Хранители памяти

– У моего сына острый ум и отважное сердце! – с гордостью сказал Эстабат. – Он правильно провёл свой первый бой! Я рад!

– Через восемь часов после выстрела, – продолжил Золтан, – Стратилион появился на военной базе планеты Л- пятнадцать сто семьдесят семь. Энергоресурс капсулы был почти полностью израсходован. Если бы он ошибся с координатами базы…

– Исключено! Мой сын – прирождённый штурман!

– К сожалению, – продолжил Золтан, – найти тебя и Вивьеву объединённые силы не смогли: заметая следы, мятежники взорвали «Клеонию». Единственное, что удалось обнаружить в космосе – часть штурманской рубки яхты с оборудованием и маяком.

– Что предприняла Следственная комиссия? – спросил Эстабат. – К какому подразделению был приписан этот шлюп? Я понимаю, что наша армия понесла потери в крупных сражениях и локальных схватках, тем не менее, за тридцать лет вы должны были установить места гибели всех наших транспортов и выявить мятежный борт.

– К сожалению, у нас до сих пор осталось много невыясненных эпизодов. Сотни пилотов, попав под воздействие Серых Ужасов, направляли аппараты в сторону ближайших звёзд. Среди этих аппаратов были многопалубные шлюпы.

– Плохо! Что могут подсказать мои воспоминания? Когда я спустился на шлюзовую палубу, повсюду клубилась противотепловая завеса. Шёл бой в глубине левого коридора. Я достал из ячейки маску, надел её и осмотрелся… И увидел Вивьеву. Это было ужасно!

Эстабат надолго замолчал.

– Она лежала неподалёку от трапа, – глухим голосом продолжил он. – В руках сжимала оружие. Её грудь почернела от разрыва заряда плазмы.

Опять последовала долгая пауза.

– Моя жена никогда прежде не брала в руки оружие. И никогда не пробовала стрелять. Она была милосердной женщиной и никому не причинила вреда. Намеревалась выступить в роли парламентёра, чтобы положить конец войнам с хапсами. Император собирался предоставить ей такое право… И она лежала передо мной мёртвая. Жизнь потеряла для меня смысл. Пусть простит меня Стратилион… Ствол оружия, которое она сжимала в руках, был холодным: она не сделала ни одного выстрела. Я взял это оружие и поставил кассету в боевое положение. Во мне клокотала ярость. Кто-то, невидимый в противотепловой завесе, подал команду: «В Эстабата не стрелять! Брать жи…» Я выстрелил на звук и услышал, как на палубу упало тело. Я мог бы устроить охоту на этих предателей и убийц и уничтожить их всех, даже если бы мне противостояла сотня. Вы знаете, на что я был способен. Уроки старшего духа кемнов Кринмиуса не прошли для меня даром. Всё было бы иначе, если бы Вивьева и Строби ждали меня дома. Но теперь, когда она лежала у моих ног…

Эстабат опять замолчал.

– Я стоял и стрелял, – продолжил он. – Стрелял, едва услышав шорох. Я сделал больше двадцати выстрелов, и только однажды плазма, не попав в цель, ударила в переборку. Надеюсь, я убил того, кто оборвал жизнь Вивьевы. А потом заряд плазмы угодил мне в колено. Нога подломилась, я сел на палубу. Кто-то бросился ко мне, я выстрелил. В их планы входило взять меня в плен, но они не осознавали, что, пока я жив, подобраться ко мне не сможет никто. Наступило затишье. Сидя рядом с женой, я прикоснулся последний раз в жизни к её волнистым волосам.

Золтан вздохнул.

