– Погоди.
– Что еще?
– Она воровка, но по другой части. Поищи свой бумажник в траве.
Аркадий обследовал место схватки и вскоре под кустом обнаружил свой бумажник. Он лежал в неприлично распахнутом виде, демонстрирую свою всегдашнюю дистрофичность.
– Так вы не вместе?
– Двадцать лет вместе…
– Обираете простаков?
– Только одного. Она меня обирает двадцать лет! Всякий раз грозится уйти, если я откажусь купить очередную тряпку.
– Господи! Она ваша жена?!
– Конечно. А зачем бы я тащил ее подальше от магазина. Вон, выглядывает.
Полицейский указал в сторону дома. Там из-за угла за происходящим наблюдала упомянутая особа. Супруг махнул ей рукой, женщина подошла.
– Эдик, что он с тобой сделал?! – В голосе дамы послышалось сострадание.
– Все из-за тебя, – проворчал полицейский.
– Так отведи его в участок! А хочешь, я ему врежу?
Сумочка в руках женщины угрожающе качнулась, и Аркадий сразу понял, что в этой схватке он проиграет. Помимо сумочки на стороне женщины было физическое превосходство и психологический настрой – желание отомстить обидчику мужа.
– Маруся, не надо, – сказал лейтенант Фрункис. Это был тот самый полицейский, который вместе с капитаном Лапохватом, задерживал Аркадия в банке. – Он не поверил, что ты воровка.
– Я? Воровка?!
– А кто украл у меня двадцать лет? Дня не проходит без скандалов!
– Так не устраивай их! Купи мне блузку и живи спокойно. А ты из-за розовой, приталенной и совсем недорогой вещицы устроил драку с бандитом!
Аркадий не стал вникать в милое воркованье супругов и заторопился домой. Он вспомнил о пачке пельменей в морозилке – надо было срочно приложить их к синяку под глазом.
У своего дома Аркадий оглянулся. Его новые знакомые входили в бутик. Полицейский передвигался, словно ведомый на бойню, а его супруга – почти вприпрыжку.
Праздничный торт
– Радость моя, поздравляю тебя с Днем рожденья! И прими от меня скромный подарок! – Аркадий протянул Юле рукопись своей первой, только что законченной, юмористической повести. Она была отпечатана на принтере, помещена в тисненную золотом обложку и скреплена оригинальным зажимом.
Юля зарделась, подставила щеку для поцелуя.
– И оцени зажимчик, – добавил Аркадий. – Инкрустирован. А чтобы не путала с другими заколками для волос, украшен четырьмя камешками.
– Бриллианты?! Не может быть! Они стоят бешеных денег!
Аркадий скромно потупился.
– Где ты их раздобыл?! – вырвалось у Михаила Сорокина – постоянного спонсора Аркадия. Последние три месяца даритель бриллиантов находился у товарища на иждивении.
– Не будем о деньгах, – отмахнулся Аркадий.
Девушки у зеркала стали примерять заколку, кратковременно послужившей скрепкой для рукописи. Аркадий незаметно вздохнул, – по достоинству оценили только второстепенную часть подарка.
– Изумительно! – воскликнула Юля. – День исполнения наших желаний!
– Наших? – переспросил Аркадий.
– Да, мой хороший! Сообщу по секрету, папа готов простить, что ты обозвал его мелким старикашкой.
– Наконец-то.
– И он не возражает, чтобы мы жили у нас.
– Молодчина! Закопал томагавк войны! – воскликнул Аркадий. – Я давно говорил, у тебя приличный папашка, и с ним можно поладить.
– Он обещал устроить тебя в свое издательство. Ирина слышала.
– Да, – подтвердила Ирина. – Говорил, чтобы ты присмотрелся к предприятию. И к тебе там присмотрятся.
– Не понимаю, кто сегодня именинник? – хмыкнул Михаил Сорокин.
– А я не понимаю, где заказанный торт? – ответил Аркадий. – Я ведь советовал не связываться с рестораном, из которого тебя вышибли.
– У них первоклассный кондитер, торты лучшие в Москве. Привезут с минуту на минуту.
– Мы сейчас приготовим для него местечко, – сказала Ирина.
– А мы немного поколдуем на кухне, – добавил Аркадий. Он затворил за собой кухонную дверь и начал «колдовство».
– Мишаня, рядом с тобой обворожительная девушка, а ты ходишь, как сонная муха. Я ведь не могу ухаживать за двумя!
– Аркаша, уж очень она… высокая.
– Ирина? Высокая?!
– А что, нет?
– Не спорю – стройная. Но в том-то и прелесть. Ты когда-нибудь видел стриптизершу с шестом?
– Ну, видел…
– А теперь представь Ирину, а рядом с нею ты. Что может быть сексуальней? Высота нисколько не помеха. Кстати, у них потолки в квартире четыре двадцать – Ирина твоя помещается. И ты поместишься.