Лилии для Эйвери
Как можно объяснить сложившуюся ситуацию? Каким словом передать то, что творится в моей душе? Страх? Смятение? Неопределённость? Едва ли. Я словно то самое наименьшее число, которое не имеет никакой ценности в этом мире.
Не знаю, зачем я сделал это – пошёл к Лилиан, был любезен, а потом вдруг разрушил все её надежды. Хотелось быть с ней милым и вежливым, но сомнения не позволили мне принять ни одной её попытки понравиться мне.
Я сижу на кухне в доме матери и смотрю, как она ставит цветы в вазу. На лице мамы улыбка, знаю, что давно не дарил ей ничего.
– Как дела у тебя дома? – спрашивает она и ставит вазу с цветами на стол. – Хочешь чая?
– Нет, спасибо, – отвечаю я с лёгкой улыбкой. – Просто присядь. Дома всё в порядке.
– Прости, что я всегда так злюсь на тебя, – неожиданно произносит мама. Вижу, что она волнуется. – Но я никак не могу понять, что заставило тебя жениться на этой, – мама запинается и подбирает слово, я её в этом не виню, – женщине.
– Шерил – не самое лучшее в моей жизни. В отличии от Эйвери, – вижу, как мама тяжело вздыхает. – Ради Бога, прими её уже, мама. Она ни в чём не виновата!
– Я знаю, Этан, – отвечает мама тихо. – Она чудесный ребёнок, но разве она не вырастет такой же, как её мать?
– Не вырастет, – отрезаю я. Мне очень хочется в это верить. – Я этого не позволю.
– Что ж, – подытоживает мама. – Это моя вина. Я воспитала тебя таким. Этой девочке очень повезло. Возможно, родной человек необязательно должен иметь те же гены.
Некоторое время мы молчим. Я пытаюсь осознать услышанные слова и гадаю, стоит ли советоваться с матерью сегодня, когда-либо вообще.
Но, с другой стороны, у кого мне ещё искать поддержки? Сестра, как сумасшедшая, только и повторяет, что мне следует пойти навстречу Лилиан, что это пойдёт всем на пользу, а я не хочу в это верить.
– Недавно я познакомился с девушкой, она – старшая дочь Шерил, – начинаю я осторожно. Мама лишь хмыкает.
– Ещё один брошенный ребёнок? – саркастично спрашивает она. – Тебе мало одной дочери?
– Она уже взрослая, мама, – поясняю я. – Ей двадцать четыре, у неё своя жизнь, и с матерью она не общается.
– И в чём же тогда дело?
– Она ищет встречи с Эйвери, – произношу я и чувствую, как закипает злость. – Не знаю, как поступить.
– Этан, – размеренно отвечает мама. Она переминает пальцы. – Разве все вы не получите от этого только выгоду?
С непониманием смотрю на маму. Что она имеет в виду? И можно ли верить её словам? Чёрт, Этан, ты стал сомневаться уже во всех. Так нельзя.
– Общение с родной сестрой пойдёт девочке на пользу, – поясняет мама. – И тебе больше не нужно будет уходить пораньше с работы, просить соседку забрать дочь из школы. Тебе будет легче. Ведь мужчине, какой бы он ни был, тяжело даётся растить ребёнка одному. И даже не спорь!
– Ты могла бы забирать её, – лишь отвечаю я. Лучшая защита – это нападение. Мне хочется переубедить всех, что они ошибаются. Но, возможно, это я не прав?
– Не начинай этот разговор, – отрезает мама. – Может, лучше поужинаем?
– Мне уже пора, – отказываюсь я. Обстановка начинает на меня давить. – Эйвери ждёт у соседки.
Я возвращаюсь домой в разбитом состоянии. С кем бы я ни говорил, все убеждают меня сделать то, чему противится всё моё нутро.
Свет в окне Руби горит, и я могу со стороны наблюдать, как Эйвери сидит в гостиной за столом и выполняет домашнее задание. Она сосредоточена и внимательна, словно ей давно уже не шесть.
