Злат сразу вспомнил сегодняшних мордоворотов. Кади, между тем продолжал:
– Отводом для свидетеля могут быть самые незначительные нарушения порядка. Например занятие азартными играми. Или еда на улице. А свидетели нужны каждый день и неоднократно. К тому же искать их каждый раз дело хлопотное. Поэтому со временем стали появляться люди, которые постоянно были под рукой и уже были назначены свидетелями. При заключении сделок им немного платили, так что потихоньку свидетельство стало делаться ремеслом. А кто захочет им заниматься постоянно? Бездельник, согласный жить на очень скромный доход, зато ничего не делая. В то же время дело это очень ответственное. От него зависит правомочность многих сделок или решения суда. Отсюда остаётся лишь шаг до откровенного мошенничества. По харчевням на базарах рассказывают полно историй о похождениях свидетелей-плутов. Скоро, видно, и у нас начнут.
– У франков заверяют договоры специальные нотарии. Всё записывают в особые книги и разрешение получают от правительства.
– Разумная мера, – одобрил Бадр ад-Дин. Подумав немного, добавил. – Не мешало бы этого кади припугнуть. Только предъявить ему нечего. Была жалоба, он делал, вроде, всё по закону. А что там говорил этот родственник с водовозом, так с них взятки гладки. Мало ли кто о чём болтает.
– Долго жить будет! – засмеялся Злат. – Вот он и сам. Лёгок на помине.
Действительно ко входу в диван быстро приближалась вся компания, оставленная наибом на Чёрной улице.
– А ты говорил не будет подавать, – поддел он Бадр ад-Дина.
– Велик Аллах! – неожиданно обрадовался тот. – Услышал мою мольбу.
– За верблюдами пришли? – подмигнул подошедшим наиб. – Судьи уже расходиться собираются.
Скучавшие яргучи оживились, сообразив, что сейчас будут жаловаться на мусульман. Однако дело не заварилось с самого начала. Едва хорезмийский кади изложил суть дела, как Бадр ад-Дин спросил его, прервав прямо на заключительных словах:
– А почему ты занимаешься этим делом? Разве покойный жил в твоём квартале?
Было видно, что тот был готов к этому вопросу:
– Мне подал жалобу его сын. Он живёт у нас. И покойный был исправным прихожанином нашей мечети. Ходил не только на пятничные намаза, но и на ежедневные.
– Вот как…
Наибу показалось, что в усах Бадр ад-Дина спряталась улыбка. Интересно, почему он не говорит то, что сказал ему. Про убийство в собственном доме на которое штраф не распространяется.
– Теперь понятно, – продолжал главный кади. – Значит покойного можно считать жителем вашего квартала? Потому ты и здесь?
Хорезмиец с готовностью кивнул, обрадованный, что всё так быстро клонится в его сторону.
– Тогда тебе можно было и не обращаться в ханский суд. Дело касается только мусульман твоего квартала. Ты уже собрал все свидетельства, как я понял? Можешь взыскивать штраф. С квартала, жителем которого, был убитый. Я с моей стороны могу только похвалить тебя за усердие, благодаря которому преступление не останется безнаказанным. Немедленно утверждаю твоё решение. Сейчас попрошу писаря выдать вердикт. Нужно только посчитать сколько сейчас стоят верблюды.
«Похоже и в Сарае появилась история про плутов свидетелей и незадачливых мошенниках,» – подумалось Злату. – «А я буду самым первым её рассказчиком. Прямо сейчас, у эмира».
Хорезмийский кади стоял с таким видом, как будто его ударили чем-то тяжёлым по лбу. Даже глаза выпучил. А Бадр ад-Дин продолжал сочувственно:
– Тем более, что детям убитого сейчас деньги не помешают. Ведь наследством отца они пока воспользоваться не смогут. С сегодняшнего дня оно подлежит аресту. Меняла Касриэль бен Хаим с Красной пристани предъявил заёмное письмо на имя покойного. На сумму в триста сумов.
XI. Шесть каламов
День уходил. Неяркое солнце садилось за реку, разливая по небу бледную зарю. Ещё немного из проулков начнут наползать холодные весенние сумерки. А ведь только в полдень казалось, что уже лето.
Злат затянул шнур на шерстяном плаще, взятом сегодня у водовозов, и вышел на площадь перед дворцом. Здесь уже ждала повозка. Сам Бурангул не приехал, прислал какого-то молодца, зато вместо войлоков сиденье было покрыто дорогим ковром, на котором красовались расшитые подушки и заботливо свёрнута лисья шуба. Ноги прикрывать.
