Тир Нан Ог

– Я – матрос вспомогательного флота. – представился Стас. – Бывший, к сожалению. Как матроса меня уничтожили вместе с посудиной, а он…

– Не поняла! – перебила его Злата, и лицо её сделалось напряжённым. – Что значит – уничтожили?

– Кризис! – развёл ручищами Стас.

– Какой кризис, где?! – потребовала внятного ответа рыжая Аня. Теперь и она смотрела на друзей подозрительно, и явно прикидывала, не пора ли покричать на помощь милицию. – Что вы нам тут сказки рассказываете?!

– Сказки – это моя профессия, – попытался Ксар спасти положение. – Я вольный писатель-сказочник. Хожу, брожу и собираю фольклор.

– А тогда почему он?.. – указала Злата подбородком на Стаса.

– А это он так вас обаяет. Грубый человек, солдафон!

Стас Ксара понял и не обиделся.

– Вообще-то мы очень мирные! – с чувством провозгласил Ксар и для пущей убедительности прижал руки к груди. – Нас не надо бояться!

– Кто вас боится! – свысока фыркнула Аня, а Злата прищурилась вызывающе: «Мы здесь дома! Анька, между прочим, в ДНД состоит, а на участке сейчас Сашка дежурит. Нам только свистнуть…».

– Не свистите! – взмолился Стас, сохраняя на лице фирменную «кот-чешировскую» улыбку, сладострастную, интригующую и томную. – Пожалейте бедных путников, усталых и голодных!

Последнее слово заставило девчонок переглянуться. Они посовещались взглядами, Злата кивнула, и Аня объявила беспрекословно: «Так, путники! Давайте-ка с нами».

– Да нам, наверное, в Севастополь пора. По шпалам! – решил поломаться для приличия Стас. Он счёл унизительным для себя так вот, с разгона, превратиться из мачо в шаровика с большой дороги.

Аня поняла его и поморщилась досадливо: «Ладно вам! Что ж мы, не русские люди, не накормим?». И справилась деловито у Златы: «Твои дома?».

– Я домой сейчас не пойду, – заявила Злата. – Меня как увидят, так припашут.

– Тогда вот что! – приняла решение Аня. – Веди их к Саньке, у него сейчас никого. Посидите в летней кухне, а я домой смотаюсь за хавчиком. – И поглядела на друзей теперь уже с искренним интересом. – А вы и правда актёры? А какой фильм снимают?

– «Приключения гайдука Ангела», – нашёлся Ксар и указал на Стаса. – Вот с ним в главном эпизоде!

– Клёво! – оценила Злата.

Ксаверий и Станислав были парой на загляденье, оба под два метра, косая сажень в плечах. Стас – могучий, как бык, Ксар – тонкокостный, но жилистый. Вымахали они такие в неизвестных отцов, потому что мамы были женщинами среднего роста, и Ксару в память намертво впечаталась фраза папы Саши: «В моём роду таких не было». Фраза эта, как и собственная стать, освобождали Ксара от печальной необходимости считать своим отцом папу Сашу. Он предпочитал быть сыном «неизвестного героя». Этого героя, по крайней мере, можно было придумать по образу и подобию своему.

Ксар и Стас и порознь были неотразимы, но вместе смотрелись более чем эффектно. Стас – жгучий брюнет с густыми бровями, крупным носом и чёрными очами – то бешеными, то томными, то весёлыми. Ксар – тёмно-русый, с тонкими чертами лица и глазами то серыми, то голубыми, то тёмными – в зависимости от освещения. За цвет глаз Лера прозвала Ксара хамелеоном: глаза, зеркало души, выдавали хамелеоновскую натуру супруга.

Ксар обижался на Леру, пока не признал её правоту. Время спустя, уже без Леры, размышляя о себе и своих жизненных перспективах. Он был актёром от Бога, уродился на свет актёром, но стать им не смог, и могучий талант реализовывал в живой жизни. Это подчас так его увлекало, что он заигрывался, перевоплощался в людей, не имевших ничего общего с «первичным Ксаверием». За способность отрешаться от себя самое Ксар то презирал себя, то ненавидел, а то и аплодировал себе – в зависимости от ситуаций.

