Мохнатая шкура возле огромного камина – пожалуй, самое тёплое место, но и в этом углу Кекса не было. Наконец я его нашла – в спальне. Огромная кровать с балдахином, на стенах гобелены, изображающие сцены охоты. Просто кошмар! Интересно, этот… как его… дизайнер его величества, он реально думал, что картина, изображающая весьма достоверно, как охотники перерезают горло оленю, поможет расслабиться и сладко заснуть? Или это такой тонкий, непрозрачный намёк? Ну, чтобы каждый вновь прибывший не расслаблялся – не то с ним, как с этим несчастным оленем?
Чужая страна – потёмки, что уж говорить о чужом мире. Странно, что я понимаю их язык, ведь они не по-русски говорят, и даже не по-английски.
Ладно, с этим разберёмся позже, сейчас же меня больше интересует вопрос, где ж тут те самые обещанные удобства?
К моей искренней радости, «удобства» оказались вполне себе. В замке был водопровод – в углублении серебрилась и пенилась тёплая вода. А вы, ребята, не так уж плохо живёте, между прочим.
Быстро сорвала с себя плащ, куртку, спасшие меня сегодня утеплённые непромокаемые штаны, и отправилась в ванную.
Не знаю, откуда во мне вдруг нашлось столько смелости. Видимо, решила, что после всего произошедшего со мной этим холодным, осенним вечером терять уже всё равно нечего. Скорее всего, я упала. Может, напал кто. Может, машина сбила, хотя я этого, конечно же, не помню. Валяюсь в коме, и всё это мне снится… Наверное.
Первым делом выгнала из ванной комнаты Кекса. Мопс бесстрашно лаял на пляшущие в воздухе мочалку и ведро с тёплой водой. Я же забралась в ванну на позолоченных львиных ножках и отдалась волшебным вещам. Заклинание, зелье или просто тут всё заколдовано – мне-то какая, собственно, разница? Вода горячая, мочалка в душистом мыле (тонкий запах свежескошенной травы – умопомрачительно!) – что ещё надо? Как там у классика? Что да здравствует? Мыло и полотенце? Не помню.
Завернувшись в огромное полотенце (оно, кстати, не подлетело и не укутало, пришлось самой всё делать, безобразие!), совершенно счастливая, я нырнула в кровать, к Кексу под балдахин. Мопс уже сладко посапывал – измучился, бедный.
Мою же усталость как рукой сняло! Думаю, всё дело в мыле – оно наверняка волшебное. Или ведро заговорённое? Да нет же, заговаривают воду. Точно! Вода! И столько сил, что кажется, вот сейчас пойду, расколдую всё это несчастное королевство, напеку пирогов, разыщу ту обиженную ведьму и приглашу на пикник. Все помирятся, заклятие спадёт, и мы с Кексом…
– А-а-ай!
Что это я? Зеваю? Ну, может, тогда посплю сначала. Совсем немного.
– А-а-а-а.
И мы с Кексом вернёмся домой.
* * *
– Цок-цок-цок…
– Ш-ш-ш-ш!
Звуки, не спрашивая, ворвались в мой сон.
Кто там ещё? К двери подкрадывались, такое ощущение, что пара маленьких бегемотиков. Нам с Кексом стало скорее любопытно, чем страшно – мы всё ещё в чужом, волшебном мире (ну или в плену у сумасшедших ролевиков, что в принципе почти одно и то же), чего уж теперь бояться?
– Тихо, не шуми!
Голос, что раздался сразу после того, как скрипнула дверь, был девичий. И кого это принесло?
– Р-р-р-р!
Храбрый мопс спрятался за меня, и уже оттуда смело гавкнул целых два раза.
– Добрый вечер, – поздоровалась я.
Начнём с соблюдения приличий, а там посмотрим.
– Ой…
«Хорошо бы свет загорелся», – подумала я, и тут же вспыхнули светильники. Я вспомнила – прошлым вечером, стоило мне уронить голову на подушку, наступила темнота. Как интересно. Свет включается и выключается силой мысли? С одной стороны, чудо чудное, диво дивное, с другой – ролевикам такое вряд ли по силам, и это наводит на мысли.
А яркий-то какой. Свет. Я прикрыла заслезившиеся глаза. Когда снова раскрыла – свет стих. О как… Да, ролевики тут точно ни при чём – либо всё-таки кома, либо…
Прямо перед кроватью стояла девчонка лет шестнадцати, не больше. Хорошенькая куколка, рыженькая, как… Отец? Скорее всего. Такой же пытливый взгляд синих глаз.
– Принцесса Злата? – догадалась я.
– Добрый вечер, ведьма, – ответила вежливая принцесса. – Меня следует называть ваше высочество.
Рядом с её высочеством басовито гавкнули. Я опустила глаза и увидела огромного чёрного дога, на голове которого красовался белоснежный бант, непонятно каким образом прикреплённый к макушке гладкошёрстной собаки. Видимо, очередной фокус, свет же как-то зажигается сам по себе?
– Подскажите мне, пожалуйста, ваше высочество, – улыбнулась я при взгляде на это чудо, – а отчего король Стефан решил, что вас нет во дворце? Насколько я знаю, его величество отправился на ваши поиски.
– Что? Глупость какая! Я была во дворце, в своих покоях.
– Но вас ищут.
– Странно. Вам, ведьма, меня не запутать!
Я лишь пожала плечами и вдруг сообразила, что сижу в постели, укрытая одеялом по горло. При принцессе, наверное, неприлично? Хотя… Я же не голая – в местной ночной рубашке до пят. И что мне, горемычной, согласно нынешнему этикету, следует делать?
– Ваше высочество, могу я узнать, зачем…
Как бы это так сказать… повежливее? Не говорить же этому потешному огненнокудрому высочеству: «Что ты, деточка, припёрлась?»
– Любопытно, – проговорила принцесса и покраснела.
– Погодите, – обрадовалась я, кое о чём вспомнив, – мы, когда пекли с его величеством рыбу…
Я вскочила с кровати в поисках рюкзака.
– Вот! – развернув фольгу, передала девочке.
– Спасибо.
Пахло вкусно – костром и лимоном.
Должно быть, принцессе надо было отказаться, не положено монаршей особе брать еду из непроверенных рук. Однако искушение оказалось сильнее, и девочка, аккуратно отломив кусочек, положила в рот.
– М-м-м…
Я радостно кивнула. Сердце наполнилось странным теплом при виде жующего с откровенным аппетитом ребёнка – материнский инстинкт, что ж тут поделаешь.
– У меня ещё хлеб есть, – я порылась в рюкзаке.
– То есть вы сможете сварить горячую еду? – у принцессы загорелись глаза. – Сделать яичницу? Подогреть молока?
А девочка, между прочим, не избалована – вполне себе простые, можно даже сказать, крестьянские мечты. О фаршированных фазанах не заикается, и хорошо – не умею я фаршировать фазанов.
