«Жемчужного дерева ветви из яшмы…» Китайская поэзия в переводах Льва Меньшикова

Ду Лянь – видимо, музыкант, но о нем больше ничего не известно.

Владения Чжэн и Вэй. – В древние времена считали, что музыка этих владений наиболее благозвучна и потому благодетельно воздействует на человека.

Сянь Ши, Чжэн-Шу… – Только некоторые из имен прелестниц известны по другим источникам. Из них Сянь Ши – это Си Ши, с именем которой связывают гибель владения У. Некоторые другие (Чжэн-Шу, Люй Цзюй) – красавицы, упоминаемые как любимицы древних правителей. Об остальных ничего не известно.

Дужо – благовонная трава, часто встречающаяся в китайской классической поэзии. Другие благовония («чистая пыль», «пруд орхидеи») известны только по названиям.

(ПОДСТУП ПЯТЫЙ)

Гость сказал:

– Предположим, что НаследникВыведет коня – вороного рысака;Запряжет повозку – с летучим ходом;Воссядет на коляску – с лихим жеребцом.На правом боку у него упругие стрелы Сяфу;На левом боку у него резной лук Ухао.Въезжает прямо в Облачный Лес;Огибает дугою Разлив Орхидей;Натягивает лук на поймах Цзяна.Отдыхает средь синей осоки,Проплывает сквозь ветер чистый.Наслаждается солнечным током,Преисполнен весенних мыслей.Мчится следом за хитрым зверем,Устремляется к стаям птичьим.И при этом онДо предела использует силы собак и коней,Истомляет бегущие ноги гонимых зверей,Все берет от искусства премудрых своих егерей.В страхе и тигр, и лисица,Вспугнуты хищные птицы.Кони несутся – стучит погремок,Рыб заставляет подпрыгивать рог.Косулям и зайцам спасения нет,Сайгам и оленям погоня вослед.

Льется пот, падает пена; гонимые прячутся на холмах и в норах. И вот уже тех, кто погиб, даже не будучи сраженным, совершенно достаточно, чтобы наполнить идущие следом возки. В этом наивысшее выражение успешной охоты. Можете ли вы, Наследник, найти в себе силы подняться и выехать в те места?

Наследник ответил:

– Ваш покорный слуга болен и не сможет этого.

Однако дух света ян появился у него в междубровии и, поднимаясь все выше, почти заполнил Великие Покои. Гость, увидев, что у Наследника лицо оживилось, тут же стал подбадривать его такими словами:

– Неба касается пламя ночное,Гром колесниц полетел над землею.Вьются знамена, сбираются роем,Перья на пиках взметнулись толпою.Рог побуждает к усиленной гонке,К первенству каждый стремится душою.

Чернота от пала простирается, куда только хватает взор; отборная добыча после жертвоприношений отослана к вратам властителя-гуна.

Наследник сказал:

– Это прекрасно! Хотел бы я послушать, что будет дальше.

Гость продолжал:

– Я еще не кончил. Вот что надо еще добавить:

Где в ореховых рощах озер глубина,Где туманная туча плотна и темна,Где лежит носорогов и тигров страна,Там отважные воины, храбрые в битвах,Обнажились – одежда в борьбе не нужна.Засверкали клинки белизной-белизной,Чаща плотная копий и пик скрещена.Та рука, что в сраженье искусней других,Будет шелком и золотом награждена.Смесь из дужо и осоки подсушеннойСтанет ковром на пирушке пастушьей.Лучшие вина, отменная рыба,Будет печенье и мясо натушено —Пусть у гостей ублажаются души.Встречи бурные старых друзей тут и там,Обостряется слух и отрадно сердцам.Никто здесь в радушии не усомнится,Вовеки меж них недоверия нету.Сердца чистоты незапятнанной – твердостьМеталла и камня похожа на это.Взлетают напевы, разносятся песни,Звучит беспрерывное «Многая лета!».

Это все воистину радостно для вас, Наследник. Сможете ли вы найти в себе силы подняться и отправиться в такую поездку?

Наследник сказал:

– Ваш покорный слуга очень хотел бы принять ваш совет, но боюсь, что утомлю стонами уши достойных мужей.

И все-таки лицо его еще более оживилось.

Примечания: Сяфу, Ухао. – В древности наиболее искусно изготовленное оружие часто именовалось по имени мастера или по месту производства.

Облачный Лес, Разлив Орхидей – названия прославленных красотой мест во владении Чу.

Великие Покои – образное название человеческого лица.

(ПОДСТУП ШЕСТОЙ)

Гость сказал:

– Предположим, что в равноденствие, в восьмую луну, владетели-чжухоу в дальних краях проводят радостную братскую встречу и вместе отправляются полюбоваться валами на излучине Цзяна в Гуанлине.

Приехали – и не увидели ничего похожего на валы; тщетно они ожидают, когда же вода покажет свою силу, когда явит нечто, достойное изумления.

И вот они созерцают, как набегает волна, как она приподнимается, как она колышется, как она движется по кругу, как она разливается, – и хотя в этом есть нечто, что дает пищу сердцу, но никак невозможно при этом вообразить, какова же скрытая мощь этих вод:

Внезапны они, пугают они,Огромны они, подавляют они,Все в пене, все в пене взмывают они.Пугают они, своевольны они,Привольны они, неуёмны они,Безбрежному морю подобны они,Со степью бескрайнею сходны они.Разум пленяют – будто бы Южные горы,Взор увлекают – словно Восточное море,Радугой взмыли – чуть не к лазурному небу,Мысли уводят – к дальним прибрежным обрывам.Потоки свободные не иссякают,Бегут к почитаемой «матушке солнца».Вырывается вверх колесница потока     а потом низвергается вниз, – о, да! —Так случается, что и понять невозможно,     чем и как усмирить ее.Так бывает – на множество струек     сама по себе разобьется, – о, да! —И стремглав по излучинам вдаль убегает,     не возвращаясь обратно.Где-то близко от Красной протоки     вдалеке исчезает, – о, да! —Опустошив по пути все, что встретит,     потом исполняется лени.Эти воды теперь уж ничто не пробудит,     из них поднимается утро, – о, да! —Они сохранили свои устремленья,     но сами себя смирили.И что же теперь остается людям? —Обливать свою грудь водою,Прочищать свои пять вместилищ,Обмывать свои руки и ноги,Очищать волоса и зубы.Удаляются лень и нега,Прочь выносятся нечистоты,Прекращаются лисьи чары,Проясняются глаз и ухо.

Это то самое время, когда, даже если и есть какие-то недуги и хвори, все-таки хочется растянуться горбатому, приподняться хромому, уйти от слепоты, отделаться от глухоты – и посмотреть вдаль на все вокруг.

Ведь правда, что из-за ничтожных вещей напрасно терзаться тоскою, за муки похмелья напрасно бранить вино. Вот почему сказано: «Принявшись за учение, разгонишь сомнения – об этом даже спорить не стоит».

Наследник сказал:

– Прекрасно! Но все-таки как проявляется дух этих валов?

Примечания: Чжухоу – общее название удельных владетелей в древние времена.

Гуанлин – местность возле устья Янцзы (Цзяна), где река перед впадением в морской залив делает несколько больших поворотов.

«Матушка солнца» – образное название Восточного моря, из которого, по старинным представлениям китайцев, по утрам поднимается («рождается») солнце.

Красная протока. – Комментаторы затрудняются объяснить, где она находится.

Пять вместилищ – пять внутренних органов (сердце, печень, селезенка, легкие, почки), по утрам очищающиеся от накопленного за ночь.

Лисьи чары – здесь: ночные соблазны, которые насылают, по китайским древним понятиям, оборотни-лисы.

(ПОДСТУП ШЕСТОЙ, ЧАСТЬ ВТОРАЯ)

Гость сказал:

– Об этом записей нет, но я слышал, что некий наставник говаривал: «Есть три вещи, подобные по действиям духам, – хотя духи здесь ни при чем:

На сотню ли раскатившийся гром;Воды речной течение вспять,     воды морской приливный подъем;Из горных недр исходящие тучи     без перерыва, ночью и днем».Стремительны волны в разливах раздольных,Валами вздымаются бурные волны.Вот они только-только возникли,     журчат-журчат на просторах,       словно белые цапли, слетевшие долу;Вот они слегка разыгрались, разлились-разлились,     белеют-белеют, как над белой упряжкой       раскинутый полог;Вот они в бурном волненье, неудержимы-неудержимы,     будто целого войска одежды взметнулись на поле;Вот они вырвались вбок и побежали стремглав,     валами-валами, – так же в легких повозках       пробивается войско на волю.Точно так шестерня запряженных драконовПоспешает вослед за Тай-бо над рекою;Устремляются буйною пенной дугоюСедловины – горбины одна за другою.Выше-выше, рвутся-рвутся.Вольно-вольно, льются-льются.На твердыни крепостные,Как войска, они вот-вот взберутся.Смирные в глубях, злобные в кручах,Водоворотами бурными крутят,Ни перед чем они не уймутся.Можно видеть, как волны с обеих сторонИ кипят, и клокочут, и бурлят, закипая,Как из глуби из темной, взъярившись, взлетают,Эти вверх устремились, те вниз опадают.Кто ни встретился – тому смерть,Кто противился – сокрушен.Начинается волн течение,     где Ховэйский скалистый склон.Травянистыми падями их поток разделен.По Цинме они ходят кругами,В Таньхуань накопляются мирно,По дуге огибают     гору, где У Цзы-сюя молельня;Злобно рвутся они     на площадку, где матушки Сюя кумирня.Забираясь на Красные Скалы,Выметают Фусана долины,Как раскаты грозы     разнеслись по просторам обширным.Всему научились от воинов грозных,И так же напористы, так же отважны.Накатом-накатом, наметом-наметом,     подобно коням горячим, несутся;«Дунь-дунь, гунь-гунь» —     как будто удары грома рокочут.Исполнены гнева, встречая преграды,Взметнувшись вверх, через них перекатят.Если же в устье заросшем, друг друга тесня,     волн собирается грозная рать,Рыбе от них не уплыть,Птице не улететь,Зверю не убежать.Толпою-толпою, когортой-когортойВзметаются волны и мечутся тучи.На юге взобрались на горные кручи,На севере склон разбивают сыпучий,Накрыли, размыли курганы и дюны, —На западе берег ровняют зыбучий.За стеною стена, за накатом накатНа прудах беспощадно плотины крушат.Вот, прорвавшись победно, откатились назад,И шуршат, и гремят, и рокочут, и плещут,Струи пенные взмоют – и книзу летят.Если ж их своенравье дошло до предела,Черепахи и рыбы лишаются сил,Их кидает и крутит, ничего им не сделать.Прибоем-прибоем, волнами-волнамиРасстелются после рядами-рядами,И сколь поразительны их чудеса,Нельзя описать никакими словами.Только людям и остается пасть ничком перед этим;Встав у темных водоворотов, сокрушаться над этим.

Это все – самое удивительное, самое впечатляющее зрелище во всей Поднебесной. Сможете ли вы, Наследник, найти в себе силы подняться и полюбоваться на это?

Наследник ответил:

– Ваш покорный слуга болен и не сможет этого.

Примечания: Тай-бо – дух-повелитель реки Хуанхэ.

Ховэйский скалистый склон, травянистые пади, Таньхуань – географические пункты вдоль Янцзы, отождествить которые с современными их названиями комментаторы по большей части затрудняются.

У Цзы-сюй – герой древнекитайских легенд, казненный вследствие несогласия с политикой своего государя. Потом, когда его предсказания осуществились и владение погибло, в честь его и его матери («матушки Сюя») на берегах Янцзы были установлены алтари и кумирни. Во время Мэй Чэна эти молельни еще существовали.

Красные Скалы (чаще – Красная Стена) – гористый склон по северному берегу Янцзы. Залегающие там породы имеют красноватый цвет.

Фусан – местность в долине Янцзы.

(ПОДСТУП СЕДЬМОЙ)

Гость сказал:

– Теперь попробуйте, Наследник, обратить ваше внимание на мужей, владеющих тайными искусствами, – среди них есть достигшие высших возможностей, такие, что сродни Чжуан Чжоу, Вэйскому Моу, Ян Чжу, Мо Ди, Пянь Юаню, Чжань Хэ. С их помощью можно

Рассудить, что под небом у нас, до любых мелочей;Разобраться, где вред, где польза от тысяч вещей.

Вчитавшись в творения Куна и Лао, вникнув в предписания, оставленные Мэн-цзы, можно выносить суждения, в которых не будет упущено ни одной мелочи из десяти тысяч. Это нужнейшие речения и сокровеннейшие пути, какие есть во всей Поднебесной. Не пожелаете ли вы, Наследник, выслушать все это?

И тут Наследник оперся о столик и поднялся со словами:

– Сколь будет великолепно хоть один раз услышать слова совершенномудрых людей и рассудительных мужей!

Сразу же хлынул у него пот – и болезнь прошла.

Примечания: Чжуан Чжоу (Чжуан-цзы, 369–286 до н. э.) – философ, мастер парадоксов и притч, где он объясняет многое, кажущееся непостижимым.

Вэйский Моу (ум. 280 до н. э.) – маг, понимавший язык животных.

Ян Чжу – философ, живший в IV в. до н. э., сторонник идеи крайнего эгоизма.

Мо Ди (ум. 420) – философ-логик, проповедовавший идею всеобщей любви.

Чжань Хэ, Пянь Юань – маги, упоминаемые в древних сочинениях.

Кун и Лао – Кун-цзы (Конфуций, 551–479 до н. э.) и Лао-цзы (Ли Эр, VI в. до н. э.) – древнекитайские философы, основатели конфуцианства и даосизма.

Мэн-цзы (Мэн Кэ, 390–305 до н. э.) – крупнейший из последователей Конфуция.

Ли Лин

Ханьский полководец Ли Лин (Ли Шао-цин, ум. 74 до н. э.), воевавший с сюнну, кочевым народом на северо-западе, попал к ним в плен, был на родине приговорен к смертной казни и кончил свои дни у сюнну. Во время его пребывания там к сюнну прибыл с дипломатической миссией Су У (140–60 до н. э.). Предводитель сюнну удерживал у себя Су У в течение девятнадцати лет, но Су У отказался перейти на сторону врагов. Вернувшись домой, Су У и Ли Лин, подружившиеся в плену, еще долго вели переписку. Эта переписка в стихах, дошедшая до наших дней, многими исследователями не считается подлинной: есть предположение, что стихи эти написаны от имени друзей неизвестным автором.

ПЕСНЯ ПРИ РАССТАВАНИИ С СУ УПуть в тысячи ли пересек     пустынную эту страну.Я, царский военачальник,     пошел на войну с сюнну.В боях бесконечно много     сломалось клинков и стрел.Погибшие неисчислимы,     забвение – их удел.Уже умерла моя старая мать, —Хотел бы воздать за милости ей,     но как бы я к ней поспел?

Неизвестный автор

(II век н. э.)

ПЕСНЯ О БЛАГОРОДНОМ МУЖЕМуж благородный     строго следит за собою,Повода людям     не даст заподозрить плохое.Идя бахчой,     не сгибается туфли поправить,Стоя под сливою,     шапку не тронет рукою.К дяде и тетке     не просится в близкие люди,С малым и старым     себя не считает ровнею.Взять рычаги     в свои руки никак не стремится,Ласков и светел     с любым, кто обижен судьбою.Так Чжоу-гун,     нисходивший до нищей лачуги,Сыто рыгал,     чтобы не угощали едою.Волосы вымыв,     он отжимал их три раза,Славен в потомках     премудростью и прямотою.

Примечание: Чжоу-гун – регент при втором государе государства Чжоу, Чэн-ване (1115–1079 до н. э.). Составил свод правил поведения и взаимоотношений людей («Чжоу ли», «Распорядок Чжоу-гуна»), которому сам неуклонно следовал. Считается одним из идеальных правителей древности.

Чжан Хэн

Чжан Хэн (Чжан Пин-цзы, 78–139) – поэт, прозаик, выдающийся ученый-астроном, механик, историк, законник. Ему принадлежат торжественные оды, в том числе «Оды трем столицам», считающиеся точным описанием нравов, обычаев, повседневной жизни столиц и часто привлекающиеся как достоверный исторический материал. Занимал высокие посты в государстве, но под конец жизни ушел со службы, написав «Оду возвращению к полям».

ПЕСНЯ О ЧЕТЫРЕХ ПЕЧАЛЯХ1Кто на уме у меня – увы! —     ныне Тайшань ему дорог.Мне бы отправиться следом за ним —     круты Лянфуские горы.Я наклонюсь, на восток погляжу —     слезы смочили мне ворот.Тот, кто мне дорог, меня одарил     лезвием с вязью златою.Чем же дарение возмещено? —     яшмою яркой цветною.Путь слишком долог, и нужно ли мне     следовать дальней тропою?Так почему же печаль на душе,     сердце томится тоскою?2Кто на уме у меня – увы! —     ныне в Гуйлине далеком.Мне бы отправиться следом за ним —Сянские воды глубоки.Я наклонюсь и на юг погляжу —     слезы смочили мне локоть.Тот, кто мне дорог, меня одарил     цинем, украшенным хитро.Чем же дарение возмещено? —     парою блюд из нефрита.Путь слишком долог, и нужны ли мне     мысли, тоскою увиты?Так почему же печаль на душе,     сердце томленьем несыто?3Кто на уме у меня – увы! —     ныне Ханьян ему в радость.Мне бы отправиться следом за ним —Лунские кручи преградой.Я наклонюсь и на запад гляжу —     слезы смочили наряды.Тот, кто мне дорог, меня одарил     новым плащом с соболями.Чем же дарение возмещено? —     ярче луны жемчугами.Путь слишком долог, и нужно ли мне     следовать всюду за вами?Так почему же печаль на душе,     сердце томится слезами?4Кто на уме у меня – увы! —     ныне в Яньмэне суровом.Мне бы отправиться следом за ним —     вьюги там снова и снова.Я наклонюсь и на север гляжу —     слезы смочили покровы.Тот, кто мне дорог, меня одарил     пестрой парчою расшитой.Чем же дарение возмещено? —     столиком из лазурита.Путь слишком дорог, и нужны ли мне     вздохи от боли сокрытой?Так почему же печаль на душе,     сердце томленьем убито?

Примечание: Лицо, от имени которого написана песня, живет в столице Ханьского Китая Лояне. Видимо, это тоскующая жена, муж которой по каким-то надобностям, служебным, торговым или иным, разъезжает по всем сторонам света, надолго оставляя жену одну. На востоке он живет в Тайшане (ныне в пров. Шаньдун), а к западу от Тайшаня расположены горы Лянфу, где нет никаких троп. На юге он живет в Гуйлине (в нынешнем Гуандуне), а между Лояном и Гуйлином расположены цепи великих озер, в которые впадает река Сян. На западе он живет в Ханьяне (восточная окраина нынешней пров. Ганьсу), отделенном от столиц цепью Лунских гор. На севере он живет в Яньмэне (северная окраина пров. Шаньси), окруженном засыпанными снегом пространствами, где не найти дорог. Обращает внимание точность направлений по отношению к Лояну. Также интересно, что «тот, кто дорог» дарит бытовые вещи, а возмещение во всех случаях производится драгоценными камнями.

Цао Пэй

Цао Пэй (187–226), первый император царства Вэй периода Троецарствия, известен в этом качестве как Вэнь-ди (на троне в 220–226 гг.). Сын известного полководца и поэта Цао Цао, старший брат великого Цао Чжи; сам поэт. Возглавлял поэтический кружок «Восемь талантов», написал самый ранний в Китае критический трактат (известен в переводе академика В. М. Алексеева).

ПЕСНЯ О ПОЛЯХ ШАНЛЮ(ДАННЫХ СВЫШЕ)В едином мире живущем     не все почему-то вровень          В полях Шанлю.Питается кто побогаче     и рисом, и просом вдоволь          В полях Шанлю;Питается кто победнее     мякиной и половой          В полях Шанлю.Зачем же бедный и сирый     терзается снова и снова          В полях Шанлю?Удачливым же судьбина     нисходит с небес бирюзовых          В полях Шанлю? —И ныне на жалобы эти и вздохи     решенья никто не найдет никакого          В полях Шанлю!

Цао Чжи

Цао Чжи (Цао Цзы-цянь, 192–232) – один из «Трех Цао», поэтов из семьи Цао. Отец его Цао Цао (155–220) и старший брат Цао Пэй (186–226) оставили заметный след в истории китайской литературы. Вокруг «Трех Цао» собралась блестящая плеяда поэтов, так называемые семь мужей годов Цзянь-ань (196–219). Но Цао Чжи и на этом фоне оказывается самым выдающимся, его ставят в черед самых великих поэтов в истории Китая. Отец любил младшего сына. После смерти отца в 220 г. старший брат объявил себя императором государства Вэй, и, опасаясь популярности Цао Чжи и завидуя его таланту, сослал его в отдаленную область Чжэн на крайнем востоке страны. В ссылке поэт и окончил свои дни уже в правление своего племянника, сына Цао Пэя. «Песнь о фее реки Ло» – одно из наиболее прославленных произведений Цао Чжи.

ПЕСНЬ О ФЕЕ РЕКИ ЛО

В третьем году Хуан-чу я был при дворе в столице. Возвращаясь, я переправился через реку Лочуань. У древних есть такие слова: «Духа этой реки зовут Ми-фэй». Будучи растроган рассказом о делах святой девы в «Ответе Сун Юя Чускому вану», я тоже сочинил эту свою песнь, слова которой гласят:

Велено мне из столичного краяЕхать в восточную глухомань.Я Ицюэ позади оставил,Перевалил чрез Хуанъюань.Проехал сквозь ущелье Тунгу,Поднялся на гору в Цзиншани.Вот уж и солнце на запад склонилось,Кони устали, повозку не тянут.