Данная ситуация позволяла Ксаверию блеснуть даром Божьим. Они со Стасом приехали потолкаться в массовке, а оказались на главных ролях. Пусть не в фильме, а в некой юмористической передачке, но возможностей блеснуть появилось хоть отбавляй. И партнёрши попались приятные во всех отношениях – симпатичные, простые, сердечные. В современном городе таких девчонок днем с огнём не сыскать!

– А если и впрямь у них на календаре – 74-ый год? – задал Ксар себе и Стасу сакраментальный вопрос. – А что? Временной изолят. Учёные допускают.

– В районе Верхнесадового? – язвительно откликнулся Стас. – Ты приплыл, Фантаст! Ты ещё в соседнем подъезде поищи затерянный мир!

Шагая вслед за девчонками, они то и дело ловили на себе озадаченные, неодобрительные, а то и подозрительные взгляды аборигенов. Под этими взглядами, бросаемыми, впрочем, украдкой, путники достигли административно-культурного центра совхоз-завода Солнцедар – маленькой площади с приземистым «бараком» сельмага, зданием местного Совета, с крыши которого свисал красный флаг, разноцветным штакетником детсада и крышей школы за корпусом дошкольного учреждения. Местные, не избалованные новыми впечатлениями и лицами, пялились им в спины. В основном, на Стаса. На его рюкзачок и португальскую футболку – малиновую, с жёлтыми надписями на груди и спине. Своей футболкой Стас отвлекал внимание любопытных от Ксара, выглядевшего, по тутошним меркам, тоже достаточно импозантно – в голубой рубашке на шнуровке и с волосами, собранными в хвост на затылке. Волосы Ксаверий стричь перестал, когда подорожали парикмахерские услуги: человек, погрязший в долгах, вправе позволить себе имидж бродячего музыканта!

Стас, оставшийся без работы позже Ксаверия, выглядел гораздо цивилизованней. Да и мама Зита нипочём не дала бы ему впасть в запущенность. Она и Ксару не давала пропасть, но стричься за её счёт Кораблин категорически отказался. «Древние утверждали, что сила человека заключена в его волосах! – объявил он маме Зите.– А мне как раз нужна сила. Большая! Без неё мне – никак!».

Он бы и бороду отпустил, расти она на нём, как на Стасе – густо, по всему подбородку, но с бородой Ксару не повезло: последствия татаро-монгольского ига налицо, не иначе!

– Стас! Что на тебе написано? – спросил Ксаверий с искренним интересом после того, как встречный подросток чуть не грохнулся с велосипеда при виде их.

– А я знаю? – зло пророкотал Стас. В центре всеобщего внимания он чувствовал себя неуютно и всё более раздражался – на всех подряд, но в первую очередь, на далёкую жену. – Варька, сучка, прислала на день рожденья! Любимому мне! Что, выбросить надо было?!

– Ни в коем случае! – улыбнулся примирительно Ксар. – Ты сногсшибателен в этой шмотке!

Девчонкам из Солнцедара повышенное внимание односельчан, похоже, только льстило. Они шагали стремительно и легко, пересмеивались и звонко здоровались со знакомыми.

– Ну, всё. Вам – туда, а мне туда! – с разгона остановилась Аня. И указала в проулок, на узкую, как тропа, дорожку меж изгородей. – Я скоро!

– Сюда, народ! – позвала друзей Злата и нырнула в заросли дикорастущей вишни. – В обход пойдём, так короче. Огородами к Чапаеву. А то люди наши перевозбудились со скуки. Примут вас за иностранцев, будете потом доказывать, что вы не верблюды!

– Не гайдуки Ангелы! – поправил Ксаверий. Пребывание в селе Красное обещало приключения, а приключения Ксаверий любил.

Стас не разделял его авантюрный настрой.

