– Ещё раз рот без разрешения откроешь, поедешь в тюрьму с мешком на голове. А там к тебе и папа присоединится. Всё, штабс-ротмистр, берите этих шпионов и везите в камеру дознания, я так решил.
Вмешался Удоев: «Господин ротмистр, может, что-то можно сделать, как-то объясниться?»
– А вы не такой тупой, как о вас говорили ваши друзья из фабрикантов. Если мы договоримся, то я закрою глаза на всякие сплетни о вас, если нет – месячишко отдохнёте в кутузке с бомжами и ворами, пока мы будем проверять доносы на вас. Вы готовы сотрудничать?
– Я готов! И супруга готова, мы полностью готовы сотрудничать. Простите, а кто обо мне так говорил?
– Вам интересно? Извольте. Это господа Карамазовский, Трошкидзе и Цуциков. Все трое дали показания, где вы выглядите очень неприглядно. Я даже подумал, что встречу матерого заговорщика и вольтерьянца.
Отчего-то в голове всплыло это название революционно настроенных людей, начитавшихся Вольтера. Примерно так в 1937 фабриковались дела на любого человека. Никто из этих троих ничего о революционной деятельности Удоева не говорил, потому что её не было. Отозвались как о заносчивом, жадном и недалёком человеке, но это я и так видел по его стилю руководства фабрикой. Причём, наиболее точную характеристику многим бизнесменам города дал именно Чернышевич. Но эти трое были сволочными, зажравшимися властью дворянами. Моя задача была внести раскол в их дружные ряды, поэтому, даже если они ничего не говорили, то в беседе с каждым я называл фамилию неприятного мне бизнесмена, который якобы плохо отзывался о собеседнике. Тогда в ответ они вываливали на меня горы информации о нём и остальных жадных буржуях города. Мои ребята только успевали вести стенограммы этих откровений.
– Итак, супруги Удоевы, сейчас вы вспоминаете всё, что знаете о своих конкурентах-промышленниках и городском начальстве. Рассказывайте обо всех известных вам слухах и тайных делишках этих людей. Ваши откровения будут отправлены в столицу. Здесь никто о ваших показаниях не узнает – это я гарантирую. Далее, на вашей фабрике процветает кумовству и беспредел. Ознакомьтесь с краткой информацией по руководящим персоналиям и примите меры – все указанные в списке руководители должны быть сняты с должностей. С целью успокоения рабочих вы завтра же издаёте приказ о введении на фабрике восьмичасового рабочего дня с сохранением дневной зарплаты сотрудникам, количество штрафов надлежит уменьшить до трёх позиций – брак, пьянство и опоздания на работу. В противном случае у вас будут серьёзные проблемы. Гражданин Удоев, мой человек зайдёт за вашим произведением послезавтра. Прошу не жалеть врагов государя и Отечества – они вас не пожалеют.
Поездом прибыл штурмовой отряд: тачанки, спецодежда, пулемёты, для устрашения привезли даже огнемёт. Местному начальству и обывателям стало понятно, что прибыли люди посерьёзней армейцев. Ребята входили в курс дела и приступали выполнению задач.
Со студентами разговор был немного иным, всё решалось и проще, и сложнее. Ребята были молодыми, горячими, их манила романтика революции, пример старших товарищей и желание совершить подвиг. Прибывая в институт или училище, мы запирали курс в лекционной аудитории и начинали разговор.
– Товарищи студенты, объясните мне, пожалуйста, кто заставил вас включать в требования политические лозунги? Кому из вас лично мешает царь, правительство, градоначальник и так далее?
– А вы кто такие?
– Я – офицер жандармерии, занимаюсь тем, что отправляю нарушителей общественного порядка на каторгу. Вы – будущая интеллигенция: инженеры и мастера – люди умственного, высококвалифицированного труда – уважаемые коллегами и обществом граждане. Вам что, учиться царь мешает?
– Самодержавие подавляет волю народа.
– Подавляет, и что с того? Вот сбросили вы самодержавие, отправили царя в отставку. Дальше что? Кто, по-вашему, придёт к власти? Я думаю, что власть тут же подхватят люди, стоящие у её вершины. И чем они будут лучше царя? Читайте «Капитал» товарища Карла Маркса, там написан основной закон капитала. Он прост – это увеличение капитала любыми возможными способами. Так что царь сдерживает произвол буржуев, без него вообще никаких тормозов не останется. Как вы вообще видите светлое будущее?
– Мы сбросим всех эксплуататоров!
– А они захотят сбрасываться? Конечно, нет! Значит, они станут защищать себя. Это царь с вами нянькается, а капиталисты живо всех бунтовщиков на рудники отправят. И самое плохое, что может быть в государстве – это гражданская война. А что такое война на своей территории? Это упадок промышленности и сельского хозяйства. Как следствие – голод, безработица и нищета, толпы раненых и инвалидов, горы разлагающихся в полях и городах трупов, разные болезни типа тифа, холеры, дизентерии или чесотки. И ты, вместо бутерброда с колбаской, суп из плакатов с революционными лозунгами варить будешь, потому, как продуктов не станет: магазины закроются, крестьяне либо воевать уйдут, либо с зерном, да картошкой в лесах станут прятаться. А когда страна полностью в разруху провалится, добрые соседи свои куски урвать захотят. Желаете быть новой Индией или Африкой для стран-союзниц? Защищать-то страну некому будет и нечем – людей нет, оружия и патронов нет, продовольствия нет. Так что думайте. У вас есть возможность это узнать через несколько лет.
– Правду говорите, дядя, даже не думали об этом…
– Тогда прекращаете хулиганить и выходите на учёбу. Срок вам до завтра.
