Космическая Армада. Том 1. Королева

– Ну, что, коллеги, начнём?

***

Рабочие часы Министерства уже заканчивались, однако Цимих Лешер ещё не собирался уходить. Он работал, как проклятый, и получал от этого удовольствие. Расслабляться у него получалось хуже, чем работать.

Оставив своему секретарю ключи от кабинета, Цимих отправился в курилку на небольшой перерыв. Хотя приближался светлый период, на улице темнело рано, и к ночи резко падала температура, поэтому, оказавшись на балконе, Лешер застегнул министерскую куртку под горло. И всё же финансист радовался тому, что дурная привычка вынуждает его несколько раз за день покидать рабочее место и выходить на улицу: пять минут слушал птичек, дышал свежим воздухом вперемешку с сигаретным дымом. На сей раз кроме желания покурить, его посетило ещё одно.

Зажав сигарету между пальцами, он выудил свободной рукой из кармана куртки коммуникатор и нажал кнопку вызова.

– Ваше Высочество, у вас есть минутка? – спросил он приглушённым тоном, пряча ухмылку в дыму сигареты.

В устройстве раздалось довольное хмыканье.

– Смеёшься, Цимих? Конечно, есть.

После затяжки, финансист задал очередной вопрос:

– Какие планы на вечер?

– Пойду выгуливать мальчишек, – ответила принцесса. – У тебя в коммуникаторе шумит. Ты на улице?

– Да. И здесь холодно. Смотри у меня – не замёрзни.

– Скорее бы наступило тепло, а то в такую погоду у меня усиливается меланхолия… – вздохнула принцесса. – Как там мама? Справляется со своими новыми обязанностями?

Цимих ответил не сразу, сделав ещё одну затяжку.

– Ну… Она старается.

– Я так и знала, – ответила принцесса. Воображение Лешера сразу нарисовало её утончённые черты и сдержанную улыбку.

– Даже не верится, что уже через пару лет ты.. станешь Королевой, – хотя Цимих и пытался говорить обычным тоном, в его голосе всё равно слышалось упоение. – Ты сможешь воплотить в жизнь многие свои идеи. Армада изменится до неузнаваемости…

– Мне всегда было приятно, что ты горишь моими идеями, но… Власть регента – это не власть короля, – вздохнула Энтара. – Когда я буду править, Эджер уже подрастёт, и у него появятся свои представления о будущем Армады. Вряд ли я смогу сделать что-то значительное или не согласовываться с его идеями.

Теперь настала очередь Лешера вздыхать. Так уж сложилось, что из двух своих учеников предпочтение он отдавал принцессе, но никак не маленькому королю, который, хоть и был ребёнком, но уже приобрёл себе в глазах Цимиха дурную репутацию своим непослушанием и вечными шалостями.

– Этот.. маленький негодник ещё не скоро обзаведётся мозгами. Он – не ты.

– Он ещё мальчишка, Цимих. Его надо воспитывать.

– Я бы с удовольствием, но он пропускает мои уроки.

Такая новость ошарашила Энтару, она не сразу нашлась, что ответить.

– Нет, это уже слишком… – серьёзно вымолвила принцесса. – Я с ним побеседую.

– Заодно передай ему, пожалуйста, моё недовольство.

Вдруг Лешер улыбнулся каким-то своим мыслям, в очередной раз поднеся к тонким губам тлеющую сигарету.

– Ваше Высочество…

– Да, Цимих?

– Можно я буду называть тебя «Ваше Величество»?

Энтара тихо рассмеялась в коммуникатор, и у финансиста от звука её тёплого смеха пошли мурашки по телу.

– Отстань! – шутливо бросила она. – Лучше скажи: ждать мне тебя сегодня на чай или нет?

– Безусловно, ждать! – ухмыльнулся финансист. – Как же без чая?

– Мы с братьями недолго погуляем. Скорей всего я уже буду у себя, когда ты освободишься, то есть.. ближе к ночи, – пошутила над ним Энтара.

– Боюсь в следующий раз аван Рохтар запрёт меня в министерстве в наказание за переработку, – в той же манере ответил Лешер и погасил окурок в пепельнице, которая являлась не чем иным, как аккуратным блюдцем, придерживаемым статуей крылатой амфибии из белого камня. Но для всех курящих это была пепельница. – Ладно, пойду отпущу Чейнта и быстро доделаю свои дела.

– Пока, Цимих!

– До встречи, принцесса, – сладко попрощался Лешер, выходя с балкона, и тут же заметил метнувшуюся к кафетерию тень. Ему это не понравилось.

Сделав вид, что просто прогуливается, он медленно направился к комнате отдыха, выстукивая каблуком каждый свой шаг. Как он и ожидал, в тёмном помещении робко затаился ассистент министра по межсистемной аналитике, и хотя видимость оставляла желать лучшего, Лешер готов был поклясться, что молодой мужчина резко побледнел.

– Аван Венфир, – произнёс Цимих, – вам свет включить?

Ассистент совсем растерялся от внезапного вопроса и не сразу выдал ответ.

– Э-э… Что вы, аван Лешер… Не нужно!.. Я.. я просто…

Чтобы покончить с этим ничтожным и бессмысленным бормотанием, финансист быстро прервал собеседника. В отличие от него ему было, что сказать.

– Я уже не в первый раз ловлю вас за подслушиванием, аван Венфир…

– Министр, Лешер, вы всё неправильно поняли… – поспешил оправдаться сотрудник, только вот Цимиху ни к чему было выслушивать его глупые оправдания. Он бросил на провинившегося ассистента какой-то тяжёлый, парализующий взгляд, от которого Венфир побледнел, на его лбу выступил холодный пот, и сердце забилось в ушах.

– И что вы услышали, скажите мне? – в лоб спросил финансист.

– Ваш разговор с принцессой Энтарой, – неожиданно для себя сознался молодой человек, и сам до глубины души этому поразился.

– Угу. И вы услышали из него что-то пригодное для сплетен?

– Да, услышал, – снова выпалил Венфир, холодея от ужаса. Он не мог, не мог ему солгать!

Вдруг Лешер пару секунд промычал какую-то монотонную песенку, пока не воскликнул:

– Кардинал!

– Что? – с недоумением спросил ассистент и тут же осёкся под звук громкого щелчка.

– Ай-яй, аван Венфир! – с деланным разочарованием вымолвил Цимих. – Кто вас так воспитывал? Не отвечайте, это был риторический вопрос, – быстрым жестом остановил он открывшего рот сотрудника и скучающе улыбнулся, не отрывая от бедолаги взгляда. – А теперь к делу: как только вы пройдёте за порог кафетерия, вы тут же забудете всё, что подслушали. Кивните, если поняли. Отлично… А когда вы услышите вот такой щелчок, – финансист показательно щёлкнул пальцами, – то наша с вами встреча вам тоже не вспомнится. Кардинал! – вдруг снова воскликнул Лешер, и молодой человек тут же будто очнулся и замотал головой, пока министр неспешно вышел из кафетерия и, чуть завернув за дверь, щёлкнул пальцами.

Аван Венфир перестал метаться, удивлённо замер, смутно припоминая причину, по которой здесь оказался, потом его осенило, что он прятался от Лешера, выходившего с балкона, и, обрадовавшись своим успешным пряткам, без тени сомнений вышел из кафетерия, ничего не подозревая, возвратился на своё рабочее место, чтобы его закрыть, и совсем позабыл, какую ценную для сплетен информацию услышал пару минут назад.

***

– Лови! – крикнул Эджер, бросая Неву светящуюся сферу. Его брат приготовился.

Несмотря на холод, мальчишки веселились, не хуже, чем в тёплые вечера светлого периода. Правда, их любимый королевский сад всё ещё пребывал в мрачном настроении, совсем не радуя глаз.

Энтара сидела на валуне и наблюдала за играющими братьями. Сфера парила туда-сюда по воздуху.

– Эджер, – обратилась принцесса к брату, – Цимих сказал, что ты не ходишь на его уроки. И он тобой ужасно недоволен.

Сказанное сестрой явно не пришлось мальчику по душе. Он насупился, поджав голову к плечам.

– Вот ябеда… – буркнул он.

Энтара сделала вид, что этого не слышала, однако Эджер решил, что больше не будет при ней так говорить о Цимихе.

– Почему ты прогуливаешь?

– Потому что я теперь король! – важно ответил мальчишка. – А король делает, что захочет.

– Глупыш, – покачала головой девушка. – У короля есть королевские обязанности. Он не свободен, как ты думаешь.

– Тогда смысл быть королём? – возмутился Эджер.

– Он заботится о своём королевстве, о людях, живущих в нём.

– А они сами о себе не могут позаботиться?

– Я тебе даже больше скажу: от благополучия твоих подданных зависит благополучие дворца. Так что, если ты не будешь о них заботиться, они тебя свергнут.

– Давай лучше поиграй с нами, – попросил сестру Эджер, кинув ей светящуюся сферу. – Мне хватает нравоучений от Цимиха.

– Раз ты не ходишь к нему на уроки, донимать тебя буду я, – парировала Энтара, кинув отправителю брошенный предмет.

Мальчишка демонстративно закатил глаза.

– Ой, ну понял я! Больше не буду прогуливать уроки. Только хватит быть занудой, Энтара. Ты ведёшь себя, как Цимих.

– Цимих не зануда, – вздернула нос принцесса. – И я тоже…

На лице Эджера расплылась довольная, хитрая улыбка.

– Зануда, – протянул он, снова бросив сестре шар.

– На меня это не действует, – Энтара сделал вид, что ей плевать.

– Зануда! – ещё раз повторил Эджер, а Нев за его спиной начал радостно вторить ему, носясь по кругу:

– Зануда, зануда, зануда!

Без лишних споров, Энтара молча поднялась с места, аккуратно положив сферу на булыжник, и с кошачьей грацией ринулась за визжащими братьями. Убежать от этой длинноногой цапли была та ещё задача, поэтому Нев был быстро пойман и водружён на камень по соседству со светящейся игрушкой.

Наблюдая свысока за гонкой сестры и брата, принц искренне не знал, за кого болеть, и переживал за обоих.

– Напгаво, Эджег! – гнусаво кричал он брату. – Лови, лови его, Энтага! – затем обращался он к сестре.

Между тем, Эджеру начали изменять силы, и он на последнем дыхании рванул вперёд, не глядя, и в одно мгновение с треском провалился в заледеневший пруд, едва хватив дыхания. На мгновение Энтара замерла и в ужасе вскрикнула, ощутив пробежавшую по телу волну холодной дрожи, но тут же на автомате бросилась вытаскивать брата из воды. Когда она одним движением выхватила его со дна, он спасительно прильнул к ней, содрогаясь от холода и откашливая воду. Крепче обняв Эджера, Энтара быстро ринулась во дворец к комнатам королевы.

Хотя они с матерью быстро, как могли, переодели Эджера, укутали в теплые одеяла, он всё равно наглотался холодной воды, и к ночи у него поднялась высокая температура.

***

Дженова всю ночь провозилась с сыном. К утру у неё совсем не осталось сил, и она заснула рядом с шумно посапывающим Эджером, но сон их длился не долго, потому что мальчик был разбужен собственным грубым кашлем. Тогда Дженова поняла: быстро он не поправится, – и решила остаться с ним, подлечить его.

Хотя во дворце располагался лечебный корпус с лучшими докторами королевства, Дженове и в голову не приходило оставлять там своих детей, она лечила их сама, считая это своей прямой материнской обязанностью, только раз в прошлом году они с Паэгоном оставляли в лазарете Энтару, потому что сами не могли ей помочь, но это было лишь раз. Поэтому, отложив королевские дела, Джен занялась более важной задачей – лечением сына.

Отсутствие королевы возмещалось неизменным присутствием Лешера, которого коллеги донимали вместо правящих особ. Он всегда был в курсе дел, даже которых прямо не касался, ещё покойный король Паэгон доверял ему несколько важных дел, и, поскольку тот справлялся безукоризненно, за ним закрепился статус заместителя монарха.

Однако Паэгон в меру и лишь по необходимости пользовался умениями Цимиха, чего не скажешь о Дженове, которая похоже решила, что королевой ей можно только числиться, а править – по случаю вдохновения. Принимать министров в кабинете и уж тем более появляться в Министерстве совсем не обязательно.

Отчего-то так решили и чиновники, буквально заполонив кабинет Первого министра. С утра у Цимиха было хорошее настроение, и он пару часов это терпел, некоторым даже отвечал по доброте души, но ближе к полудню послал всех в кабинеты, а кого и дальше, и, неохотно оставив рабочее место, отправился навестить Дженову.

Финансист с привычной простотой вошёл в апартаменты королевы, добрался до её спальни, где на широкой кровати лежал бледный, болезненный Эджер. Цимих приложил тыльную сторону ладони к его лбу.

– Ты как? Плохо себя чувствуешь? – спросил он ребёнка.

Эджер поднял на него грустные, полные страдания глазки.

– Плохо, – хрипло сорвалось с его губ, и он закашлялся.

Лешер провёл взглядом по комнате в поисках настойки для облегчения кашля, приметил её на тумбочке вместе с ложкой, поставил свой портфель возле кровати, взял лекарство и сел рядом с Эджером. Тот порывался встать.

– Нет, лежи, – мягко остановил его Лешер, и аккуратно влил настойку мальчику в рот. – Тебе нужно больше лежать, спать и пить воду. Хочешь, сказку расскажу?

Эджер усиленно закивал. Во рту и горле плавно расплывалось тепло от подслащенного лекарства. Ближе придвинувшись к мальчишке и слегка склонившись над ним, Лешер заглянул ему прямо в глаза, что-то монотонно бормоча. Этот его взгляд, необъяснимый какой-то, действовал на Эджера успокаивающе и даже клонил в сон. Вскоре маленький король ощутил, что больше не может сопротивляться, и сладостно задремал. Цимих довольно улыбнулся.

Вчера ему пришлось успокаивать Энтару и смягчать её переживания, хотя он сам являлся неисправимым любителем держать ситуацию под контролем. С высоты своего большого опыта Лешер понимал, что не всё в этой жизни можно предвидеть и схватить, иногда жизнь сама схватывает тебя, однако натуру не переделаешь, и, если была такая возможность, – он брал всё в свои руки.

Юная принцесса чувствовала себя виноватой в происшествии c братом: она должна была следить за ним и не справилась с задачей. Состроив сочувствующее лицо, Лешер утешал свою расстроенную ученицу, однако в душе думал, что с сорванцом Эджером по-другому быть и не могло.

Он сам не раз буквально «за секунду до» хватал его за шкирку, за ногу, за руку, лишь бы тот не свалился, разбился, поскользнулся – да что угодно. Цимиху в этом помогал третий глаз на затылке, встроенная система сканирования окружающего пространства и, конечно же, драгоценные мужские рефлексы. В свои-то семьдесят пять с хвостиком, Лешер безукоризненно отточил вышеизложенные навыки, разумеется, в ситуациях не столь приятных, зато полезных. А что Энтара? Она ещё юная и ей самой хочется повеселиться, поэтому случившееся с Эджером – обычное недоразумение, каких бывает много, и никак не её вина.

«Эх, Эджер, Эджер, – думал про себя Цимих, погладив спящего ребенка по голове, – ладно бы жизнь тебя чему-нибудь учила, но нет – выздоровеешь и опять возьмешься за своё».

Шорохи в соседней комнате заставили финансиста отвлечься и навострить уши. Едва он повернул голову, пред его взором возникла слегка бледная, но ухоженная Дженова в тёмно-зелёном глянцевом платье под цвет глаз. Заметив, что её сын спит, она ласково улыбнулась, и жестом позвала Цимиха за собой. Без лишних слов они деловито уединились в кабинете.

– Как хорошо, что он уснул, – позволила себе заметить королева, медленно опустившись в кожаное кресло. – Я всю ночь с ним промаялась…

– Кашляет он сильно, Ваше Величество, – серьёзно заметил Цимих. – Может, лучше отдать его врачам?

Дженова состроила лицо, как будто Лешер глупость сказал.

– Нет, это исключено, – покачала она головой. – Эти врачи – садисты. Им лишь бы людей помучить. Ты что-то хотел мне сообщить, Цимих?

– Да, Ваше Величество, – Цимих учтиво поклонился королеве. – Есть некоторые вопросы, которые требуют вашего решения…

– Цимих, я сейчас не в самом лучшем состоянии, чтобы принимать решения, – тяжело вздохнув, сказала Дженова и потёрла виски. – Я не спала ночь. Ты можешь и сам прекрасно разобраться со всем – я тебе доверяю. Паэгон тебе доверял. Он называл тебя самым умным человеком Армады…, и я нисколько в этом не сомневаюсь. Поэтому, как своему Первому министру, я позволяю тебе говорить и поступать от моего лица.

Лешер весь напрягся внутри, но виду не подал.

– Есть вопросы, которые может решать только монарх, Ваше Величество, – размеренно объяснялся он.

– Конечно, Цимих, – кивнула Дженова. – Тогда.. то, что ты не можешь решить без меня, отложи на завтра, а сегодня займись всем остальным.

Напряжение внутри Лешера возрастало.

– Вопросы, касающиеся вашего королевства безотлагательны, Ваше Величество, – настаивал он, не желая уходить, ничего не добившись.

Дженова жестом остановила его.

– Подождут, – заявила она, поднявшись с кресла. – Я не могу бросить Эджера. Разберись как-нибудь, Цимих. Это моё распоряжение. Ступай.

Финансист вынужден был признать, что потерпел тотальное поражение, но едва он собрался откланяться и уйти, королева сказала, приглушив тон:

– Кстати, Цимих, мне тоже нужно кое-что с тобой обсудить.

– Пожалуйста, Ваше Величество.

Дженова выдержала напряжённую паузу. Было видно, что приготовленная тема даётся ей с трудом.

– Цимих, министры шепчутся о тебе… и об Энтаре.

– Ох, бросьте! – недовольно выпалил Лешер. – И вы им верите?

– Я им не верю. Я хорошо тебя знаю. Нам с Паэгоном никогда не приходилось жаловаться на то, как ты воспитываешь детей. Более того: они любят тебя. Ещё никогда наставник не пользовался таким доверием со стороны своих учеников… Я только хочу дать тебе совет: будь осмотрительным. Ты не придаёшь особого значения слухам, однако, во дворце они очень важны. Если так пойдёт и дальше – даже я не смогу замолвить за тебя словечко.

Лешер жутко разозлился. «Чёртовы болтуны! – негодовал он про себя, отведя взгляд в сторону. – Их совершенно не должны волновать мои взаимоотношения с Энтарой. Ну, ничего… Я быстро вычислю шептунов и погляжу, как они будут чесать языком на бирже труда!». Затем он обернулся в сторону Дженовы и с серьёзным лицом ответил:

– Этим сплетникам ещё со мной работать. Так что это им стоит быть осмотрительнее при выборе тем для пересуда.

Несколько секунд Цимих с Дженовой глядели друг другу в глаза, пока королева не залилась тихим, переливистым смехом.

– Ой, ты такой шутник, Лешер! – махнула она рукой. – Насмешил меня, честное слово! Ну, не буду тебя больше отвлекать. Продолжай хорошо работать.

Финансист ровно откланялся и, наконец, ушёл. Не в самом лучшем настроении. Поэтому всем неугодным ему министрам сегодня досталось. Они тихо боялись и ненавидели его, не имея возможности достойно ответить, потому что этот белобрысый дьявол взыскивал по существу, на личности не переходил и даже голос не повышал – во всех случаях не придерешься.

Недоброжелатели Лешера тихо лелеяли надежду, что королева Дженова не будет к нему так благосклонна, как покойный король Паэгон, которого не волновали слухи про его Цимиха, зато Её Величество они очень беспокоили.

***

Зазвонил коммуникатор авана Чейнта. Он с равнодушием поглядел на оповещение.

– Нам придётся остановиться на этом, господа, – сказал он, одновременно скользя пальцами по клавиатуре, очевидно, завершая протокол. – Сейчас у Его Величества запланировано другое совещание – с министрами по региональным ведомствам.

Мои люди глядели на меня, ожидая дальнейшего плана действий. Не знаю, зачем я ответил то, что ответил. Всему виной моя импульсивность. Мне стало не по себе, когда Инга зачитывала отрывки про меня, моего брата и сестру. Я не думал… Не предполагал, что всё будет так, как я это помню.

– Соберёмся завтра утром в то же время. Аван Берфон, изучите сегодня всю книгу. Разбейте её на части. Мы же не будем читать всё, только потеряем время. Главным образом, отыщите доказательства невиновности Короля Содиена – это ваша приоритетная задача.

Мы все разошлись. Насущные дела отвлекли меня от тягостных мыслей, но ненадолго. Под вечер я вынужден был столкнуться с ними.

Когда стемнело, а Инга ещё не вернулась, я бродил по нашей спальне из угла в угол, лихорадочно бормоча. Я должен опровергнуть всё, что написано в этой ведьмовской книге, а не наоборот! Мне было не по себе. Я помню, как мы играли. Я до сих не люблю плавать, нырять. Из-за этого. Я помню, как тяжело болел. Как мама заботилась обо мне, я считал её настоящим доктором… Помню, как плакал Нев, а сестра героически несла меня к дворцу на руках. Какая же она была отважная, и сильная, и смелая…

Меня охватило желание увидеть её. Я не верил в призраков, но здесь – во дворце Лан-Шати – всё было пропитано ею. Мой мозг симулировал ароматы её духов, я вынюхивал их так, как будто мог, в голове мерцал ассоциативный ряд: солнце, золото, тепло, торжественность…, и я почти чувствовал запах по этим словам. Почти слышал, как она ходит: ритм, плавность, неспешность.

Сел на кровать, чтобы успокоиться. Но мне было обидно, так обидно!.. У меня ничего от неё не осталось, ничего! А что же Нев?..

Я взял в руки давно забытый, старый альбом и открыл случайную страницу. Там был мой брат и я. Мы совсем ещё дети. Совсем разные: у меня тяжёлый взгляд, зажатый рот, чёрные волосы, короткая стрижка, он – весь светится, от его улыбки до сих пор тепло; светлые кудри лежат у меня на плече. Нев прижимается ко мне так искренне, так добродушно, как могут лишь дети, и хотя я был ненамного старше его, я уже не был ребёнком… Я стоял угрюмый, недовольный из-за того, наверное, что приходится фотографироваться. Мои руки опущены вдоль тела, а брат – жался к моему плечу.

Я всплакнул.

Мне не исправить прошлого, я понимаю, что не мог иначе. Не мог просто обнять его в ответ, не мог взглянуть в его глаза и увидеть в них любовь, я был сам в себе, в своих печалях и озлобленности. Да, я не мог иначе, но всё равно спрашиваю себя сейчас: почему?! Почему я не любил его, когда была такая возможность? Почему я был так зол, и так глуп? Почему? Я был так сильно сосредоточен на своих страданиях, я был так изранен и измучен, что совсем забыл о важном, о том, что залечило бы меня быстрее и слаще, чем все мои злые, мстительные помыслы… Прояви я к нему тогда хоть чуточку внимания! Мой бедный брат… Я так скучаю. Я так люблю его, а он и не узнает…

Захлопываю альбом, вытираю слёзы, но они продолжают непроизвольно литься. Мне стыдно, мне горько. Я был эгоистом тогда, когда это было совсем не нужно. Шепчу в никуда: «Вернись ко мне, брат, и будь со мной. Я так люблю тебя!..».

Но что толку ему сейчас от моей любви?..

04.07.3081 св.г.Аш.

Берфон сегодня утром зашёл ко мне на приватный разговор. Дело в книге – это очевидно. Но прежде, чем он начал говорить, я спросил, есть ли там что-то про короля Содиена? «Есть», – кивнул он. И только. Он выглядел очень расстроенным, я его никогда таким не видел; для человека, который привык иметь дело со скандалами и прочими неприглядными вещами, аван Берфон обладал немалой выдержкой, и мне было сложно видеть его таким опечаленным и потерянным. Но ещё больше меня поразила его просьба о продолжении наших чтений.

Поначалу я хотел возмутиться, но решил для начала узнать причину его просьбы, ведь я дал ему конкретную задачу. Он ответил, что как только мы вчера разошлись, приступил к выполнению приказа, решил для начала изучить книгу сам, не привлекая свой отдел, потому что его охватила какая-то паранойя, он решил, что не может никому доверять. А затем вдруг бросился в воспоминания о моей матери.

Затем Берфон начал говорить о ней, зачем? Мои раны давно залечились, и я знал – она заслужила то, что с ней произошло, как бы ужасно это не звучало. Её правление едва не привело Армаду к полному краху. Она была хорошей матерью, она любила меня и Нева, и Энтару. Но бремя правления далось ей тяжело. Проще говоря, она не умела править. А мой министр вдруг заговорил, каким она была человеком. И к чему это? Обычно я раздражаюсь в такие моменты, требую говорить по существу, тем более ситуация у нас непростая, требующая быстрого реагирования. Но я молчал. Оттого ли, что он вспоминал какие-то тёплые, светлые моменты с ней, рассказывал, как она порой проявляла смелость и бескорыстность, вспоминал то, чего я о матери никогда не слышал.