– У меня, как обычно, был при себе планшет, – продолжил Эстабат. – Я достал его и бросил в дым. Кто-то из мятежников не выдержал и выстрелил на звук. Я послал в него пару зарядов. Мятежник упал и захрипел. Я выстрелил в него ещё раз. Затем я услышал, что они, рассредоточившись, стали уходить в левый и правый коридоры. Эти глупцы намеревались окружить меня. Довольно скоро эта тщетная попытка дорого им обошлась. Наконец они поняли, что попали в трудную ситуацию: взять меня в плен они не могли, отступить и покинуть яхту, не создавая шума, тоже. Туда, где раздавались шорохи или бряцанье оружия, летели мои заряды плазмы. Если бы я стал менять позиции, перестрелка превратилась бы для них в кровавый кошмар. Но я решил умереть рядом с Вивьевой. Если я потерял её, зачем мне нужна была жизнь?

Эстабат сделал паузу.

– Я уничтожил ещё двух мятежников. Затем над моей головой заряд плазмы разворотил переборку. А затем я увидел сквозь дым несколько вспышек… Это всё.

Эстабат тяжело вздохнул.

– Ни голосов, ни лиц? – спросил Золтан.

– Ничего. Никаких подсказок. Та единственная команда, которую я услышал, была отдана на языке элонгов. Я не знаю, кто её произнёс. Кто-то из гражданских, не военный. Тот, кого уже давно нет в живых.

Наступила тишина. Эстабат сидел, опустив голову. Все молчали.

Наконец адмирал окинул зал взглядом.

– Я сожалею, – сказал он, – что не назвал ни одного имени. Главный зачинщик по-прежнему остаётся в тени. Если бы было известно место нахождения этона Вивьевы… возможно, у нас появился бы шанс…

– Такой шанс у нас есть, – ответил Золтан.

Адмирал удивлённо поднял брови.

– Вы знаете, где находится этон Вивьевы?

– Да, адмирал. Её этон тоже отозвался на запрос зонда. Хранитель памяти Вивьевы живёт на Земле. Скоро мы посадим этого человека в кресло генератора.

– Кто этот человек? Молодая девушка? Женщина?

– Мы наблюдаем за перемещением объекта из термосферы, – ответил Золтан. – Пол и возраст не установили, для нас это не имеет значения.

– Я хочу её увидеть! – громко сказал Эстабат.

– Но, адмирал…

– В чём дело, Золтан?

– Это инопланетное существо. Это человек. Может последовать сильное разочарование…

– Я должен её увидеть, Золтан! Неужели ты не понимаешь?

– Это может быть не она, а он… И ещё…

– Что ещё?

– Там темно – ночь. Наш объект, скорее всего, спит.

– В контакт вступать не будем, никого не потревожим. Действуй, Золтан! Панораму, связь с наблюдателем!

– Да, адмирал, – ответил Золтан.

Кауберы подкатили к креслу круглый стол.

– Большой Круг Обзора! – громко сказал Золтан. – Оператор! Нам нужны связь с СИ-сорок семь и изображение!

– Выполняю, Великий кемн! – раздался в зале женский голос.

Над столом появилась освещённая луной лесистая заснеженная местность, тёмные постройки-точки. Одна из построек была помечена красной меткой. Эстабат несколько секунд изучал панораму, затем сказал:

– Пилот СИ-сорок семь! Я адмирал Эстабат!

– Вижу и слышу вас, адмирал! – послышался радостный голос. – Вы снова с нами! Я знал, что вас найдут!

– Знакомый голос, – сказал адмирал. – Тагерт? Это ты?

– Да, адмирал, это я.

– Рад тебя слышать, ветеран. Почему ты сидишь в кресле капсулы? Что случилось? Неприятности по службе? Тебе следовало бы занимать кресло командира большой или средней базы или флагмана.

– У меня всё хорошо, адмирал, – ответил Тагерт. – Я – командир ударной базы «Чотос».

– Значит, генерал?

– Да, генерал. В кресле капсулы сижу потому, что вхожу в орден Вивьевы. Я возглавляю наблюдение за перемещением её этона. Это почётное занятие!

– Хорошо. Семья, дети?

– Пока не обзавёлся.

