Грета ощутила злость, не отдавая себе отчёта в том, что злиться на него проще, чем винить себя в совершённом. Конечно, он виноват. Исчез, бросил её одну. Ели б не поддержка Дрейка…
На мгновение сожаление и стыд заполнили её мысли, но Грета быстро избавилась от них. Нет, она не виновата, он просто недостаточно любит её. Даже сейчас он не извиняется, не принёс цветы, говорит о какой-то ерунде… Грета спохватилась, поняв, что Макс уже несколько минут что-то объясняет, а она не слушает. Опять.
– Хватит, – Грета поморщилась. – Потрудись объяснить, где ты был всё это время?
– Работал с Матвеем, – ответил Макс. – Прости, что не писал. Просто я действительно был занят.
Грета картинно закатила глаза. «Почувствуй себя виноватым!» – кричала вся её поза.
– Грета… Прости меня… – он потянулся к ней с поцелуем, а она отшатнулась. Невольно, сама не понимая, почему. И Макс замер, глядя на неё с недоверием и болью. Почему-то от этого взгляда ей самой стало больно. Так больно и понятно – рассказать она не сможет. Не сейчас. Не сегодня. Не тогда, когда он и так смотрит на неё с такой невероятной болью во взгляде.
И она подалась навстречу, безмолвно извиняясь. Запутавшаяся девочка, рыжее солнышко.
***
Макс вдохнул знакомый, любимый запах её волос, чувствуя под пальцами изгибы спины.
– Грета… – прошептал он, ощущая себя на седьмом небе от счастья. Артефакты и все проблемы отступили на второй план. Разве могло быть что-то важнее рыжеволосой девушки в его руках?
Он стиснул её чуть сильнее, чувствуя, как голова идёт кругом. Словно бы… Макс на мгновение насторожился, но Грета прижалась губами к его ключице, и он забыл обо всём.
Тёплая, знакомая на вкус кожа, ловкие пальцы, прикосновения везде и всюду в стремлении стать единым целом, жадные поцелуи и такие осторожные ласки.
Всё смешалось, и было хорошо, хорошо, хорошо…
А в следующий миг Макс очнулся от плача Греты. Нет, это даже плачем назвать нельзя. Жалобное поскуливание смертельно испуганного существа. Она смотрела на него с таким страхом, что Макс сам отшатнулся.
В памяти начали всплывать картинки, в которые он никак не мог поверить. Вот он прижимает её к кровати сильнее, вот кусает за плечо. Она вздрагивает, окликает его, но он игнорирует, продолжая делать то, что ему хочется.
Нет… невозможно… Он срывает с неё одежду, она ещё не сопротивляется, не понимает, что произошло, только уговаривает остановиться, прекратить. А потом она не может сопротивляться, он гораздо сильнее…
И Макс сам чуть не кричит, не веря в то, что только что чуть не совершил. Да, он остановился, услышав её плач, но… это не он, не он, он так не мог! Это ведь Грета, любимая, ненаглядная, обожаемая Грета!
А девушка вскочила с постели, судорожно выхватывая разбросанные вещи.
– Не подходи ко мне, – срывающимся голосом приказала она. – Видеть тебя не желаю.
Вопреки логике, она не выгнала его из собственного дома, а выбежала сама. И растерянному Максу осталось только наблюдать в окно, как она торопится прочь, а рыжие, растрёпанные волосы полощутся по ветру.
Он рухнул на край постели, до боли впился руками в голову. Мир разлетелся на куски, ничто больше не имело никакого значения.
***
Грета не помнила, как оказалось в метро, не помнила, как куталась в плащ, пытаясь согреть неожиданно заледеневшие пальцы дыханием.
Предательство Макса словно что-то сломало, разбило. Как он мог так поступить? Он ведь знал, лучше других знал, как она ненавидит любое насилие.
Рыжеволосая, зарёванная девушка стояла на самом краю платформы, чуть покачиваясь, но никому не было до неё дела. Пару раз её отталкивали, один раз – чуть не уронили вниз. Люди проходили мимо, спеша по своим делам.
Слёзы давно перестали течь, застыли противной, холодной плёнкой на лице, так же как застыла и её душа. Грета ни на что не могла решиться, словно находясь в анабиозе, безразличная ко всему происходящему.
– Грета?! – кто-то окликнул её, но она не слышала, не могла услышать. – Грета! – кто-то обнял её, встряхнул за плечи.
Она наконец подняла взгляд расфокусированных глаз на обнявшего её мужчину.
– Матвей… – комок в горле мешал говорить, вышло невнятно и снова безразлично.
– Что случилось? Тебя кто-то обидел?
– Забери меня отсюда… – попросила Грета. – Пожалуйста, забери… – она и сама не заметила, что её давно колотит в ознобе.
Матвей нахмурился, но ничего не стал спрашивать – просто вошёл с ней в вагон, прижимая к себе, защищая от толкающихся пассажиров.
Грета не запомнила толком куда они ехали и как, просто очнулась, сидя в кресле, закутанная в плед и с чашкой горячего чая в руках.
– Как ты? – Матвей склонился над ней с явной заботой.
– Спасибо, уже лучше, – вполне осмысленно ответила она. Наверное, правильнее всего было тогда сказать «ни о чём не спрашивай», и Матвей бы не спросил. Он бы понял, промолчал, напоил ещё чаем и отвёз утром домой. Но Грета не смогла, не захотела.
Она выплакалась, поделилась своим горем, рассказала ему всё – так, как это выглядело с её стороны.
– Вот, значит, как, – Матвей явно сделал какие-то свои выводы, но делиться ими не торопился. – Я разберусь.
– Что ты собираешься делать? – Грета опомнилась, что разговаривает с сильным эзотериком, способным на многое. – Не трогай его, я прошу тебя, Матвей. Он ведь… остановился. Я не хочу, чтоб у тебя были проблемы, ты ведь знаешь его отца, – она посмотрела на него умоляюще, неосознанным жестом поправляя волосы.
***
Матвей ничем не выдавал своих эмоций, рассматривая девушку. Они давно знакомы, связаны одной тайной, но всё равно из совершенно разных миров. Может, дело в том, что он старше, опытнее? А она совсем девчонка, ребёнок, причём, частенько неразумный.
Мстить Максу он не собирался – как и продолжать общение с ним. Не из-за Греты, нет, ещё неизвестно, сколько правды в её словах, а сколько – интерпретации событий обиженной женщиной. Но если Макс не в состоянии контролировать себя, то работать с ним небезопасно. Отчасти было жаль – Макс идеально подходил на роль помощника. Достаточно ответственный, заинтересованный, умеющий делать выводы.
С другой же стороны… Слишком хорошо он делал выводы, слишком много уже знал, да и отец его – один из самых сильных эзотериков в городе – мог заинтересоваться делами сына, что совсем нежелательно.
Без Макса станет спокойнее.
– Хорошо, – кивнул Матвей, соглашаясь с уговорами Греты. Её внешность его особо не трогала, хотя он и признавал, что девушка она очень красивая, яркая и привлекательная. Но Матвей принадлежал к тем мужчинам, которые всегда помнят, что самые ядовитые твари на Земле – самые яркие и красочные. Их яд всегда можно использовать в экспериментальных или медицинских целях, но ни на мгновение нельзя забывать, кто перед тобой – а то может быть поздно. – Останься пока здесь, – его голос чуть смягчился. – Я постелю тебе в гостевой, ты выспишься, успокоишься и решишь, что делать дальше.
Грета кивнула, допила чай, ей стало заметно лучше – и щёки чуть порозовели, и дыхание стало ровным.
– Спасибо, – она поцеловала его в щёку, поднявшись. – Спасибо за всё.
***
Макс смотрел в лицо усмехающемуся Дрейку и не мог проснуться, как ни старался.
– Да, она тебе изменяла, Макс. Она тебя не любила, она смотрела только на меня, у неё голову срывало от страсти, – он сделал большой глоток пива, не отводя взгляда от потемневшего от боли и горя лица Максима.
Он сам позвал Дрейка в бар, надеясь получить совет, помощь, поддержку. Он знал, что Дрейк хорошо относился к Грете, надеялся, что Грета прислушается к нему.
