– Тьфу! Никчемная куча червей! Трусливые крысы! Ну почему мне всегда все приходится все делать самому? – не успел Кощей договорить, как рядом с ним возникла Мара и ледяным тоном произнесла:
– Войско повержено, дорогой! Они бежали с поля боя. Моему отцу это не понравится.
– А ты думаешь, я сам этого не знаю! – дерзко бросил Кощей, понимая, чем это может обернуться. – Нужно выполнить миссию, во чтобы это не стало. Переходим к запасному плану.
– А у нас он есть?
– Да, Мара. Представь себе. Для этого нам нужен царевич Андрей, сын Еремея.
– Черта с два вы его получите! – произнес Иван, вставая у них на пути.
– Кто же нас остановит, ты что ли? – презрительно усмехнулась Мара. Но не успела та как следует позлорадствовать, как ее сшибло огромным сотканным из корней и лиан кнутом и отбросило в сторону на несколько метров.
– Она когда-нибудь замолчит? – небрежно произнесла Яга, появившись из неоткуда. – Малахольный, иди-ка, сообщи нашим о планах этих двоих, а я пока поговорю по душам со своим мужем, – Иван, не обращая внимания на очередную колкость Яги, отправился к Морозко с Софьей, оставив ее наедине с Кощеем.
– Мужем? – ничего не понимая, произнес чародей.
– Мужем, мужем, – с укоризной ответила Яга, постепенно приближаясь все ближе. Во взгляде ее читалось, что кому-то сейчас не поздоровится. – Иннокентий, ты даже не представляешь, что ждёт тебя дома, когда ты вернёшься из своих похождений! Даже самые страшные пытки покажутся тебе сладостной утехой, по сравнению с тем, что я с тобой сделаю!
– Иннокентий. Хоть кто-то назвал по-человечески. Так мы что, с тобой знакомы?
– Ещё как знакомы.
– Странно, мне кажется, что я бы тебя запомнил, если бы знал раньше.
Яга подошла к нему вплотную и нежно взяла его ладонь в свою руку и тихонько прижала ее к своей щеке. Сердце Кощея слегка ёкнуло в груди, как будто его истинная любовь стояла сейчас рядом с ним, и что все происходящее сейчас не про него, будто он живёт не своей, а чужой жизнью. Но их единению помешала только что очнувшаяся Мара. Ее лицо исказила злоба, когда она гневно крикнула:
– А ну отошла от него! Он мой и только мой! – крикнула богиня смерти, обрушая на стоящую к ней спиной Ягу мощный ледяной удар, который к всеобщему удивлению отразил Кощей, закрывая находившуюся рядом девушку волшебным щитом. Богиня ещё сильнее взбесилась и завопила уже на него: – Ты что творишь?! Ты защищаешь её?
– Не трать попусту силы, нам они ещё понадобятся. Отправляйся за царевичем, я тебя догоню, – как ни в чем не бывало отвечал Кощей.
– Что прости? – не веря своим ушам, произнесла Мара. – Ты останешься с ней?
– Ни с кем я не остаюсь, просто иди. И так слишком много времени потратили.
– Я не…
– Ступай, я тебе говорю! – рявкнул Кощей, девушка хоть была против, но все-таки исчезла, оставив Кощея и Ягу наедине.
– Спасибо, что спас мне жизнь, – начала было Яга, но Кощей ее перебил.
– Благодарность ни к чему. Я сделал это не ради тебя. Просто Мара, как всегда забывает думать, прежде чем что-то сделать.
– Я поняла. Ну а что же ты?
– А что я?
– Неужели и впрямь не помнишь меня?
– К несчастью да.
– Откуда ты знаешь? Может быть и к счастью, – улыбнувшись, произнесла Яга. Ее пышные рыжие волосы слегка обдувал ветер, и Кощей сам того не понимая поймал парящий на ветру локон и легонько притянул его к своей щеке. На миг их глаза встретились, он склонился над ее лицом и нежно поцеловал.
Воспоминания нахлынули вновь. В голове раздался шум битвы, они с Ягой стоят посреди каменных обломков, кругом пыль и практически ничего не видно. Он признался ей в любви, потому что боялся, что не вернётся обратно, а, затем, крепко обняв за талию, страстно поцеловал.
Кощей резко отпрянул от Яги, сам не понимая, что сейчас произошло, и ничего не сказав, молча исчез.
Глава 8. Книга заклятий Белбога
Лукоморье. Несколько тысяч лет назад
Белбог и его возлюбленная Лада стояли около могучего волшебного дуба, который служил порталом в подземное царство. Сердца одной и другого разрывались на части, так как им предстояла разлука длиной в несколько сотен лет, пока Лада навсегда не сможет обезопасить мир от Чернобога.
– Уж и право, не знаю, любовь моя, смогу ли? – неуверенно произнесла Лада, стоя у портала в подземный мир.
– Кто если не ты? – отвечал Белбог, бережно проведя рукой по нежной щеке любимой. – Только свет истинной любви сможет вывести из мрака даже самую загубленную душу.
– Ну, хорошо. Раз в это веришь ты, значит, поверю и я.
– К тому же, чтобы уберечь тебя от всякого рода посягательств моего брата, я приставлю к тебе охрану. Но для начала я должен уладить пару дел в тридевятом, а потом сразу же к тебе.
– Я буду ждать, – с тоской произнесла Лада и прошла сквозь волшебные врата в другой мир.
Простившись с возлюбленной, Белбог отправился на остров Буян к волшебному камню Алатырь, просить его о помощи, чтобы тот помог уберечь Ладу от вечной тьмы. Ведь он понимал для того чтобы спасти душу брата, он должен будет распрощаться с той, кого любит всем сердцем. Ведь любовь должна быть взаимна, иначе все напрасно. Но как же сделать так, чтобы, исправив одно, не потерять другое? Камень долго не давал ответа и потому Белбог провел на острове Буян гораздо больше времени, чем рассчитывал. И вот однажды утром, когда лучи восходящего солнца взошли над островом, волшебный камень Алатырь заискрился ярким светом. В свете том Белбог увидел решение своей проблемы, и занес тогда он над камнем Меч – кладенец, да и высек из него искру. Искра та попала на сухую траву и разожгла жаркое пламя, а из пламени того родился огненный бог в облике могучего волка с сокольими крыльями. И нарек тогда Белбог свое творение Семарглом – что означало божественный огонь.
Безусловно, огненный волк был надежной защитой и прекрасным решением проблемы, но, зная, как изменчив мир и время, Белбог решил подстраховаться на тот случай, если все же случится так что, полюбив друг друга, Чернобог и Лада все же не смогут быть счастливы и тьма поглотит свет ее любви. Он создал могущественное заклинание, которое будет способно воскресить богиню и вернуть ее из небытия. Записав его в волшебной книге, Белбог передал ее на хранение одному из правителей тридевятого царства, который являлся к тому же его хорошим другом, чтобы тот и его потомки спрятали ее в надёжном месте и оберегали от сил зла, ведь к каждому привороту есть отворот. Имея изначальное светлое заклятье, можно создать такое же темное, у которого соответственно будет обратный эффект.
Сделав дело, Белбог отправился прямиком в подземное царство, но душа его была не на месте, ведь он возвращался гораздо позже, чем рассчитывал, а за это время в подземном мире могло произойти все что угодно, и он попросту мог опоздать. Так оно и случилось, ведь прошло немало времени с тех пор, как Лада спустилась в подземный мир к Чернобогу, который за множество веков стал больше похож на безобразное чудище, нежели чем на человека. Но, как-то ни было, она должна была его изменить или хотя бы попытаться это сделать, ведь именно за этим ее и направил сюда возлюбленный. Но все пошло не так как она планировала. Поначалу Чернобог держался с ней как дикий зверь, не подпуская к себе не на шаг, огрызался, чурался, но спустя некоторое время свыкся и даже проникся к прекрасной богине. А затем, сам того не понимая, полюбил Ладу на столько сильно на сколько было способно его темное сердце. И благодаря ней он вновь начал обретать свой истинный облик красивого мужчины, который был как две капли воды похож на своего брата. Все бы прошло, как было задумано, но Белбог все не возвращался, а его брат все настойчивее и настойчивее ухаживал за Ладой, не давая ей проходу. Хотя Чернобог и ее возлюбленный были на одно лицо, она понимала, что они два разных существа, но и сердцу не прикажешь. И по прошествии длительного времени, Лада все-таки не устояла перед натиском Чернобога и отдалась своей страсти без остатка.
И когда Белбог наконец-то вернулся в подземное царство, чтобы приставить охрану к любимой, то понял, что опоздал. Увидев, как Лада счастлива с его братом, Белбог ничего не говоря, даже не увидевшись с ней, покинул подземный мир и тридевятое царство, оставив о себе лишь воспоминания и своего сына Семаргла, который должен был стеречь покой его любимой до конца времен.
Царство царя Еремея. Сейчас
Остатки войска Еремея, сам царь и небольшое подкрепление, состоящее из Ивана, Софьи, Морозко, Лешего и Святогора после разгрома войска Чернобога собрались в центре площади пред дворцом. Дружинники радостно распевали победный гимн царства, думая, что все напасти позади и что они несокрушимы. Остальной народ плавно подтягивался к ним, вознося хвальбы и подробно расспрашивая о ходе битвы, чтобы потом рассказать своим детям. Однако сам царь Еремей был не весел и без особой радости воспринимал похвальбу, ведь ему доложили о гнусных планах Кощея и Мары, которые касались похищения его сына, царевича Андрея, но вот зачем он не имел ни малейшего понятия.
– Слушайте, я и впрямь не понимаю, зачем столько хлопот из-за царства и людей, от которых ему нет никакого толку? – возмутился Иван. – Без обид, ваше величество.
– Да какие обиды, – ответил Еремей. – Я и сам-то не могу понять, чтобы могло его привлечь в моем царстве? И зачем похищать Андрея? Какой в этом прок? Может, ему нужны мои земли или богатства?
– Не думаю, что все так просто Еремей, – произнес Святогор, который вновь стал нормального роста. – Чернобог не стал бы размениваться на богатства и земли, как Максуд. В твоём царстве есть что-то гораздо ценнее, чем серебро да золото!
Их оживленную дискуссию прервал Кощей, как всегда внезапно возникший из неоткуда. И, конечно же, он привлек этим внимание всех, присутствующих на главной площади людей. Чародей немного огляделся по сторонам и, видимо, не обнаружив того, кого хотел, недовольно вздохнув, произнес:
– Царь Еремей, мы в последний раз вам предлагаем сдаться и служить Чернобогу, как истинному владыке всего сущего. Если вы добровольно сложите оружие, то больше ни один человек не пострадает.
– Я, по-моему, уже ясно дал понять, что никогда не стану служить какому-то Чернобогу! Вы не получите от меня ничего, ни золота, ни земель ни тем более моего сына!
За происходящим на площади царевич Андрей трусливо наблюдал из-за дубовых ворот дворца, где вокруг него толпились многочисленные няньки, готовые разорвать в клочья любого, будь то хоть сам Чернобог или кто еще, если они хоть на сантиметр приблизятся к их "ребёнку", которому было всего тридцать лет отроду.
