с ароматом мяты. Сладкий, холодный, отдающий каким-то неземным счастьем…
– Я сейчас промокну, Жень. – Мы вдоволь навалялись в сугробах. Наобнимались. Губы начали болеть от поцелуев… Но под куртку начал забиваться снежок, а потом – таять.
– Все, побежали в машину, Лесь. А то, действительно, замерзнешь и простынешь. Я этого не переживу!
Так же внезапно, как уронил, он подскочил на ноги, поднял меня и потащил к машине – не выпуская из объятий.
Счастье звенело в ушах. Отражалось эхом от пения синичек. Падало искристыми звездочками снега с небес…
– Олесь. Ты такая красивая, когда улыбаешься. И румянец на щеках тебе очень идет. Улыбайся чаще, хорошо? Только для меня! – Он молчал всю дорогу, только изредка на меня поглядывал.
И лишь у подъезда, паркуясь, заговорил снова.
– Ну, для тебя я всегда улыбаться готова, Жень! Ты – классный!
Такою честной и открытой никогда и ни с кем не была, как в тот момент. Признание в любви тоже рвалось с губ… С огромным трудом затолкала его обратно.
Еще один поцелуй на прощание. И еще один. Целая россыпь – легких, воздушных, сладких, нежных… Голова кружилась. Воздуха было недостаточно…
– Мне пора. – Сидела бы с ним и дальше, утопая в нежности и ласке… Будильник спас. Тот самый, который я привыкла заводить – каждые два часа он отсекал мне время. Напоминал о разных важных делах.
– Я заберу тебя завтра утром. Ладно? Приеду, ты дождись меня обязательно!
– Пока, Жень! Я побегу! Если хочешь – напиши потом, договоримся. – Было очень страшно опоздать. И отказывать ему не хотелось…
Не оборачиваясь, не слушая, что он кричал мне вслед, понеслась к двери подъезда. Еще был шанс, что успею…
Глава 5
Олеся. Настоящее
Пирожные – такие миниатюрные, размером в одну мою фалангу… Их бы даже Тёмка мог проглотить, не разжевывая. Что уж говорить обо мне?
Закинула в рот парочку, в несколько глотков – залила в себя чай.
Желудок довольно поурчал, успокоился, тело согрелось…
– Спасибо, Жень, за угощение. Все было очень вкусно, мне пора бежать!
Он только успел присесть в свое крутое директорское кресло, едва потянулся к чаю…
– Да брось ты, Олесь! Куда торопишься? Посиди со мной, расслабься немного. Я тебя на машине подвезу, куда угодно.
