Помагифлексим?

Глава VII

Граф Дракула, на самом деле, не сильно обрадовался тому факту, что его племянника отчислили из Академии раньше срока. Помимо этого, за эти пятнадцать лет у него прибавилось хлопот. А Оскара в замке ждал сюрприз. Этот «сюрприз» сбил вампира с ног, только успел тот войти, повалил на землю, и они начали кататься по полу в объятиях.

– Приве-ет, я много о тебе слышал, кузен. Я Рулин, потому что я рулю.

Так Оскар узнал, что у него есть настоящий двоюродный брат. Его матерью оказалась темноволосая дочь садовника. К слову, сам садовник уже давно умер, и его место занял совершенно другой человек. А женщина эта уже успела состариться. Как всё же быстро летит время, когда ты вампир и наблюдаешь за всем со стороны. От таких мыслей ему становилось грустно. Ему нельзя дружить и общаться с людьми. Все они состарятся и умрут когда-нибудь. Ну и за что такое наказание?

Дракула всё расспрашивал племянника о его успехах в охоте за людьми. Оскар не без усилий заставил себя рассказать дяде про уроки дегустации и про Миллантэ. Конечно, он утаил, что они вели чувственную переписку. Все письма Оскар, между прочим, сохранил. Они до сих пор покоились в его чемодане как память. Дракула был одновременно доволен и не очень. По крайней мере он сказал, что племянник определённо делал успехи.

Оскар недолго пробыл у них, буквально около недели. Вдоволь наобщался с болтливым кузеном. Мальчик рос затворником в такой глуши, не имея возможности познакомиться с ровесниками, поэтому они с Оскаром быстро подружились. Рулин родился человеком и на тот момент ему было пятнадцать лет, но буквально на днях был обращён дядей и теперь восхищался всем тем метаморфозам, которые происходили с его организмом.

«Когда-то и я был таким», – размышлял Оскар, наблюдая за парнем.

Когда они прощались, Рулин пообещал обязательно приехать в Андеадлинг, чтобы навестить его, и попросил писать хотя бы раз в неделю.

Андеадлинг встретил вампира холодно. Он сошёл с корабля и понятия не имел, куда дальше идти. В этом городе у него была только одна знакомая семья, но и речи не могло быть о том, чтобы нагрянуть к сёстрам Макалистер с визитом. Они и так жили у них почти двадцать лет за бесплатно. Старый квартал, где он жил когда-то, к его удивлению, только сейчас начали отстраивать.

Так что осталось только одно место, где могли быть ему рады. Кладбище. Оскар нашёл эту погребальную контору, снова трудоустроился туда. А затем ушёл в недельный запой, живя среди могил.

Оскар никогда не брал и капли в рот до лета 1911 года, но именно тогда начал пить, не просыхая. Он скупал всё спиртное, что было в местных магазинах и лавках. Когда у него кончались деньги, он использовал гипноз, чтобы продавец сам отдал ему всё, что он пожелает. Ему годился даже боярышник из аптеки. Хотя, чтобы пронять вампира, много алкоголя не нужно. (Именно поэтому мы видим, как чопорные вампиры растягивают один бокал хорошего вина на весь вечер).

Степана он не видел. Это казалось ему странным, ведь он чувствовал, что демон где-то рядом. И так оно и было.

Оскар дневал в склепе, иногда прямо в пустом гробу (подтверждал миф о вампирах). И вот как-то раз на закате парень проснулся и увидел перед собой нежно-васильковый взгляд на зелёной морде. Сперва он испугался, но затем понял, что вот, его шанс. Он вскочил и начал гоняться за Степаном по всему кладбищу, чтобы отнять душу. В какой-то момент обманным манёвром парень сумел выскочить вперёд Степана, так что тот не успел отскочить в сторону, и угодил прямо к нему в руки. На бедре у демона висел бархатный мешочек. Вот он-то и нужен был Оскару.

