Воровка ушла тем же путем, что и появилась: слезла по внешней стене дома. Техол видел, как она спустилась в переулок и растворилась во тьме.
«Ну вот и хорошо. Наконец-то можно растянуться на кровати и уснуть».
Но лечь ему не дали голоса, донесшиеся снизу. Кого там еще принесло посреди ночи? Наверное, кто-то знакомый, иначе голос Багга звучал бы куда громче и тревожнее.
Техол вздохнул. Всего несколько недель назад его жизнь была намного проще и спокойнее. Никаких целей и замыслов, никаких планов и умозаключений. Жил себе тихо-мирно и никому не был нужен. А теперь вдруг понадобился, да еще в такое неурочное время.
Заскрипели оставшиеся ступеньки лестницы. Люк на крыше откинулся, и оттуда вылез человек в темном плаще. Техол сразу же узнал нового гостя.
– Вот уж кого я никак не ждал, – пробормотал он.
– Твой слуга заверил меня, что ты еще не спишь. Интересно, как он это определил?
– Дорогой братец, мой скромный ум не в состоянии постигнуть, на чем основано сверхъестественное чутье Багга.
Брис остановился у постели Техола:
– А если вдруг дождь пойдет, тогда как?
– Увы, придется спуститься вниз и терпеть нескончаемый храп Багга.
– Так ты перебрался на крышу потому, что твой слуга храпит?
Техол улыбнулся, а потом сообразил, что в темноте его улыбка все равно не видна. Может, это и к лучшему.
– Прости, брат, что вовремя не поздравил тебя с титулом королевского защитника. Прими мои запоздалые поздравления.
Брис стоял не шевелясь.
– Скажи, ты часто навещаешь склеп, где похоронены наши родители? – вдруг спросил он. – Или вообще туда не ходишь?
Скрестив руки, Техол смотрел на отражения звезд в темной воде канала.
– Я давненько там не бывал, Брис.
– А когда ты был там в последний раз? – допытывался младший брат.
– Когда их хоронили. Мы по-разному чтим память о родителях. Ну что такое семейный склеп? – Техол передернул плечами. – Унылое помещение с каменными стенами. Как будто только там можно отдать дань уважения отцу и матери!
– Тогда скажи, каким образом ты чтишь их память?
– А ты не догадываешься?
– Нет.
Техол потер глаза и только сейчас почувствовал, насколько устал. В основном от размышлений. Да уж, утратил он прежнюю сноровку. Техола утомлял не только мыслительный процесс. Куда сильнее его мозг изнуряла память о родственных узах, давным-давно разорванных. Вспоминать обо всем этом – все равно что вновь облачаться в помятые доспехи, доставать из пыльных ножен меч и принимать забытую боевую позу. Самое ужасное: оказывается, что все это никуда не исчезало, только затаилось, и ты снова погружаешься в мир, в который тебе вовсе не хочется возвращаться.
– Я не понимаю, Брис, с чего ты вдруг затеял этот разговор? Может, сейчас канун Дня поминовения родителей? Или у нас имеются многочисленная родня и дом, где ее можно собрать? Все бы чинно расселись за столом, оставив два пустых стула незримо присутствующим отцу и матери. Свой мир, где многое понятно с полуслова и полувзгляда… Мертвые и так говорят с живыми. Без слов, никогда не оставляя нас в покое.
Брат все так же неподвижно стоял возле его постели и молчал.
– Ты ведь явно не за этим пришел ко мне, Брис.
– Мне нужна твоя помощь.
Техол поднял голову. Лицо гостя тонуло в сумраке.
– Я пришел из-за Халла, – сказал Брис. – Похоже, нашему брату не терпится быть убитым.
– А ты никогда не задумывался, почему никто из нас троих так и не женился?
– По-моему, я говорил о…
– Не торопись, брат. Доберемся мы и до Халла. А винить в своей холостой жизни мы должны нашу мать. Она была слишком сметливой. Покарай меня Скиталец, если я преувеличиваю, но отнюдь не отец, а матушка заправляла всем имуществом и деньгами.
– А ты, Техол, весь в нее. Нам с Халлом перепало куда меньше. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, слушаю твои слова, пытаюсь следовать за ходом твоих рассуждений, я узнаю покойную маму. Но я не понимаю, при чем тут…
– Говорят, наши надежды обитают на небесах. А ведь мы пытались, Брис, найти себе жен. Все трое. Помнишь?
– Да куда ты клонишь? – не выдержал младший брат.
– Как это – куда? Сейчас перейду к Халлу. Ты ведь пришел поговорить о нем, вот мы и говорим. Слушай внимательно… Однажды Халл встретил женщину, умом очень похожую на нашу мать, но со своими особенностями. Правильнее сказать, это Халл встретился ей на жизненном пути. Небеса сделали ему величайший подарок, а он ничего не понял. Так и не догадался за все то время, пока этот дар находился в его руках.
Брис придвинулся поближе, и Техолу показалось, что брат испытывает сильное желание схватить его за горло.
– Как ты не понимаешь? – воскликнул Брис. – Принц ищет повода убить Халла. А если не принц, то первый евнух. Он боится, что на Великой встрече наш братец может высказаться против короля. Но и это еще не все! – Брис вымученно рассмеялся. – Герун Эберикт тоже не прочь свести с Халлом счеты. Думаю, до тебя дошли слухи, что Эберикта отправляют туда в составе посольства… Вроде всех врагов назвал? Остальные не в счет: это уже так, по мелочи. Халл обязательно будет присутствовать на переговорах с тисте эдур. Он единственный человек, чьи замыслы никому не известны. Попробуй вести игру, если в последний момент в нее вступает игрок, который себе на уме!
– Успокойся, Брис, – сказал Техол. – Я, вообще-то, говорил о том же самом.
– Что-то не припоминаю.
– Если ты несколько минут послушаешь меня, не перебивая, мы быстрее доберемся до сути… Итак, нашему брату встретилась женщина. Потом они расстались. Но эта женщина не исчезла в никуда. Сейчас она там, Брис. Ее зовут Серена Педак. Она защитит Халла.
– Как мать защитила отца? – язвительно бросил Брис и отвернулся.
Техол вздрогнул, затем вздохнул:
– Есть смягчающие обстоятельства.
– А Халл – вылитый отец!
– Ты спрашивал, каким образом я чту память наших родителей. Теперь я отвечу. Вот я смотрю на тебя: на то, как ты стоишь, на твою выправку и смертоносную грацию – и вижу перед собой живое воплощение нашего покойного отца. Халл еще сильнее напоминает его; куда больше, чем ты. Ну а я действительно весь в мать. Ты пришел просить о помощи, но не желаешь услышать мои слова. Разве нам нужны еще какие-то напоминания о судьбе наших родителей? Их роли перешли к нам, и сейчас мы терзаем друг друга, повторяя их мучения.
– Ты хочешь сказать, мы повторим их судьбу? До самого конца?
– Повторить чью-то судьбу невозможно. Я сейчас толкую не об этом. Если бы не мы, мать смогла бы спасти отца. Но ей мешал страх за детей. Его очень ловко заманили в ловушку несуществующих долгов. Мама понимала это. И разорвала бы все путы, но… как и я, она не видела мира, восстающего из пепла. И потому мама боялась.
– Значит, не будь нас, она спасла бы отца? Удержала бы от коварного малодушия, которое и стало причиной его гибели? – У Бриса сверкали глаза. Чувствовалось, что он не ожидал такого поворота.
