Сергей Иванов
Ольга Яковлева. Повести
© Иванов С.А., насл., текст, 2023
© Власова А.Ю., ил., 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Ольга Яковлева
Я понимаю, что лучше всего, если б эта история начиналась летом. Или даже ещё лучше – поздней весной. Тогда сразу представляешь себе, как много впереди счастья. И книжка читается легко, и хочется, чтобы всё это происходило с тобой!..
Но что же делать, если повесть, которую ты сейчас будешь читать, началась осенью?
Правда, была совсем ещё ранняя осень. Первые числа сентября. Солнце заливало по утрам улицы. Помидоры, арбузы, груши и всё другое, такое же вкусное, продавалось чуть ли не задаром. А древние старухи, которые до сих пор очень хорошо помнили, как оно было раньше, говорили даже, что по-старому… по-старому сейчас ещё лето!
Погода и правда была совершенно летняя. По радио объявляли двадцать шесть и двадцать семь градусов. Люди утром шли на работу в лёгких платьях и в белых рубашках с закатанными рукавами. А ученики первых – третьих классов бегали в школу в шортах или коротких юбках. И в сандалиях с белыми гольфами.
На переменах просто в глазах начинало рябить от этих гольфов!
Вот примерно о чём думала ученица второго класса «В» Ольга Яковлева, когда однажды утром шла в школу. Попался ей на пути базар – вспомнила, как женщины во дворе расхваливали удивительные, баснословно дешёвые базарные цены. Перебежала дорогу с теневого тротуара на солнечный – заметила прохожих, одетых по-летнему, и подумала про белые гольфы, которыми забит во время перемен весь коридор второго этажа (там учатся младшие классы).
Сама она была в коротеньких пёстрых носочках. Всё-таки не так одинаково.
Ольга уже две недели отучилась во втором классе. Да перед этим ещё целое лето считала себя второклассницей. В общем, могла бы при случае показать кое-кому, как следует себя вести.
Первый класс прошёл для неё словно бы во сне. К школе ведь привыкнуть нелегко! То и дело ей казалось, что всё это скоро кончится и настанет опять её обычная жизнь дома.
Но неделя проходила за неделей, она стала получать отметки, потом четвертные. Как перелески за окном поезда, мелькали короткие каникулярные деньки. И вот она, можно сказать, оглянуться не успела, как её подхватило свободное и весёлое лето.
Ученье кончилось!
Она словно бы из воды вынырнула – осмотреться и дух перевести. Что же выходило? Её научили считать, писать. Читать она до школы умела, но теперь ей это и нравилось, потому что она читать стала легко.
В общем, год в школе не пропал даром. Это можно было и по табелю проверить – отметки хорошие и внизу разборчивым красивым почерком написано: «Переведена во второй класс». Эту надпись Ольга любила читать… вернее, не читать, а просто рассматривать: продолговатые буквы с нажимом и квадратную, заметную точку в конце.
И хотя было понятно, что такой же точно надписью могут гордиться тысячи других ребят из тысяч школ, она всё равно нет-нет да и открывала ящик комода, доставала оттуда табель и… любовалась! А когда её повезли в деревню, взяла табель с собой.
* * *Лето – ну, кажется, что могло в нём измениться из-за того, что Ольга стала школьницей? Да ничего!.. А на самом деле изменилось. Раньше она жила в деревне до тех пор, пока погода хорошая, а теперь уж – стоп, погодите! Каникулярное лето кончается ровно тридцать первого августа. (А слова-то какие: «каникулярное лето»!..) И даже не ровно тридцать первого августа, а ещё раньше – какого-нибудь числа двадцать восьмого, двадцать седьмого. Надо же приехать, проверить, всё ли готово…
Так она и прожила три летних месяца, помня о первом сентября, о замечательной надписи в табеле. И когда её спрашивали, в каком она классе, твёрдо отвечала: «Во втором!»
Даже имя у неё изменилось. Раньше звалась она Оля, Олька, Оленька. А теперь только Яковлева Ольга. Или просто – Ольга. Так она сама себя называла, когда думала о чём-нибудь. И так другим говорила, когда знакомилась. Мама к этому не хотела привыкать и не привыкла. А в школе привыкли. Никому дела нет – как хочешь, так и называйся!.. Ей кричали:
«Оля, у тебя карандашик есть синий?»
Она спокойно отвечала:
«Не Оля, а Ольга!»
«Почему же это Ольга?» – спрашивали у неё ехидно.
