Помагифлексим?

Глава X

лето 1972

Оскар вновь погрузился в созерцание на почти десять лет. Пока не появилась она.

У кладбища притормозила ГАЗ-М20 «Победа». Двигатель заглох. Водительская дверь открылась и оттуда чертыхаясь выполз старый знакомый – профессор Чесноков. Давно же Оскар его не видел. Как выяснилось позже, жалкий человечишка просто бежал в город Клопинск, на время позабыв о цели жизни поймать вампира. Он заметно одряхлел: время не щадит никого. Тяжело кряхтя, Нестор открыл капот и снова разразился бранью.

С пассажирского сиденья высунулась светлая головка.

– Дедушка, ну что там? Мы скоро поедем?

– Сейчас, солнышко, внученька, дедуле надо поменять свечи зажигания.

– Ух, а то это кладбище такое жуткое! Не хотела бы я тут оставаться надолго.

– Солнышко, ты можешь пока погулять тут на лужайке. Смотри, сколько красивых ромашек.

Немного поколебавшись, девочка вышла из автомобиля.

Солнышко. Так называли её многие, не только дедушка, и совсем не зря. От неё исходило тепло. Даже Оскар заметил это. Девочка словно изучала свет своей доброй души. Вампир выглядывал из-за дерева, наблюдая за тем, как она медленно срывает луговые цветы и собирает из них букет. Она мурлыкала какую-то песенку, кажется, Nova Scotia Farewell, без слов. Это покорило Оскара.

Нестор Чесноков продолжал на чём свет стоит ругать производителей автомобилей, потом окликнул внучку.

– Солнышко, я сбегаю до автомобильного салона «Бёрнс», это в паре километров отсюда. Подождёшь меня здесь?

– Конечно, дедушка.

Вот он, тот шанс! Главное только, чтобы в том салоне Нестор не понял, что Готика и Тимоти – вампиры, а то спасать придётся уже сестру от лап этого ненормального. Если он всё ещё не исправился после урока Натана, что, конечно, маловероятно.

– Привет, я Оскар.

Он поздоровался и, конечно же, напугал девочку. Она сдавленно вскрикнула и выронила свой букет. Цветы печально начали падать. Оскар одним лёгким движением руки поймал их на лету и вручил девочке обратно. Она, как заворожённая смотрела на букет.

– Ты Солнышко, верно?

– Меня зовут Александра, это просто прозвище, которое пристало с годами. А ты, мальчик, что ты делаешь на кладбище? Тут же страшно.

– Ха, бояться надо не мёртвых, а живых. А я тут работаю гробовщиком.

– Странная работа для подростка. Не скучно тебе тут?

– По правде говоря, ужасно. Только книжки и спасают.

– А что читаешь?

Оскар показал Сартра.

– Это философия. Но конкретно этот дядя пишет редкостную ерунду.

– Философия? Это же слишком сложно. Я вот читаю Достоевского. По школе задали, – сочла нужным пояснить девочка.

Оскар ухмыльнулся.

– Да будет тебе известно, что Достоевский тоже был философом.

– Правда? Не знала.

– Это потому, что он не изучал академическую философию и не создал свою философскую систему в классическом её представлении. Да и современники его философом не считали. И тем не менее все его произведения прямо пропитаны самосознанием.

Они ещё долго беседовали на разные темы, не только о философии. Оскар узнал, что дедушка её, Нестор, очень тяжело болен психически, поэтому ему нужен покой вдали от города, где он жил и работал. Сам он выбрал для переезда Андеадлинг. Но Нестору обязательно нужен был присмотр кого-то из родственников. Вот Солнышко и вызвалась. Когда Оскар услышал об этом, то посчитал, что та не иначе как святая. Она пожертвовала комфортной жизнью, домом, друзьями, родителями, променяв всё это на город, где не особо есть перспективы для такой человеческой девочки, как она. И вдруг Солнышко увидела замаячивший вдалеке силуэт дедушки. Пришлось распрощаться.

«Ну надо же, – подумал Оскар. – Как иронично. И угораздило же меня с первого взгляда влюбиться во внучку Чеснокова».