Конечно, вышли не все, особо активным нравилась такая боевая жизнь. Я не мудрил с уговорами активистов. В учебных учреждениях для выяснения фамилий заводил были опрошены все студенты. Несколько очень боевых студентов были арестованы дома и отконвоированы в городскую тюрьму. Затем я зачитал перед ними приговор, по которому они приговаривались к расстрелу за измену стране. Меня не поняли, начав качать права. Им набили морду, затем вывели во двор и поставили к стенке. Подошедшая расстрельная команда приготовилась привести приговор к исполнению. Раздался залп, многие попадали или обделались.
– Подъём, убитые герои, солдаты в воздух стреляли. Разойдись по домам. Предупреждаю, если ещё раз будете замечены в погромах – Сибирь будет настоящая. Это я вам гарантирую.
На следующий день это мероприятие было освещено в местной прессе, только подано, как воспитательная процедура над бандитами. А те корреспонденты, кто считал, что это самосуд и произвол жандармов, были собраны и вывезены за город. В лесу им выдали лопаты, которыми они выкопали братскую могилу, после чего были построены у её кромки. Серж, командующий операцией, процедил: «Я доходчиво объяснил, как буду расправляться с врагами государства? У кого будут претензии, тот совершенно случайно в эту яму упадёт».
– Да, господин полицейский, мы все поняли.
В итоге все клятвенно заверяли нас, что они ошибались в оценке ситуации.
Со мной встретился градоначальник города.
– Алексей Николаевич, вы уж больно круто берете с молодёжью.
– Солдаты штыками менее круто бунты подавляют?
– То солдаты, им положено.
Пообщавшись с эксплуататорами, пришла пора общаться с рабочим классом. Одетые в гражданское, дабы своим мундиром не компрометировать рабочих лидеров, я с двумя бойцами заглянул в гости к товарищу Митрохину, рабочему ветерану и председателю стачечного комитета металлообрабатывающего завода. Мужик сразу понял, кто к нему пришёл, поэтому выделываться не стал.
– Матвей Евсеевич, разговор будет простой или тяжёлый, всё зависит от вас.
– Не запугаешь.
– Ошибаешься, брат Матвей, запугать можно любого. Моя задача сейчас сгладить ситуацию, чтобы стороны пришли к соглашению. Работу с хозяевами ряда городских фабрик и заводов я провёл. Пришла пора поговорить с вами, рабочим классом.
– Господин жандарм.
– Алексей Николаевич.
– Алексей Николаевич, вы же сами видите, до чего довели рабочий класс. Все соки тянут эксплуататоры, ироды проклятые.
– Вижу, только сделать пока ничего не могу, Матвей Евсеич. Не готов ещё рабочий класс свергнуть эксплуататоров. Впереди война, страну собирать надо в кулак, а революционеры её разваливают. Вот что обидно. Победили бы мы Германию с Австрией, да снова не дадут нам. Мало дебильных командующих, так ещё революционеры вмешаются.
– Погоди, Алексей Николаевич, так с Японией война была.
– Будет, Матвей, и с Германией война. Все впереди, доживёшь, сам всё увидишь. Но это так, мысли вслух. Наша задача договориться с тобой и с другими лидерами о прекращении стачки. Хозяева пойдут на уступки. А с теми, кто не пойдёт, будем решать отдельно. Давайте пересмотрим ваши лозунги и требования, уберём политические и оставим несколько экономических.
– Почему политику убрать?
– Потому что с ними вы только до Сибири договоритесь. Вы против власти идёте, а это нарушение законов. Никто царя для удовлетворения ваших требований снимать не станет.
– Все равно, придёт время, и свергнем мы власть капиталистов и царя.
– Придёт. Допустим, произошла революция, вы победили эксплуататоров и иностранных интервентов, которые захотят урвать свой кусок. К власти придут новые, рабочие люди. А кто приходит к власти в смутное время? Правильно: бездельники, бандиты и жулики, то есть те, у кого нет совести, но есть амбиции. Есть у тебя в цеху отстающий рабочие, дураки, но зато горлопаны?
– Есть, Алексей Николаевич.
– Как говорится, самая массовая организация в мире – это дураки, у них везде есть свои люди. Нацепит такой рабочий «Маузер», вступит в партию победителей, и будет командовать вами, настоящими патриотами, вставшими на защиту страны по призыву этой партии. Или ты думаешь, что капиталисты просто так отдадут тебе власть? Война будет. Когда рабочий класс победит в этой войне, ты снова вернёшься к станку и останешься тружеником, рядовым рабочим или мастером, может быть, до начальника цеха дорастёшь, не более.
– Почему это, а вдруг директором?
– Нет, дружище, директором станет этот горлопан. Он, как бывший командир, пролезет в депутаты Советов красных комиссаров или в руководители завода. И будешь ты стоять перед ним по стойке смирно, а он будет учить тебя, как надо работать. Если ты не в курсе, то просвещу тебя об одном факте. Все руководители всех крупных партий жили за границей: в Швейцарии, Германии, Франции или Англии. С ними сотрудничали спецслужбы этих стран и, когда пришёл нужный момент, то по указке этих спецслужб из уютной Швейцарии им пришлось приехать сюда. Многие из них дворяне, по-вашему, эксплуататоры. Прошла война с Японией. Когда тысячи твоих земляков проливали кровь на фронте, вместо помощи, ты забастовками разваливал промышленность, а у нас там, на фронте, из-за тебя не хватало патронов и пулемётов. Получается, что ты – предатель, а не патриот. Вот такие дела, брат Матвей. А теперь повторю свой вопрос: "Кто заставил тебя включить в повестку требований политические лозунги?"
– Товарищ Макс.
– Русский, немец?
– Вроде немец, Макс Вольф его имя.
– Немец? Значит, тут РСДРП рулит?
– Да, я за большевиков, но и меньшевики правильно говорят.
