Отец с дочерью обнялись.
– Лира Грудис, на минутку подойдите поближе, – попросила я.
Когда лира приблизилась, я наклонилась к ней и тихо спросила: – Вы уверены, что ребенок лиры Верналис – ваш единокровный брат?
Лира всплеснула руками:
– Ну, конечно! Вылитый же! Такой хороший, умный мальчик! И лира Верналис труженица, каких поискать! И отца любит. Гордая, вот и не сказала ему. Я выйду замуж, уеду, а кто ж хозяйничать будет?
– А почему ваш отец ничего не подозревал?
Лира покосилась на папеньку и шепотом сказала:
– Так мужики-то, они не думают об этом. Ничего вокруг себя не видят! Слепые совсем!
Папенька неопределенно хрюкнул. Затем нахмурился и объявил перерыв.
– Зачем перерыв? Судьи что, дела не подготовили?
– Надо оформить решение и король его подпишет, – объяснил мне лир Брент. Он смотрел на меня радостно-изумленно.
– Что такое, лэрд Брент? – смутилась я.
– Я рад, что Ваше высочество проявило необыкновенную мудрость в этом деле.
– Да какая мудрость? – отмахнулась я. – Внимание к деталям. А принцип следствия всегда один – «Ищи, кому выгодно».
Теперь на середину зала вывели могучего мужчину в цепях. Рядом с ним стояли стражники, слегка отпихивая черноглазого мальчика лет десяти. С другой стороны важно выдвинулся пузатый господин в бархатном кафтане.
– Житель городка Устьице, лэр Тарин, кузнец по роду занятий, задолжал жителю этого же города лэру Марону двести риксов. В списание долга лэр Марон потребовал в собственность мальчика, сына кузнеца, Рафила. Лэр Тарин уплатить долг отказался, рабский договор не подписал, оказал сопротивление и до сего момента содержался под стражей. Лэр Марон обратился о рассмотрении дела королевским судом. – Докладчик изложил суть дела. – Судебная Коллегия считает требования лэра Марона законным, справедливым и подлежащим удовлетворению в полном объеме, помимо всего ответчику лэру Тарину будет назначено телесное наказание в виде порки плетьми у позорного столба.
Кузнец стоял понурившись. При словах о порке его сын с рыданием пытался пробиться к отцу, но его снова отпихнули.
– У нас что, дети продаются? – спросила я. – У нас рабство узаконено?
– Нет, но…
– Почему вы в таком случае требуете долг с третьего лица, да еще и ребенка? Как накопилась такая огромная сумма? Отвечайте подробно!
Бархатный поклонился и начал рассказывать о своей непомерной доброте, с которой он ссудил кузнецу двадцать риксов, чтоб тот купил лекарства для заболевшей жены. Однако кузнец долг не отдал, а занял еще столько же и добросердечный сосед ему дал. Потом еще десять. Остальное проценты на долг.
– На пятьдесят риксов сто пятьдесят процентов? – возмутилась я.
– Долго баба болела, полгода, да так и померла, деньги зря потрачены,– равнодушно сказал истец.
– А зачем вам мальчик?
– Кузнец этот долг и за десять лет не выплатит. А я добрый и жалостливый, я согласен взять его сына в свое полное обеспечение, кормить, поить, одевать. Будет мне прислуживать, а когда долг отработает, я его отпущу.
– Действительно, щедрое предложение, – согласилась я. – А в рабы-то зачем? Почему не обычный договор наемного сотрудника?
– Известное дело, чтоб не сбег, – ухмыльнулся бархатный. – В ошейнике не побегаешь, враз заловит стража и вернет хозяину.
– Разве мальчик себе враг, зачем бы ему бежать от хороших условий – еды, питья и крыши над головой?
– Глупый еще, своей выгоды не понимает, – вздохнул лэр Марон. Судьи согласно кивали головой на каждую его фразу. Дело полным ходом шло к утверждению.
– Лэр Тарин, вы согласны с тем, что вы должны лэру Марону?
– Согласен, – глухо ответил кузнец. – Но сына не отдам. Меня в рабы оформляйте.
– А он мне не нужен! – заявил сосед. – Мальчика можно воспитать, выучить, а этого…
– Странно, человек сильный, взрослый, имеющий профессию, кажется ценнее, чем ребенок, в которого еще надо вложить немало средств, – заметила я.
– Я добрый, – с улыбкой сказал лир Марон.
– Ну что же, суду все ясно, – сказал папенька скучным голосом.
– Нет, погодите. У нас есть ограничения по процентам на займы?
– Что ты такое говоришь, дочка? – папенька вытаращил глаза. – Проценты за займы? Это еще что такое?
– Есть, – ответил лэрд Брент. – На суммы до ста риксов обычный процент составляет пятадцать-двадцать риксов, более – не превышает пятнадцати.
– Занял кузнец пятьдесят риксов. Даже если считать по двадцать процентов, то это десять, умножаем на шесть месяцев, выходит пятьдесят долга и шестьдесят риксов процентов, всего сто десять риксов, откуда двести взялось? Вы плохо считаете, уважаемый. А если считать по пятнадцать процентов, то и того меньше. Коллегия, пересчитайте.
– Если по пятнадцать процентов, то выходит пятьдесят долга и сорок пять процентов. Всего девяносто пять, – растерянно сказал судья, почиркав карандашом по листу бумаги.
– И какое основание лэр Марон имеет требовать сумму в два раза больше, чем нужно? – возмутилась я.
В зале зашумели, раздались негодующие возгласы. Папенька посмотрел на меня, в горле его что-то булькнуло.
– Пригласите в суд парочку соседей лэра Марона! – распорядилась я.
– Ваше высочество, мы уменьшим сумму иска в половину, и решение будет законным! – заюлил судья. – Зачем же звать соседей?
А вот хрен вам! Я вошла в азарт. Буду биться до последнего, а дело это развалю! Не позволю детьми торговать! Доставленные соседи, боязливо косясь на пышную обстановку и важного короля, буднично рассказали, что лэр Марон держит в услужении пять мальчиков от десяти до пятнадцати лет, кормит их впроголодь, бьет и издевается.
– Я добрый хозяин, – возопил бархатный. – Это клевета! Я забочусь о сиротах! Они ни в чем не нуждаются!
Кажется, до папеньки стало доходить. Он помрачнел и нахмурился.
– Доставить сюда сирот из дома лэра Марона! – прозвучал приказ.
– Согласен на рабский договор кузнеца, вместо его сына, – быстро сказал истец, нервно облизывая пересохшие губы.
– Снимите цепи с ответчика и прекратите толкать его сына! – распорядилась я.
