Когда Жребий падёт на тебя
– Это про пирамиды? – спрашиваю. – Пирамиды строили рабы. А блоки катали по брёвнам.
– А как они потом брёвна убирали из-под блоков? Или верёвки? Как блоки ставили вплотную? Ладно, толпой принесли. Но поставить один к одному без зазора толпой не получится. Вот, посмотри.
Я беру планшет и вижу изображение каменной плиты, на которой видны следы дисковой пилы.
– Ну, – говорю, – «болгаркой» кто-то пильнул, и что?
– «Пильнул». Это гранит, Ваня. И диаметр этой «болгарки» одиннадцать метров. В Египте возле пирамид. В современных условиях нужен целый завод, чтобы так «пильнуть». Где ты видел вокруг пирамид завод? Видишь, Ваня, как твой мозг зашорен. Правильно Ватман сказал, что тайна даёт власть. Прикинь, какая у них власть, ещё на уровне стереотипов. Научат нас в школах, поставят ширмы ещё с детства и вперёд. Таскать блоки для постройки пирамид.
– Кто «они»?
– Владельцы тайн.
– Но это же…
– Невероятно? А то, что сейчас с нами происходит, вероятно? Ты ещё не привык?
Я не знаю, что сказать, а босс опять улыбается.
– Эй, детки, – говорит он, – думаю, вам стоит прекратить все разговоры на эту тему, а то у вас головы лопнут. Не заснёте. А нам нужно выспаться. Скоро догорят дрова в том костре. Когда это произойдёт, мы уберём угли в этот костёр. Останется прогретое место. Можно без палатки спать как на печке. Там ляжем мы с Иваном…
– Нет, я у костра буду спать. На пенке не замёрзну.
– Как знаешь. Ночи уже холодные. Тогда просто двигай брёвна иногда. Два бревна не сгорят, будут тлеть всю ночь. Три сгорели бы.
Алиса поспешно вскочила и убежала в темноту.
– Что случилось? – подрываюсь и я.
– Ваня, у нас есть возможность нагреть пару литров воды?
– Конечно.
– Отлично. Ванечка, нагрей, пожалуйста, водички, – урчит как кошка, – у нас же есть питьевая вода?
– Две пятилитровых бутыли.
– А чистый котелок или чайник?
– Есть маленький котелок, трёхлитровый.
– Супер! Будь умничкой, сделай, пожалуйста.
Она лезет в палатку, а я иду исполнять распоряжение. Чаю, наверное, захотела. Когда пристраиваю котелок с водой над догорающим костром, Алиса выбирается из палатки со свёртком в руке и устраивается на своём месте.
– Ванечка, когда нагреется?
– Через полчаса костёр совсем догорит, нужно бросить пару поленцев, чтобы закипела.
– Не надо, чтобы закипела.
– Тогда минут через двадцать.
– Вот и отлично! Ты – настоящий рыцарь.
Мне приятно это слышать.
Возвращаюсь. Босс смотрит в огонь, Алиса – в планшет. От нечего делать, я собираю недогоревшие ветки и бросаю в костёр.
– Ваня, помнишь, что говорил мне всадник?
– Дословно, конечно, не вспомню, но что факт имел место, помню.
– Да, это интересно, – оживляется босс, – а то с новой информацией, мы забросили необработанной старую.
– Я попробовала написать эти слова в транскрипции и ввела их в переводчик. Ты прав, Ваня, это монгольский язык. И вот что сказал мне всадник, внемлите: «Правильная дорога, госпожа! Сны всё покажут! Они всегда всё показывают! Смотри, госпожа! Ищи господина! Найди свою силу! Сила в соломе!»
– Н-да, – вырывается у меня, факт того, что непонятное нечто говорило с Алисой, поражал, но то, что оно передавало адекватную информацию, просто взрывало мозг!
– Что ж, – говорит босс, – всё складно. Это не как в «Детях капитана Гранта». Ты, Алиса, идёшь правильной дорогой. Сны тебе покажут всё, что надо, только смотри. Ищи господина… версии?
