Путь Неуловимых – клинки продолжения их рук. В лёгкой броне, укрытые ночным мраком, они быстры словно ветер. Данные им добродетели чётко передают принципы жизни Джулста – Бога воровства и светлой мысли.
Первый: «Движение – это жизнь. Носимый поступью неслышной даже самому Джулсту, григор обязан метить в сердце врага, не ведающего, о скорой встрече с Древними».
Второй: «Даже если очи забудут злато солнца… Если грудь утратит силу хладного бриза… Если разум не внемлет острому слуху… Григор, во что бы то ни стало, вкусит кровь врага своего, ибо ноги его быстры, а рука тверда – боги направляют Неуловимого. Он никогда не должен сдаваться».
Третий: «Сердце Неуловимого бьётся во имя народа – король не простит нам предательство люда простого».
Последний принцип обрёл особое значение во время правления короля Лавгута, ибо тот поднялся на трон с низов и в глазах григоров олицетворял землепашца.
Путь Яростных – вооружённых самым тяжёлым и смертоносным оружием. Руки их невероятно сильны, а стан гибок. Эти воины будут сражаться, даже истекая кровью, ибо так велят принципы:
Первый: «Дух григора опаляет врагов праведной яростью. Сохранить светлость разума под натиском гнева – это величайший дар и наделён им лишь верующий».
Второй: «Тяжёлая секира, великий двуручный меч, булава, тянущая к земле – ничто они в руках того, кто не видел пламени и абсолют в тандеме с тем, кто преисполнен жаром тысячи углей».
Третий: «Боль – это лишь помеха на пути к цели. Смерть – это источник вдохновения для тех, кого братская клятва продержала в бою достаточно долго».
Путь Разящих – лучники, предпочитающее терпение рвению. Дистанция их лучший друг, а меткость великое достоинство. Об уважении к собратьям и о бремени меткого выстрела, говорят принципы учения Разящих:
Первый: «Покуда братья по божественной черте проливают кровь в гуще сражения, Разящий исполнит свой долг – проредит стадо врага градом стрел. И не дрогнет его рука, а взор останется чистым».
Второй: «Подпустивший к себе преступно близко – обречён на гибель, иль на осмеяние».
Третий: «Прощаясь со стрелой выпущенной в сердце недруга, Разящий должен отпустить все тяготы иные. Забыть о сожалениях, о страсти порочной и о выборе, что не сделал – что стёрт временем. Ибо дар богов летит тем дальше, чем меньше тяготят его думы».
Великие защитники короны славятся своим снаряжением.
Броня последователей Замвела Григо куётся из прочного, но гибкого металла краниума – чёрного, как смола, закалённого пламенем выдающихся кузнецов. Для столь ответственного дела им требуется завидная усидчивость: на один готовый комплект уходит почти неделя трудов мастера-бронника и его команды. Готовые доспехи надёжно защищают торс и спину, прикрывают конечности и в то же время позволяют григору сохранить подвижность. В рамках возможного, разумеется.
Например, Стойкие и Яростные носят тяжёлые комплекты брони с округлыми плечами и панцирной обкладкой. Широкие в тазу, аки основание дозорной башни, и утягивающие талию, они обеспечивают надёжную защиту. Чтобы воины различали друг друга в пылу сражения, пластины их нагрудников своими соединениями образуют рисунок в форме четырёхконечной звезды. Её края покрыты позолотой – письменами о принципах григоров на языке старых гинов.
В отличие от своих мощных соратников Разящие и Неуловимые предпочитают лёгкие доспехи, закрывающие лишь самые важные части тела. Комбинация кожаных подкладок, утягивающих ремней и краниумных вставок позволяет им сохранять манёвренность и не бояться покинуть поле брани одними из первых, не забрав на тот свет пару десятков врагов. Наплечники и наколенники Разящих приспособлены для стрельбы, а один, но мощный наплечник Неуловимого, спускающийся от плеча до самого локтя, отлитый из чистого краниума без примесей, работает, как таранный щит, коим оный григор буквально врезается в челюсть врага, лишая того равновесия.
Даже шлемы защитников короны отличаются в зависимости от их учения. Вытянутый и остроконечный, со спрятанной внутри смягчающей подкладкой на затылке – носят Яростные. Округлый, крепко окаймляющий челюсть забралом – украшает голову Стойких. Лёгкий, напоминающий лик волка, с подвижным забралом, кое григор вправе отбросить одним лёгким движением, носят Разящие. И только Неуловимые предпочитают кожаный капюшон в тандеме с бронзовым ликом Джулста. Он как маска, вторая кожа.
Помимо принципов службы григоров, все они придерживаются свода правил.