Руби открывает почти сразу после звонка в дверь. Она улыбается и приглашает войти, но я отказываюсь. Руби – хорошая девушка. Я благодарен ей за то, что она так часто помогает мне с Эйвери.
Мы познакомились около восьми лет назад, когда я только переехал в эту квартиру. Начался дождь и Руби брела к дому обречённо-мокрая и грустная. Я догнал её и предложил поделиться зонтом. Мы разговорились, и уже через пару дней занимались сексом прямо на полу в моей квартире после неудачной попытки распаковать вещи.
А потом всё как-то сошло на нет. Она нашла ужасного парня, а через пару месяцев ревела мне в плечо, когда он её бросил. Так мы и подружились, и больше не предпринимали попыток спать друг с другом или строить какие-то отношения.
– Прости, что задержался, – начинаю я, но Руби меня перебивает.
– Прекрати, Этан. – Она кричит Эйвери, чтобы та собиралась. – Ты ведь знаешь, как я люблю твою дочь.
Эйвери выходит с рюкзаком и обнимает меня. Я целую её в макушку, и девочка улыбается. Мне приятно, что она не злится.
– Ещё раз спасибо, – говорю я Руби, и она закрывает дверь.
Я беру Эйвери за руку, и мы спускаемся по ступенькам вниз.
Дом Руби довольно большой, чего нельзя сказать о нашей квартире, но я склонен верить, что это не самое главное. В конце концов, главное – уют и спокойствие, хотя и этого в нашей семье не очень много.
– Как дела в школе? – спрашиваю я у Эйвери. Девочка снова улыбается.
– Мисс Саммерс рассказывала нам о цветах. Ты знал, что они питаются солнечным светом и водой? Если чего-то не хватает, цветы погибают. Правда, это необычно? – спрашивает она, я натянуто улыбаюсь.
– Действительно, интересно.
Этот разговор напоминает мне о Лилиан, и я стараюсь отогнать эти мысли. Но как долго получится игнорировать факт её существования?
Мы переходим дорогу и поднимаемся в квартиру, но, когда я хочу открыть дверь, то замечаю, что она не заперта. Не припомню, чтобы я хоть раз забывал закрыть её.
Я осторожно захожу в квартиру и вижу, что в комнатах горит свет.
– У нас гости? – спрашивает Эйвери удивлённо. – Тётя Мэдлин снова приехала?
Я молюсь, чтобы это было так, но понимаю, что это утопия. Из кухни выходит женщина и останавливается на пороге комнаты.
– Мама? – спрашивает Эйвери, и её голос дрожит. Она делает шаг вперёд и сразу же останавливается.
Знаю, что она невероятно скучала по матери, но этот страх мне тоже понятен.
– Привет, родная, – с улыбкой произносит Шерил. – Скучала по мне?
Она подходит ближе к дочери и приседает. Эйвери едва заметно улыбается.
– Да, – только и отвечает она.
– О, ты такая милая, – улыбается Шерил и проводит рукой по щеке дочери. Я не верю ни единому слову. – Так выросла. Ты уже ходишь в школу, правда?
– Правда, – говорит Эйвери и не без труда разрешает Шерил себя поцеловать.
– Я купила тебе подарок, – произносит жена и указывает на диван. Там лежит такая большая кукла, о которой может только мечтать любая девочка.
– Вау, – шепчет Эйвери и подходит к дивану. Она проводит рукой по волосам куклы и поднимает на меня глаза. Она уже почти не играет в куклы, но эта игрушка особенная. Это подарок вечно потерянной матери.
– Всё в порядке, милая. Конечно, возьми её. Правда, очень красивая? – спрашиваю я, и дочь утвердительно кивает. – Отнеси её в комнату, а мы с мамой пока поговорим.
Она берёт куклу и уходит в детскую. Я знаю, что Эйвери чувствует неловкость, но ей, безусловно, приятно видеть мать. Какой бы она ни была.