Солнышко осела здесь основательно, а так как друзей у неё не было, то всё свободное от учёбы и ухода за дедушкой время она проводила со своим мрачным приятелем. Были некоторые особенности в их общении: они встречались по вечерам, никогда особенно не выходили в город. Оскар объяснял это спецификой своей работы: он спал днём, чтобы ночью охранять кладбище. Но на самом деле, истинная причина была понятна – он боялся солнечного света.

Учились ребята в разных школах: Солнышко – в муниципальной на другом конце Андеадлинга, а Оскар свою не показывал, потому что её и не было. Соврал, конечно же, что учится где-то неподалёку, чтобы не расстраивать Солнышко. Он решил утаить от неё свою сущность, чтобы не пугать девочку. Оскар не сомневался, что Чесноков знатно промыл своей внучке мозги насчёт того, как опасны вампиры.

В это же время в Андеадлинге стало распространено направление панк-культуры. Это не могло пройти мимо Оскара незамеченным. В частности, новый стиль затронул нескольких его друзей, а особенно Бьянку. Девушка перекрасила свои белёсые хвостики в ярко-розовый цвет, навела так называемый «хаер» и ходила вся, разряженная в яркую одежду с магнитофоном подмышкой.

Оскару нравился новый стиль в музыке, он звучал ново и более тяжело, чем предыдущие, но как субкультру он это не перенял. Он мог послушать несколько известных групп вместе с Рулином или той же Бьянкой, но не более того. А у девушки тем временем начался так называемый «вампирский кризис». Она переживала, что навсегда застрянет в двенадцатилетнем возрасте, ну вот пришло к ней такое вот осознание. И поэтому она решила наверстать всё упущенное полтора века назад. Бьянка уходила из дома, хлопая дверьми, орала на сестёр, общалась с мальчиками, а благодаря Оскару попробовала крепкий портвейн. И вот тут Оскар узнал, что у девушки к нему разгорелись чувства, когда она в очередной раз будучи пьяной призналась ему в этом. Что делать? У Оскара никогда такого не было, чтобы влюбялись невзаимно в него, а не наоборот.

Вначале он старался подыгрывать вампирше, чтобы не расстроить. Но потом вдруг понял, что его чувства к Солнышко сильнее любых джентльменских его качеств. Поэтому он рассказал Бьянке правду. Естественно, были слёзы и скандал, пощёчина и истерика в новом Андеадлингском клубе. Оскару стало ужасно неловко, но такова жизнь. Вскоре Бьянка смирилась с этим, заявила Оскару, что он ей больше не интересен и продолжила тусоваться в группе панков, а он вернулся к ухаживаниям за Солнышко.

Так, прошло, наверное, ещё несколько лет. Жизнь Оскара заиграла по новой, яркими красками. Он оставил свои книги, всё чаще предавался мечтаниям, пусть и пустым. Вампир знал, чем всё закончится рано или поздно. Всё будет так же, как с Миллантэ. Но пока Солнышко не выросла, можно и немного отдаться чувствам. Эти отношения не были классическими в их представлении, когда люди активно ходят на свидания и имеют тесный физический контакт. Это больше платоническая любовь и крепкая дружба. И Оскар никогда не переступал грань.

Однажды Солнышко пригласила его к себе домой, аргументируя тем, что дедушка поехал ко врачу и вернётся нескоро, а может, даже через несколько дней.

– Попьём чай на липовом цвете. Можем поиграть в лото. И, в конце концов, ты же никогда не был у меня в гостях.

Оскар не стал спорить, даже несмотря на то, что она сама у него никогда не была и вряд ли когда-то будет.

Чесноковы жили в старой, прямо-таки замшелой хибаре в глубине западной части леса возле небольшого озера. Это был небольшой одноэтажный домик, вросший в землю, с чердаком. Молодой профессор Чесноков, когда ещё не был профессором, жил здесь до происшествия с Натаниэлем. Иронично то, что дом располагался прямо совсем рядом с собственным домом Оскара. И неужели Чесноков никогда этого не замечал?

Внутри оказался настоящий склад орудия против вампиров: всевозможные арбалеты, капканы, колья, амулеты, болты и пули разного калибра. Оскар даже содрогнулся от одной только мысли, что всё это предназначалось ему. Солнышко заметила его ошарашенный взгляд.

– Мой дедушка просто помешан на вампирах. Сказал, что не умрёт, пока не поймает одного, – она хихикнула. – Такой взрослый, а такой наивный. Вампиров же не существует.