«А потому!»
В первые дни она попереживала из-за этого. Но потом мальчишки начали её так звать: Ольга. А за мальчишками и весь класс…
* * *Сверкают галстуки, мелькают белые гольфы. Ольга входит на школьный двор. Ещё рано, в школу пока не пускают. На верхней площадке крыльца стоят дежурные девятиклассники с красными повязками на рукавах. Между каждыми двумя колоннами по человеку. Хорошо им, наверно, стоять там и смотреть с равнодушными лицами, как в школьном дворе бушует целое человеческое море!
За двадцать минут до звонка начнут пускать: проверят подпись родителей в дневнике – и путь свободен!
На ступеньках уже толпятся охотники первыми ворваться в прохладную гулкую школу. Первыми прострекотать вверх по гладким ступенькам и войти в класс, который, кажется, ещё не проснулся и потому тих, словно дремучий лес. Войти в него, в этот лес-класс, и сесть за свою парту, уже чуть пригретую ранним солнцем!
Ольге за две недели только однажды удалось это – влететь в школу среди первых, среди ватаги здоровых мальчишек-шестиклассников… Во все другие дни она приходила слишком поздно. Коридоры и лестницы уже были полны шума, толкотни, мелькания белых гольфов. И класс грохотал, словно комната смеха или птичий вольер в зоопарке…
Наконец сегодня Ольга встала специально раньше. И раньше села завтракать, чтобы вовремя прийти к школе, пробиться на верхние ступеньки и…
* * *Ольгу кто-то решительно взял за рукав. Она сейчас же обернулась – Светлана Карасёва, сидит за четвёртой партой у окна.
Светлана была в Ольгином классе с самого первого дня. Но в прошлом году, хоть и учились вместе, и строились вместе, и даже несколько раз вместе ходили в кино и на экскурсии, однако дружить никто ни с кем не дружил. Какие-то они ещё маленькие были.
А может, не в том дело, что маленькие. В детском саду ведь и того меньше были, но всё-таки Ольга дружила с одной девочкой – с Катей. Там, в детском саду, в старшей группе, они как-то взрослей себя чувствовали. Кругом полно малышни, за ними можно следить и ухаживать. От этого сам будто взрослее становишься… А в первый класс пришли – и опять маленькими сделались. Потому что всё кругом новое, строгое. И что ни человек – то старше тебя!
А уж во втором классе – нет! Во втором по-другому. Дружат. Хотя бы из школы ходят вместе. А Светлана эта, Карасёва, наверное, хочет с Ольгой подружиться. Один раз подошла:
«Давай ластиками меняться?»
«А зачем?» – спрашивает Ольга.
Тогда Светлана разжимает кулак. И видит Ольга: на Светланиной ладони лежит чудесный ярко-жёлтый ластик и нарисован на нём бегемот. Ольга взяла его в руки, а он мяконький, упругий. И огромный! Ну прямо как полбутерброда с сыром!..
Ольга про себя вздохнула, но ластик положила назад.
«Я не могу меняться! – Она сказала. – У меня же видишь какой».
А у неё-то самая обыкновенная стёрка. Хоть и тоже новая, но самая-самая простая. На которой написано: «Цена 1 коп.».
«А пускай! – говорит Светлана. – Ничего. Я всё равно… Давай, давай поменяемся!»
Но Ольга сказала:
«Я не буду!»
«Не хочешь, да?»
Светлана стояла с опущенной головой, и Ольга тоже голову опустила. Что делать дальше, она не знала. Но здесь как раз звонок прозвенел, и Светлана побежала к своей парте.
А потом ещё такой случай был – уже на этой неделе, в понедельник или во вторник. Уроки кончились, все пошли строем вниз, а Светлана взяла её за рукав, точно вот как сейчас:
«Хочешь посмотреть фотографии с видами города Лондона?»
«Города Лондона?»
«Да. Там мой дедушка был в поездке в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году».
«Ух ты, в пятьдесят восьмом!» – быстро подумала Ольга. Ведь она родилась только в шестьдесят седьмом. А Светланин дед всё это время, все эти долгие годы, пока она не родилась, ездил в Лондон, а может, и в другие города!.. Стало ей от этих мыслей удивительно и как-то тревожно…
А Светлана между тем уже достала из портфеля продолговатую серую коробочку. В ней лежали… слайды! Такие фотографии на цветной плёнке, оправленные в картонные рамки.