– Как ты могла явиться сюда без предупреждения? – спрашиваю я у Шерил, когда дочь закрывает дверь в свою комнату.
– Здесь моя семья, – только и отвечает Шерил.
Она садится на диван и закидывает ногу на ногу. В каждом её движении столько наигранности. Да, они с Лилиан совершенно непохожи.
– Вряд ли, – отвечаю я, всё ещё оставаясь на месте. Не хочу подходить к ней ближе, никогда. – Почему ты не рассказала, что у тебя есть дочь?
– Ах, ты про Лилиан, – отвечает она так, словно ей нет никакого до этого дела. Словно? Да так и есть. – Мы не виделись пятнадцать лет. Не о ком было рассказывать.
– Ты и её бросила, не так ли? – с вызовом спрашиваю я. Шерил хмыкает.
– Её забрала социальная служба. Нам обоим пошло это на пользу, пожалуй.
– Оставлять дочерей без матери тебе, видимо, особенно нравится, – произношу я. – Лилиан совсем не такая, как ты, и в этом заслуга твоего неучастия.
– К сожалению, да. Она выросла скучной, – надменно произносит Шерил. Она встаёт и подходит ближе ко мне.
– К счастью, – поправляю я её.
Шерил проводит пальцами по моей щеке, но я перехватываю её руку. Она смеётся.
– Что с тобой, Этан? – спрашивает она и специально облизывает губы, пытаясь мня завлечь. Этот жест снова возвращает меня в мыслях к Лилиан. Она делала это совсем не так. Может, я, действительно, рано сделал выводы? – Давай развлечёмся.
– У меня другое предложение, – с улыбкой произношу я, смотря в тёмно-коричневые глаза жены, а потом наклоняюсь и шепчу ей на ухо. – Давай разведёмся.
Шерил перестаёт улыбаться и выдёргивает свою руку из моей.
– Обязательно, Этан, – отвечает она нервно. – Я заберу дочь, и мы уедем.
– Сомневаюсь.
– Мама, – кричит Эйвери из детской. Она останавливается в дверях с книгой в руках. – Почитаешь мне?
– В другой раз, дорогая, – резко отвечает Шерил. Она берёт с дивана сумочку, на ходу надевает шубу и идёт к двери. – Мы ещё вернёмся к этому разговору.
Она выходит из квартиры и громко хлопает дверью.
Эйвери молчит, но я вижу в её глазах слёзы. Мне сложно придумать оправдания такому поведению её матери, но дочери они и не нужны.
Девочка возвращается в комнату, и я слышу, как она начинает плакать. Эти слёзы разрывают моё сердце на части. Не могу выносить ни секунды, мирясь с мыслью, что моя дочь несчастна.
Захожу в детскую и обнаруживаю её на полу. Она сидит, обняв колени, и плачет. Рядом лежит книга, несколько страниц вырвано. Я собираю листы в одну стопку и сажусь рядом с дочерью.
– Тебе обидно? – спрашиваю я, девочка лишь всхлипывает. – У мамы дела, ты же знаешь, что она много работает.
Ложь, Шерил не работала ни дня, сколько я её знал.
– Она хотя бы чуть-чуть любит меня? – сквозь слёзы спрашивает Эйвери. Я приобнимаю дочь одной рукой и прижимаю к себе.
– Конечно, она очень любит тебя.
Ещё одна ложь. Шерил не любит никого, кроме себя.
– Мы когда-нибудь будем вместе? – голос Эйвери звучит жалобно. Я вытираю слёзы с её лица и целую в макушку.
– Не знаю, родная.
И это первая правда за сегодня.
Я укладываю дочь в постель и укрываю её одеялом. Эйвери говорит, что уснёт сама и не нужно с ней сидеть, а я не спорю.
Выхожу из комнаты, закрыв за собой дверь, и чувствую, как сильно бьётся еле живое сердце. Как могла Шерил так поступить? Неужели ей совсем не жалко этого ребёнка, который только и делает, что ждёт её?