Я отрицательно мотаю головой, какие могут быть версии? Ищи господина Холмса?
– Я думаю, так как всадник называл меня госпожой, то «искать господина», значит искать мужа. Причём он говорит «ищи». Понимаете? Не говорит «найди», как он говорил про силу. Найди, я так понимаю, приказ: найди и всё тут! А «ищи» это действие, растянутое во времени. Для начала надо найти силу, подчёркиваю, мою силу.
– Которая в соломе, – добавляю я, весь этот «квест»33 начинает меня бесить. – Как ты понимаешь «в соломе»? В соломе, как в обрезке стебля? Нужно заваривать и пить, или нам следует искать какую-то копну из соломы, в которой прячется твоя сила?
Мой раздражённый тон так и прёт из меня, хотя я хотел бы его скрыть.
– Извини, – говорю, – Алиса, я загнался.
– Не извиняйся, – отвечает она, – это твоя версия. Она единственная. У меня на этот счёт версий нет.
– Так что, и правда, что ли солому заваривать и пить?
– Не есть же её. По крайней мере, это более логично, нежели искать копну, – она говорит вполне серьёзно, – он же сказал «сила в соломе».
– А какую, – продолжаю я по инерции, поражённый, – ржаную или от пшеницы?
– А может, от овса. Ваня, я слышала то же что и ты!
Умолкаю. Осень наступила, я по дороге видел много сжатых полей, так что в соломе недостатка не будет. Но мне это кажется уж чересчур! Какая сила в соломе, если даже поговорка есть: сила солому ломит?
– Ребятки, – голос у босса ласковый, бархатный, – завязывайте с тайнами. Утро же вечера мудренее. Что сказал всадник? «Смотри сны». А если ты, Алиса, будешь пичкать себя информацией на ночь, то не уснёшь. Теперь твои сны – наш компас. Поэтому, давайте поговорим на какие-нибудь отвлечённые темы.
– Например.
– Положение наше с вами сказочное, почему бы не поговорить о сказках?
– И что можно сказать о сказках?
– Ого, Иван! Сказка – ложь, да в ней – намёк. Помнишь, как дальше?
– Добру молодцу урок. Кто не помнит.
– То-то и оно, Ваня. Кстати, зовут тебя, как главного героя практически всех русских народных сказок. Символично, на мой взгляд. Вот ты что помнишь из сказок?
– Принцесса на горошине.
– Нет, Ваня, это немецкая сказка. Согласен, что там полно уроков для добрых молодцев. Подчёркиваю, добрых. Но нас интересует русские сказки. Мы же на Дону. Заметь, сказки рассказывают совсем ещё детям, пока их души чисты. Что ещё помнишь?
– Помню, что Иван этот, тёзка мой, часто под дурака косил. Ещё помню, что он бился со Змеями Горынычами три ночи. Сначала сделал трёхголового, потом шести, а уж напоследок и девяти или двенадцатиголового, точно не помню. Потом там этот Змей бил Ивана, вгоняя его в землю, сначала по колено, потом по пояс, а в конце – по шею. Что ещё? Помню жар-птицу, мёртвую и живую воду, птицу, чьих птенцов Иван кормил собственным мясом. Яичко упало и разбилось. Много чего из мифов Древней Греции помню, но это не в тему. Ещё помню сказку про спящую красавицу, как принц поцеловал её и она проснулась.
– Ага, правда, похоже на искусственное дыхание рот в рот? А теперь представь, что каждая сказка не только наполненное символами руководство по жизни, как считают учёные, но и летопись. Когда-то давным-давно всё это происходило в реале, ещё не было письменности, и люди передавали истории устно. Самые значимые из них обрастали подробностями, показаниями очевидцев, и переходили из поколения в поколение. После достаточного количества времени былое затянулось повседневными заботами, и теперь только маленькие дети, не обременённые этими заботами, верят в сказки. Сейчас мы с вами в такой ситуации, которую любой психически здоровый человек назовёт сказочной.
