Собрание сочинений. Том 1. Голоса
(Достает из кармана большое яблоко, долго смотрит на него, улыбается.)
ЛИЦО
Человек после сорока, скорей всего научный работник, может быть – актер-любитель, сидит на стуле перед зеркалом, как в гримерной. Человек изучает себя в зеркале. На столике и стуле – картонные коробки.
Набухли веки. И морщины резче.Да, к вечеру морозней сединаЛицо для будней. Каждый день с утрахватаешь, надеваешь торопливо.Разгладишь наспех… Кашляешь, спешишь…И все кругом, на улице, в метроторопятся и лица поправляют,едва ли не роняют на ходуА праздничные далеко не всемдоступны… У меня зато – набор.(Поглаживает свое лицо.)
Открытое, как городская площадь.Простое, как приказ по институту.Привычное, как старая тахта.Да вот устало – целый день таскаю,пора ему в коробку – отдохнуть.(Снимает свое лицо, кладет в коробку, тут же надевает другое – проделывает это быстро, привычно.)
Для вечера – и выбрито уже.Иду в театр… Животное! забыл! —придет сегодня Машенька! Ведь я жес работы ей звонил!.. Нельзя, нельзя…Где у меня лицо «киногероя»?Потасканное, злое – с молодымиглазами – и на лбу седая прядь!(Ищет, роется в коробках.)
Опять отдал приятелю!.. Опятьнадеть придется «доброго младенца».(Быстро снимает одно лицо, надевает другое, смотрится в зеркало.)
Великовато. Щеки отвисают,расплывчатые мягкие черты.Чтоб этот поролон, румяный блиннемного оживить, очки надену.(Надевает очки, любуется.)
Добряк. Жуир. И знает себе цену.(Звонит телефон. Он берет трубку.)
Алло, алло… Да, слушаю… Ах, Ника!..Да, Ника Вячеславовна, очень-оченьпризнателен… да, буду… как всегда…Нет, нет, не занят, буду аккуратно…Привет супругу… (кокетливо) Чуча!.. Чудера!(Кладет трубку телефона, задумывается.)
Парадное лицо надеть придется.Есть целых три. Одно – для именин.Другое – для коллоквиума. Третье —почтительно-улыбчивое. Вот!..А если то, со «сдержанным восторгом»?Но чересчур!?? Успеть купить цветы…Не опоздать бы… Будут дипломаты…Еще одно… не розы, а гвоздики…(Рассуждая таким образом, поспешно примеряет разные лица. Вдруг замирает.)
О, господи!.. Что это я наделал?Чужое, незнакомое… Скорейсодрать его и прежнее надеть…(Пытается снять чужое лицо.)
Приклеилось… Присохло… Чу-де-ра!Откуда?.. Черт! подсунули, конечно!А я – дурак хватаю, не гляжу,пришлепываю!(Разглядывает себя в зеркале.)
Ну и физиома!Не то чтобы уродливая, простотакое вопиет здесь торжествосамодовольства, пошлости и фальши…Пир глупости!! Убожество разврата!На гладком лбу – бездарности печать!(Плюет в зеркало.)
Куда теперь идти? В какие гости?Враз углядят, осудят: «А, голубчик,вон ты какой! А мы не замечали,считали симпатичным, остроумным.Ан, ты – дурак. Ступай-ка, братец вон…»И крики, и тычки со всех сторон!Головки птичьи, морды носорожьи,свиные рыла, обезьяньи рожи!А гаже всех – ухмылка динозавра:«Я завтра занят… Да, и послезавтра…На той неделе, может быть…» Конец!И будет презирать еще наглец!Остаться дома? Машенька придет,посмотрит простодушными глазами,лиловыми, как темные фиалки,и скажет: «извините, мне пора —и мама беспокоится»… Ах, мама!Уродина – твоя мамаша! Мымра!Кривое зеркало! Капустное хлебало!Сосиськорыл!.. прости меня… прости…(Плачет, пытается снять чужое лицо.)
Быть может, еще можно… как-нибудь…Хоть отскрести… или распарить в ваннесначала… Бритвой срезать?.. Не могу…За что мне наказание, за что?(Становится на колени.)