– Иностранцы здесь не котируются? – хмуро уточнил он у Златы. – Солнцедар – вотчина патриотов? – И добавил язвительно: «Тогда – да, сюда-то нам и надо!».

– Куда ж ещё? – откликнулся беззаботно Ксар. – Не нужен нам берег турецкий, Иберия на фиг нужна! Ты же в Португалию не поехал!

Стас метнул на него через плечо возмущённо-озабоченный взгляд, и Ксаверий весело ему подмигнул.

– А у вас родственники за границей? – живо заинтересовалась Злата.

– Нет, – выплюнул Стас и обдал Ксаверия волной гнева.

Варвара и в мыслях не имела тащить супруга за собой в Португалию, даже если б у неё была такая возможность, а у Стаса не возникало желания посетить жену в нынешних её палестинах: за пять лет жизни на «иноземщине» Варя явно кем-то обзавелась! Ведь она была красотка, блондинка с голубыми глазами! Славянская дива! Конечно, о Варвариных адюльтерах по телефону ни слова не говорилось. Говорили о насущном, о сыне Ваньке и ни о чём: «Как у вас с погодой? Купаетесь в море? Ах да, у вас же там океан!», «Да у нас, как обычно, цены растут каждый день… Ой, что я говорю, дура-баба!», «Не вздумай нам прислать ещё денег. Я отлично справляюсь!».

С Варей по телефону разговаривала, как правило, мама Зита. Стас боялся, что сорвётся и наговорит лишнего. Первые полгода пребывания супруги за бугром он ждал её звонков, как свиданий с возлюбленной, кричал в трубку: «Когда ты вернёшься?!», но время шло, и Стас смирился с положением соломенного вдовца. Почти смирился, потому что каждый Варин звонок, каждый перевод и посылка от неё поднимали в душе его бурю протеста. Против себя и, стало быть, против мира, а в первую очередь – против жены: «Была Варька, а стала Барбара, кукла Барби!».

Мама Зита рьяно защищала Варвару: «Не твоей бы, Стасик, тёлке мычать! Если мужик бабу упустил, то флаг ему в причинное место! От нормальных мужиков бабы на край света не едут, чтоб им и себя прокормить, и мужиков этих самых одеть-обуть!».

– Да?! – взрывался оскорблённый по самое причинное место Стас. – А кто говорил: «Ехай, Варя?! Ты или я?!».

– А что делать было? – бросалась в наступление мама Зита. – Вы ж не кормильцы, что ты, что Ксарка! Декоративные украшения у нас на шеях! Не одни вы такие, не переживай! Всё ваше поколение!

Стас хлопал за собой дверью комнаты, и минуту спустя мама Зита уже скреблась в эту дверь.

– Стаська! – окликала она и весело, и просительно. – Ну, погорячилась я! Ну, бывает!

И появлялась в дверном проёме с двумя фужерами каберне в руках: «Мир? Ты ж меня знаешь, Стаська, я такое могу ляпнуть, чего и не думаю! А ты Варьку не суди, не ревнуй, она молодая, а ты и сам не святой. Ничего! Будет и на твоей улице праздник».

О своих праздниках – ярких и коротких – Стас маму Зиту в известность не ставил, а пассиям не оставлял своих координат – ничего, кроме номера мобильного телефона.

– Девушки все хорошие, пока не начинают качать права! – со знанием дела говорил он Ксаверию.

С девушками из Солнцедара все заранее было ясно: разлука с ними ожидалась безболезненная и скорая.

Предводимые Златой, друзья попетляли по царству садов и хижин, пока тропа не вывела их к калитке в зарослях ажины. Калитка, как и ограда, была когда-то зелёной, но теперь стала серой и покосилась.

– Не жалует ваш приятель своё натуральное хозяйство! – отметил Ксаверий, высвобождая волосы из ежевичных колючек.

– Он с улицы и чинит, и красит! – хихикнула Злата. – Где видно. А на задах у них джунгли.

– Ежевика – та же изгородь, чего зря напрягаться! – одобрил поведение хозяина Стас и полуобернулся к Ксаверию. – Тебе помочь, жертва урбанизации?