– Хочешь сказать, что скоро прилетит Змей Горыныч?
– А он, разве не летит за нами?
– Ой, босс, ты уверен, что я после твоих сказок быстрее усну? Может, поиграем в города?
Губы босса не шевелятся, но глаза лучатся улыбкой:
– В городах я не силён. Могу тебе созвездия показать. Ты знаешь какие-нибудь?
– Большую Медведицу каждый знает, а так…
И босс начал мне показывать разнообразных андромед, кассиопей, геркулесов, персеев и рыб. Я краем глаза заметил движение: это Алиса встала и пошла к котелку. Она пробует воду рукой, берёт котелок и идёт в сторону реки.
– Алиса, тебе помочь?
– Сама справлюсь.
Точно, она же всё про душ говорила. Девочки без воды не могут. Я ей, действительно, сейчас не помощник.
– А вот созвездие Андромеды, – увлечённо продолжает босс, я удивляюсь, как он их находит, тут же миллиарды звёзд, – В ней можно наблюдать спиральную галактику, известную как туманность Андромеды.
Всё это звёздное великолепие затягивает. Вот чего мне будет не хватать в городе.
– Однажды, – говорю после нескольких минут тишины, – мы с приятелем в августе поехали за город посмотреть на звездопад. Сообщалось, что в эту ночь он будет самый интенсивный. Всё было отлично, только звездопада мы не увидели.
– Облака?
– Нет, небо было чистейшим. Просто взошла полная луна, настолько огромная, что не стало видно самих звёзд. Такой яркой луны я не видел. Небо было не чёрным, а серебряным, как будто оно было затянуто вуалью.
– Красиво, наверное.
– Волшебно, но я хотел посмотреть на звездопад. Он гораздо волшебнее полной луны.
– Не спорю.
– Я помню, как, мелкий, ложился во дворе на лавочку и пытался загадать желание, пока звезда падает. И ни разу не удалось загадать. Не успеваешь. Звезда так внезапно проскакивает по небу, что нет никаких желаний – только восторг. Возникает впечатление, что кто-то лазерной указкой по небу чертит. Так что я был несколько обижен на луну.
Я снова вижу движение. Появляется Алиса, одетая в свою пижаму, в комнатных тапочках. Вся такая чистая и свежая. Видя или чувствуя мой взгляд, она жеманно отводит ветку куста и походкой манекенщицы идёт в нашу сторону. Вдруг она вскрикивает, припадает на колено, будто кто-то невидимый бьёт её сзади, потом ещё раз вскрикивает, отмахивается и бежит к нам.
– Что случилось?
– Меня кто-то укусил.
– Куда?
– Первый раз в шею, второй в руку, а третий в поясницу.
– Осы?
– Да, что-то жужжало. А если у меня начнётся аллергия?
– Всё хорошо, королева, не бойся, я с тобой, – говорю, – сейчас всё сделаем в лучшем виде.
– Ой, жжётся.
– Дышать не тяжело?
– Пока нет. Жжётся.
Подвожу её к костру. Да, на её левом запястье у большого пальца я вижу след укуса – красное припухлое пятно с белой точкой в центре. Я беру головешку из костра.
– Что ты хочешь делать, Ваня? – голос у неё испуганный.
– Не бойся, – беру её руку в свою, чувствую, как она напрягается, – яд осы, как все выделения живых существ – это белок. Всё, что происходит с тобой – реакция на этот белок. – Раздуваю головню до ярко-оранжевого цвета, – И как все белки, яд при температуре выше сорока пяти градусов денатурирует, то есть разлагается. – Не прикасаясь к коже, оставляя от головешки только оранжевый отсвет на её руке, вожу ею вокруг поражённого места. – Наша задача – нагреть белок до температуры распада. Горячо?
– Нормально, но уже не так жжёт.