Слайды есть у них дома. Ольгин дядя, Илья, когда приезжал к ним в гости из Братска, фотографировал Ольгу и маму, как они живут в деревне, идут за грибами… А потом он отдал плёнку в мастерскую. Там её разрезали на кусочки и вставили в эти картонные рамки. Получились слайды.
«Их же надо через проектор смотреть», – сказала Ольга.
«Вот и совсем не обязательно! – Светлана поджала губы. – Можно просто на солнце повернуть, и всё видно!»
Она быстро вынула один слайд, подняла его на вытянутой руке – так, что солнце из окна стало проходить сквозь цветную картинку. И Ольга на секундочку увидела незнакомую улицу, полную людей, а сзади какую-то реку и вдалеке высокую острую башню.
«А если ты не хочешь… – Светлана быстро убрала слайды обратно в портфель, – а если ты не хочешь со мной смотреть, то так и нужно говорить…»
Ольга осталась одна в пустом, усталом после уроков классе. Тотчас заметила, что под столами и стульями валяется несколько бумажек. А доска стёрта плохо: видны хвосты цифр, от слишком мокрой тряпки остались белёсые небрежные полосы. «Хотела она со мной дружить, – подумала Ольга, – а я слишком умная оказалась!.. Теперь уж больше не захочет».
Дружить – хорошо, это Ольга знала. Она в деревне подружилась по-настоящему с двумя подругами – Галей и Таней. Эти девочки учатся в одном классе. Теперь они в третьем.
В деревне здорово было! Ольга ещё спит медвежьим сном, а девочки уже:
«Оля! Ну, ты скоро? Одни уйдём!» – и улыбаются. (Тогда ещё разрешалось Ольгу звать Олей.)
А летом окошки-то всё время открыты, и Ольга отвечает им прямо из-под одеяла:
«Я даже не завтракала!»
«Да мы взяли! Идём!»
«Я даже не умывалась!»
«Там умоешься…»
И на озеро! Ольга через окно, чтобы тётка Вера не видела. У Тани своя лодка была – отцова. Они втроём выедут на середину – и завтракать: хлеб, огурцы, картошка холодная. А пить – прямо через борт наклонись… Галка за края лодки ухватится, ноги расставит и кричит:
«Девочки, вы что? Лодку опрокинете!»
А Ольга с Таней нарочно на одну сторону налягут, чтоб лодку нагнуть, до воды дотянуться.
Хорошо было…
* * *После той истории со слайдами Ольга не надеялась, что Светлана снова к ней подойдёт. И вот вдруг, когда она поднималась на школьные ступеньки, Светлана взяла её за рукав.
Ох, какая минута это была неподходящая! Так Ольге хотелось первой промчаться в школу. Но посмотрела молча на Светлану, себя пересилила и послушно пошла за ней.
Они миновали шумную часть двора, завернули налево, прошли немного вдоль заборчика, за которым был пришкольный участок… А через заборчик этот, словно кипящее молоко через край кастрюли, переваливались огромные буйные кусты. И что там делалось, на пришкольном участке, Ольга не знала. Туда ходили только шестые-седьмые классы да члены специального кружка.
Светлана остановилась, опасливо огляделась кругом. Ни одна живая душа не видела их сейчас в этой отдалённой части двора.
– Пошли! – шёпотом сказала Светлана.
– Что такое? – тоже шёпотом спросила Ольга.
Они прошли ещё шагов пять. Но совсем медленно. Светлана считала штакетины:
– Двадцать семь, двадцать восемь… – тут она несильно надавила на штакетину – и получилась дырка!
– Скорей! – шепнула Светлана.
Ольга нырнула в лазейку и тут же налетела щекой на сухую ветку, которая торчала, как деревянный штык.
– Дальше, дальше! – Светлана толкнула её головой.
– Сейчас…
– Скорее, замаскировать надо…
Ольга продралась сквозь кусты и выползла… на огромное поле, разбитое на множество коротких толстеньких грядок.
Может быть, не таким уж и огромным было это поле, а просто так показалось Ольге после шумной толкучки во дворе, и Светланиной таинственности, и неприветливой тесноты кустов… Ольга до этого каждую секунду чувствовала огненный росчерк царапины на щеке, а теперь забыла всё, стояла и смотрела, боясь перевести дух.
Светлана, тихо прошуршав ветками, тоже вылезла из чащобы, стала рядом.
– Да? Какой участочек! – тихо сказала она и пошла вперёд.