Скажите, перед кем я провинился?Перед какой иконой мне ползти?..(Пауза.)
(Вдруг его осеняет.)
Нет, нет!.. А что?.. Мне кажется, я – голь,которая на выдумки способна…Возьму сейчас картонную коробкуи вырежу отверстия для глаз,две дырки для ушей, одну большую —для рта… Вот так… Покушать я люблю…(Вырезает в коробке отверстие, надевает как маску, завязывает тесемками.)
И в обществе не стыдно показаться!Я тут же стану темой разговоров!Кто я? Людовик или просто Вовик?В горах пропавший без вести Егоров?А может быть, я – рыба, толстолобик?!Я – мистер ИКС! – Я – тот смертельный номер!Наследник трона – старый князь Владимир!Я сам не знаю – жив я или умер…Я – Поженян! Нет, этого мне мало…Сорвете маску, я под маской – Мао!Я – Калиостро! Троцкий! негритянка!Тигр! Нет! гибрид профессора и танка —Калимотор!.. Все выдержит личина.Причина? Неизвестная причина…Кинжал и мрак!УПАКОВЩИК
То приближаясь, то отдаляясь, бродит среди нас УПАКОВЩИК, старый еврей с рулоном цветной упаковки.
Упаковка! Отличная упаковка! Блестящая, хрустящая! Не маркая, не жаркая! Не бумага, не туман, не пластик – упаковка стиля «Фантастик»! В любую погоду делает моду. Если не хотите вещью рисковать, все, что вы хотите, могу упаковать. Если у вас денег нет, упакую, как в банковый билет. Если девочка – высший класс, завернем, как в тафту и атлас. Любой кусочек дерьма нарядим так, что сойдете с ума!
Прежде всего разрешите изложить профессиональную философию. Мало сказать, все вокруг упаковано: в кожуру, в чешую, в перышки. Все требует особенной упаковки – для покупателя. Моя мечта – каждый атом завернуть и подать отдельно – с бантиком… может быть, тогда настанет… что-нибудь да настанет.
(Замечает стул, осматривает его.)
Стул. Стул – и никаких хитростей. Годится. Отмеряем. Сочиняем. Придумываем.
(Упаковывает стул.)
Получите… А что получите? Вот тут-то все и начинается. Был стул. Просто стул. Просто был. Сел – встал. Постоял – сел снова. Ноги вытянул… если есть куда. О чем размышлять! Ну еще один стул. Что, я стульев не видел! Да отстаньте от меня со своим стулом! Уберите куда-нибудь! В окно выбросите! Надоело…
Извините! Где стул? Какой стул? Причем тут вообще стулья, столы, кафе самообслуживания, рестораны, перроны, аэродромы. Бабочка. Махаон. Павлиний глаз. Крылышками мигает, усики топорщит. Не подходите. Вспугнете. Упорхнет. Сесть?! Кончено, если вы считаете, что на мотыльке можно лежать и болтать ногами…
(Надевает стул на голову.)
Э т о можно еще на голове носить в виде шляпы. Может быть, какие-нибудь пошляки назовут это кепкой. Но, по-моему, это папская тиара, а возможно и тирская пиара. Головной убор кацика ацтеков, если позволите. На крайний случай, дамская шляпа с перьями страуса, спелыми грушами и виноградом, с белым парусом и отдыхающими, расположившимися на полях. В общем, сцена, театр.
Сейчас отдернется занавеска и из‐за ширмы выскочит… (голосом Петрушки) Здрассте, здрассте, разные власти! Наши отцы, благодетели! Петрушка сейчас вам даст взятку – яйцо всмятку. А вот и свидетели…
(Переворачивает стул кверху ножками.)
Бум! Бум! Магическая маска из Лейпцигского музея! Маска африканского бомби! Бум! Бум! В меня вселился дух повешенного колдуна! Бум! Бум! Я нашлю на вас «нашлю». Бум!
(Кружится, танцует со стулом на голове.)
Бомби! – замби! Вымби – омби! Амби – лумби! Ламби – гумби! Гамберт – Гумберт в нимбе – клумбе симба домба на дивамбе!
(Вдруг останавливается.)
