– Григоры разберутся с этой проблемой, как только выследят Тулиса! Никто его никогда вживую не видел! Это весьма проблематично – искать того, чьё лицо неизвестно!
– Но мы знаем, где скрывается Тулис, сэр Клемент. Он на Слезливой Топи. Мы были там весь день и случайно увидели отряд в капюшонах с нашивками. Мы проследили за ними почти до самого логова…
Агрессивно настроенный советник сам понял, что его гнев абсолютно неуместен. Приняв из рук жены чашу, до краёв наполненную ранее упомянутым соком марики, он сделал несколько глотков и вернул себе самообладание:
– Как интересно… Вы случайно увидели бандитов? – спокойно спросил Доминес. – И что же вы двое делали на Слезливой Топи весь день? Народ был у кольца Краунфара, а вы просто гуляли? Локер, ты ведь первый помощник Мэйлора. Почему ты был не с ним?
Тут двое вестников переглянулись, зная, что им придётся говорить только правду.
– Наверное, стоит сказать всё как есть. Мы охотились на клыкача, сэр Клемент.
– Выходит, у твоего друга свадьба и… – не закончив мысль, Доминес рассмеялся. – Хах-хах-ха! Ну, не может же кудесник первого кольца жениться?!
– Это не имеет значения, – заявил Лавгут. – Я верю Локеру и немедленно пошлю отряд вместе с ним. От прогулки по Слезливой Топи никому плохо не станет. Ну, поплачут чуток из-за испарений… Ничего страшного. Этот вопрос решён. Какая вторая новость?
– А она не для вас, Ваше Величество. Эта новость касается Всеотца.
Услышав своё громкое звание, Мэйлор тотчас пронзил юного кудесника взглядом.
– Объяснитесь, Локер из Сангерхъема.
– Разумеется, Всеотец, – молвил кудесник, склонив голову. – Тигиан Янош, кровный сын вашей святости. Он поднял шумиху недалеко от Церкви Солнцеликого Бастиона Ауроса и опять угодил в беду.
– Не опять, а снова, – отрезал глава академии. – Ну, и что на этот раз? Он кому-нибудь нагрубил? Выказал неуважение или ввязался в драку? Тигиан – мой сын и мой вечный позор… Если бы Солнцеликий Бастион Аурос наделил его хотя бы половиной мудрости его матери, мне бы не пришлось краснеть на наших собраниях. Прошу извинить меня, Ваше Величество… Я должен идти.
Мэйлор встал и аккуратно задвинул стул.
– Увы, но меня взывает семейный долг.
– И я отпускаю тебя, мой друг, – легко и непринуждённо ответил Орнийский. – Все роли распределены, и мы знаем, что нужно делать. Собрание окончено. Увидимся завтра, как положено. Всем спасибо.
Глава 5. Тигиан Янош
Мэйлор и Тигиан Яноши.
Пятый день пятого месяца
В смутные времена старых гинов, ещё до падения Граате-Корру, на поле брани плечом к плечу могли сражаться лишь носители «меча» и «щита» – те, в чьих жилах струилось искусство войны. Тогда боги предпочитали молчание слову, железная воля была не более чем инструментом, а волшбе – древней силе, позволявшей контролировать тайное знание, не давали занять своё заслуженное место. Народ земель Драо попросту не умел её использовать, но с наступлением эры новых гинов пришли большие перемены.
Вот уже пятьсот лет кудесники, чаровницы, элеманты и повелевающие костями несут бремя ответственности, ибо они последний аргумент в битве. Носителям волшбы дарованы удивительные возможности: создавать самые разные предметы из воздуха, управлять стихиями, накладывать обереги и проклятья, слышать богов и даже возвращать мёртвых к жизни. С каждым годом их мастерство растёт, дополняя научные писания новыми строками, но сколько бы времени не прошло, гины продолжают спорить, откуда именно пришла таинственная волшба.
Некоторые особо упрямые верят, что всему виной замысел Солнцеликого Бастиона Ауроса, не желая замечать явное противоречие в этой шаткой теории. Если отбросить фанатичную веру и включить голову, станет ясно, что высший бог покровительствует только кудесникам, коими становятся исключительно мужчины. Женщинам оная волшба недоступна как ни старайся.
Другие любители потрепать языком строят догадки насчёт дара леди Мезайи – богини удачи и обещания. Они с пеной у рта доказывают её причастность к рождению волшбы, оперируя нескладными аргументами столетней давности, и тоже изо всех сил не обращают внимания на очевидное: великая Мезайя указывает праведный путь лишь чаровницам – представительницам прекрасного пола. Мужам в угоду ограничений равновесия полов, диктуемых самой Вселенной, увы, не обуздать мощь школы мастериц симмулякрии – искусства влияния на судьбу человека.