Он схватился за него и громко свистнул. Нелепо думать, что он воспринял слова Алруны буквально. Он не воспринял, а они и были буквальными.

В тот же миг земля разверзлась чёрным водоворотом, который выплюнул из себя демоницу.

– Надо же, я недооценила тебя, Оскар Макгайр. Тебе удалось взять старика и свою душу заодно. Тогда я могу начать ритуал.

Она открыла свои пустые глазницы ещё шире, открыла рот, который начал превращаться в чёрную огромную пасть, которая, казалось, можешь всосать в себя всё вокруг.

– Штойте, – воскликнул вдруг Степан. – Ты не шможешь этого шделать. Тебя покарает Люцифер.

– Сам Сатана? С чего бы? – в голосе её промелькнули нотки страха.

– Это он меня поштавил сюды. Мне поручил играть ш ними шо вшеми в покер, штобы коллекционировать души и как можно больше отправлять их в адскую часть Замирья.

Алруны всю затрясло. Она повернулась к Оскару.

– Я не могу пойти против моего повелителя. Он с самого девятого круга, он повелитель всей подземной части Замирья. Прости, Оскар Макгайр. Выходит, твой единственный путь – развеять чары, завершив контракт.

С этими словами она обратилась в чёрную субстанцию, которая начала просто таять в воздухе. Оскар пытался её поймать руками, как-то остановить процесс, но она была неосязаема. А вскоре исчезла.

Вот и всё. Ни души, ни жизни, ни обещаний. Ни надежд.

Он повернулся к Степану и смерил его взглядом, полным ненависти.

– Шлушай, милок, – сказал он. – Я шледил за тобой. Шмотри, ошталось-то вшего три возлюбленных, – он показал три зелёных пальца.

– Я не хочу больше убивать! Меня тошнит от крови людей.

– Жнаишь, а может, вшё не так уж и плохо? Многие мечтают о вечной жижни. Многие хотели бы быть вампиром. Ты ведь ещё жижни-то не видел. Попробуй, правда, пожить для шебя хотя бы шуть-шуть.

«А ведь он прав, – подумал Оскар. – И Роксана мне об этом говорила».

– Вот-вот, правильно мышлишь, – глаза деда-демона разъехались в разные стороны.

Прошло несколько лет, как Оскар обосновался на Андеадлингском кладбище. Он много читал. И не только Фрейда или Юнга. Он любил всех философов. Они помогли ему переосмыслить свою жизнь, определить своё «Я».

Теперь Оскар мог точно ответить на вопрос, кто он такой. Он вампир. Он брат. Он племянник. Он гробовщик. Он бросает пить (может быть, не очень успешно, но стаканчик хорошего виски ведь не преступление, а?)

Он зачитывался и гораздо более серьёзными мыслителями, более древними и мудрыми, чьи произведения простому обывателю казались тяжёлыми, нудными. Но у Оскара было много времени, чтобы осмыслить каждое слово. Ему очень нравились «Критика чистого разума» Канта и «Мир как воля и представление» Шопенгауэра. Он мог часами сидеть среди надгробий, когда не нужно никого закапывать или приводить в порядок могилы, и читать, выписывать цитаты, а потом размышлять над прочитанным, проецируя на себя.

Готика закончила Академию. Этот её парень, Тристан, пригласил её жить к себе. Оказалось, что у него целое поместье в Андеадлинге. Его «невероятным подарком» оказался проект дома, строительство которого заложили в глубине западной части Безмолвного леса. Кстати, а почему его называют «безмолвным»? Вопрос философский, и Оскар пока не мог найти на него ответ.

Он подружился со Степаном. Теперь целыми днями они травили друг другу истории и перебрасывались в картишки. На этот раз без всяких ставок.

Если вы думаете, что Оскар целыми днями только и делал, что сидел на кладбище, то вы ошибаетесь. Он много путешествовал. Тогда, конечно, когда не спускал на выпивку все деньги.