То, что у меня на голове, чудо. А чудо необходимо. Чудо должно быть явлено народу. Чудо надо нести. Я пронесу это чудо по городам, по шоссе, пусть меня обгоняют фургоны и автобусы. Выгляните! быстрей! Вы увидите: в дорожной пыли на обочине человек с чудом на голове…
Люди, я несу вам великую истину: НЕТ УПАКОВКИ КРОМЕ УПАКОВКИ И УПАКОВЩИК – ПРОРОК ЕЕ.
(Ставит стул на ножки, осторожно, как бы боясь кого-то спугнуть, заглядывает за упаковку внутрь.)
Да, да. Все, в кого вы верите, т а м. Верно говорю. Христос? Пожалуйста. Вот он. Смотрит мягко и грустно… Будда? (Заглядывает внутрь.) Здесь. Миндалевидный глаз полузакрыл голубь – и видит, что все не стоит, чтобы на это смотреть… А вы, который ни во что не верит… Да? А в свое начальство? Там оно. Можете заглянуть. (Заглядывает в упаковку.) Видите, ручкой помахивает… А если вы, предположим, совсем с ума сошли и верите в собственного соседа… (Заглядывает за упаковку.) Здесь-то, здесь, родной. О колено облокотился, Родена изображает… Да если кто в совсем несерьезное, ну, хотя бы в лягушку верит, там – она, там. (Заглядывает внутрь.) Точно. Лягушка на стуле. Кто верит, тому и провещает. Как в сказке. Да не божество она – эта лягушка, не в лягушке дело. Форма есть любое содержание.
Милые люди, ответ на все ваши вечные вопросы висит на кончике языка. Так говорит Небесная Упаковка. Все, в чем вы нуждаетесь, у вас уже есть. Так говорит Небесная Упаковка. А что отымется, того и не надо было.
Вы голодны, вас мучит жажда?.. За край чаши переплеснула вода, брызнули капли на песок… Ведь чего вы все так жаждете Жизни! Жизнь у вас уже есть. А если отымется, то и не надо было. А если вам все это не нравится, разорвите упаковку в клочья, разбейте этот проклятый Стул, да и себя заодно!
ВЕСЕННИЙ БУКВАРЬ
По размытому раздрызганному проселку шлепает ЮНОША в резиновых сапогах. Он в стеганом ватнике, скуловат. Останавливается, смотрит в небо. Показывает ему большой толстый язык.
Не дразню никого, нет. Просто говорить не умею. Не научился. Думать, пожалуйста. А говорить – дудки. Это же надо звуки произносить. Одни такие выгнутые, круглые. Другие, все – крючками, крючками, будто идешь по лесной дороге, о корни спотыкаешься. И потом звуки – они большие. Кажется, пустишь его раскатисто, он и покатится, еще задавит кого-нибудь. Может быть, старушку… Хоть и страшно, а любопытно, как это про-износить? Износить, что ли, сначала?
(Из-за пазухи достает БУКВАРЬ, разглядывает.)
Думаете, у мальчишки какого отнял. Или на яблоко выменял? В библиотеке дали. «Все, говорю, надоело. Одно и то же. Дайте Букварь, может научусь чему». Мне и дали. «Страницы только не рви, говорят».
(Читает.)
А. А. У. АУ. Забавно! АУ! (Кричит.) А-А-У! А-у-у-у!.. Пошло, пошло, поехало! Над полем, над прошлогодней стерней, над жесткими кочками… А там лес передовые елки выставил… (С беспокойством) Заденет, заденет сейчас! За маковку!.. (Облегченно) Выше ушло. Теперь – к горизонту. Дрогнула там струна… Обратно покатилось. Шумное, лесное с этаким подкатыванием… А-у-у… В пыльный бурьян ушло, только сухие былинки колыхнулись…
Вот что значит говорить уметь! Ты как флейточка, кларнетик, может быть, скрипочка какая-нибудь. А тебе – на рубль тыща – целый оркестр! И такие завитки там образуются, если вчувствоваться: лезет холодным носом, толстым водянистым жгутом лиловый подснежник из льдистой земли… – да времени нет! АУ – и все тут. Хороший человек – Букварь. Только открыл, кажется, всему научился.
(Читает.)