Но, несмотря на абсурдность вышеописанных теорий, у них есть сотни тысяч сторонников в отличие от третьей непопулярной точки зрения – истовой веры в Шестикрылого бога, дарующего свою метку избранным. Старые гины смотрят на это течение свысока, считая его последователей глупцами и мечтателями, однако за долгие годы таковые не сошли с намеченного пути. Они никому не навязывают своё мнение, держатся особняком и называют весь окружающий мир неким «Стратумом» – слоем реальности.
Как бы то ни было, история обязательно всех рассудит, а заумные тексты для того и написаны, чтобы отвечать на вопросы. Тайны кудесничества и чарованья значатся в длинном списке первыми – их необходимо развоплотить здесь и сейчас. Элемантия Кириан-Волша немного подождёт, а богомерзкий Некрос лишний раз упоминать не стоит, ибо искусство повеления мёртвыми запрещено во всём Драо. Но даже его время придёт…
***
Каждое направление волшбы имеет свои преимущества и недостатки. Например, силы чаровниц напрямую зависят от их воли к победе. Храбрые женщины в серых накидках с изображением рогов горного оленя готовы окунуться в омут сражения, не думая о последствиях. Это главное их преимущество и одновременно главная слабость, ведь стоит последовательнице леди Мезайи испытать страх или разувериться в победе, как чары тотчас ослабевают, угасая, словно тлеющие угли.
Множество раз, начав постигать догматы богини удачи и обещания, молодые девы сворачивали с выбранного пути, осознав, что он им не покорится. Отсутствие внутреннего стрежня-воина ставило крест на их стараниях. Лишь те избранные, кои выдерживали испытания до конца, прощались с сомнениями и становились истинными защитницами справедливости.
Но какими методами чаровницы отстаивают её по сей день?
Для укрепления воли в бою они используют рифмы-импровизации, выкрикивая их каждый раз, когда пускают в ход свои удивительные возможности. Самые талантливые девушки умудряются зачитывать стихи прямо в лицо врага, а элитные отряды мастериц симмулякрии на служении у властителей Четырёх Королевств, поют полноценные гимны, сложенные специально для крупных сражений. Порой кажется, слишком много усилий требуется для овладения оной волшбой, но в конце концов старания вознаграждаются.
Чаровницы могут применять чары как против врагов, так и для усиления себя или союзников. Вот самые простые примеры: укрепление доспехов благословенной аурой прочности, ускорение рефлексов с помощью краткого заговора, нейтрализация ядов, аура игнорирования боли, создание холодного оружия буквально из воздуха, «силовая волна», сметающая всё на своём пути, и многое другое, применяемое в открытом поединке.
Когда же ярость войны утихает, сложив мечи подле благоразумия или хитрости, в ход идут бесконтактные чары: «проклятие немощности», мраковая порча и знаменитая во всём Драо «чумная ловушка», устрашающая врагов незыблемой справедливости даже в их собственном ложе.
Вероятно, чаровницы не удивят вас яркими цветами волшбы, но, поверьте на слово, встречу с одной такой вы никогда не забудете.
В противовес сдержанным представительницам прекрасного пола мужи-кудесники просто обожают распускать на поле брани пышную драматургию. Они черпают силу у солнца, которое для них инструмент как для атаки, так и для защиты. Кудесники способны создавать ручные молнии, быстро исцелять несмертельные раны теплом небесного светила, поднимать золотые щиты и испускать лучи благодати, испепеляющие всех тех, кто не чист сердцем.
В дневное время последователи Бастиона Ауроса гораздо сильнее, чем в ночное. Когда дар высшего бога покидает небосвод, мужи в белых мантиях полагаются на специальные браслеты у себя на запястьях. Выкованные из драгоценного металла таннура[13 - Таннур – в переводе с языка старых гинов «тронутый златом».], эти украшения в течение дня впитывают солнечную энергию и позволяют её использовать. При острой необходимости… Запаса света в браслетах вряд ли хватит на продолжительный поединок, но кудесники и не привыкли к подобному. С первых годов обучения их тренируют заканчивать противостояние как можно быстрее. Здесь логика проста: одно движение приравнивается к малой победе. Кудесник не имеет права на промах. Он бьёт метко во славу Бастиону.