– Вот-вот, когда жжение перейдёт в тепло, значит, яд распался.
Босс берёт ещё одну головню и, делает то же самое с укусом на шее. Мы похожи на вампиров, окруживших жертву. Закончив с рукой, нахожу третий укус, он немного выше волнующей ложбинки над ягодицами. Меня так и тянет поцеловать его. Спустя минуту и этот бугорок укуса на глазах опадает и даже не видно поражённого места.
– Где ты этому научился?
– В журнале «Здоровье» прочитал.
– Спасибо. Спасители мои.
– На здоровье.
Это маленькое приключение встряхнуло нас, но после нервного напряжения приходит спад. Вот и мы дружно начали зевать.
Босс лопатой сгрёб все угли, перенёс не догоревшее в мой костёр, бросил на подготовленное место кусок брезента. Алиса попрощалась и исчезла в палатке. А я остался лежать на «пе́нке», укрывшись «спальником». Вопреки прогнозам босса, мысли меня не одолевали, недолго посмотрев на звёзды, я уснул. Мне снился Иван-царевич, скачущий на волке в межзвёздной пустоте, под песню Depeche Mode «Goodnight Lovers»34 а некто, похожий на Карла Маркса, укутанный в несвежую простыню, метал в Ивана-царевича стилизованные под логотип «AC/DC»35 молнии, сделанные из картона и раскрашенные лимонной гуашью.
Следующее утро.
Пробуждение было не таким мирным, как уход в сон. Я чуть не сжёг себе ногу. Кед так нагрелся, что стал плавиться. И не удивительно, ведь я сунул ногу в самый костёр, который так и не погас до конца. Пришлось плясать по поляне, стаскивая испорченную обувь. Хорошо, что у меня есть ещё ботинки.
Небо затянуло плотным одеялом облаков. Похоже, будет дождь. Босс уже сооружал костёр на том месте, где ложился спать. Мы успели приготовить чай и бутерброды, когда из палатки показалась Алиса. Она выглядела свежо, хотя недовольно сжатые губы, говорили о том, что не всё так радужно.
– Доброе утро, королева.
Алиса кивнула. Она явно не разделяла моего оптимизма.
– Как спалось?
– Нормально, но я, всё же, предпочту эту романтику банальному гостиничному номеру.
– Видела что-нибудь во сне?
– Что-то видела, но не помню, что.
Позавтракали бутербродами с чаем, и, тщательно уничтожив следы своего пребывания, снова выехали на трассу. Вела Птичку Алиса. Вела уверенно, даже немного агрессивно. Она молчала всё утро. Молчали и мы.
Планшет на подзарядке. Тишина, разбавленная шумом двигателя. Но в моей голове после героиновых марафонов никогда не бывает тишины – наследие диджейского прошлого. И выбор композиций произволен. Вот и сейчас по иронии звучит красивая «For Silence» Пола Хартнолла36. За окном проплывает ландшафт. Поля чередуются с лесами. Мысли приобретают стратегически-милитаристическое направление. Сознание оперирует исключительно армейской лексикой: «оперативный простор», «линия обороны», «траншея полного профиля», «танковые клинья». Может, я тоже начинаю что-то видеть, и тут когда-то проходили эти танковые клинья?
Дорога ныряет в лесок, и мы едем в тоннеле из деревьев. Поразительно, как шагнуло вперёд Человечество. Я представляю собой Человека, того, кто смог построить эту дорогу, которая, подчиняясь закону физики, сцепляется с покрышками нашего автомобиля, всего лишь соком деревьев, что тёк бы себе, как и течёт, пока кто-то из Человеков не догадался сделать из него резину. А покрышки – всего лишь малая часть автомобиля.… И в каких-то пяти метрах от тебя проносятся прочь места, которые, возможно, никогда не удостаивались внимания людей. Алиса, лысое божество, сосредоточена на дороге. Очередной изгиб серой змеи под колёсами рождает впереди стоящую на нашей обочине машину цвета пастельных тонов. От неё навстречу нам бежит блондинка, размахивая руками, всем телом говорящая о растерянности и страхе.
