– Я могу продать эти серёжки и купить кучу дури! – обрадовался я. – Может, мне даже хватит на то, чтобы передознуться! – моя мечта звучала так: 'не хочу умирать своей смертью'. В старости все болячки молодости выползают на поверхность, а в молодости я заработал слишком много болячек, чтобы мучительная смерть обошла меня стороной. Поэтому-то я и каплю на ружьё. Мой банковский счёт насчитывает достаточно средств, чтобы осуществить свой план. Я осматривал серёжки, пытаясь на глаз определить, сколько же они стоят, параллельно прикидывая, сколько дури можно взять. Тощий брал нас с собой 'на дело', чтобы мы помогали ему пиздить вещи, параллельно обучаясь этом ремеслу. Он говорил, что, если мы сами не добудем денег, никто нам не предложит их на блюдечке. Он воровал вещи, а потом говорил, что сколько стоит и где это можно продать. Так мы и начали пиздить кошельки, телефоны, украшения и прочую хуету, которую легко можно было добыть на улице. На них дурь и покупали.
– Думаю, это не настоящее серебро, поэтому дадут немного, – рассуждал я – но всё лучше, чем ничего! – с этими мыслями я лёг спать, предвкушая завтрашний день.
Глава 17
Три часа ночи. Холодный пот. Я тащу своё мертвецки-белое тело по тёмной комнате. В голове пульсирующая боль, мерзкой дрожью расползающаяся по венам и с кровью текущая по всему телу, медленно доходит до ступней и ударом иголки впивается в нервы пяток.
Кости сводит любое прикосновение к телу. Я чувствую, как моя футболка медленно скребёт по оголённым костям, будто свежеосвежованного тела.
В голове лишь одна мысль – надо найти 'лекарство'. Медленно дошурша до тумбочки, я наощупь нашёл чёрный пенальчик и достал оттуда всё, что мне нужно. Пламя зажигалки ударило по привыкшим к темноте больным глазам. Я почувствовал резкую острую боль в голове. Будто в мозг через глаза воткнули нож. По рефлексу, я зажмурился в ожидание, когда же мои глаза привыкнут.
Дождавшись состояния 'полной готовности' , я начал варить. Процесс был долгий – тёмная комната и просонок не очень помогали делу. Я уж не говорю о дикой ломке. Но, когда дело было-таки сделано, я смог заправить вену ядерным зарядом отравы.
Лучше мне стало не сразу, возможно, попал в забитую область, однако, ломка прошла. А теперь спать. Я даже до кровати не пойду.
Глава 18
Как же хорошо! Чистое голубое небо, не засорённое облаками, мягким палантином накрывает изумрудно-зелёную траву, донося мягкую лёгкость дневного бриза.
Я лежу на мягкой перине жёлтого стога и смотрю в небо, наслаждаясь безмятежным спокойствием и чистотой атмосферы. Мне не хочется даже думать. Я наслаждаюсь безмятежностью. Мне круто.
Стрекозы появляются то там, то тут, стрекоча пролетая мимо.
Мне хорошо.
Мелкие птички щебечут на ухо.
Я чувствую лёгкую дрожь. Пытаюсь не слышать всё, что происходит.
Ветер тихо шумит под ухом, будто что-то мне нашёптывая.
Голову заполняют мысли.
Жуки ползают по стогу. Небольшие, но раздражающие.
Думаю, пора вставать, но не хочу уходить.
Облака проплывают над головой, принося птиц покрупнее.
Голова переполняется густыми чёрными мыслями.
Птицы начинают каркать. Облаков становится всё больше, и небо сереет. Насекомые плодятся, ползая по телу. Ветер что-то шепчет, и я почти разбираю слова. Тучи затянули небо. Рой мух летает надо мной. 'Ты предал'. Надо валить. 'Предал меня'. Ливень ударил по лицу. 'Предатель'. Жёсткие капли лупят по телу. 'Позволил избавиться'. Надо проснуться. 'Позволил выкинуть'. Стаи гладких насекомых, кружась, садятся на меня. 'Не остановил'. Пауки. Огромный паук вырывается из моего живота. В небе появляется огромная морда Чарли, орущая что-то о предательстве.
Голос слишком громкий, я ничего не слышу. Голова пухнет. Чувствую, как внутри меня ползают тараканы, прорываясь через кожу и выползая на поверхность. Огромный паук окончательно вырвался из меня и начал пожирать мои кишки. Я хочу заорать, но рот мой закрыт. Теряю сознание.
Глава 19
Новый день. Сегодня у меня много дел. От этой мысли появляется какая-то приятная суетливость, но головная боль всё портит, сбивая с ритма. Ломки пока нет, но она может начаться в любой момент. Возьму всё, что нужно и пойду делать свою грязную работу.
Собравшись и выйдя из дома, я взял курс на местный ломбард. Там работал свой человек. Он-то и был первым, кому я сдавал всё, что мы с Тощим напиздели. Он знал меня и Тощего, поэтому давал в два раза больше, чем 'обычным' посетителям.
Дойдя до ломбарда, я немного постоял у дверей, прикидывая, как же всё это будет проходить. Циклоп – так мы называли хозяина – конечно знал, что ничего своего я не принесу и нормально к этому относился, но всё равно просматривал на меня косо. Он хороший мужик, поэтому обижать его мне не хотелось. Особенно, после того, как я сказал ему, что завязал с воровством.
Накидав пару вариантов развития событий, я открыл дверь. Небольшая заставленная витринами с украшениями комнатка была слишком тесной для больше, чем трёх людей. Я осмотрел ломбард.
Золотой свет лился прям в глаза. Куча картин, часов, украшений, кто-то сдал даже костюм, обрамлённые разного рода камнями ножи – куча вещей, вонявших дешёвым пафосом. Мне не очень нравится тут находиться, но дело надо сделать.
Я подошёл к Циклопу. Коренастый мужик с трёхнедельной щетиной. Невысокий. На глазу у него какая-то хрень, похожая на маленькую подзорную трубу. Из-за неё-то Циклоп так зовётся. Мужик копался в каких-то часах, держа в зубах что-то, похожее на шпильки.
– Привет, Циклоп, – аккуратно скрипнул я. Мужик поднял взгляд, смерив меня, отложил своё занятие и снял свою 'подзорную трубу'
– О, – выдавил он – давненько я тебя не видел. Ты изменился.
– Надеюсь, в хорошую сторону? – я скривил рот в дурацкой улыбке.
– Ну… Ты проживёшь ещё пару годов… – По Циклопу не поймёшь, какие чувства он сейчас испытывает. – Так ты по делу или просто за стариком соскучился?
– Я бы не прочь с тобой чайку выпить, – ответил я. Я не знаю, что я чувствую к Циклопу. В смысле, если ты кого-то любишь, ты это чувствуешь, если ненавидишь – тоже, но тут… Я чувствую, что уважаю его, чувствую, что немного побаиваюсь, чувствую, что люблю его, как друга… Я много чего к нему чувствую, но ничего конкретного, это-то меня и настораживает. Думаю, он это видит. Циклоп достал пару чашек и маленький заварничек.
– Ну-с, давай, рассказывай – Мужик начал заваривать чай, – Что было-то с последней нашей встречи? Как там Балу, как Тощий? Я никого из наших не видел… Как ты живёшь? – 'как ты живёшь?' … Эта фраза, сказанная с такой… Непривычной интонацией. Будто бы мой отец после долгой разлуки, сидя со мной за столом, спрашивает меня об этом. Мне даже не хотелось говорить ему, что я всё ещё торчу. Мне не хотелось говорить, что Тощий подох, единственное, что я с радостью сообщил Циклопу – новость про то, что Балу стал человеком.
– О! Это даже очень хорошо! – Глаза Циклопа сверкнули радостью за старого знакомого – Помню, как этот 'горец' пришёл ко мне в лавку. Тогда я подумал, что он сдохнет первым, но, как видно, он стал человеком! – Циклоп отхлебнул из своей чашки. – Хорошо, что он не оправдал моих ожиданий. А ты-то как? – По его лицу было видно, что ответ он знает, поэтому я решил зайти с другой стороны. Не хочу его разочаровывать.
Циклоп – фигурально – заменил мне, чтоб их, родителей. Он часто помогал мне советом, постоянно выслушивал и поддерживал. Денег не давал, но, думаю, оно и правильно.
Я решил рассказать Циклопу то, что произошло со мной в последние пару дней. Начиная с моего похода к Мастеру и кончая тем, что я пришёл к Циклопу. Опустив, естественно, всё, что связанно с дурью.
–… Вот так её серёжки у меня и оказались. – окончил историю я, протягивая Циклопу аккуратно завёрнутые в платок серьги.
– М-даа, – мужик надел свою 'трубу' на глаз – Всех решил навестить, я погляжу. Говорят, что ты из дома почти не выходишь, а ты рассказываешь совершенно другое, м?
– Да я выходил из дома, но очень редко – я будто оправдываюсь.
– А серьги мне эти знакомы. – У меня что-то ёкнуло. Хоть бы не подумал, что я их украл. – Их одна девушка приносила недели три назад. Ей деньги нужны были срочно. Да, они полежали пару дней, а потом их кто-то выкупил. Какой-то мужик. Рослый такой. Я его видел. Он к Мастеру ходил частенько. Не помню имени, да и погоняло его забыл… Но ты должен понять. По любому, хоть раз, да видел. – Я понял, кто это. Но к нему я идти не хочу.
– Ладно, Циклоп, спасибо и на этом. – я отхлебнул чай – я даже не сомневался, что ты знаешь эти серьги!
– Ты смотри, верни их; думаю, с тем мужиком связываться не стоит. – мы ещё немного посидели, допили чай, и я попрощался с Циклопом.
Глава 20
– Ну и что теперь делать? – я начал рассуждать вслух. – Дозняк мне нужен, но денег нет. И что меня остановило от продажи этих серёжек Циклопу? – Я немного походил кругами, прикидывая, как же лучше всего сказать мужику о том, что я хочу продать эти серьги.
Придумав план, я снова зашёл в ювелирку.
– Забыл чего? – Циклоп поднял на меня голову. Я понял, что он понял, что я хочу сдать эти серьги, поэтому надо всё обыграть так, будто мне пришло это решение после разговора с ним.
– Слушай, мужик, – начал я, немного помявшись – я знаю того верзилу. Его зовут Холодок. Страшный он тип, не хочу я с ним связываться. Давай, я тебе отдам эти серьги, а ты скажешь, что их сдал кто-то другой?