Как же она ошибалась!

Они действительно выпили чаю, поиграли в лото, и даже посмотрели какую-то советсткую картину по телевизору – такой большой коробке, в которой прыгали разные люди-актёры, смеялись, пели, и играла музыка. Оскар такого ещё не видел. Как радио, только ещё с картинкой. Удивительно, как до такой лесной глуши смогло дойти телевидение, да ещё и в неплохом качестве. А вот Солнышко была, похоже, не сильно заинтересована кино. Она сказала, что уже видела этот фильм. Оскар заметил, что она во все глаза смотрит на него и немного смутился. А затем вдруг случилось невиданное: девочка поцеловала его в щёчку. Оскар повернулся к ней и нежно коснулся её губ своими. Это был робкий, почти детский поцелуй. Вампир не мог не ответить на него взаимностью. В конце они нежно взялись за руки и долго смотрели друг другу в глаза. И именно в этот момент послышался хлопок двери и возня в коридоре. Оскар резко и немного грубо отстранил Солнышко и одними губами спросил:

– Дедушка?

Ответом ему стали глаза, полные ужаса. Вампир мог бы прямо сейчас превратиться в летучую мышь и улететь, но не мог выдать себя.

В этот же момент дверь в комнату со скрежетом отворилась, и Нестор дёрнул за верёвочку-выключатель. Зажёгся свет, а Оскар зажмурился от болезненных ощущений резкого перепада освещений.

– Дедушка! Как ты рано, – воскликнула Солнышко. – Это мой друг Оскар. Просто друг, – зачем-то уточнила она. Но лёгкий румянец на её щеках выдавал всё волнение. И если Нестор не был глупцом, то он всё понял. Глаза его налились яростью, хоть вида он и не подал. Лишь усмехнулся в седую бороду.

– Добрый вечер, – Оскар протянул руку, но Чесноков её не пожал. – Как ваше самочувствие?

– Было просто отлично, пока домой не зашёл. Друг, значит? Что ж, друг, пройдём-ка мы с тобой на кухню и потолкуем как взрослые люди, а ты, Солнышко, посиди здесь.

Оскар скрепя сердце отправился вслед за профессором. Тот даже вполне любезно предложил ему присесть на деревянный стул у окна. А затем началось.

– Я никогда не позволю своей внучке якшаться с упырём. Никогда! Врач выписал мне таблетки. Но они не помогут. Из-за тебя! – Он понизил голос, словно опасался, что Солнышко услышит. – С другой стороны, какая же это удача, что ты сам зашёл ко мне в дом, когда я всегда тщетно пытался подкараулить тебя у твоего. Теперь я смогу завершить начатое.

Нестор нашарил в кармане небольшой осиновый кол, с которым никогда не расставался, и накинулся на Оскара. Тот, опрокинув на старика стул, не заботясь о его состоянии, кинулся к двери. Но предусмотрительный старик закрыл её. Или просто Оскар впопыхах забыл, что открывать нужно на себя, а не наоборот. Можно было вынести дверь силой, но вампир немного растерялся.

Только Оскар развернулся и устремился к окну, как Чесноков прыгнул на него, чуть было не повалив на пол.

«Драться со стариками. Ну, такого у меня ещё не было».

Парень отступил к кухонному гарнитуру. Открыл полки, пошарив рукой, чтобы было что кинуть или чем пригрозить сумасшедшему. Одни тарелки да котелки. Делать нечего: первая тарелка угодила Чеснокову прямо в лоб. Он опешил, но быстро опомнился и кинулся на вампира вновь, переступая через осколки. Оскар продолжал кидать в него посуду, параллельно продвигаясь к окну, и когда уже почти достиг рукой щеколды, вдруг услышал голос:

– Это что тут такое происходит?

Дверь всё же открывалась «на себя». В проёме стояла остолбеневшая от ужаса Солнышко. Перемазанный кровью из порезов от осколков тарелок Чесноков замер посреди кухни с колом в руке. И мертвенно бледный Оскар, пытающийся открыть окно, чтобы выпрыгнуть и убежать восвояси. Та ещё картина.

– Дедушка, ты что решил, что Оскар – вампир? Ты же сегодня был у врача! Неужели не стало лучше? Идти приляг, отдохни, – она подошла к нему и погладила по спине. Кажется, Чеснокову от этого стало полегче, он начал остывать. – Нехорошо ведь нападать на гостей. Он ничего плохого не сделал!