После Первой Мировой Войны распались Османская, Китайская, Австро-Венгерская, Вторая Германская и Российская империи. Он побывал в каждой из них, точнее на территории тех государств, которые образовались после распада.

Несколько волн научно-технической революции, стремительный прогресс развития технологий и разума людей и других человекоподобных поистине впечатляли того, кто оказался навеки мыслями в середине девятнадцатого века.

Отгремела Вторая Мировая Война. Суровые годы для многих стран, но не для городка Андеадлинга, надёжно укрытого магической аурой от людских глаз и окружённого неприступным Безмолвным лесом. Здесь всё осталось спокойным, как и всегда.

Оскар продолжал работать на кладбище, старался не думать о проклятье и свыкнуться со своей судьбой. Это место было тихим и мрачным так что никакие девушки даже близко на горизонте не появлялись. Что уж говорить о тех, кого ещё и покусать можно было бы.

Но были другие, кто нарушал его покой. У него появился настоящий враг спустя буквально несколько лет после переезда. Плюгавенький неопрятный человечишка по фамилии Чесноков. Парень оказался настоящим психом: он был напрочь одержим идеей прославиться тем, чтобы поймать настоящего вампира и доказать всем вокруг, что они опасны. В этом, впрочем, не было нужды. Люди и так очень настороженно относились к кровососущим даже здесь, в Андеадлинге. И попробуй тут докажи, что у тебя непереносимость человеческой крови!

Этот Нестор Чесноков очень уж донимал Оскара после того, как узнал, где он живёт и работает. Он слаживал на него ловушки, пытался травить его едкими травами, вроде чеснока (хотя это очередной миф, что вампиры его боятся). Поливал ворота кладбища святой водой, расставлял распятия везде, где Оскар мог ходить. А иногда даже пытался подстрелить вампирчика с деревьев. Но пока Чесноков не имел успеха в своём деле, и Оскар лишь посмеивался над его наивностью.

Помимо горе-охотника на вампиров в тридцатые годы неподалёку построили школу для магических существ. В основном, конечно же, там учились маги и редко кто ещё.

Так вот из этой школы часто приходили на кладбище бесстрашные подростки, которым, видимо, хотелось пощекотать свои нервишки. К слову, там ничего такого уж страшного не было, но известно, что молодёжь привлекает всё необычное. Оскар иногда припугивал их. Всё-таки невооружённые маги – настоящие трусы. Они всегда с воплями убегали от вампира, стоило ему только высунуться из-за двери склепа. А Оскару только этого и надо.

Но однажды на кладбище появилось два юноши.

Глава VIII

осень 1961

– Тащи, тащи сюда. Да осторожнее ты, идиот, не разлей!

– Ты уверен, что это хорошая идея?

– Гарантирую. Это самое надёжное место. Здесь тихо и никого нет. Лучше и не придумаешь для тестирования эликсира.

Послышался взрыв, который выдернул Оскара из гамака в тени старого замшелого дуба. Вампир любил подремать немного перед началом рабочей смены. Он пригнулся за один из надгробных камней, чтобы было удобнее наблюдать.

У входа в кладбище стояли два блондина. Рядом с ними была небольшая тележка на колёсиках, в которой позвякивала стеклянная посуда. У одного из парней в руках была разбитая пробирка, из которой капала какая-то едкая зелёная жидкость. Этот парень был весь перемазан чем-то чёрным явно от взрыва. Оба они были окружены облаком дыма и неистово кашляли.

– Мне кажется, – сказал второй, мнительно оглядываясь по сторонам. – Это не самая лучшая идея делать так всё в открытую.

– Не самая лучшая идея – это добавить в эликсир каменную пыль нимерия. Это явно было лишним.

Парень забросил пробирку куда-то в кусты. Оскар мог бы уже сейчас выйти и оштрафовать их, но решил пока понаблюдать.

– Давай испытаем образец номер два.

Второй парень со вздохом открыл сумку, стоявшую на тележке, и извлёк оттуда новую пробирку. Первый, всё ещё весь перепачканный, вдруг сел на корточки и хлопнул по земле ладонью. Оскар пригляделся: оказалось, он прибил какого-то жука.