– Уж как-нибудь сам!

– Косы бы заплёл. Как пристало древним предкам, под которых ты себя чистишь!

Злата засмеялась, и Стас тут же заступился за друга: «Молодцу всё к лицу! А Сказочник у нас молоток! Ой, какой он Сказочник! Зашибись!».

– Он и правда сказки пишет? – заинтересовалась Злата.

– Он их не пишет, – растолковал Стас. – Он тяготеет к устному творчеству. Вы в этом сами убедитесь, если на фазенде завалялся лишний бочонок рома.

– Ром не гоним! – парировала Злата. – А сухонькое найдется. Или на сухоньком его вдохновение не работает?

– Ещё как работает! – заверил Чапан. – И на сухоньком, и на курке, и на яйках, и на помидорках! Оно у него вообще не ленивое. Поэтому мы здесь!

По доскам, проложенным меж картофельными и помидорными кустами, они пересекли огород и упёрлись в мазанку, притаившуюся меж абрикосовых и вишнёвых деревьев.

– Милости просим! – толкнула дверь Злата.

– А что хозяева скажут? – спросил из вежливости Ксаверий и с интересом оглядел каморку со старым топчаном под окошком, дощатым столом, табуретками, буржуйкой и навесным шкафчиком на стене против двери.

– Ух ты! – оценил Стас буржуйку. – Этакое богатство да в наши б дни!

Злата его реплику оставила без внимания. Она ответила Ксару: «Ничего не скажут. Они на свадьбу уехали, в Орлиное, на три дня».

– А вам огород доверили поливать! – хмыкнул недоверчиво Ксар. Вторгаться на чужие территории в отсутствие хозяев он не любил. Это было чревато неожиданными последствиями.

– Вот кстати о птичках! – спохватилась Злата. – Вы посидите, а я кран выключу. Заодно и помидорок наберу.

И она извлекла из шкафчика потрескавшуюся эмалированную миску.

– Помощь нужна? – спросил Стас и картинно поиграл мускулами.

– Не нужна! – совершенно не оценила Злата его фактуру. – Вас только пусти в огород, слонов городских!

– Вы хотели сказать – козлов? – уточнил любезно Ксаверий.

– Слонов из посудной лавки! Да! Удобства, если нужно… Это вон там, за смородиной. Увидите.

Злата вышла, и Чапан устремил на Кораблина недовольный взгляд.

– Нам нужно в удобства? – спросил он, как командир, попавший в окружение из-за нерасторопности личного состава.

– Тебе надо – иди! – в тон ему ответил Ксаверий. – Ну, чего ты все злишься?!

– А я радоваться должен?! Сели на хвост незнакомым девкам!..

– Боишься, тебя заставят расплачиваться натурой?

– Что ты понимаешь в реальной жизни, Фантаст! В людях! Они ж глаза нам повыцарапывают, если мы поведём себя некорректно! Ещё и местных кликнут! С дубинами!

– Лично я не собираюсь вести себя некорректно. Я намерен утолить голод и сказать чао.

– И чего ты тогда завёлся? На что намекаешь?!

– Не хочешь получить по башке, не строй глазки!

– Лёгкий безобидный флирт, – разулыбался Стас. – Ей приятно.

– Уверен? Ты вообще хоть в чём-то сейчас уверен?! – завёлся теперь Ксаверий. – Ты флаг видел? Над сельсоветом? Красный?

– Какой ещё красный? – не понял Стас.

– Ну, конечно, ты ничего в упор не видел, не видишь! А он – советский, между прочим! Ты когда в последний раз видел советский флаг над административным зданием? А если б мы вошли внутрь, мы бы увидели там портрет кого?

– Горбачёва? – неуверенно предположил Стас.

– Хрен тебе! Леонида Ильича Брежнева! Помнишь такого?

– Я не в маразме! Всё я помню, но если у тебя есть разумное объяснение всему этому… – сделал Стас неопределенный широкий жест, и Ксар перебил взволнованно: «Уж конечно! Когда это Сказочник объяснял что-то разумно! Я принимаю мир таким, каким он мне кажется! Каким он передо мной предстаёт!».