– Почему? Не встретил идеал?

– Моя невеста погибла в бою.

– Искренне сочувствую! А теперь выполняй, как прежде, мои команды! Отправь на сближение с объектом микрига-разведчика!

– Выполняю!

Маленький перламутровый жучок вылетел из СИ-сорок семь и полетел к земле. Припорошённые снегом деревья быстро увеличились в размерах. Помеченная красной меткой постройка превратилась в двухэтажный дом с зубчатой башней, со стрельчатыми мозаичными окнами.

Гася скорость, микриг пронёсся сквозь ветви деревьев, сбив с них хвою и снег. Две вороны, испугавшись, взлетели и, громко каркая, устремились прочь. Где-то рядом залаяла потревоженная собака. Во всех отсеках «Чотоса» зазвучали карканье и лай.

Микриг полетел вокруг дома, сканируя стены в поисках вентиляционного отверстия. В одном из окон на первом этаже горел свет, фрамуга была приоткрыта, на улицу выходил тёплый воздух. Послышались приглушённые звуки медленного фокстрота.

Микриг пополз по тюли вверх, добрался до металлического кольца, затем поднялся по нему и с высоты карниза осмотрел комнату. Существо, отмеченное красной меткой, сидело спиной к окну и смотрело на голубой экран. Светло-русые вьющиеся волосы были собраны в толстый хвост и скреплены заколкой. На плечи была накинута кофта.

Заметив движение, микриг расширил изображение. В комнату вошла заспанная девушка в светлой пижаме.

– Ну конечно! – послышался её искажённый голос.

Глядя на приборы капсулы, Тагерт выправил звучание, слова приобрели отчётливость.

– Вика, уже давно за полночь! – зевая, продолжила девушка. – Вот ты полуночница!

– Золтан… – заговорил Эстабат.

– Сейчас установлю программу «переводчик», – ответил кемн.

– Я кому-то мешаю? Разве музыка звучит громко? – спросила Вика.

– Нет, не очень громко. Тёплый Стан, слава богу, ты не разбудила. Что смотришь?

– Спортивные танцы. Присядь, посмотри, какие шикарные платья, какие грациозные девушки, какой уровень мастерства! Великолепно! Я в восторге!

– Предпочитаю бокс, кикбокс и каратэ. А ты, как я погляжу, в душе так и осталась балериной.

Ещё раз зевнув, заспанная девушка плюхнулась на диван рядом с объектом и спросила:

– Наши выигрывают?

– Пока нет. Датчане.

– Значит, датчане – самые крутые. А это кто?

– Это немцы. Лена, почему не спишь?

– Солёные арбузы покоя не дают: второй раз бегаю в туалет. Вика, тебе не кажется, что тут прохладно?

– Прохладно? Возможно. Сейчас будет тепло.

Вика встала и повернулась к окну. Микриг увеличил изображение, над столом осталась только голова девушки.

По амфитеатру прокатились возгласы удивления. Эстабат замер, увидев лицо своей жены.

– Не может быть. Вивьева? – пробормотал он.

Вика закрыла окно и пошла к дивану. На полпути она остановилась и обернулась.

– Что-то на улице? – поёжившись, спросила Лена.

– Да. Похоже, я переутомилась: увидела за окном зелёную лужайку с диковинными цветами. Кошмар! Это в конце января! Нужно идти спать, пока мне не стали мерещиться лианы, мартышки и крокодилы.

– Правильно! Пошли спать. Слышишь, Вика? Эй, Виктория! Что ты застыла как статуя?

– Странное чувство… будто передо мной на несколько секунд распахнулся другой мир… я даже уловила тонкий приятный запах…

– Это глюки от переутомления. Когда-нибудь твой мозг взъерошится от усталости, вот тогда будешь знать!

– Не накаркай, Леночка.

– Шагом марш в постель, полуночница!