– Что за…– произносит Алиса и сбрасывает скорость. Босс возникает между нашими головами. Мы медленно катимся к жалкой фигуре в джинсовой юбке выше колен и футболке белого цвета.
– Помогите, – слышно через опущенное Алисино стекло, – там человеку плохо! – наконец, Птичка подкатывается к девушке. В её глазах – отчаянье.
– Помогите!
Босс открывает дверь и, огибая незнакомку, бежит к машине на обочине, метрах в двадцати от нас. Алиса, став рядом с открытой дверью, смотрит вслед удаляющемуся боссу.
Вот он подбегает к машине, открывает дверь и отскакивает назад, будто на водительском сиденье лежит ядовитая змея. И в тот же самый миг я слышу в голове, как Дэйв предупреждает меня криком: Wrong!37, и действие закрутилось как пластинка. Незнакомый женский голос говорит:
– А ну-ка, ручки показала! Перед собой держи!
Этот голос так не похож на тот умоляющий крик, что я слышал, пока видел эту блондинку, что вдруг некстати во мне всплыло восхищение её актёрским талантом.
А из незнакомой машины показывается сначала характерный абрис обреза, потом босс, подняв руки, отступает назад, и появляется владелец обреза. Он почти на голову ниже босса, но из-за уверенно направленного вплотную в лицо босса ствола, это особо не заметно.
И в панораме ветрового окна появляется Алиса, безвольно опустившая руки. Блондинка приставила к её голове зловеще блестящую штуку, тоже, кстати, придуманную человеком. Я не разбираюсь в оружии, но ствол небольшой, изящный, наверняка, немецкий. «Вальтер» какой-нибудь.
– Эй, выходи, – это мне. – Давай, шевелись!
Её глаза – само торжество, но всё же, где-то глубоко в них я чувствую растерянность, распахиваю дверь и выхожу.
Босс уже стоит, приподняв руки, а чел с обрезом стоит позади него, целясь ему в затылок.
– Веди их сюда, – кричит он.
– А машина? – в голосе блондинки сквозят нотки истерики, и тут я с ужасом вижу, что это совсем малолетка: ей не больше шестнадцати, наверняка, ещё в школу ходит!
– На х… машину! Веди их сюда!
– Идите!
Мы исполняем приказ. Подходя к машине бандитов, я увидел того, кто целился в босса. В Учителя! Этот мазафакер носил лицо аскета: обтянутые скулы, горящий взгляд, с возрастом – не понятно. В его глазах я увидел голод, тот голод, дыханья которого я не пожелаю никому. Он торчок, и его ломает. Я сам был таким. Я их за километр вижу. По этому голоду в глазах. И этот свет невероятно опасен. Перед этим голодом не устоит никто.
– Возьми скотч, свяжи им руки, – командует он.
Блондинка берёт моток скотча с заднего сиденья и бросает его Алисе. Та ловит скотч.
– Свяжи ему руки, – говорит она, тыча пистолетом в Алису.
Что за ствол? Я жалею, что ничего не знаю об оружии! Что за пистолет у неё?! Боевой или травмат? Что в руках торчка в период ломки обрез, это видно! Никто же не делает травматические обрезы! А с этими пистолетами – фиг разберёшь! Странно, но мной овладело какое-то спокойствие, будто я сижу в зале и смотрю 3D-кино.
– Ты что, глухая? Свяжи его! И не смотри на меня!
Алиса, опустив руки, но сжав кулаки, смотрит блондинке прямо в лицо.
– Что там? – орёт чел с обрезом.
– Алиса, делай, что она говорит, – слышу я свой голос.
То же самое эхом говорит босс.
– Не смотри на меня, сука! – в голосе блондинки слышны нотки паники, – Жорик, она смотрит!
Алиса стоит прямо, как бы, целясь грудью во врага, и исподлобья пристально смотрит в лицо блондинке.
– Эй, шо там за галдёж?! – слышу я голос нарка, – Кто хочет заряд дро…
Его речь прекращается, а я вижу, как босс подныривает под обрезанные стволы, и, выпрямляясь, всаживает с разворота свой локоть в лицо бандита. Тот, в удивлении распахнув глаза, отступает, и в тот момент, когда его нога утверждается, левый кулак босса вонзается прямо в середину его подбородка. Хрясь! У бедолаги не менее двух переломов нижней челюсти! Я вижу, как он, закатив глаза, опрокидывается навзничь и исчезает за машиной. Всё это в ритме «Snakecharmer» «Рычагов»38, и выглядит как банальный слэм39.
Лицо блондинки делается белым.
– Жорик! – она, округлив глаза, направляет пистолет в сторону босса, но тот ускользает из зоны моего виденья – мешает машина. Звучит выстрел, я слышу стук молотка по асфальту и визг срикошетившей пули. Ого, боевой! Но этот звук, в отличие от сырого шлепка вонзающейся в плоть пули, радует.
Второго выстрела она сделать не смогла – дико взвизгнув, Алиса прыгает ей на спину, и, будь неладна эта машина, исчезает с моих глаз.
Я оцениваю время проведённой невольной операции в одну-две секунды. Я вообще не успел ничего предпринять! Только смотрел! И вот я вижу, как босс помогает Алисе поднять блондинку, испуганно оцепеневшую, безоружную. Резко припадаю к земле. В просвете между днищем и дорогой вижу лежащий навзничь бессознательный корпус Жорика. Этот теперь не опасен. Да и та – тоже. Её правую щёку пересекает несколько параллельных царапин – наверняка, Алисина работа. Алиса поднимает оброненный скотч и вяжет им руки блондинки. Всё это в тишине и сопении, лишь скрежет отдираемого скотча.
– Что? – снова голос блондинки тот же, что и тогда, как только мы её увидели – испуганный и растерянный. – Что вы будете делать? – и начинает скулить.
– Разберёмся, – говорит Алиса, и её тон не предвещает ничего доброго и пушистого.
Босс, тем временем, волочёт бессознательное тело бандита на обочину, за машину. Обрез он держит в свободной руке. Он туго обматывает правую руку торчка скотчем у кисти. Отбрасывает её. Потом становится над распростёртым телом, ломает оружие, смотрит, снова ставит в боевое положение, взводит курок, опускает стволы. Но не просто вниз, а, явно прицеливаясь, чуть в сторону от его головы, в распростёртую, обмотанную скотчем правую руку. Я понимаю, что произойдёт, и успеваю отвернуться. Звучит выстрел, гулко затерявшийся в зарослях. В момент выстрела Жорик приходит в себя, вскрикивает, потом снова гаснет.
Скулёж блондинки замирает. О, чёрт! Босс отстрелил ему руку!
– Теперь не будет угрожать другим, – говорит босс с тем удовлетворением, будто только что засеял поле картошки.
– Босс, – говорю, – это не слишком жёстко?
– Это адекватно. Он хотел нас убить. Так же? – спрашивает он блондинку.
Та плачет, её кисти обмотаны скотчем спереди.
– Мы только недавно познакомились. Он меня на машине катал, вином угощал, подарки дарил, говорил, научу, как жить, не тужить.
Босс подходит к ней вплотную и смотрит искоса. Под его взглядом блондинка замолкает и закрывает глаза. Босс стоит над ней около минуты, говорит:
– Понятно. Ладно, – и уходит в чащу, ломая придорожные травы, высматривая что-то вокруг.
В отличие от босса, нам с Алисой ничего не понятно.
– Чего это он? – спрашивает Алиса? Она явно, как и я озадачена выстрелом босса. А в моём воображении я вижу, как кисть непутёвого налётчика разлетается в кровавых брызгах. Бр-р-р!
– Фиг знает, – тщательно подавляю рвотные позывы и стараюсь не смотреть в сторону нарка.
– Куда он пошёл? – спрашивает Алиса, а блондинка, быстро кивает, подтверждая свой интерес, и не зря: её судьба неизвестна никому, кроме него.
– Только не дайте ему меня так же… – она глядит на распростёртое тело подельника, в её глазах ужас.
Босс не заставил себя долго ждать. Он возвращается, держа перед собой на вытянутой руке какое-то растение. Когда он приблизился, я увидел в его осторожной щепоти куст крапивы.
Он подходит к машине, опускает стекло штурманской двери. Потом берёт блондинку за шею и суёт её в образовавшуюся щель. Поднимает стекло, стискивая начинающую плакать налётчицу, потом, прилагая усилие, толкает её, дверь защёлкивается. И теперь перед нами наклонившаяся в недвусмысленной позе блондинка, зажатая в двери.
– Нет! Не надо! – слышно из салона.
Я смотрю на куст крапивы, и озарение вызывает дикий смешок. Неужели?! Алиса тоже смеётся.
А левая рука босса задирает юбку, обнажая сверкающие соблазнительные полушария, покрытые гусиной кожей. На ней те трусики, которые обнаруживают себя только треугольником над выпуклым великолепием форм, цвета трусиков я, по понятным причинам, не различаю, ослеплённый центральной экспозицией. Босс наносит ей по аппетитным чреслам первый сочный удар кустом крапивы. Теперь её приглушённый вопль заглушает скулёж Жорика, пришедшего в себя секундой ранее. И здесь мои нервы сдали. Весь спрессованный клубок событий с первым криком осознавшей происходящее блондинки разрядился диким хохотом. Я катался по траве, безумно хохоча, и видя, как смеётся Алиса, сидя, в бессилии опустив руки на колени, а лицо её вовсе не радостное, будто смех приносит ей боль. Ой, её рёбра! Меня накрывает волна истерического смеха при виде нелепо дёргающегося голого зада неудавшейся налётчицы. Он у неё малиновый, и уже не такой аппетитный, как был.
Ну, босс крут! Наикрутейше крут! Отстрелил руку чуваку, и тут же порет провинившуюся девку крапивой! Я хотел было что-то сказать в защиту того урода, но теперь просто немею! Тут только слагай оды и легенды! В назидание! Кто ему подсказывает в эти моменты?! Глаза Алисы тоже восхищённо сияют. Конечно, кто сравнится с боссом?! Тоненькая иголочка ревности ткнула в сердце, но это – бред! Это же босс! Непостижимое существо! Меж тем экзекуция закончилась, босс целомудренно привёл костюм блондинки в исходное состояние. И вот она, охваченная крупной дрожью и бурными слезами, уже в объятьях босса, который что-то шепчет ей на ухо, и в его глазах я вижу смесь из боли, усталости и любви. Когда блондинка успокоилась, босс освободил ей руки.
– Как тебя зовут? – спросил он её.
– Вика.
– Виктория. Отличное имя. Машину водить умеешь? – Она кивает. – Тогда засовывай своего дружка в машину. Сама! Тут мы тебе не помощники. Вези его в больницу. Скажешь, нашла на дороге. В ваших же интересах забыть этот инцидент. А ты учись! И не водись с бандитами! Всё, поехали дальше, – это уже нам.
– Ну, Ватман, ты даёшь! – говорит Алиса? Пока мы идём к Птичке.
– Это ты про руку? Знаешь, Алиса, подавляющее число столяров шестого разряда – инвалиды. Пока они делают свою нужную работу, постигают мастерство, чик! – теряют пальцы, на обеих руках. Это же несправедливо!
– Да пьяные, наверное! – говорит Алиса.
– Плевать! Они делали нужное дело, созидали! А этот мудак чуть нас не убил. Чувствуешь разницу? Если бы это был не я, мы бы уже остывали в лесу, а эта глупая Вика уже замаралась бы на всю жизнь!