«А. У. У. А. УА». Наоборот получается. Но если АУ – это все, значит, УА – это я. УА-уа-уа, варится во мне тайна моя. Вот где – под ребрами – интрига. У А-рочается разе-уа-ет свое уа. Погладить надо, поерошить, иначе не живет.
А кругом весна: всякие там АУ и разные УА. Небо, конечно, АУ! Самолет… Самолет – УА. Он ведь тоже младенец в небе, летит, плачет, уа-уа! И настроение выходит – УА. Как много я уже знаю. Еще больше хочу знать.
(Читает букварь.)
МА-ША. ШУ-РА. МА-ША МА-ЛА. у ШУ-РЫ ША-РЫ. ШУ-РА УМ-НА…
Вот оно что – ШУРА УМНА! Как все раздвинулось, как-то разлепилось, отделилось друг от друга, перестроилось сразу. Одно проступило четко. Другое к горизонту ушло, как бы дымкой подернулось. Отдельные предметы обступили меня. самостоятельные вещи. И каждую я свободно могу назвать. (Показывает на себя.) МАША МАЛА. (Вздыхает.) Это правда, конечно. (Показывает снова на себя.) Но – ШУРА УМНА. (Показывает на свой лоб.) У ШУРЫ ШАРЫ…
Далеко весной видно. Там край нашего поселка. Смотреть не на что. Два трехэтажных барака, белые. Дерево на огороде – будто вывихнутое. На ветках тряпка висит. Нет, нет, теперь все будет иначе. Все будет хорошо. Все своим именем назову…
Одно строение – МАША. Чудесно! Другое, штукатурка над дверью облупилась, пускай – ШУРА. Замечательно! Окна в сумерках жидким чаем светятся. И дерево не обижу, пусть тоже – МАША. Собака по дороге трусит – ШУРА. Человек идет – МАША. Еще один – бежит, ШУРА… Погодите, что делают? ШУРА дерется. МАША падает. (Кричит.) НЕ БЕЙ ШУРА МАШУ. МАША МАЛА.
Не слышат. Не знаю, из‐за чего это у них вышло… А если и узнаю, зачем все это нам? Наше дело назвать, обозначить. Одинокая галка пролетела – МАША. Большая лужа на дороге – ШУРА. Магазин, да там и на вывеске намалевано, отсюда видно – МАША. Махнула светом, бухнула фанерная дверь. Только и остается сказать: ШУРА УМНА. ШУРА УШЛА. А МАША?
Сразу стало как-то понятней жить. И приятней. Что с ними далее-то случится, как разовьется? Дадут ли ШУРЕ на шурины шары бутылку или – уже закрыто? А МАША, может быть, утерла рукавом сопли с кровью и пошла себе, не очень и обиделась. Что делать – МАША МАЛА. А ШУРА, которая собака, верно, где-то уже возле станции бежит, хвост баранкой. По платформе ходят ШУРЫ и МАШИ. И почти у каждой ШУРЫ ШАРЫ в авоське. А в бурном весеннем небе МАМА МОЕТ РАМУ. Вон и краешек луны, заблестела.
Течет, стучит электричка. В вагоне – ШУРА и МАША. ШУРЕ хорошо – весна. МАШЕ хорошо – весна. И тебе – в тебе такое: с утра до поздней ночи МАМА МОЕТ РАМУ! МОЕТ добрая душа, МОЕТ РАМУ – и все! Все ты можешь назвать, все изъяснить. В смысле ясности.
ДЕРЕВЬЯ
Новогодняя елка —
прообраз вселенной.
Перед нами возникает стройная молодая ЖЕНЩИНА в несколько фантастическом зеленом одеянии. Действие происходит, может быть, не в таком уж далеком будущем.
Светлее стало в мире. Люди сталипод Новый год, как елки, наряжаться.На лбу развесят радости своии ходят – развеселые деревья.Идут, звенят стеклянными шарами,издалека лучатся мишуройВстречаясь, поражаются друг другу:«Как ты сверкаешь! – новая любовь?»«С надеждой поздравляю, не разбейнечаянно – надежды очень хрупки».«Что ж ты навесил на себя, чудак,чужие достиженья и восторги?..»«А это – грусть о прошлом, о прекрасном —блестит слезой, но выше подними…»И все стоят, окружены детьми,и светятся… Рождественская ночь.На улице спешит куда-то снег,спешат глаза роскошно распахнуться,торопятся знакомства завязаться.События, постойте за дверьми!Сейчас для вас нарядной елкой стану,есть руки, пальцы, пуговицы, крючки,на всякий случай – волосы и уши,и даже ноздри – в нос тебе кольцо! —и можно между ягодиц зажатькакую-нибудь ленту, погремушкув подарок новорожденному году.(Ставит перед собой цветную корзинку, опускает туда руку, перебирает.)