Удерживая насекомое на раскрытой ладони, он поднёс её поближе к своему другу.

– Давай, капай.

– Может, ты хотя бы перчатки наденешь?

– Да чо будет-то? Подумаешь, дырка в руке. Занятно же зато.

Его друг опять вздохнул, но всё же откупорил пробирку и пипеткой набрал несколько капель жидкости. Затем капнул буквально одну на мёртвого жука. Ничего не произошло. Кроме розовых искр, которые начали брызгать фонтаном в разные стороны. Парень выронил жука, зажмурившись.

– Ты добавил сушёной смоквы? Или…

– Нет, кха-кха, уф, чёртовая искра попала мне в рот. А-а-а, кхе-кха, – он зашёлся в кашле снова. Его друг подошёл и постучал по спине три раза, при этом бормоча что-то себе под нос. Оскар фыркнул. Маги, тоже мне! – Я добавил туда касторки.

– Ну ты и олух!

– От олуха слышу!

– Давай испытаем третий образец? Не думал добавить жука-листоеда?

– Ага, и что тогда будет? Он же пронейтрализуется с листами остролиста. Ни в коем случае нельзя их бросать в один котёл.

– Читерн, вот вы где! – послышался женский голос откуда-то за пределами кладбища.

– Ой-ой, быстрее, – он пихнул своего друга в черничные заросли и толкнул ногой тележку, пряча её также под листвой. – Тебя никто не должен увидеть.

– Какое нелепство, господин Читерн, разгуливать в столь поздний час на кладбище в одиночестве. И не говорите мне, что вам так лучше думается.

Взору Оскара предстала дама, одетая в чёрную мантию и остроконечную шляпу. Лицо ему разглядеть не удалось, однако он приметил, что оттенок кожи её руки не то, чтобы зелёный, но уже и не телесный.

«Стареющая ведьма».

– Ба, а что с вашими брюками? Почему они рваные и… и что с вашим лицом? Эстебан Читерн, как ваша классная руководительница, я буду вынуждена отвести вас к ди… Постойте, а чем это пахнет?

– Госпожа Соверейн, ну не начинайте, пожалуйста.

– Вы что… опять варили без моего ведома?! Какой позор! Как вам не стыдно? Я чую касторку. Где используется касторка?

– Как моторное масло для поршневых авиационных двигателей, – уныло ответил парень.

– Да нет же, в магии!

– В слабительном зелье.

Оскар услышал, как из куста хрюкнули. И почему-то запереживал о том, чтобы эта Соверейн не услышала то же, что и он. На его счастье, по-видимому, старушка оказалась глуховатой.

– А ещё это враг бородавок и морщин. И при обработке клещевины, из которой её получают, можно выделить «жмых». Ну, а там есть рицин, а это яд.

– Ну, хотя бы то, что я говорю на уроках, вы помните, – голос Соверейн смягчился. – Зачем вам нужна была касторка, Читерн?

– Вы… ну… вы понимаете, это… ну… что-то вроде научного эксперимента.

– Эксперименты проводятся в лаборатории, а не на кладбище. Марш в школу быстро! И придётся вам заглянуть к директору. Не думаю, что ваши родители-люди обрадуются, узнав о том, что их сын так безответственно обращается с магией.

Госпожа Соверейн ещё долго о чём-то причитала, но голос её понемногу стихал: они удалялись от кладбища. Когда всё смолкло из кустов, ломая ветки и шурша листьями, выкатился второй парень, усиленно потирая лоб. Видимо, стукнулся обо что-то, когда Эстебан толкнул его в засаду. Он огляделся, тяжело вздохнул и присел на трухлявый пень поблизости. Достал сигариллу, чиркнул пару раз спичкой, поджигая её. Лёгкий дымок заструился вверх. Оскар решил покинуть своё укрытие: у него уже порядком затекли ноги от сидения на корточках.

Блондин сразу же, заметив вампира, выронил своё курево и принялся шарить по карманам, засовывая обратно портсигар и пачку спичек. Оскар глухо рассмеялся, положив руку тому на плечо.

– Не боись, парень, кури, сколько влезет.

Он резко выдохнул и зажёг новую сигариллу.

– Только, надеюсь, вы, господин вампир, не расскажете моему батюшке. Не только про курение, но и… про то, что я вообще тут был.

– А, ты тот самый парень, которого держит под замком лорд Тамиллиан Крейвен.

Парень молча кивнул и протянул ладонь для рукопожатия.

– Натан. Ты Оскар, верно?

Оскар удивился.

– Ха, я что, такой популярный?

– Нет, просто у меня есть связи. Тебя знают некоторые, кого знаю я.

«Говорит загадками. Чудной парнишка».

– Честно говоря, мне уже надоело быть пешкой в его руках. Он ведёт себя так, будто я его собственность. А я этих Крейвенов знать не хочу. Столько крови проливал наш род. А позором семьи считают меня.

– Несправедливо, – согласился Оскар.

– Они никуда меня не выпускали. Вообще. Я даже в школу не ходил, все гувернёры приходили домой. Никакого общения. И ни братьев, ни сестёр.

– А этот… Эстебан – твой друг?

Натан снова кивнул.

– Да, мы познакомились с ним во время одного моего бунтарского побега из дома два года назад. Я не вытерпел, находясь в изоляции шестнадцать лет. И хотя бы в свой день рождения мне хотелось почувствовать вкус жизни. Я бегал по городу, как ошалелый, забрёл в какой-то бар, купил там всё, что мог купить, а потом мне стало плохо. Эстебан дал мне какую-то сыворотку, от которой живот перестало скучивать и похмелья никакого не было. Так и подружились. Но от лорда Тамиллиана мне всё равно досталось тогда знатно. Он меня, простите за подробности, выпорол, что я потом не мог лежать на спине.

Оскар слушал эту исповедь, и она казалась ему чем-то таким далёким и невероятным. Вот надо же, как живут другие существа, и ведь это совсем близко от него самого. Буквально в паре километров.

– Слушай, а чем вы с ним таким тут занимаетесь, если не секрет?

– К сожалению, секрет. Это тайная разработка Эстебана. Он хочет создать эликсир, который перевернёт жизнь в том представлении, что она есть.

– А ты в курсе, в чём заключается его проект?

– Частично. Я знаю суть, но принимаю во всём этом участие скорее как помощник, даже лаборант.

– Но почему? Не думал ли ты быть его полноценным партнёром?

– Мне это не нужно, – Натан пожал плечами. – Будь моя воля, вообще бы от магии избавился. Жил бы как все. Мне не нужна ни слава, ни сила, ни власть. Мне нужна простая жизнь простого человека. Даже если и использовать магию, то только во благо.

– А то, что разрабатывает Эстебан – это благо?

Натан замолчал и уставился куда-то в никуда. Сигарилла медленно тлела, зажатая меж его пальцами.

– Это… двояко, наверное, – рассеянно пробормотал он. И вдруг словно опомнился, быстро потушил сигариллу, поднялся, отряхнул жёлтые брюки, пожал Оскару руку ещё раз. – Прошу прощения за этот бедлам. Наверное, мы выдернули вас из постели. Больше сюда не придём.

– Да почему нет? Приходите. Повеселее будет.

А сам подумал: «Мыслю, как старик».

Нат покосился на что-то за спиной вампира, а затем указал пальцем.

– Это так и должно быть, что какой-то чудик из кустов наставил на тебя арбалет?

Оскар обернулся через плечо и устало выругался.

– Профессор Чесноков. Как же он меня задолбал.

Арбалет выстрелил. Болт пролетел несколько метров, но Оскар остановил его на ходу.

– Тебе заняться нечем? – с вызовом спросил он.