– Мы, то есть, в 74-м году? – глумливо изогнул бровь Чапан.

– Воистину так!

– Так мы ж ещё не родились!

– Тоже верно!

– Как тогда мы здесь оказались?

– С электрички сошли. В Верхнесадовом 74-го года!

– А тот перец, который нас сюда заманил, злой колдун Мерлин?

– Почему Мерлин, злой? Может, он не злой. Может, он массовку сейчас гоняет туда-сюда в нашем бывшем настоящем. А мы сошли не в том году! Кто-то сходит не на своей станции, а мы сошли не в своём времени!

– Ты в это веришь? – осведомился недобро Стас и прищурился подозрительно. – Ты в это веришь или ты крышей поехал?

– Я ищу объяснение! Не разумное, потому что разумные не подходят! Ты, надеюсь, согласишься со мной, что мы не сон видим один на двоих? Что нас не глючит, потому что нас вообще никогда не глючит?!

– Лиха беда начало! – усмехнулся Чапан и заговорил с нажимом: «Брат! Мы вляпались в какой-то проект! Миллионы людей по всей стране в эти минуты с нас тащатся!».

И, сорвавшись с топчана, принялся рыться в шкафчике.

– Камеру ищешь? – с иронией спросил Ксар. – Ну, ну!

– Кто ищет, тот всегда найдёт! – прошипел Чапан. И в тот же миг от дверей послышалось: «Люди! А что вы делаете? Что вы там роетесь?».

На пороге, держа за две ручки большой, из болоньевой ткани мешок, стояли Аня и девочка-подросток с такими же круглыми, как у Ани, глазами, но белобрысая и нескладная. Глядела на друзей девочка совсем не по-детски. Она точно знала, что года через два превратится из моли в царевну-лебедь. Взгляд у «моли» был пронзительно острым, а улыбка – снисходительно-высокомерной.

– Помочь хотим! – торопливо извлёк Стас из шкафа стопку тарелок. – На стол накрыть.

– Злата нас на огород не взяла… – пожаловался Ксаверий.

– А корону российской империи мы там не храним! – заявила «моль», не отрывая взгляд от Стасовых рук. – Она в печке. Вы там ещё не смотрели?

– Короче, всё! Валим! – Стас грохнул на стол тарелки и потянулся за своим рюкзаком. – Было приятно познакомиться!

– Да, вы уж нас извините за беспокойство… – развёл руками Ксаверий.

– Не поняла! – искренне удивилась Аня. – Ежу ясно, что корону мы там не прячем. Просто эта сопля зелёная, моя сестрица – тренда. Гелька, извинись перед людьми!

Аня явно была из тех, кто даже мимолётно подумав о людях что-нибудь нехорошее, тут же стремится делом искупить подлую мысль.

– Извинись, Гелька!

– Я пошутила, – не извинилась девчонка ни взглядом, ни интонацией.

– Шутка удалась! – Стас подтолкнул Ксаверия к двери – прямо на застывших у порога сестёр.

– Так! А теперь – назад! – с неожиданной резкостью проговорила Аня. – Все назад и слушать меня! Мы никому не позволим нарушать законы гостеприимства! Ни себе, ни вам! Сейчас будете сало резать. Хотели помочь – поможете! Или я зря всё вот это пёрла?!

И, потеснив друзей, она шмякнула на стол – почти, как Чапан тарелки – свой объёмистый болоньевый мешок. Извлекла из него трёхлитровый бутыль, на треть наполненный розоватой жидкостью, тряпицу с салом и круглый каравай.

Вид каравая буквально загипнотизировал Ксара.

– А я помню такой хлеб, – заворожённо прошептал он. – С детства…

– Хлеб нам из города возят, – удивил его восторг Аню. – Сами не печём. Мы – по вину. Социалистическая интеграция в действии! – блеснула она знанием политической экономии. И спросила требовательно: «Всё, мир? Вы же не дураки, чтобы обижаться на малолетку? Гелька ещё в Штирлица не наигралась!».