– Ха-ха-ха, – Нестор как-то безумно засмеялся. – Ничего плохого? Этот упырь и ничего плохого – параллельные вещи.

– Оскар – не вампир. Ну, хотя бы ты сам скажи. Что ты молчишь?

– Ха-ха-ха, не вампир. Принеси-ка мне серебряное зеркало из комнаты. Я обещаю, что не трону его, пока ты не вернёшься.

– Вот и отлично. Сейчас принесу, и ты поймёшь, что Оскар никакой не вампир.

Оскар опустил единственную уцелевшую тарелку в раковину. Ну всё. Теперь ничего не поделаешь. Всё вскроется, и ему останется только бежать с разбитым сердцем. Солнышко скоро приволокла тяжёлое в старинной раме зеркало.

– А ну-ка, посмотрись, красавец.

Но конечно же, отражения не было. Солнышко испуганно уронила это зеркало себе на ногу и заохала, прыгая на другой. Оскар кинулся к ней, но та закричала:

– Нет, не подходи ко мне! Ты… ты мне противен! Ты ужасный монстр!

В рыданиях девушка убежала из кухни.

– Ха-ха-ха, вот и всё! Теперь тебе никак её не переубедить. Взгляни, Солнышко, на его клыки, на эти мерзкие длинные зубы, на этот нездоровый блеск в глазах и мёртвую кожу. Это вампир в чистом виде!

Солнышко разрыдалась. И Оскар был бы рад ей помочь, как-то успокоить, но она максимально отстранилась от него, сидя на корточках посреди разгромлённой кухни.

– Сегодня, вампир, я не убью тебя, потому что сейчас время пить мои капли от сердца. Но настанет день, когда имя Чеснокова будет известно всему Андеадлингу!

Глава XI

1974 год

Мир снова поблёк. Даже развлекательная «Чума» Камю не спасала. Он ведь не хотел напугать Солнышко! Единственного человека, который любил его.

Оскар со вздохом отложил книгу и вытащил из своего тайника бутылку с ромом. И вдруг услышал, как его кто-то зовёт с улицы. Его!

Он вышел из склепа. У ворот кладбища стоял Натаниэль Крейвен в компании какой-то рыжеволосой дамы. Оскар приветливо махнул им рукой издалека. Выйти из-под навеса над входом в склеп он не мог: солнце. Натан понимающе кивнул и предложил даме пройти дальше.

– Привет, Оскар. Я бы хотел позвать тебя на свою свадьбу.

– Меня? С чего бы?

– Ты неплохой вампир и вообще нормальный, как сказал бы мой братец – чёткий пацанчик.

– У тебя есть брат?

– Угу. Появился пять лет назад. Отец полностью переключился на малыша Балтора, просто души в нём не чает. Я уже давно не видел лорда Тамиллиана таким. Он утверждает, будто бы братец – более перспективный волшебник, чем я. Ну а мне это только в радость! Это позволило мне дышать полной грудью: я полностью избавился от его гнёта и ушёл из дома. А это – моя супруга, Алисия Фелпс.

Дама протянула ему руку. Оскар хотел было поцеловать тыльную сторону ладони, но та ограничилась рукопожатием, как мужчина. Алисия рассмеялась.

– Ну полно вам, не в девятнадцатом же веке живём.

– Алисия – человек, – шепнул Натан Оскару с гордостью.

– Ух, да, твоему отцу, потомственному магу… в каком там поколении… это бы не понравилось.

– Но к счастью, ему наплевать, – он пожал плечами.

– А как там Эстебан? У него получилось сварить эликсир?

Натан заметно помрачнел.

– Этот чудак заперся в своём подвале и отказывается оттуда вылезать. Понемногу сходит с ума. Я за него переживаю, но он никого не слушает. Мы, конечно, отправили ему приглашение, но не уверен, что он придёт.

– Мне кажется, твоему другу нужна хорошая женщина, чтобы отвлечь его от навязчивой идеи.

– Ага, вот только как он с ней встретится, если он сидит в своей келье? По-другому эту лачугу никак не назовёшь. Но не всем же так везёт, как мне, – он легонько ущипнул невесту за бочок, а та хихикнула.

Оскару стало немного грустно и завидно. У него никогда не будет свадьбы!

– Мы позвали вас, господин Оскар, потому что я являюсь представителем компании «Дружные существа», – сказала Алисия. – Я стремлюсь объединять существ разных рас. Сложнее всего обстоят дела с вампирами, как вы сами можете понять. И когда Нат рассказал мне о вас…

– Милая, я же просил меня так не называть. А то я чувствую себя сумасшедшим3. Ещё пристанет эта нелепая кличка.

– Прости, дорогой. В общем, когда Натаниэль рассказал мне о вас, я несказанно обрадовалась. Это же такая удача – встретить непьющего вампира. Кровь, я имею ввиду, – поспешно добавила женщина, увидев несколько бутылок виски, валявшихся под крыльцом.

– И вы посчитали, что, притащив меня на это мероприятие, вы развеете миф о том, что вампиры страшные и кровожадные?

– Да!

– Тогда постарайтесь назначить день свадьбы не на полнолуние, – сладко улыбнулся Оскар.

Когда сладкая парочка удалилась, Оскар с облегчением заметил, что уже прилично стемнело и отправился к своему гамаку с мирно дожидавшейся под ним своего часа бутылкой рома.

– Оскар!

Бутылка полетела куда-то в деревья и, вероятнее всего, разбилась. Но это же Солнышко, она не должна видеть, что Оскар выпивает. Он вскочил с гамака и пошёл на звук. Солнышко поднималась на верх холма, на котором находилось кладбище. Вампир медленно следил за тем, как она приближается. Его так переполняли эмоции, что он сел на траву. Солнышко пристроилась рядом с ним. Они долго молчали. Просто смотрели вдаль. Наконец Солнышко подала голос:

– Знаешь, я много думала о том дне. И то, что ты вампир – это… ничего страшного. Я думаю, это никак не повлияет на нашу… дружбу.

– П-правда? Но почему? Я вообще подумал, ты пришла надавать мне леща за то, что я в дедушку посудой кидался.

– Да, Оскар, это явно не поступок джентльмена, пусть ты и оборонялся. Но знаешь, я поняла, что даже если ты и вампир, то ты… другой. Когда в дедушку попали осколки, пошла кровь, но ты…

– Мне всё равно на кровь людей.

– Да! И это важно. Теперь я буду чувствовать себя спокойнее, – она положила голову ему на плечо. Оскар был готов в этот момент выпрыгнуть из штанов от счастья.

Однако, даже несмотря на то, что Солнышко сказала, что инцидент никак не повлияет на их общение, что-то всё же изменилось. Она стала вести себя более сдержанно и отстранённо. Больше молчала, неохотно делилась своими мыслями. Всё переменилось.

Поначалу Оскар списывал это на переходный возраст – всё-таки Солнышко тоже взрослела. Но потом он понял, что всё дело в нём.

Она всё реже приходила к нему на кладбище. Вообще Солнышко была очень деловым человеком. Она усиленно готовилась к выпускным экзаменам в школе и собиралась поступать в Андеадлингский университет, так что её тоже можно понять.

17 августа 1989 года, Андеадлинг (да, это год рождения Карла и Рубины, но это просто совпадение)

– Оскар! Пляши и пой вместе со мной, – Солнышко чуть было не кинулась ему на шею, но вовремя остановилась.

– А что за повод?

– А-а-а, я такая счастливая. Ты представляешь, я прошла! Поступила на факультет молекулярной биологии и генетики в Андеадлингский университет. И у меня будет стипендия! И если я буду хорошо учиться, то получу хорошие рекомендации и даже смогу работать в научном институте, представляешь? Эй, что с тобой? Ты не рад?

Оскар мог бы радоваться за Солнышко. Это была её мечта, которая начала сбываться. И единственной возможностью такой, как она, то есть человеку, выбиться куда-то наверх в Андеадлинге. Получить признание и хорошую работу. Но что-то Оскару мешало радоваться вместе с ней. Он тихо спросил:

– А как же я?

Солнышко вздохнула и замялась.

– Да, Оскар, это… сложно. Сложные взаимоотношения. Скорее всего у нас не будет времени, как раньше, чтобы общаться и… Но я буду присылать тебе открытки по праздникам! И если хочешь, ты всегда сможешь навестить меня в университете. Если тебя, конечно, пустят.