Эстабат и Виктория смотрели друг на друга. Она была удивлена и задумчива, он – потрясён до глубины души.

– Вивьева, – опять пробормотал он.

Несколько женщин в зале заплакали.

– Стоп! – приказал адмирал. – Оставьте это изображение! Генерал, благодарю за службу! Продолжай наблюдение!

– Слушаюсь! – ответил Тагерт.

В зале долго стояла тишина, затем Эстабат спросил:

– Золтан, кто был рядом с… Викторией? Сестра?

– Думаю, да, – согласился кемн. – Мы можем выяснить всё об объекте: состояние здоровья, состав семьи…

– Займись этим. И выясни, насколько Виктория отважна. Пусть аналитики проанализируют её поступки.

– Хорошо, адмирал.

– Что вы предпримете, если в памяти Вивьевы нет необходимой информации?

– Будем искать другие способы. Мы, к сожалению, не имеем права принудительно вводить сознания свободных граждан звёздного содружества в расслабленное состояние. Это является нарушением Главного Уложения.

– Да, я помню. А теперь я хочу задать несколько вопросов. Скажи, Золтан, Стратилион простил меня за то, что я бросил его на произвол судьбы?

– Он никогда никому ни на что не жаловался. Мне это известно, потому что я пятнадцать лет преподавал ему стратегию и тактику ведения войны. Он знает, что ты отважный воин, великий полководец, и гордится тобой.

– Прошло много лет, он вырос и понимает, что значит жить без любимой женщины. Я должен был или защитить Вивьеву, или умереть рядом с ней. Защитить её я не успел.

Эстабат тяжело вздохнул. Зал хранил молчание.

– Продолжим! – сказал Эстабат. – Если нашли маяк яхты, должен был сохраниться регистратор паролей.

– Регистратор сохранился, – ответил Золтан.

– Чьим паролем воспользовались мятежники, пристыковываясь к «Клеонии»?

– Это был мой пароль, – ответил кемн, глядя адмиралу в глаза.

– Твой… Теперь понятно, почему молчал пилот: ты имеешь право являться без доклада даже к императору. Следующий вопрос: как наши убийцы узнали секретный пароль? Я тебя не подозреваю, это было бы глупо. За этим фактом должна скрываться подсказка.

– Мой пароль знали только члены императорской семьи, – ответил Золтан. – Я не посмел задавать вопросы тем, кого считал и считаю эталонами нации Первых. Я не сделал этого даже в интересах следствия. Надеюсь выяснить истину иным способом.

– Уверен, у тебя это получится… Тагерт сказал про орден Вивьевы…

– Этот орден учредили в армии тридцать лет назад.

Великий кемн указал на маленький золотой значок на своей груди и объяснил:

– Это знак принадлежности к ордену Вивьевы. Главный Координатор является председателем. Я вместе с вождями вхожу в правление. Наш девиз: «Сила и мудрость». Нас сто два миллиарда. Это полный состав армии, разумеется, не считая андроидов. В армии нет предателей, потому что каждый из нас добровольно разрешает подвергать своё сознание ревизии. Уважая миролюбивые нации, мы без жалости уничтожим тех, кто нападёт на звёздное содружество Энготур. Хапсы скоро в очередной раз потерпят сокрушительное поражение.

Эстабат кивнул, соглашаясь, и спросил:

– Что показывает таймер?

– У тебя в запасе не так уж много времени, адмирал.

– Значит, на сегодня достаточно. Поговори, учитель, со Всеславом. Выясни, сможет ли он выполнить работу, которая не даёт мне покоя. Ещё выясни, отважна ли хранительница памяти Вивьевы. Верните моё сознание, когда Виктория появится на базе.

Эстабат окинул зал взглядом и громко сказал:

– Я не прощаюсь!

Он откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с прекрасного лица, светившегося над панорамным столом. В зале раздался сухой щелчок, блеснула голубая вспышка.