– Ха-ха-ха, – смех у старикашки был препротивный. – Есть чем, конечно же, есть. Мне нужно отловить одного вампира, чем я и занимаюсь день и ночь.

– Ты же понимаешь, что это бессмысленно? У меня уже рефлекторное отражение твоих атак.

Оскар сжал кулаки и направился к Чеснокову.

– Так. Так. Ещё правее. Левее. Правее.

– Что за бессмыслицу ты там бормочешь?

Он снова разразился препротивным, хрюкающим хохотом, и в этот момент Оскар очутился в западне! На него сверху упала огромная пятиметровая рыболовная сеть. Он попытался скинуть её с себя, но запутался ещё больше. Попытался разорвать, но верёвки были словно стальные.

– Сила вампира велика, но не бесконечна. Особенно против таких вот людских трюков.

Внезапно что-то сбило профессора с ног. Как только он попытался встать, то снова упал.

– Что за чертовщина? – завопил он.

Натан стоял перед ним, выставив руки вперёд. Взгляд его был ясным и серьёзным.

– Обычно к людям я испытываю большую симпатию, чем к вампирам, но ты мне сразу не понравился. Будь готов к тому, что как только ты снова попробуешь захватить Оскара, все твои попытки потерпят поражение. Dolorus!

Тело профессора пронзила адская боль. Его конечности скрутило и начало выворачивать наизнанку. Он взвыл и с мольбой покосился на колдуна.

– Отпусти старого больного человека домой!

– Пообещай, что не тронешь Оскара, – он продолжал выворачивать человеку ноги и руки, а тот продолжал вопить.

– Ладно-ладно, а-а-а, чёрт, как же больно! Я перестану преследовать Оскара и донимать его, когда ты рядом!

– Скажи, что перестанешь навсегда.

– Не-е-а-а! – Боль вновь пронзила всё его тело.

– Смотри, я ведь могу продолжить, и тогда начнёт скручивать внутренние органы. Будет забавно посмотреть на то, как твой мозг будет направлен макушкой вниз.

– Всё, я сдаюсь. Только отпусти!

Магия тут же прекратилась. Чесноков встал на ноги, изумлённо осматривая себя и потирая руки. Натан устало опустился рядом с сетью, укрывавшую Оскара.

– Ты ещё здесь? Проваливай!

Чесноков быстренько подхватил свой чемоданчик и помчался прочь с кладбища.

– Он не уйдёт далеко. И ещё вернётся.

– Я знаю, – Натан плавными движениями распутывал верёвки. – Сеть заколдована. Изготовлена для ловли морских чудищ.

– Я похож на чудище?

– Скорее уж я. Я не хочу причинять боль. Никому. Даже таким, как этот вот паршивый старик. Но природа магии такова – нести разрушения и страдания.

– И тем не менее ты спас меня, а не помог ему меня поймать.

– Он хотел поймать тебя не обосновано. Во благо своих желаний, а не во благо народа. К тому же ты хороший сторож и гробовщик. С тобой кладбище в надёжных руках.

– Почему ты так переживаешь за кладбище?

Натан посмотрел на него уставшими глазами и, чуть поколебавшись, спросил:

– Ты веришь в жизнь после смерти?

Глава IX

28 ноября 1961

– Сто пятьдесят, мне стопятьдесят. В первый раз мне сто пятьдесят! – Готика пела песенку собственного сочинения, кружась на втором этаже того самого домика «в проекте», что подарил ей Тристан.

С этим парнем они расстались. Первая любовь – она как первые штаны: поносил, порадовался, вырос и выбросил. Хранить их потом годами на антресолях, тешась надеждой когда-нибудь ещё втиснуть в них свой зад, – наивно и глупо.

Вот только дом этот оказался не совсем подарком, а кредитным долгом перед семьёй Ван Гуттенов. Деньги не пришлось бы выплачивать, если бы Готика согласилась стать женой Тристана. Но увы и ах – девушку интересовали совсем другие вещи.