Я долго смотрю на вырванные страницы из книги, испытывая желание склеить их. Словно таким образом получится склеить всё остальное. Ничего подобного. Едва ли наша жизнь теперь подлежит восстановлению.
Вдруг снова вспоминаю о Лилиан и понимаю, что ни за что на свете не разрешу ей увидеть Эйвери, хотя ещё полчаса назад был готов ей позвонить.
ЛИЛИАН
Январь, 2018 год
Я сижу на полу и пытаюсь построить из кубиков высокую башню. Не получается поставить друг на друга больше пяти кубиков и это злит.
Мне четыре, и, кроме этих самых кубиков и пары потрёпанных мягких игрушек, у меня нет ничего. Когда я начинаю просить маму купить мне куклу, она злится, а меня это пугает. Поэтому я больше не прошу.
Сверху раздаётся громкий раздражающий крик, и у меня начинает болеть голова. Трудно понять, что происходит.
– Ради всего Святого, замолчи, наконец, – раздаётся крик мамы, но тот звук так и не прекращается.
Я медленно поднимаюсь наверх и заглядываю в мамину спальню. Её здесь нет, но на кровати я замечаю какой-то свёрток. Оттуда и идёт этот страшный крик. Что это? Мне страшно, и голова сейчас словно лопнет.
Я подхожу ближе, осматриваясь по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии мамы, и пытаюсь рассмотреть свёрток. Это всего лишь ребёнок. Я уже видела таких на детских площадках, когда гуляла с бабушкой.
От мысли о бабушке мне становится грустно. Уже несколько месяцев она не приходит, а мама сказала, что бабушка не придёт больше никогда, и что нужно о ней забыть. Это трудно.
Я сажусь на край кровати и хочу взять ребёнка на руки, но тут слышу голос матери.
– Разве я тебе не говорила, что нельзя сюда заходить? Оставь её в покое, иначе она никогда не замолчит! – кричит мама и я вся сжимаюсь от страха.
– Она такая красивая, – раздаётся мой шёпот, мать на пару секунд улыбается. – Может, она голодная?
– Ладно, – отвечает мать и подходит ближе. Она берёт ребёнка на руки и смотрит на меня. – Я её покормлю, а ты спускайся вниз и не пытайся больше брать её на руки. Она тяжёлая и ты можешь её уронить. Хорошо?
Я лишь утвердительно киваю, а когда уже почти выхожу из комнаты, останавливаюсь.
– А как её зовут?
– Глория, – только и отвечает моя мать.
Я выхожу из комнаты, хочу спуститься вниз, но спотыкаюсь на лестнице и качусь вниз. Но прежде, чем коснуться всем телом последней ступеньки, просыпаюсь.
– Боже, – шепчу я, садясь в постели.
Этот сон так похож на то, что я помню о своём детстве, что мне становится не по себе.
Годами меня убеждали, что я придумала себе сестру, что её не существовало на самом деле. Но верить в то, что я просто сошла с ума, не хотелось. Да, мне было всего четыре, но как можно придумать такое?
Я встаю с постели и иду в душ. Сегодня воскресенье и мой брат, наконец-то, согласился позавтракать со мной. Такой шанс нельзя упускать.
Джейсон слишком много работает и одно совместное утро не повредит нам обоим. Последние годы мне было страшно потерять брата, ведь, кроме него, терять было больше некого.
Надеваю обычные джинсы и толстовку, радуясь, что на встречу с братом не нужно наряжаться. Можно быть собой и не бояться не понравиться.
Закусочная всего в квартале от моего дома, и я иду, как всегда, пешком. На улице довольно холодно, но мне нравится, как мороз щиплет щёки. Такое банальное напоминание, что в этом мире ещё остались чувства.
Машина Джейсона стоит у закусочной, и я думаю, что опоздала, но, когда вижу, как брат снимает пальто, успокаиваюсь. Он только что пришёл.
– Ты, как всегда, пунктуальна, – улыбается брат, когда видит меня.