Надежда, радость, сожаленье, грусть…Но есть и необычное, иное…Незримое меня украсит пусть!(Достает из корзинки б а с т а н.)
Магический б а с т а н – вот украшенье!Пусть на макушке будет – в волосах.(Прикалывает б а с т а н к волосам.)
Когда наступит полночь, мой б а с т а нраскроется и станет б а с т а р а к о м.Со мной случится все! – под этим знаком.(Вынимает из корзинки м е ф у н и ю.)
М е ф у н и я – зеленая с крючкамиприснилось мне… Проснулась, на подушке —зеленая… С тех пор ее храню.(Цепляет м е ф у н и ю за пуговицу.)
От дураков и от недобрых глаз,от политических переворотовобережет рогатый черный б у с и к.(Вынимает из корзины б у с и к.)
Я этот б у с и к на ухо повешу.(Вешает б у с и к на ухо.)
На Кубе сумасшедший журналиств седых усах, с косматой сивой гривой,мне эту к а м е р а д у подарил.(Берет к а м е р а д у, вешает ее на другое ухо.)
Она всегда стреляет синим, еслитвой собеседник искренен и добр.И этот отблеск падает в бокалы —и сразу в них шампанское кипит.(Из корзины вынимает л а п и д, показывает его публике.)
Из космоса упал ко мне л а п и дбагряный – он почувствовать дает,что чувствует на свете все живое:страх, радость, боль – но интенсивней вдвое.(Украшает себя л а п и д о м.)
Люблю с в и р е и золотые нити.(Украшает себя с в и р е е й.)
А вот м а с т а м а г о н и я, взгляните.(Набрасывает на себя м а с т а м а г о н и ю.)
Лети сюда, блуждающий огонь.Сейчас он сядет на мою ладонь,живой и полосатый, будто зебра.(Протягивает ладонь, на которую спускается ф и о л а н н ы й э б р а.)
Все! – даже то, чего на свете нет,ты мне покажешь, ф и о л а н н ы й э б р а.Я – дерево на брегу Земли.Я – дерево и простираю ветвик вселенскому – в неведомое – древу,к горящим солнцам и шарам планет.КОЗЛОБОРОДЫЙ КОНТРАБАС
Перед нами возникает худосочный СУБЪЕКТ: жидкие усики, козлиная бородка. Несколько истеричен.
Когда я так вытягиваю шею —козлиный профиль мой похож на грифгитары, только менее красив.Невзгоды в шее вырыли траншею,вот и похож я на картину ту…Как ухвачу себя рукой за шеюи проведу смычком по животу!..Да если бы не дека и не лак,я был бы точно – репинский бурлак.Жена меня убьет. Так мне и надо.Общественность жует меня, жует.Начальство топчет башмаками гада.Терплю и пью – червяк во мне живет.Нет! хочется подняться и сказать:«Не рвите струны – нервы не трепите!»Гипнотизер мне: «Спите, спите, спите» —И сонно закрываются глаза.(Закрывает глаза, начинает двигаться на сцене, как в замедленном кинофильме.)
И снится мне: кругом шумит толпапрекрасных инструментов. Без ошибкиопределяю: там – альты, здесь – скрипки,вот пробуют фаготы, чу! Труба.Настраиваются мои соседина что-то грандиозное. Я сам,прислушиваясь к дольним голосами согреваясь в солнце на рассвете,какой-то подколенною струнойдрожу. Меж тем свой ровный голос строюв строю других, как важный контрабас —и если я подонком был порою,то отрешен и выверен сейчас.Как метроном – похож на человека,но выше и прекрасней во сто крат —я золотой и пламенный – и небооткрыто мне, где ангелы парят!Вот херувимы к скрипкам полетелии сходит серафим к виолончели.Вознес трубу архангел Рафаили как подсолнух солнцу протрубил.(Говорит со страстью.)