– Скорей уж, в майора Пронина, – вспомнил Ксар квадратные томики детективов из библиотеки деда. Мама Лиля сдала их на макулатуру – в обмен на талон, чтобы купить новый роман Пикуля.

– Может, Гелечка, ты пойдёшь побегаешь с подругами-ровесницами? – предложила ехидно Злата. Злата вошла с миской, полной помидоров, зелёного лука и молодых пупырчатых огурцов. – А не хочешь, тогда овощи почикай!

Геля, надувшаяся, как мышь на крупу, схватила нож и набросилась на овощи, как на заклятых врагов. Года через три она точно не полезет в карман за словом, но сегодня статус подростка препятствовал порывам души: старшие были вправе изгнать Гелю из интересного общества.

– Да вы ешьте уже! – поняла по-своему Аня взгляд Ксара, устремлённый на каравай. – Ломайте, вот, от края…

Стас вдохнул шумно, выдохнул, и сбросил рюкзачок на пол: момент для достойной ретирады был упущен. Из-за Ксаверия!

– Жри! – прошипел он в ухо Ксаверию. – За это можно всё отдать. Или как там пелось?!

– А ведь и отдавали! – глянул на него с вызовом Ксар. – Не дай Бог, если и нас ждёт такое! Ладно! Проехали! Есть ещё ножик? У товарища руки чешутся что-нибудь покромсать!

– Угу! – не остался в долгу Чапан. – У Андерсена они растут не оттуда! Ещё порежет пальчик!

– Пренепременно! – пообещал Ксаверий. – Поэтому я лучше расскажу вам сказку! Жили-были в Севастополе два закадычных друга, Зевс-полугромовержец и скромняга Оле-Лукойе…

Аня и Злата рассмеялась, поостывший Стас изогнул насмешливо бровь, и даже Геля прыснула осторожно.

– И вот однажды туго пришлось друзьям. Обшарили они внутренним взором свои перспективы и пригорюнились: не видать было перспектив. Я закурю?

– Да на здоровье! – подтолкнула к нему Злата коробок спичек.

– Тут-то и подошел к друзьям маленький такой человечек…

– Тролль, – вставил Чапан.

– Тролль не тролль, а некто нездешний. «Не хотите ль, добры молодцы, заработать копеечку?» – спросил он, и друзья ответили с достоинством: «А это, смотря чем и как!», ибо полубожественные руки свои не марал Зевсик ничем постыдным и криминальным…

– О тож! – подтвердил Стас.

– Приезжайте, други, завтра в Верхнесадовое, – им ответствовал маленький человечек. – Там возьму я фактуру вашу под белы рученьки и поведу в места дивные, на съёмки киношные, и заплатят вам за них мелкой гривною…

– Он не сказал – мелкой! – поправил Чапан.

– Это само собой разумелось! И возрадовались други окрылённые, и помчались мыть-чесать буйны локоны, и достал тут Полузевс футболку лучшую, чтобы сразу стать в толпе поприметнее…

– Слышь, Оле! – вознегодовал Чапан под девичий смех. – Тебя не в ту степь несёт! Баян недоделанный! Далась тебе моя футболка! Завистник!

– Я не завистник, я сознательный гражданин! – весело парировал Ксар, и тут Геля спросила нарочито невинно, округлив бесовские глазки: «Вы больше всех любите нашего дедушку Брежнева?».

– Гелька! – хором выкрикнули Аня и Злата. Так, словно влепили девочке по пощёчине.

– А что я такого сказала? – изобразила святую простоту Геля. – Он сказал, что он…

– Гелька!!

– Ладно вам! – миротворчески воззвал Стас. – Не тревожьте прах! О мёртвых либо хорошее, либо…

– О мёртвых?! – переспросила Аня с таким изумлением и ужасом, что Ксаверий поспешил послать Стасу сигнал: «Заткнись!».