Я сажусь за столик и даже не смотрю в меню. Завтрак интересует меня меньше всего сейчас. Но Джейсон тут же бросается выбирать блюдо. Он привык торопиться и не терять ни секунды времени. Таким сделала его жизнь, винить некого.
– Ты не будешь есть? – спрашивает он, замечая, что я ничего не выбираю.
– На твой вкус, – улыбаюсь я в ответ.
Джейсон заказывает кофе и две яичницы, с беконом и без, мне на самом деле всё равно. Больше всего мне хочется рассказать брату о своём сне. Но после моего рассказа Джейсон лишь грустно улыбается.
– Снова не веришь мне? – спрашиваю я с обидой. Парень пожимает плечами.
– Мне кажется, на тебя повлияли последние события, только и всего, – отвечает он, но с этим трудно согласиться.
– Её зовут Глория. Столько лет я пыталась вспомнить, и вот сегодня… Глория. Разве не прекрасное имя?
– Лилиан, – только и произносит Джейсон. Он молчит и подбирает слова. Не хочет меня обидеть, но и не верит. Знаю. – Это всего лишь сон. Как можно верить в такое?
– Я знаю, что она была. Понимаешь, она была. Больше не могу отрицать этот факт. Я просто знаю! – быстро произношу я и не замечаю, как впиваюсь ногтями в сумочку.
Официантка ставит на стол две чашки кофе, и я немного прихожу в себя. Этот запах сразу успокаивает меня. Я делаю несколько глотков прежде, чем продолжить. Джейсон всё это время молчит.
– Прекрати считать меня сумасшедшей, – прошу я брата. – Просто помоги мне найти её.
– Хорошо, – соглашается Джейсон, даже не притронувшись к кофе. Он напряжён, знаю, что переживает за меня. Чувствую свою вину. – Допустим, это правда. Она твоя сестра, её зовут Глория. Ей около двадцати. Но как ты хочешь найти её? Велика вероятность того, что её забрали в приёмную семью, как и тебя, дали ей другую фамилию, а может, и имя изменили. Это тайна, и мы никогда не сможем её найти.
– А вдруг её не удочерили? Вдруг не меняли фамилию? Сколько девушек по имени Глория Бэйли может проживать в Линкольне?
– Думаю, немного, – отвечает брат.
Нам, наконец-то, приносят яичницу, но я не притрагиваюсь к ней. Джейсон же, наоборот, сразу принимается есть и, кажется, больше не хочет говорить о несуществующей, по его мнению, девушке.
Полностью в его духе: пытаться переубедить меня в том, во что он сам не верит. Хотя, несмотря ни на что, брат всегда поддерживал меня, в любой ситуации. В любой, кроме этой.
– Что же мне делать? – с отчаянием спрашиваю я. Это чувство переполняет меня до краёв. И ничего в этом хорошего нет. – Я так не могу. Не могу делать вид, что у меня никого нет, когда в этом городе живут две мои сестры.
– Может, тебе сначала разобраться с Эйвери? – предлагает Джейсон, отрываясь от еды. Он откладывает вилку в сторону и вытирает рот салфеткой. – Ты знаешь о ней намного больше.
– Хант ни за что не позволит мне её увидеть. Не знаю, что нужно сделать, чтобы он поменял своё мнение.
– Не дави на него, – советует брат. – Ему нужно время и уверенность. В конце концов, девочка ещё маленькая. Как ты думаешь, не навредит ли ей встреча с тобой? Как ты объяснишь, что вы сёстры? Почему никогда не виделись? Почему у вас разные отцы?
– Перестань задавать так много вопросов, – я понимаю, что злюсь.
– Ты к ним не готова, а значит, не готова и к встрече, – констатирует Джейсон, пожимая плечами, и снова принимается за еду. Я лишь делаю очередной глоток кофе. – Она задаст тебе в пять раз больше вопросов. И ты не будешь знать, что отвечать. Так зачем ты чего-то требуешь?
– И что же, по твоему мнению, делать? – с вызовом спрашиваю я. Никогда так не злилась на брата, как сейчас.
– Думаю, время нужно не только Ханту, но и тебе, – произносит брат, и я понимаю, что он, к сожалению, прав.
Остаток завтрака мы проводим за разговорами о работе Джейсона, потому что мне больше нечего сказать об этой ситуации. Брат рассказывает о своих новых обязанностях, о предстоящей командировке в Нью-Йорк, и я стараюсь думать только о его словах.
Когда мы выходим на улицу, на часах уже около двенадцати. Несмотря на все споры, я рада встрече с братом и мне становится немного легче от мысли, что у меня всё ещё есть кто-то родной.
На улице словно ещё больше похолодало и пошёл снег. Крупные хлопья падают на волосы и мне становится неуютно.
– Тебе нужно носить шапку, – говорит брат и смахивает снег с моих волос. – Ты простудишься.
– Тут недалеко, – только и отвечаю я.
Джейсон достаёт из кармана ключи от машины и долго сомневается прежде, чем предложить то, что хочет. Я вижу это по его лицу.
– Может, подвезти тебя?
– Спасибо, но я лучше прогуляюсь, – уклончиво отвечаю я, но брат отрицательно качает головой.
– Ты не сможешь избегать автомобилей вечно, – грустно произносит Джейсон. Я вздрагиваю.
– Уже много лет мне это успешно удаётся.
– Давай я тебя провожу? – предлагает брат.
– Я сама. Нужно подумать.
Джейсон соглашается. Он обнимает меня на прощание и уходит. Я смотрю, как он садится в машину, выезжает с парковки и скрывается из виду. Меня трясёт. Никогда не избавлюсь от этого страха. Порой воспоминания не стираются ни временем, ни слезами.
Я захожу в квартиру и дрожу не то от холода, не то от бессилия. Волосы мокрые от снега, но это не волнует меня совершенно.
В квартире тихо, как и всегда. Пахнет отчаянием и одиночеством. Кроме Ивлина, здесь никого не бывает. Да и едва ли присутствие Ивлина может что-то изменить.
Дело не в том, что у меня не было шанса завести отношения и жить счастливо. Просто я никогда этого не хотела. Впустить кого-то в свою жизнь, значит, довериться ему, привыкнуть. А люди слишком часто и слишком неожиданно уходят из моей жизни. Переживать одно и то же постоянно просто не хватит сил.
Так спокойнее и безопаснее. Смогу ли я прожить таким образом всю жизнь? Пожалуй.
Но теперь, когда в моей жизни появилась Эйвери, я не хочу сидеть сложа руки. Нужно действовать, что-то предпринимать, но я понятия не имею, что. Знать, что моя сестра совсем рядом, но её нельзя увидеть, – невыносимо. Чувство, будто я разлагаюсь изнутри, просто засело во мне.
Эйвери недоступна, в существование Глории не верит даже мой брат. Что нужно делать мне? Не знаю. Но точно не сидеть здесь и не жалеть себя.
Я решительно набираю номер Шерил. Будь что будет, эта женщина совершила слишком много странных поступков за свою жизнь. Один мой звонок она выдержит.
– Да? – слышу я в трубке голос родной матери и в очередной раз отмечаю, что ничего к ней не чувствую.
– Это Лилиан, – произношу я, мать нервно смеётся.
– Соскучилась, сладкая? – спрашивает она, меня начинает подташнивать. Как можно быть такой отвратительной?
– Её звали Глория? – спрашиваю я без предисловий. Мать перестаёт смеяться и сразу же становится серьёзной.
– Не понимаю, о чём ты говоришь, – отвечает она резко, и тут же становится очевидно, что она всё прекрасно понимает.
– Её звали Глория? – повторяю я свой вопрос.
– Зря ты говоришь о ней в прошедшем времени. Не думаю, что она умерла, – холодно произносит Шерил. – Какое тебе дело?
– Где она? – спрашиваю я снова и замечаю, что от волнения накручиваю волосы на палец.