Я слышу: чья-то тень меня покрыла,на гриф легла огромная ладонь.Как напряглись мои витые жилы! —и я исторг исчерни – золотойкрик ярости! Я понял: мой соперникмогуч, как Прометей или Коперник,что у престола он один из первых.И стали мы бороться: я и он…И был я вознесен. И т а м, заплакав,признал: «ты победил меня, Иаков» —средь ликов и зверей, очей и знаков —и гласов, и хвалы со всех сторон!(Играет беззвучно, водя рукой поперек живота, как смычком. Пальцы другой руки пробегают от затылка к шее и обратно. Козлобородый контрабас.)
Не правда ли, я здорово звучу?Не слышите?.. Хотя бы смутно, краем…Навстречу к вам сходящему лучуоткройте слух… Себе не доверяем.В глухой вселенной каждый одинок.Звучит звезда. И рыба. И цветок.(Как бы прислушивается к затихающей музыке.)
Недавно – случай. Еду я в вагонеметро. Напротив – женщина. ГлазаВкось – с желтизной. В зрачках играют БОНИ —М, дальше в перспективе – два ряда.Послушай, мы летим сквозь фугу Баха.Здесь – вздохи лошадей и очи сов,а там, в тоннеле чистых голосовликует хор…Конечно, дернул бес —придвинулся к ней: «Слышите аллегро?»В ее зрачки влетел я – и исчез.Гражданка отшатнулась, как от негра.«Нет, говорю, не надо ставить щит,вы слышали, как яблоко пищит?»Вы слышите, возможно слышать все:«Лета и лица. Мысли. Каждый случай,который в прошлом может быть спасени в будущем из рук судьбы получен»2.ПЛЯСОВАЯ ИГРОВАЯ
В круг выходит ДЕВУШКА в платочке, приплясывает, то есть переступает с носка на пятку и поет скучным-прескучным голосом, в некоторых местах просто воет.
Как же мне, как же мнеНа завод с утра идти,На завод с утра идти?(Показывает.)
Вот так, вот этак,Встанешь к трем, идешь к пяти.Встанешь к трем, идешь к пяти.Как же мне, как же мнеПодремать еще в цеху,Подремать еще в цеху?(Показывает.)
Вот так, вот этак —И полати наверху,И полати наверху.Как же мне, как же мне,Если мастер «засечет»,Сыч бровастый «засечет»?(Показывает.)
Вот так, вот этак,Уваженье и почет,Уваженье и почет.Как же мне, как же мне? —На дворе хороший день,На дворе хороший день.(Показывает.)
Вот так, вот этак,Джинсы «врангеля» надень,Джинсы «врангеля» надень.Как же мне, как же мне? —Там гуляет паренек,Там гуляет паренек.(Показывает.)
Вот так, вот этакВьются девушки у ног,Вьются девушки у ног.Как же мне, как же мнеВыйти замуж за него,Выйти замуж за него?(Показывает.)
Вот так, вот этак,Не смущайся никого,Не смущайся никого.Как же мне, как же мнеНа квартиру накопить,На квартиру накопить?(Показывает.)
Вот так, вот этак,Лишь бы денег не пропить,Лишь бы денег не пропить.Как же мне, как же мне,Чтобы были «Жигули»,Чтобы были «Жигули»?(Показывает.)
Вот так, вот этак,Муж, мозгами шевели,Муж, мозгами шевели.Как же мне, как же мне,Если сядет он в тюрьму,Если сядет он в тюрьму?(Показывает.)
Вот так, вот этак,Все любовнику – ему,Все любовнику – ему.Как же мне, как же мне? —Скукотища, скукота,Скукотища, скукота.(Показывает.)
Вот так, вот этакЧешу яйца я кота,Чешу яйца у кота.(Истерически.)
У черного!Как же мне, как же мне?Или стала я стара,Или стала я стара?(Показывает.)
Вот так, вот этакНаряжусь и – в ресторан,Наряжусь и – в ресторан.Как же мне, как же мне —Не пойти ли на войну,Не пойти ли на войну?(Показывает.)
Вот так, вот этакРасстреляю – разгоню,Расстреляю – разгоню!Девушка воет в голос. Между тем в зале уже некоторое время замечалось какое-то движение. Шум нарастал. У одних от скуки и отвращения сводило скулы, другие как-то непроизвольно потягивались. Некоторые молча вставали и так стояли столбом, несмотря на шиканье сидящих сзади. Они возвышались в том и в другом месте посреди зала на большом расстоянии друг от друга, обалделые, совершенно растерянные, потому что как бы надо было что-то предпринять, а что – непонятно.
Зал вдруг опустел наполовину, хотя каким образом – неизвестно. Просто появились пустые стулья. Поглядишь, еще дымок вьется, а человека не наблюдается. В задних рядах партера сгрудились, затеяли какую-то азартную игру. Покрикивают, поругиваются. Как на бульваре летом.
Кто-то свисает с белого бельэтажа, держась одной рукой и раскачиваясь по-обезьяньи. Наверху с балкона повисла целая гирлянда: два парня и внизу – девушка. Испуганно вскрикнула – туфля с ноги упала в проход на ковер.
Там, под стульями, азартно обнявшись, катаются двое. Женщина такая толстая, что ряды стульев сдвигаются и трещат.
В уголке целая семья на чемоданах – закусывает. На потолке появилась трещина, люстра угрожающе качнулась – заблестела, забормотала.
Быстро прошел озабоченный администратор.
Света нет, но откуда-то со с стороны проникает даже не свет, нет, серый промозглый холодок, с запашком общественной уборной
ДЕВУШКА (свисая с балкона)Как же мне, как же мне,Как бы кто бы меня спас,Как бы кто бы меня спас?ДОБРОХОТЫ (располагаясь внизу, ерничая)Вот так, вот этак,Прыгай, девушка, на нас,Прыгай, девушка, на нас.КТО-ТО (блуждая по залу)Как же мне, как же мне,Как отсюда выйти? как?Как отсюда выйти? как?АДМИНИСТРАТОР (бьет его по зубам)Вот так! вот этак!Все распродано, аншлаг!Все распродано, дурак!ГОЛОСА (панически)Как же мне, как же мне?Не желаю, не хочу!Не желаю, не хочу!ДРУГИЕ (показывая)Вот так, вот этак,Сам ложись и ставь свечу.Сам ложись и ставь свечу.(В полутемном зале зажигаются, колышутся множество огоньков.)
ДУЭЛЬ
Звенит третий звонок. Свет в зале постепенно гаснет. На пустой сцене стоит кресло с прямой спинкой.
АКТЕР, подгримированный, одетый в элегантный серый костюм, выходит на сцену. Он смотрит на номер кресла, сверяется с билетом, который держит в руке, садится. Устраивается поудобнее, рассматривает программку. (Интересно, что там напечатано и напечатано ли что-нибудь.)
ЗРИТЕЛИ, еще входят в зрительный зал. Одним это помещение знакомо, и они сразу находят свой ряд, другие недоуменно озираются.
АКТЕР, испытывает радостное возбуждение – и некоторую ненадежность, необязательность происходящего. Ему страшно и весело, – отмечает он, – как Пьеру на батарее Раевского…
ЗРИТЕЛИ, рассаживаются на свои места. Двери в зал уже затворили, пожилая билетерша стоит перед ними, являя всей своей фигурой преданность театру.
АКТЕР, смотрит в зал. Чувство профессионального превосходства… Ну, вроде зайчиков они ему представляются.
ЗРИТЕЛИ, кашляют, шуршат программками, производят не вполне понятные звуки. Кто-то полусогнутый перебегает поближе. За ним сорвался другой. Некоторые сидят напряженно, выпрямившись и вытянув шею, будто привязанные к спинке стула.
АКТЕР, громко откашливается.
ЗРИТЕЛИ, с интересом смотрят, как актер кашляет. Многие думают, уже началось. Девушки, затаив дыхание, разглядывают бледно-синее в свете юпитеров лицо. Две или три уже влюбились до обморока.
АКТЕР, смотрит в зал, как на сцену, лицо его глупеет. Время растягивается, как резина.