Они всё шагали по главной дорожке, а слева и справа были всё грядки, грядки, грядки!.. Наверное, сто или тысяча грядок. И причём на каждой росло что-нибудь своё. Пшеница, турнепс (Ольга их знала по деревне), горох. Потом неизвестно что, неизвестно что, неизвестно что: просто росла на грядках как будто бы сорная трава, но ухоженно и аккуратно. Значит, какое-то хорошее растение… Вдруг Светлана остановилась:
– Видала?
На грядке, среди сильно уже повядших больших листьев – вроде как у лопуха или у тыквы – лежало три крупных полосатых шара. Ольга никогда не видела, как они растут, но догадалась сразу: арбузы!
Подруги полюбовались минутку арбузами, словно невиданными зверями за оградой, и пошли дальше. Светлана сказала:
– Их трогать нельзя. Заметят сразу…
Дальше были кабачки и ещё одни кабачки, но какой-то странной формы: короткие, круглые и ребристые. Однако после арбузов на них смотреть было уже неинтересно. Дальше росли два обобранных куста крыжовника…
И вдруг они обе остановились: Светлана – потому что знала, а Ольга – потому что дальше идти не могла. На грядке росла клубника. А из-под тёмно-зелёных её лакированных листьев, как из-под зонтиков, выглядывали красные и розовые ягоды – клубничины!..
Это всякий знает: клубники много в июле, в конце июня. Тогда ты её хоть до отвала ешь – конечно, если у тебя не бывает после этого крапивницы. Но уже в середине июля клубника – как говорится, хоть плачь, хоть скачь – исчезает на целый год! И ни за какое серебро, ни за какое золото свежей клубничной ягодки тебе не видать до следующего начала лета!..
А на этих кустах не то что ягоды были, но даже ещё цветы цвели, словно сейчас середина мая, а не середина сентября. Однако цветы эти Ольга заметила лишь краем глаза. А вот ягоды горели и горели изо всей силы, будто красные светофоры, и хотелось сорвать, и было боязно!
– Сорвём по одной! – не выдержала наконец Ольга.
И такой голос у неё получился жалостный, как у котят из детской передачи: «Тётя-тётя Кошка, выгляни в окошко. Есть хотят котята, ты живёшь богато!..» Просто вспоминать противно.
Однако Светлана ничего такого не заметила, не подсмеялась над Ольгой. Она сама очень хотела ягодку съесть.
– Смотри, как много, – она сказала, – можно и по две сорвать, правда?
– Только выберем! – предупредила Ольга. – Самые-самые главные!
Но не удалось им отведать чужой сладкой ягодки.
Через кусты быстрой птичьей стаей понеслось: д-з-з-з! Это летел школьный звонок.
Ещё секунду назад кругом была тишина. Только два-три кузнечика перекликались из разных углов сада. А теперь, вслед за звонком, опять слышны стали крики, визг, смех. Все эти звуки, словно водяные брызги, высоко взлетали над школьным двором, сверкая, перескакивая через зелёную стену кустов и шлёпались к ним на участок.
– Бежим! – крикнула Ольга.
– Ой! – испугалась Светлана.
Школьный звонок. Всегда, в любое время суток услышит его ученик, будь то отличник или отъявленный лоботряс, неважно. Уж как-то так устроены эти школьные звонки, что бьют в самое ученическое сердце…
И две девчонки из второго класса тоже: глянули в последний разок на волшебную клубнику и помчались, помчались мимо всех чудес, разлёгшихся или стоящих по стойке «смирно» на своих грядках, помчались к тайному лазу.
Хоть и запыхавшиеся, хоть и слегка растрёпанные, они успели влететь в класс как раз в ту самую незаметную минуту, когда все усаживаются на свои места, неловко стукают крышками, переговариваются в последний раз перед тишиной. Ольга скорее раскрыла портфель, вынула «Родную речь» (первый урок – чтение), сложила руки на парте и почувствовала, как сияет у неё на щеке красная загогулина.
* * *Урок прошёл хорошо: Ольга умела читать быстро и громко. И знала, как отвечать на вопросы про Ваню, собаку Жучку и старого дедушку. Ольгу спрашивали два раза. Но оба ответа получились маленькие, и никакую отметку ей не поставили.
Прозвенел наконец звонок. Ольга подождала, когда к ней подойдёт Светлана. Они улыбнулись друг другу без смущения: у них ведь был теперь общий секрет!..
– Пойдём, что покажу! – шепнула Светлана.
Они побежали по коридорной толкучке к дверям на лестницу. Но там, как известно, стоят дежурные. Светлана откашлялась и громким жалостным голосом сказала:
– Можно, пожалуйста, нам в буфет?
– Не ваша перемена! – кратко ответил дежурный.
– Ну пожалуйста, можно? Мы есть хотим!
– Да пускай идут! – сказал другой дежурный. – Перваки…
Ольга хотела сказать, что он сам «первак»! Но Светлана схватила её за руку, они выскочили на лестницу и помчались вверх.
– Куда?! – закричали дежурные, потому что буфет-то внизу.
Светлана и Ольга скакали без оглядки. Дежурные – здоровые мальчишки – их бы, конечно, запросто догнали, да ведь не станут же они с поста уходить из-за разной мелюзги.
– Куда это мы? – спросила Ольга, когда они промчались мимо дежурных третьего этажа.
– Щас-щас-щас! – быстро отвечала Светлана.
Ольга ещё что-то хотела спросить, а Светлана ещё что-то ответить, но обе так запыхались, что могли только шипеть и свистеть горлом, как гуси, а не разговаривать. На площадке перед четвёртым этажом они остановились. Светлана перевела дух и снова за своё:
– Можно, пожалуйста, нам пройти?
– Вам куда, дети? – спросил очень высокий мальчишка в форменном кителе и в очках. Под мышкой у него была книжка «Физика». – Здесь учатся старшие ребята. – Он говорил важно, как учительница.
– А у нас тут сестра учится!
– Как фамилия?
– Яковлева Оля!
Ольга от удивления рот раскрыла. А длинный дежурный сказал:
– Только имейте в виду: через семь минут звонок, – и пропустил.
– Ты чего всё время врёшь? – шёпотом спросила Ольга.
– Я же не просто так, – уверенно сказала Светлана. – Я же для дела.
Они стали пробираться по взрослому коридору. Здесь никто не ходил парами, как у них. Здоровые ребята сидели на подоконниках или стояли по нескольку человек. Один что-то рассказывал, а другие слушали. И потом вдруг: «Ха-ха-ха! Гы-гы-гы!» Такой хохот, что фрамуги вываливаются. А две большие девочки стояли посреди коридора и ели мороженое. В школе – мороженое! Вот что значит старшеклассницы!
Они с трудом и опаской обогнули двух почти усатых мальчишек, которые, подскакивая на одной ножке, играли в петушиный бой. Ольга подумала: «Если бы мы так! Сразу бы замечание!» И потом:
– Куда мы идём?
Строгим голосом она спросила об этом у Светланы. А та вдруг остановилась и сказала:
– Вот!
* * *Они стояли у полуоткрытой двери какого-то кабинета для занятий старшеклассников. Ольга подняла голову и прочитала: «Кабинет естествознания». Светлана чуть пошире раскрыла дверь. Из кабинета на них пахнуло чем-то незнакомым, нешкольным, но очень приятным…
Обычно в школе чем пахнет? На первом этаже – буфетом, мастерскими. В коридорах, где классы, – всклокоченной пылью переменок, ярким солнцем. В самих классах – так уж всегда в начале года – в нос тебе лезет запах чистеньких парт и свежевыкрашенного пола.
А здесь пахло другим чем-то, совсем другим! Ольга вслед за Светланой просунула голову внутрь… Вот оно что! Пахло влажной землёй и множеством зелёных листьев, которых было здесь едва ли меньше, чем в лесу. И запах этот она, оказывается, хорошо знала. Так пахло в колхозной теплице этим летом. Только там воздух был нагретый, густой, а здесь – прохладный и лёгкий.
Дверь оказалась такая послушная! Открывалась и закрывалась безо всякого скрипа. Светлана и Ольга на цыпочках вошли в кабинет. Им показалось вначале, что никого, кроме них, тут нету. Но вдруг заметили!.. Испуганно замерли, схватив друг друга за руки. Смех разбирал ужасно. Вот уж правда: смех без причины…
Низко склонив голову над столом, сидел старик. Он писал. Прошла минута или две… Вы, наверное, замечали, что обычно пишущие то и дело подымают голову от своего листка, оглядываются по сторонам. Так они размышляют. Ольга и Светлана думали, что и сейчас то же будет. Поэтому они стояли и смотрели на старика, чтобы вовремя сказать ему: «Здравствуйте!» или ещё что-нибудь.
Но старик сидел и сидел согнувшись. А длинная его седая борода, наверное, ползла по бумаге вслед за ручкой…
Всякий, конечно, знает школьные кабинеты. Здесь стоят длинные чёрные столы в два ряда. Один ряд у стены, другой у окна. Стол учителя находится на некотором возвышении. Так всё было и здесь.
Непонятный старик сидел себе наверху и писал не отрываясь. А Светлана и Ольга, немного уже осмелев, стали на цыпочках ходить по кабинету – рассматривать диковинные вьюны, что свешивались со специальных полочек, прибитых у потолка, и необыкновенные кактусы величиною чуть ли не с человеческую голову! Они старались ступать очень тихо. Но половицы ведь не угадаешь. Нет-нет да и пискнет какая-нибудь. Словно мышь.
Но очень скоро они перестали бояться этого нечаянного писка. Потому что ничего не происходило. Они даже стали иногда перекидываться шёпотными словечками, показывая пальцем на какой-нибудь невиданно лопоухий цветок… И вдруг удивительный старик сказал:
– А теперь, дети, пора в свой класс!
Уже были они готовы вздрогнуть от неожиданности, испугаться и неизвестно что бы ещё сделать дальше. Но голос этот был так удивительно добр. И так знаком!.. Нет, здесь никак нельзя ошибиться! Это был голос Николая Литвинова из детских передач по радио. Кто же не слыхал «Золотой ключик», «Моя любимая книжка»? Он и просто рассказы читает для детей – в десять часов пять минут…
Старый папа КарлоЛюбит Буратино,Хоть у БуратиноНос ужасно длинный!Конечно, это папа Карло, папа Карло, и больше никто!
Погоди! А лицо?.. В нём тоже было что-то ужасно знакомое. Светлана тянула Ольгу к двери. А Ольга не могла оторвать глаз от длинноволосого и седобородого старика. И вдруг старик улыбнулся ей. Но улыбки его почти не было заметно за бородой и усами, словно солнышка за лесом. Ольга скорее догадалась, что он улыбнулся.
Старик сказал:
– Ну, ступайте, ступайте. Пора…
Едва только вышли они в коридор, как загрохотал звонок. И опять их закрутил, понёс водоворот ученической спешки. Уже ничего не видя вокруг, они мигом промчались по взрослому этажу, мигом проскакали четыре пролёта до своего этажа. Обманутых дежурных у дверей уже не было. Те и сами, наверное, мчались сейчас по лестнице. Но только вверх, на какой-нибудь свой старшеклассный урок.
Едва Светлана и Ольга стали за парты, как наступила тишина, та самая тишина, когда класс, стоя, смотрит на свою учительницу, а учительница оглядывает свой класс. Так всегда бывает в начале каждого урока. Потом Наталья Викторовна говорит:
– Садитесь, ребята!..
* * *После уроков почти все из их класса остаются на продлённый день. Ольга только обедает вместе с группой, а потом – домой. Не в том дело, что на продлёнке плохо. Там, может быть и хорошо. Но только устаёшь ведь, когда над тобой целый день будто барабан грохочет. И всё до малости ты должна делать по команде.
Вот пообедала Ольга, сказала «спасибо» воспитательнице Зое Васильевне. И пошла уже отдельно от ребят. Вдруг её сзади кто-то за блузку пошевелил… Светлана! Она тоже не участвует в продлёнке. Она даже и не обедает здесь. А вот взяла сама да и подождала. Что значит подруга!..
Пошли в класс, взяли Ольгин портфель… А в классе тихо, пусто. Класс от этого кажется большим. Сейчас все их ребята парами на прогулку отправились. А они двое хотят – в классе, хотят – во двор пойдут, хотят – где хотят!
– Пойдём куда-нибудь, – говорит Ольга.
– Сейчас… А я знаю, как того старика звать!
– Ну как?
Он учитель ботаники, Борис Платоныч.
Что такое «ботаника»? Какое-то странное, похожее слово…
Ботаники – ботаники,Ботанки – ботинки!..Получалось как стихотворение. Но Ольга не стала рассказывать его Светлане – неудобно. Ведь они дружили всего один день.
– Ну пойдём куда-нибудь? – спросила Светлана.
– Пойдём… – Ольге тоже хотелось сказать что-нибудь необычное, вроде этой «ботаники». И что-то крутилось на языке…
Наконец она вдруг вспомнила – моргнула и загорелась в голове лампочка, которая была нужна. Ольга крикнула: