– Ее высочество, принцесса Анна-Оттавия-Мария-Вероника-Гримхильда Варронская!
Меня охватило ликование. Наконец-то я узнала свое полное имя! Вот жаль, что нельзя еще разик зайти, я не все запомнила. Аня-Маша, а дальше? Но Вероника точно есть, значит, и Кларенсу я не соврала. Приятно, что не Гризельда или какая-нибудь Клотильда. Хотя… какая мне разница? У меня и в своем мире было совершенное равнодушие к своему имени, я никогда не обижалась, когда его путали, хоть Карнеги писал, что звук своего имени действует на людей умиротворябще и им его приятно слышать как можно чаще. А если свое имя не нравится? Или просто чувствуешь несоответствие выбранного родителями имени и своего характера? Меня устроит любое благозвучное имя.
Пока я шла к двум тронам под пышными балдахином, народ кругом вытягивал шеи от любопытства. Слева красовалась загородка для жалобщиков, справа на возвышении стояли три кресла, перед ними – ряд строгих дядечек в синих мантиях. У каждого на шее толстенная цепь с круглой блямбой – наверное, это судьи. В углу конторка секретаря.
Трон папеньки еще пустовал. Помощник прошептал, что надо встать перед правым троном. Так я и поступила, чинно сложив ручки перед собой на розовом подоле дневного платья. Рюшки утром приказала отпороть, и платье стало почти элегантным. Мельком посмотрела вверх – на галерее толпились любопытные придворные.
– Его величество Дориан Август Генрих Седьмой! – зычно провозгласили от входа и все дружно встали. Папенька величаво прошел по залу, и уселся, милостиво кивнув собравшимся. С шумом и шелестом все сели.
– Ваше величество, Ваше высочество, по этому делу коллегия не пришла к единому мнению, – начал докладчик.
Как это не пришла!? Они же и законы знают, и опыт имеют, за что они зарплату получают? Я вскипела. Обещали же, что решение уже есть!
Посреди зала мялся невзрачный мужичок средних лет, в скромной опрятной одежде. Простолюдин, стало быть. Гм, с доступностью власти для простого народа все в порядке, реально до короля дойти. Слева и справа от ответчика находились две особы, пышностью форм превосходящие мужичка раза в три. Дамы смотрели друг на друга злобно, мужчина же вид имел безрадостный и покорный судьбе.
– К суду обратилась жительница селения Верхние Лужки, лира Милена Дармер, требуя заключения брака с жителем этого же селения лэром[1 - Лэрд – обращение к человеку благородного происхождения. Лэр – обращение к простолюдину.] Бруно Грудисом. Их односельчанка лира Катрин Ардан требует того же. Доказано, что вышепоименованный Бруно Грудис навещал обеих дам, неоднократно помогал по хозяйству, ссужал деньгами и припасами, а также вступал с ними в интимную связь. Обе селянки вдовы и выражают желание заботиться о лэре Грудисе. С обеими дамами его заставали in flagranti [2 - In flagranti – c поличным, на месте происшествия.] односельчане и староста. С какой из лир следует заключить брак по законам королевства?
Воцарилась тишина. Король задумчиво смотрел на дам – они были совершено одинаковые, обе плотные, крупные, грудастые. Одна была в красном платье, другая – в коричневом, вот и вся разница. Мужичок смотрел в пол, заранее смирившись с любым решением. На вид и не скажешь, что такой любвеобильный. Дамы плотоядно смотрели на него, едва не облизываясь.
– А уважаемые лиры просили помощи? – спросила я. – Помогали лэру Грудису в ответ?
Раздались смешки с галереи.
– Я ж по соседству, вдовы же, как не помогать, – еле слышно сказал мужичок, вздыхая. – Ничего такого в уме не держал. Просто помочь, коли просят.
– Так ить у него свой домок есть, до свадебки-то в нем хозяйничать негоже, – ответила толстуха в красном.
– А каким имуществом владеет лэр Грудис? Он семью может обеспечить?
Мне в руки тут же лег список имущества. Всмотрелась. О, мужик-то – завидный жених! Поля, лесок, выпасы, мельница, дом с пристройками, живность всякая. Огромное хозяйство, тут только успевай поворачиваться. Я еще раз оглядела мужика. Одежда чистая, добротная, со скромной вышивкой. Видна женская рука и забота! Это просто чувствуется!
– А дети есть у лира Грудиса? – спросила я.
– Есть, – мужчина первый раз поднял голову. – Дочка, взрослая уже. Гертруда.
Дамочек перекосило при звуках ее имени. Вот, значит, кто вам не дает прибрать к рукам хозяйство – взрослая дочь.
– Ваше высочество, эти нюансы не имеют отношения к делу, – сказал судья, теряя терпение. – Следует лишь выбрать между лирой Дармер и лирой Ардан, обесчесчещенных ответчиком.
– Не смогли принять решения, так не мешайте разбираться, – резко ответила я. – Лиры выглядят вполне самостоятельными, сами кого хочешь обесчестят, я в этом не сомневаюсь.
В зале засмеялись.
– Мир и спокойствие в доме необходимы для счастья всех домочадцев. Взрослые дети имеют право голоса. Я вижу, дочь заботится об отце, почему бы не спросить ее мнения? Кому, как не ей, знать своего отца, и его предпочтения?
Папенька посмотрел на меня с полным одобрением и согласно кивнул.
– Пригласите девицу Грудис! – распорядился король.
В рядах зрителей началось движение, и к трону подошла высокая, рослая девушка в длинном сером платье. Светлая коса, серые глаза. Справная девица, из тех, кто коня остановит, а при должной тренировке – и слона.
– Я лира Грудис, – неловко поклонилась она.
– Что вы можете сказать об этом деле, лира Грудис? – спросил король. – Говорите, не бойтесь.
Девушка сказать имела много, по-деревенски не стесняясь в выражениях. Лица лир покрывались пятнами и краснели по мере рассказа. Судьи кривились. На галерее и в зале зрители смеялись в голос. Гневными воплями истицы пытались прервать рассказ лиры Грудис, но их пообещали выдворить, и дамам оставалось только скрежетать зубами. Обе лиры предстали хищницами, мечтающими поживиться за счет сердобольного, отзывчивого и очень обеспеченного соседа, очень кстати недавно овдовевшего. Лира Дармер имела молодого любовника, который в свою очередь, требовал много денег, а лира Ардан души не чаяла в сыночке, ленивом и расточительном. Обе лиры оставили бы Грудисов без средств, а девушку без приданого.
– Так на ком должен жениться ваш отец, лира Грудис? – спросила я.
– На лире Марте Верналис, – четко ответила девушка. – Нашей поденщице.
– Отчего же именно на ней? – вкрадчиво спросил один из судей.
– Оттого, что мой брат Кристиан не должен расти без фамилии и в бедности! – громко заявила девушка.
Ее папаша проявил признаки жизни – вздрогнул, затравленно посмотрел на невест, огляделся по сторонам и снова повесил голову.
– Как же было расследовано это дело, если есть еще претендентки на руку и имущество лэра Грудиса? – строго спросила я.
– Э-э-э, третья лира не подавала жалобы, – стал выкручиваться судья.
– А чего ей подавать, кто она такая? – завопила лира Дармер, чей жених с доходом безвозвратно уплывал из рук. – Пришлая!
– Чужачка, невесть какого роду-племени! – вторила ей лира Ардан.
– Нагулыш ее неизвестно от кого!
– У самих рыльце в пуху! – огрызнулась девушка.
– Лэр Грудис, я правильно понимаю, что и лире Верналис вы тоже помогали? Дров привозили, зерном снабжали, забор починили, крышу поправили? – теребила я ответчика. – Она вот только свидетелями не озаботилась, когда вы ей так усердно помогали, да?
Лэр кивнул, не отрывая глаз от пола.
– Ну, что же, вызывать лиру Верналис? – тоскливо спросил докладчик.
– Да ей-то и на люди не в чем выйти! – победно заявила лира Дармер, разглаживая оборки на необъятной груди.
– Голь перекатная, – вторила ей лира Ардан.
– Незачем беспокоить зря людей. Думаю, в присутствии лир тоже нет необходимости, обоим следует отказать в удовлетворении прошения, – сказала я. – Остальное на совести лэра Грудиса, раз уж больше нет жалоб.
– Да я оженюсь, ей-ей! – истово закивал жених. – Я ж не против! Хозяйство у меня… да если б я знал!
Папенька задумчиво кивнул. Он почесывал бороду и смотрел на меня, как будто у меня третий глаз был или пятно на воротнике.
– Королевский суд приговаривает обеих лир к штрафу в пятьдесят риксов за… – сказал папенька.
– Неуважение к суду! – радостно подсказала я. – В пользу лиры Верналис. Будет ей на что купить платье и приданым обзавестись. И вообще, дело закрыто!