Что ж! Заслужил. Теперь уже точно можно было показывать не только важную должность, но и пользу, которая она приносит добропорядочным подданным. Наиб усмехнулся, снова вспомнив историю, только что закончившуюся в суде. Всё так и вышло, как предсказывал прозорливый Бадр ад-Дин. Вспомнили, что за убийство в собственном доме штраф не взимается. Но до этого вволю поиздевались над незадачливыми искателями верблюдов. Сначала юноша с насурьмлёнными глазами стал отказываться от штрафа. На что невозмутимый главный кади предложил уплатить его в казну. Потом потребовал уплатить судебные издержки. А судей, как на грех, полный диван. Ещё писец. Опять же бумага, чернила.
В общем, получилось, как в поговорке: «Пошли по шерсть, пришли стрижеными». Рады были, что хоть с верблюдами обошлось. Глядя, как накрашенный юноша торопится уйти, Злат подумал, что он явно спешит в дом покойного отца, пока его не опечатали. Если кто глуп, то это надолго. Если жаден, наверное, тоже.
Хотя услышанная новость обеспокоила и наиба. Вот так оборот! Оказывается прямо перед смертью покойный получил целую кучу денег. Триста сумов! Это же почти половина батмана – верблюжьей ноши серебра. Худосочному переписчику такую и унести было не под силу. Вспомнились злосчастные сто верблюдов – как раз, наверное на эти деньги можно купить. Где они? Вот тебе и ответ на вопрос – зачем. Меняются времена, уходят царства, а ответ остаётся прежним. За деньги. Значит переписчика ограбили?
Увидев, что наиб стоит, задумавшись, возчик привстал и помахал рукой. За спиной во дворе звякала снаряжением охрана. Ночной караул сменял дневной. Сейчас с минарета раздастся призыв азанчи к вечернему намазу и наступит первая ночная стража.
Наиб сделал знак возчику, чтобы подъехал к воротам и зашёл во двор.
– Итлар! Торопишься на ужин? Поехали со мной. В хорошее место. Нахлебаешься ещё ханской похлёбки.
Стражников, живущих при дворце кормили хорошо. Но, однообразно. Варёное мясо и отвар с него. В степи всегда так едят и лучшей пищи не знают. Однако в прекрасной столице улуса, раскинувшегося на сотни дней пути, можно себе позволить большее.
– Опять сказки рассказывать? – буркнул сотник, вроде даже недовольно.
– Угадал, – засмеялся Злат. – Там как раз будет та сказочница, которую мы вчера не застали. Зато ужин званый, не то что снедь из корзинки. Не пожалеешь. Видал, какую повозку за мной прислали? Ковёр, поди, персидский. Садись рядом, пусть конь отдохнёт от твоего зада. Да и зад от коня.
Как не спешили, но приехали позже накрашенного юноши. Он успел уже побывать в отчем доме. Дверь была наспех заколочена доской. Поджавший на улице с фонарём Бурнагул, увидав, что наиб первым делом проехал во двор убитого спешно подбежал и доложил:
– Кто его так напугал? Примчался, словно ошпаренный. Метался, таскал в повозку всё подряд.
– Тебе работа. На него сейчас иск подали за долг отца. Возьмись за повозку, а то упадёшь. На триста сумов.
Водовоз присвистнул.
– А моё дело?
– Я же тебе ещё днём сказал: плюнь и забудь. Решили. Я натощак всё должен рассказывать? Горло не промочив?
Во дворе Бурангул предусмотрительно поставил пару жаровен с горящими углями, чтобы освещать дорогу к гостевой комнате. В вечернем воздухе плыл аромат жареного мяса.
– Надеюсь варёной головы не будет? – то ли в шутку, то ли всерьёз поинтересовался Злат. – А то вы, кипчаки, любите потчевать почётных гостей.
– Я же не вчера только из степи, – обиделся водовоз. – Обжился уже немного в городе. Для девчонки за сластями на большой базар человека гонял. А стряпать позвал самого Маруфа. Который был поваром у Урук-Тимура, ханского сокольничего.
– А я бы голову съел, – встрял сотник.
Злат только рассмеялся:
– Скажи ещё, что тебя во дворце объедают. Поди каждый день голову забираешь?
– День на службе. Самое вкусное достаётся ночной страже. Они как раз отдыхают.
В гостевой комнате было тепло и уютно. От жаровен с горящими углями пахло можжевельником. Заставленный блюдами дастархан окружала целая гора мягких подушек и войлоков. Здесь чинно беседовали Бахрам и Хошаба. В сторонке прилично расстелили льняную скатерть, чтобы воспитанница сказочника не стеснялась сидеть рядом с мужчинами.
Это была совсем ещё молоденькая девочка. Красивая, но немного худая. Возле неё, поджав ноги, примостился Илгизар, о чём-то приглушённо рассказывая. Глаза Ферузы блестели в тени.
– Разговорился, – благодушно кивнул в их сторону Бурангул. – А то рвал и метал, как только прибежал. Ему этот сын ишака платить отказался.
– Почему? – поинтересовался наиб.