Что же мне оставалось делать?

Упряжь снял я в долине Хэнгао,Четверню подкормил в Чжитянь.Сам я дух перевел в Янлине,Где вдали видна Лочуань.

И вот как раз в это самое время

Мысли спутались, дух мой дрогнул,Что явилось мне – ум смутит!Хоть в долине, внизу, ничего не увидел,Но вверху мне предстал удивительный вид:Я увидел, что сверху прелестная деваВозле края отвесных утесов стоит.

Тогда я обратился к вознице со словами: «Не поглядишь ли ты вон туда, кто это там блещет красотой?» Возница ответил: «Слуга ваш слышал о фее рек Хэ и Ло по имени Ми-фэй. Та женщина, которую увидел мой повелитель, не иначе как она. Какова же она с виду? Ваш слуга хотел бы это услышать». – И вот что я поведал ему:

«Словно лебедь парящая, взлетела она,Как плывущий дракон, обаянья полна,Хризантема под осень ее не белее,И сосна по весне не настолько пышна.Пряди ее прически —   словно легкая тучка луну заслонила;Легкость ее повадки —   словно ласковым ветром снежок закрутило.Издалёка заметно ее сиянье,Как на утренней зорьке солнца восход;Поглядишь поближе – она алеет,Словно в водах прозрачных фужун плывет.Простота и тонкость слились воедино,Соразмерна в движении каждом она.Ее плечи словно бы выточил мастер,Ее стан как из шелкового полотна.Ее шея изящна и гладко горло,Ее ясная сущность глазу видна.Благовоний моря для нее излишни,И свинцовых белил помощь ей не нужна.Под тучей-прической высокой-высокойСмыкаются брови единой дугой;Открыты взору пурпурные губы,И скрытно зубы блестят белизной.Раскосые светлые очи чудесны,На щёках две ямки манят за собой,Прекрасна наружности тихая прелесть,Пленителен стройного тела покой.Свободна повадка, нежны ее чувства,Бессильны слова пред ее красотой.Платье такое одно в целом свете,Застежки из кости построились в ряд.Легкого шелка накидка     заманчиво зашуршала – о, да! —Яшмою и бирюзою     искуснейше изукрашен наряд.Золото с зеленью спорит,     прическу ее украшая;Жемчуга светлые нити     рядами на теле горят.Ноги для дальней дороги     в узорные туфли одеты;Длинной воздушною юбкой     стан словно дымкой объят.Веет чуть-чуть от нее     орхидеи-отшельницы запах – о, да!Там, возле горных отрогов,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Первое полное издание: Ши цзин. М., 1957 (сер. «Литературные памятники»). Впоследствии неоднократно переиздавалось полностью и по частям.

2

В его книге «Китайская классическая проза в переводах академика В. М. Алексеева» (М, 1958) читатель найдет много подобных примеров: «…запуталось все в корнях и ветвях – да, ветвях; <…>» или: «Она упирается в небо – да, в самое небо <…>» (с. 73) и т. п.

3

Цао Чжи. Фея реки Ло / Перев. А. Адалис // Антология китайской поэзии. М, 1957. Т. 1. С. 303–311; Фея реки Ло // Цао Чжи. Семь печалей: Стихотворения / Перев. с кит. Л. Черкасского. М., 1973. С. 141–149. Эти переводы и перевод В. М. Алексеева (опубликованный впервые) собраны воедино в кн.: Цао Чжи. Фея реки Ло. СПб., 2000. Сравнение трех переводов одного и того же текста весьма поучительно.

4

Частично изданы: Китайская классическая проза в переводах академика В. М. Алексеева. М., 1958; Алексеев В. М. Китайская литература. М., 1978; Алексеев В. М. Труды по китайской литературе. М., 2002. Кн. 1–2. Наконец, в 2006 г. увидела свет бо́льшая часть переводов: Шедевры китайской классической прозы в переводах академика В. М. Алексеева. М., 2006. Кн. 1–2.

5

Проф. Пань Чжун-гуй (глава тайваньских китаеведов-текстологов) подчеркивает, что как составители свода «Все танские стихотворения» не включили в него стихов Ван Фань-чжи, так и составители аналогичного дотанского свода также стихами поэта пренебрегли. Он объясняет этот факт тем, что первые считали Ван Фань-чжи поэтом суйским, а вторые – танским (см. его предисловие в кн.: Ван Фань-чжи ши яньцзю. Чжу Фэн-юй чжу. Тайбэй, 1986. Т. 1. С. I–VIII).