– Это – по сценарию! – торопливо заговорил он. – У нас в фильме действие происходит в 2009-м году. Люди столько не живут, даже исторически бессмертные личности! Конечно, Леонид Ильич оставил по себе добрую память в сердцах народа… –И он пнул под столом Стаса, точно зная, что вот-вот сморозит Чапан.

– Ну, и кто у нас стал главным в стране? – заинтересовалась Злата сценарием.

– А никто! – энергично объявил Ксар. – Президент бодается с премьером. Точней, с премьершей. Парламент – с ними обоими. Каждый за себя и все против всех! Бардак! Хаос! Правительства нет, страна в агонии. Нищета, безработица, разгул криминала!

– И кто ж это такое кино снимать разрешил? – не поверила ему Аня. – Про такое светлое будущее?

– Фильм – антиутопия! – сходу нашёлся Ксар. – Есть такой жанр. Фильм-предупреждение. Чтобы люди от добра добра не искали!

– Всё-то ты врёшь! – пригвоздила его Аня. – Нет таких фильмов и быть не может! Нам такие фильмы нужны, чтобы мы смотрели и радовались! И верили в завтра!

– Всем такие фильмы нужны! – горячо поддержал Ксаверий. – То, о чём я говорил – грызня в Раде, дебилизм президента, премьерша-хищница – это всё оказывается дурным сном диссидента. Он просыпается, перековывается и начинает ценить, что имеет!

Старшие девчонки задумались, а ехидный несмышлёныш спросил лукаво: «Вам на этот фильм Америка дала деньги?».

– Голливуд! – неудачно сострил Стас. – У нас совместное производство!

Ксаверий мысленно выматерил его.

– Мосфильм! – устремился он спасать положение. – Экспериментальное творческое объединение! Мы живём в самом демократическом государстве, где каждый имеет право на творчество, на эксперимент… – понесло Ксаверия.

Судя по взглядам, которым обменялись Аня и Злата, в свободу творчества, а тем паче – эксперимента, они не верили, но аргумент Ксаверия им крыть было нечем.

К счастью, Геля, наконец, дорезала овощи, и Аня воззвала с облегчением: «Ну, всё! За стол! Там стаканы на полке, – указала она на шкафчик. – Доставайте! Накладывайте себе, кому сколько хочется. На нас не смотрите, мы недавно из-за стола. Так, люди, чтоб всё было съедено!».

– А хозяева не обидятся, что мы их помидоры умяли? – проявил запоздалую деликатность Стас. Насытившись, выпив вина, друзья расслабились до состояния блаженства и благодушия. В непринуждённой обстановке застолья – говорили о чём угодно, кроме политики и странного фильма – Стас и Ксар почувствовали себя, как дома.

– А они их считали, помидоры, нумеровали? – рассмеялась Аня.

– А вдруг? – кокетливо поиграл Чапан бровью и потянулся к бутылю – разлить остатки домашнего вина по стаканам. – Может, и тинейджерке глоточек, для аппетита?

– Не надо ей! – за сестру ответила Аня. – У неё аппетит, как у бригады грузчиков, а что тощая, так не в коня корм! – и она глянула на Гелю с покровительственной нежностью старшей.

– Это потому что я сладкого мало ем! – пожаловалась Геля гостям. – Я ужас как люблю тортики, пирожные, конфетки! Вино – нет, брр, оно кислое, а сладенькое… – И, закатив глаза, Геля с вожделением погладила себя по животику.

– Вас понял! – отреагировал Стас. – Как только разбогатеем, приедем с тортиком!

Стас явно утратил представление о реальности. Доотдыхался до раздачи несуществующих слонов. И Ксаверий глянул на него укоризненно.

– Нас к тому времени здесь может не быть! – сообщила Аня. – Мы же поступать едем. В Севастополь! Мы со Златкой в Приборостроительный, а Гелька в медучилище!

– И что, родители смогут оплачивать ваше образование? – не поверил Стас, и девчонки из Солнцедара воззрились на него так, словно он свалился на них с далёкой звезды.