***
Всё вышеописанное звучит крайне интригующе – задаёт почву для размышлений о немыслимой мощи, колоссальных привилегиях и невероятной власти. Трудно представить себе человека, не осознающего груз ответственности. Волшба даёт очень много, но даже среди её избранников найдётся тот, которому мало. Некий жаждущий приумножить своё могущество, подняться на ступень, недоступную плебсу. Именно об этом герое истории сейчас пойдёт речь…
О кровном сыне Мэйлора Яноша.
Мальчишка с белыми, как снег, волосами рос без матери. По замыслу богов или по воле злого рока его воспитанием занимался отец. Он видел в собственном дитя ничем не примечательного послушника академии, кои приходят на обучение сотнями каждый год. Янош младший был предоставлен себе, удостаиваясь внимания уважаемого предка лишь с преподавательской точки зрения. Но и здесь были свои особые моменты…
Покуда все студенты прилежно постигали учения кудесничества, Тигиан делал вид, будто у него всё валится из рук. Хитрый двадцатидвухлетний парнишка понимал, что с дурака меньше спроса, а потому никто не стал бы подозревать его в ведении грязных делишек. Сверстники смеялись над ним, напарник ненавидел на каждом совместном задании, а отец иногда посылал лишь сухой кивок, если сын добивался мало-мальски успехов напоказ. Никто не был для отпрыска Всеотца другом, и в этом он нашёл для себя своеобразное испытание. Он смиренно ждал и усердно работал, окружённый комфортной легендой кудесника-неудачника.
Янош младший готовился продемонстрировать миру данное ему величие – в один прекрасный день.
Его амбиции казались безграничными, однако внешность – издёвка богов – им не соответствовала. Вопреки ожиданиям всего царского двора Тигиан Янош не унаследовал красоты своего отца. Со втянутой в плечи шеей, бледный, точно моль, и болезненно худой, он сутулился, дабы скрыть за длинными волосами уродливое лицо. Едва кто-нибудь из знакомых упоминал имя парня вслух, все сразу вспоминали его кривой нос, впалые щёки и этот отвратительный будоражащий рассудок, смехотворный в глазах богов тщедушный подбородок. Воистину, праздные небожители поиздевались над главой академии, послав ему столь безобразного наследника. Единственным спасением холста его неприглядности были удивительно яркие жёлтые глаза, как у горной лисы, обрамлённые длинными ресницами. Они несли тяжкое бремя, передавая всю суть своего обладателя: он не так прост, как кажется.
Последний раз его имя прозвучало, когда Локер сообщил скверные новости на собрании совета короны. Оно завершилось уходом Мэйлора, кой спешно покинул Краунфар. Направившись вслед за отрядом григоров, Всеотец уже знал, с чем ему предстоит столкнуться: недалеко от церкви Солнцеликого Бастиона Ауроса один наглый юнец, орудующий острым словцом, оскорбил сына герцогини Ми’Ва?летт, назвав того «язвой на теле мироздания».
Это оскорбление было прилюдным, пришлось кстати и било гораздо больнее клинка или булавы. В отместку Матиар Ми’Валетт ударил Тигиана в живот и, почувствовав своё превосходство, начал красоваться пред уличной толпой, окружившей место действа:
– Как вам?! С одного удара упал! Вот так и лежи! Где теперь твои замечания, ты, гадость?!
Статный молодой человек в красном кафтане постоянно оглядывался по сторонам, вопрошая мнения свидетелей, среди которых были его друзья. Три паренька в высоких шляпах кивали в ответ сыну герцогини и рассчитывали на одобрение. Прикажи им Матиар присоединиться к драке, они бы без вопросов согласились.
– Я тут подумал, – продолжал Ми’Валетт. – Наш Тигиан всё время такой борзый, но при этом сутулится, как последний задохлик. Какие-то нескладушки получаются… Что с тобой такое? Ты понимаешь, насколько ты уродлив? Наверное, твои волосы прознали это раньше тебя, потому-то они и поседели!
Подпевалы Матиара засмеялись во весь голос, как по команде. Их оттопыренные пальцы и громкий свист воодушевляли сына герцогини на новые свершения. Купаясь в признании друзей и простых прохожих, коих хлебом не корми, дай зрелища, он даже не задумывался, что Тигиану его остроты не пришлись по вкусу.
– Седые волосы? И это весь твой потенциал? Очевидное замечание? Я оскорблён оной простотой…
Голос Яноша младшего по-настоящему завораживал. Низкий, текущий из глубин гортани, он будто вибрировал, аки щит, под гнётом стрел и мечей. Этот глас абсолютно не подходил своему носителю – таким можно было толкнуть на мятеж или предательство, разорвать узы полувекового брака или заставить поверить в ересь.