*

Всеслав проснулся и поднялся с кровати. Сильно болела голова, хотелось пить. С прищуренными глазами он пошёл вперёд, вытянув руку. Нужно было сделать несколько шагов, чтобы рука упёрлась в выключатель на стене спальни. Но стены впереди не было. И вообще всё было не так. Во-первых, Всеслав осознал, что стоит не на шерстяном ковре, а на бархате. Во-вторых, кристально чистый воздух существенно отличался от привычного запаха его квартиры: шоколадного спрея, которым уже давно пропиталась обивка мебели. Вдобавок, сам по себе включился свет.

«Чёрт! Я не в Анапе!» – мысленно воскликнул Всеслав. Сонливое состояние как рукой сняло.

Он стоял посреди просторной комнаты. И тут он вспомнил сухой щелчок генератора и ту продолжительную преамбулу, в которой фигурировали инопланетяне.

«Что с моим мозгом? – в панике подумал Всеслав. – Дважды два четыре. Терпимо. Четырежды четыре шестнадцать. Хорошо! Мне доводилось общаться с людьми, которые прекрасно себя чувствуют и весело живут, довольствуясь знаниями начальной школы. Значит, и я проживу без проблем. Но будет скучновато. А если покопаться в памяти поглубже? Земля вращается вокруг Солнца. Так! За такую крамолу меня в средние века сожгли бы на костре. Прекрасно! Значит, я помню и астрономию, и историю. Что ещё? В ясную ночь человек невооружённым глазом видит примерно три тысячи звёзд. Расстояние до ближайшей к Земле системе из трёх звёзд Центавра свет преодолевает более чем за четыре года. Распространяется свет со скоростью триста тысяч километров в секунду. В принципе, с небольшой погрешностью это расстояние от Земли до Луны. Я даже помню, что расстояние от Земли до Солнца – сто пятьдесят миллионов километров, и эту величину сделали так называемой одной астрономической единицей, которую солнечный ветер преодолевает за восемь минут и двадцать секунд. Нормальные мозги! Пока нет проблем! Так, что ещё? Ещё я помню, что, к сожалению, наш галактический адрес – межзвёздная безмолвная ледяная пустошь. Для того чтобы долететь до ближайшей звезды, обычному космическому кораблю понадобится семьдесят тысяч лет. Примерно столько лет назад наши далёкие предки научились разводить костры и строить примитивные жилища… Теперь о главном: я родился в Анапе. Меня воспитывали бабушка и дедушка. К сожалению, их уже нет. Все проблемы, связанные с гостиницей, я решаю сам, а родители, приезжая в отпуск, просматривают отчётность. Пока они мною довольны… Всё нормально! Я помню, кто я такой! Тогда что меня беспокоит? Разговор с Игорем об исчезновении Анечки? Да, скорее всего… Чёрт, как сильно болит голова! Что делать?»

Он посмотрел по сторонам. Этот просторный зал однозначно был спальней: он увидел широкую кровать, чуть поодаль зону общения, где стояли кресла, диваны и столы. Интерьер был выдержан в пурпурных и белых тонах, с золотой рельефной лепниной. В принципе, никакой мещанской аляповатости, всё было гармонично сбалансировано и выглядело привлекательно. У кровати и рядом с одним из диванов он заметил маленькие цветные настенные лампочки, которые сильно походили на светлячков.

«Конечно же, это не Петергоф, – подумал Всеслав. – И не дворец Сан-Суси – «Без забот». Я не в Питере и не в Потсдаме. Я всё ещё на Луне. Кстати, какого чёрта я тут делаю? Где этот худосочный обманщик – легат Гросс?»

Массируя виски, он наугад направился к одной из дверей и оказался в большом зале. На потолке засияла иллюминация. Стены этого зала украшали красочные панно: на фоне тёмного неба и ярких вспышек светлые силы сражались с рогатыми циклопами.

«Однозначно, это «Чотос», – подумал Всеслав. – Знакомые персонажи».

В следующем зале он приблизился к стене, и в ней вдруг с мягким шуршанием раскрылась цветная шпалера. Он вошёл в уютный кабинет и остановился, увидев над прозрачным круглым столом голову очаровательной инопланетянки. Она смотрела вдаль задумчиво и немного удивлённо. Почему-то сердце Всеслава заныло от тоски.

– Боже, боже, – вполголоса произнёс он. – Какая пленительная женская красота! Какое благородное, доброе лицо!

Наверно, это была мадонна элонгов. Не в силах оторвать взгляд от лица инопланетянки, он стоял на месте до тех пор, пока боль в висках и затылке не достигла устрашающей силы.

Всеслав был человеком толерантным, то есть уважительно относился ко всем вероисповеданиям, поэтому вышел из кабинета с особой осторожностью.

Итак, «Чотос». Нужно было найти кого-нибудь или подать сигнал тревоги. Он пошёл по залам, нажимая на все настенные маленькие лампочки, которые попадали в его поле зрения. Свет стал вспыхивать не только на потолке, но и под полом, и в глубине красочных панно.

В зале с ярко-зелёной драпировкой в просвете между двумя большими гобеленами открылась дверь. Всеслав шагнул вперёд и оказался в комнате, по обстановке похожей на приёмную. Два каубера в чёрной форме, с большими яркими шевронами на рукавах и золотыми значками на груди, стояли по стойке смирно, глядя поверх его головы.

– Наконец-то живые души! Парни, привет! Мне нужна таблетка от головной боли. Я чувствую себя просто отвратительно, – сказал Всеслав, рассматривая угловатые лица инопланетян. Определённо, это были не те посыльные, которые доставили его на Луну, и не те караульные, которых он видел у двери амфитеатра.

Один из кауберов кивнул и громко сказал что-то на языке элонгов. Тут же в ответ прозвучал женский голос. Скорее всего, это означало, что женщина-диспетчер приняла сигнал о пробуждении и плохом самочувствии Всеслава, и предпримет что-нибудь в соответствии с инструкцией. Наверно, она оповестит Гросса о возникшей проблеме.

Дожидаясь легата, Всеслав пробежал взглядом по обмундированию инопланетян, по их шевронам с замысловатыми закорючками, а затем рассмотрел, чьё лицо было выгравировано на маленьких золотых значках. Это была та самая прекрасная девушка, то ли мадонна, то ли…

«Может быть, это богиня войны? – подумал он. – Как Афина у древних греков? Нет, вряд ли. У Афины лицо строгое, а у этой девушки – доброе. Определённо, это существо именно мадонна».

Прошло немного времени, и в приёмной появился Гросс.

– Всеслав Алексеевич Шадрин, что случилось? – спросил он, изобразив на лице бурю переживаний.

– Что, что? – пробурчал в ответ Всеслав. – Голова раскалывается после этой дурацкой процедуры. И хочется пить. У вас есть аптечки и что-нибудь типа цитрамона?

– Давайте вернёмся в апартаменты.

– Давай.

Спустя минуту Всеслав пил жидкость из красной бутылочки, а легат с озабоченным видом смотрел на включённое повсюду освещение.

– Вы быстро освоились, – наконец сказал Гросс. – У вас пытливый ум.

– И не только у меня! Не нужно ставить людей в один ряд с полуобезьянами и обезьянами, – в перерывах между глотками ответил Всеслав. – Мартышки как лазали по деревьям десятки миллионов лет назад, так и продолжают лазать. И пресловутая эволюция обошла их стороной. Как кололи с незапамятных времён камнями орехи и выковыривали палочками термитов из трухлявых стволов, так и делают это до сих пор. Хотя справедливости ради нужно сказать, что за последнее столетие они научились курить и пить алкогольные напитки. Никто не умаляет достигнутого ими прогресса! Мы даже рады! Но дальше они не пойдут – мозгов не хватит. Даже «мама» не научатся выговаривать. Наука генетика доказала, что наше ДНК устроено иначе, чем у обезьян. Мы – инопланетяне! Наши предки прибыли извне и были технически оснащёнными! Не слабее вас. Опасных хищников они уничтожили. Потенциально опасных зверей, у которых в те седые древние времена только начинали прорезаться клыки и отрастать когти, загнали в тайгу, болота и джунгли, привив им чувство страха. Именно поэтому до сих пор дикие животные, учуяв запах человека или увидев двуногого убийцу на горизонте, убегают сломя голову. Самые наглые, правда, иногда пытаются показать своё превосходство, но на пути каждого наглеца появлялся и всегда будет появляться человек с оружием. В общем, та ещё кровавая история: как начали люди в допотопные времена подминать под себя всё, что попадалось на глаза, так до сих пор не могут остановиться. А что касается обезьян… Учёные мужи в напудренных париках и потёртых сюртуках даже не догадывались, какими они были невежественными. Запросто пришли бы в ужас, узнав про архаичных людей: неандертальцев, денисовцев, даосян, а ещё карликов – флоресских людей, и великанов. Какие мыши или суслики были способны трансформироваться сначала в хвостатых приматов, а затем в пяти- семиметровых гигантов, останки которых находят на всех материках? Если древнейшие времена – тёмный лес, не нужно было выдумывать нелепую теорию про многоступенчатую эволюцию. Даже современные исследователи не спешат ставить последнюю точку в истории развития человечества…

Гросс, глядя на Всеслава, в задумчивости морщил лоб. Наконец легат сказал:

– Мы находимся в вашей планетарной системе сто пятьдесят часов. Я не успел за это время изучить вашу историю. У меня обязанности…

– Вкратце эту «эпопею» я тебе только что рассказал.

– К тому же, – продолжил Гросс, – мы прошли ускоренный курс освоения русского языка. В андроидов вложили программы. Сто пятьдесят тысяч слов. Синтаксис, фонетика, морфология. Кстати, мне нравятся ваши так называемые крылатые выражения.

– Ну-ну. Парочку убойных крылатых выражений я запросто смогу озвучить… если эта красная жидкость мне не поможет, – хмурясь, пообещал Всеслав.

Прошло несколько минут и у Всеслава появилось ощущение, будто внутри его головы стала расползаться армия мелких муравьёв.

– Да? – спросил Гросс, наблюдая за выражением его лица.

– Да, – согласился Всеслав. – Кто-то ползает внутри моей черепной коробки.

Легат удовлетворённо кивнул головой и, как показалось Всеславу, угодливо улыбнулся.

– Всё это хорошо, – заговорил Всеслав. – Кто бы сомневался, что ваши лекарства лучше наших? Однако я предпочёл бы обычный цитрамон запить обычной водой, а затем посчитал бы за счастье лечь спать в свою обычную постель, укрывшись своим обычным шотландским чёрно-красным пледом. Полагаю, я уже выполнил миссию и теперь готов вернуться домой. Когда…

– Я уполномочен попросить вас сесть в кресло генератора ещё один раз, – ответил легат. – Это важно для Эстабата. К тому же, наша миссия…

– Что? Опять генератор? Но моя голова!

– Вам нечего опасаться. Генератор совершенно безвреден. Головная боль не имеет к нему никакого отношения. Скорее всего, у вас недавно произошёл короткий всплеск эмоций…

– Если бы короткий! Мозги уже целую неделю набекрень.

– Жидкость, которую вы пьёте, – Гросс указал взглядом на бутылочку, – исправит приобретённые дефекты и защитит ваш мозг в будущем.

– Даже так? Приобретённые дефекты к двадцати пяти годам имеются у всех. Одни зарабатывают их по глупости, другие – от большого ума, третьи, как я, из-за фанатичной преданности спорту. Значит, это нанотехнология?