– Даже если бы знала, вряд ли сказала тебе. Ничего не знаю о ней и не стремлюсь, – с той же отстранённостью отвечает мне мать.
– Но со мной ты всё же увиделась, – начинаю я, но Шерил меня перебивает.
– Уже осознала, что это была большая ошибка. Не нужно названивать мне и задавать глупые вопросы о Глории или ещё о ком-то, – она чуть повышает голос, меня начинает бить дрожь. Неосознанно я возвращаюсь в прошлое, где крик был постоянной составляющей моей жизни.
– Ты невероятно отвратительна! – зря я срываюсь, зря.
– Не стоит делать из меня монстра, – мать усмехается, я слышу это в трубке. – Если б ты как следует смотрела за ней, возможно, я бы и не отдала её на удочерение.
– Ты отдала её? – вскрикиваю я. – Кому?
– Это не твоё дело, – отвечает мать и бросает трубку.
Я больше не звоню ей, ведь знаю, что это бесполезно.
Что ж, главная новость – я не сумасшедшая. У меня есть две сестры. Одну из них запрещает мне увидеть её отец, вторая живёт в чужой семье, под чужой фамилией, и мне никогда не удастся её отыскать.
Я чувствую, что задыхаюсь. С трудом дохожу до дивана и начинаю плакать. Руки тянутся к телефону, чтобы позвонить Ивлину, но я тут же передумываю. Никакой секс не избавит меня от этой пустоты.
А значит, мне нужно взять себя в руки и начать что-то делать. Через пол часа, когда слёзы высыхают, я набираю номер Этана Ханта. Прости, Этан, но я не имею права сдаваться.
ЭТАН
Январь, 2018 год
Я несколько раз стучу в дверь квартиры Лилиан и проклинаю себя за то, что вообще нахожусь здесь. Как можно было поддаться на эти глупые уговоры? Хотя едва ли это можно назвать уговорами.
Она позвонила мне, когда мы с Эйвери делали аппликацию из цветной бумаги. Дочка смеялась, когда вместо слона у нас получилось нечто, непохожее ни на что.
Телефонный звонок не сразу отвлёк меня от дочери, но в конце концов, пришлось взять трубку.
– Этан, – услышал я уже такой знакомый голос, – здравствуй.
– Привет, Лилиан, – ответил я и вышел из гостиной на кухню, чтобы Эйвери не слышала этого разговора. – Зачем снова этот звонок?
– Хотела поговорить, – произнесла она уверенно, но её голос хрипел, словно она недавно плакала. Правда ли это? На секунду мне стало даже жаль её.
Но слёзы Лилиан не в счёт по сравнению со слезами Эйвери.
– Что из слов «Я никогда не разрешу тебе её увидеть» ты не поняла? – спросил я, повышая голос. Нельзя было срываться, но держать себя в руках было сложно.
– Разговор пойдёт не об Эйвери, а о моей матери. И это, действительно, важно, – настойчиво сказала она, и мне захотелось ей поверить.
– Только при одном условии – после ты оставишь меня в покое, – предложил я, и Лилиан долго сомневалась.
– Давай просто поговорим, – в конце концов предложила она.
До сих пор не понимаю, как я мог согласиться встретиться с ней, да ещё и у неё дома, а не на нейтральной территории. Но отступать поздно, потому что после моего стука Лилиан открывает дверь почти моментально. Мне требуется не меньше минуты, чтобы перестать смотреть на неё. Уверен, что со стороны я выгляжу жалко.
Чего не скажешь о Лилиан. На ней бирюзовое платье без рукавов, которое выгодно подчёркивает её фигуру, но не выглядит слишком открытым. Длина до колена и совершенно неглубокое декольте придают ей официальности, и я думаю, что она специально пытается произвести такое впечатление. Во все предыдущие встречи волосы Лилиан были завязаны в хвост, но сегодня она их распустила, я полагаю, намеренно, ведь ей чертовски идёт.