Имеют право любить лишь одну, кою возьмут в законные жены. Не используют волшбу, оставляя за кудесниками, чаровницами и элемантами право помощи в бою. Пав ниц пред королём или главой клана, григоры никогда не говорят первыми, за исключением дружеских бесед, далёких от службы.
Все эти правила чернобронные воины знают наизусть. Каждый из них уважает традиции, кои стали достоянием старых и новых гинов благодаря великому Халлендору и его столице Сангерхъему.
Равус и остальные как раз подбирались к нему.
***
Его прозвали Домом Песен. Все самые известные тексты земель Драо родились за стеной из белого урдвика. Поднимаясь до бескрайних небес, она окружала город, точно непробиваемый авангард Стойких, и во времена Великой Войны Четырёх Гербов никто не смог её преодолеть. Прекраснейший из уголков Халлендора остался нетронутым на радость богам. Те, кто возводил этот город, будто ждали их с минуты на минуту и потому приложили максимум стараний. Дороги улиц Стенграда были выложены плоским камнем, просторны и вычищены, подобно покоям короля. Пройди по ним полк григоров, ведущий по правую руку табун лошадей, всё равно осталось бы место для пары теснящихся повозок.
И, кстати, о них… Самые разные колымаги то и дело колесили туда-сюда под улюлюканье купцов, зазывающих гостей города или местных любителей бестолковых побрякушек на любой вкус и цвет. Приезжие провинциалы – народ скупой: лишнюю монету из них не вытянешь. Благо, столичных покупателей набиралось немало, ибо облагороженные зеленью и цветами всех оттенков районы изобиловали заселёнными домами. От небольших одноэтажных жилищ, радовавших глаз своей простотой и аккуратностью, до усадебных особняков, пышущих достатком. Там злато и серебро текло через край, пусть камень и дерево во всех постройках были одинаковы, с какой стороны ни посмотри.
Подбор материала для строительства в Сангерхъеме – это отдельный вид искусства. Каждому дому полагалась быть прочным, как крепость, и даже землепашеские пристанища не являлись исключением. Король Лавгут обещал Халлендору безопасность и не нарушил данное слово. В его мировоззрении простой люд представлял собой основную силу государства, ибо григоры ничего не могли без поддержки и веры.
В учении Древних говорилось: «Правитель молвит от лица подданных, несёт их желания в мир и смиренно исполняет. Ему нужен оплот – дворец, пылающий отвагой». В Сангерхъеме как раз нашёлся подходящий – Краунфар, он же Пик Знамения. В отличие от Тсандера, Мауторна и Войтшира, где дворцы располагались ближе к северу столицы, Халлендор избрал путь центра. Все дороги Сангерхъема тянулись к замку Лавгута, будто нити паутины. Опоясывая его, они образовывали обширное ярмарочное кольцо. Там часто проводили праздники, всевозможные сборища и городские состязания. На них жители Сангерхъема старались одеться во что-нибудь достойное, сменяя рабочую одежду из дешёвых тканей на приличные кафтаны или пиджаки, благо, таких было навалом у портных, с радостью сдававших товары напрокат.
Теперь, когда каждый камень Сангерхъема поднят с земли, и вопросы причастия более не тяготят разум, пора нам вернуться к прежнему курсу истории.
После того, как отряд Рейме распрощался с Равусом, пообещав прийти на помощь в случае нужды, Избранный Кузней и его компаньоны Польдаар и Уэйн направились к ярмарочному кольцу, чтобы встретиться с Лавгутом. В пятый день пятого месяца тот выступал перед народом и внимал его чаяниям. Монарх сообщал о грядущих переменах и принимал справедливые реформы. Стоит ли говорить, что люду было не протолкнуться? Тысячи радостных жителей Сангерхъема собирались у кольца Краунфара и просили, и просили, и просили…
– Не отставайте, – проговорил Равус, поправив маскировочную накидку. – Если вы потеряетесь в толпе этих идиотов, я вас искать не буду. После болтовни с Орнийским, собираемся в корчме у Кернила. Там хороший эль и посидеть можно тихо.
Последнее заставило Польдаара недовольно всхлипнуть.
– М-да… Тихо – это очень хорошо. Халлендорцы – народ шабутной, они даже от кирианцев шугаются, не говоря о таких, как мы.
– А чем им не угодил темнокожий люд? – оживился Уэйн, протиснувшись между двух дев с корзинками. Те несли королю угощение – яблоки и груши, что будут проверены его слугами.
– Не то чтобы не угодил… Это слишком громкое заявление. Просто кирианцы слишком отличаются от белокожих жителей больших материков. Они не сражаются холодным оружием, потому что считают его грязным придатком былых времён. Вместо мечей и копий у них исключительно элемантия, а вместо войн и политических дрязг – мир и благодать. Иногда мне кажется, что они с лёгкостью могли бы навязать нам всё это, но им подобные предприятия видимо не интересны. Они даже не видят смысла разделять гинов на старых и новых. У вас разница, ребята, только в родословной и оттенке глаз. У старых – тёмные, у новых – светлые. Вот и всё. Отсюда – и трения, и волнения. Никто не любит тех, кто превосходит их хоть в чём-то.
– Хм… Я знал об этом, но никогда не думал, что столь незначительные детали могут породить косые взгляды. Наверное, тут основную роль играет моя неопытность.
– Это значительные детали, поверь мне, Уэйн.
– Вы наговорились? – вмешался Избранный Кузней. – Мы пришли. Вон, смотрите король идёт. Руки раздвигает, будто народ обнимает…
Равус был прав. На трибуну в центре кольца Краунфара под оглушительные аплодисменты вышел не кто иной, как Лавгут Орнийский. Народ встретил его тысячей искренних улыбок, словно для него правитель-узурпатор представлялся непогрешимым отблеском богов во плоти.
Широкий в плечах, высокий мужчина рода старых гинов пятидесяти лет от роду скрестил руки на груди и встал на краю трибуны. Он осматривал своих подданных карими глазами, будто высеченными в камне. Этот взгляд, лишённый сомнения и страха, внушал ужас врагам королевства и нескончаемую радость его союзникам. Лавгут обладал чертами лица простолюдина: широким подбородком, казавшимся слишком грубым для представителя знати, тонкими губами и прямым носом, в коем изюминку не разглядел бы даже искусный подхалим. Однако во всей этой простоте скрывалась суть властителя Халлендора. Он ничем не отличался от землепашца: носил короткие волосы цвета ночного тумана и никогда не перебарщивал с украшениями для одежды.
Чего уж говорить… Вопреки традициям, корону Лавгута из чистого золота не украшал ни один драгоценный камень. Он самолично вырвал их оттуда во время коронации, а доспехи, за редкими исключениями, предпочитал носить чёрные, как у простого григора.
– Жители Халлендора, – король обратился к народу, и тот в мгновенье затих, слушая неповторимый голос, пропитанный мужественностью в каждом слоге. – Я несказанно рад видеть вас всех на нашем любимом празднике. В этот день тиран Арвольд распрощался с жизнью, и мучения нашего уважаемого дома подошли к концу. Многие считают, что тогда я совершил свой главный подвиг, но заверяю вас, что момент моего истинного величия ещё впереди. Для короля народ – это подданные, однако в моём случае я ваш слуга. Каждый год я прихожу сюда и слушаю вас. Все ваши просьбы и желания, которые я обязан исполнить, звучат ясно и будут записаны. Чтобы жизнь в королевстве лесов и деревень была подобна сказке, я, Лавгут Орнийский, обязан нести свой дозор. И сегодня, как и всегда, мне в этом поможет наш давний друг и советник родом из Мауторна, сэр Доминес Клемент!
Монарх пригласил названного мужа на сцену, и ряды григоров вокруг неё расступились. Перед рукоплещущей публикой предстал стройный мужчина рода новых гинов в возрасте тридцати пяти лет с чёрными, аккуратно подстриженными волосами. Он окинул халлендорцев зелёным взором и улыбнулся. Сделал это весьма выразительно, благодаря дарованной богами пышности губ и округлому подбородку, что подчёркивали любые эмоции.
Клемерт, бесспорно, был красив, однако казалось, что ему этого мало. Шёлковые одежды, кои советник менял по поводу и без, всегда украшали драгоценные камни всех мастей. Некоторые в шутку называли Доминеса хамелеоном, ибо его белая, аки молоко, кожа под лучами солнца отражала блеск побрякушек. От изумрудов она становилась зеленоватой, а от сапфиров размером с человечье око – синей.
– Я всегда рад помочь тебе, Лавгут, – сказал Клемент своим высоким гласом.
– Мой старый друг!
Король обнял его, похлопывая по спине.
– Сегодня мы снова вместе слушаем народ. Сперва будет говорить клан достопочтенного Донсо Четырёхпалого, что несёт слово района Ветряных Мельниц. Укрась же знамя слогом, мой давний товарищ!
Человек, лишённый безымянных пальцев на обеих руках, оправдывающий данное ему прозвище, поднялся на сцену и встал на одно колено перед Лавгутом, склонив голову.
– Мой Король, спасибо за данную мне возможность, за свет солнца, что я не боюсь принять взглядом, за теплоту домашнего очага и за борьбу со страхом войны, что будет недолгой, ибо врагу не сломить волю твоего знамени. Народ Ветряных Мельниц рад сообщить тебе добрую весть!
Донсо выпрямился и, увидев улыбку своего правителя, стал говорить громче:
