– Сказал, что уговаривался прочитать весь Коран. Хотя об этом речь даже не шла. Все прекрасно знают, что такие вещи обговариваются заранее. Да и стоят совсем иные деньги. А свидетелей нашего разговора нет. И задаток я не взял, – пояснил Илгизар.
– Урок тебе на будущее. Как можно без задатка. Ты вот что, Феруза, садись поближе. Дело серьёзное. Эмирские жёны уже заждались. Нынче, небось, опять Итлара искать будут. Так что завтра – кровь из носу. Предстанешь пред их светлые очи. Здесь главное не оплошать. Потому пойдёшь вместе с ней, – повернулся он к Бахраму.
Бурангул встрял с серьёзным видом, мол «а я что говорил».
– Они хотели за инструментом послать, чтобы она нам поиграла. Так я сказал – тебя в гости позвали, а не развлекать. У меня здесь парень один есть – первый в степи игрок на курае. Нужно будет сыграет. Как он – никто не может. Душа поёт. Комнату ей уже приготовили для сна. Не тащиться же куда на ночь глядя.
Бурангул был за виночерпия. Пока дело дошло до бесед во дворе уже совсем стемнело и похолодало.
– Сначала разберемся со сказками. Вот Хошаба говорит, что здешние змеи не так опасны, как принято считать. От их укуса человек погибает не сразу, и не всегда. Кроме тебя, Итлар, этот укус никто не видел. А покойный улетел. Может тебе тоже пойти со сказочниками?
– Было бы хорошо, – согласился Бахрам. – Когда разные люди по очереди говорят, беседа веселей.
– Вот и ладно. Теперь мысль, которая мне покоя не даёт. Могли того человека убить и подстроить так, что подумали на змею? Тогда похищение тела выглядит вполне оправданно. Убили, след замели, а тут ненужный шум на весь Сарай. Лишнее внимание.
Сотник почесал ухо.
– По правде сказать, я, когда эти ранки увидел, сразу подумал, уж больно змея большая. Но, могло и показаться.
– Ладно. Для страшной сказки и так всего хватает. Теперь про дела земные. Про те самые триста сумов, что наш покойный взял перед смертью. Теперь по жалобе менялы имущество должно быть арестовано и описано. Этим заниматься придётся мне. Вот тебя, Илгизар, и отряжу в качестве писца, чтобы ты сделал всю необходимую работу. Благо, ты всё время там находился и всё видел. Заодно съездишь к этому наследничку и изымешь у него всё, что он увёз. Не церемонься. Позови старосту квартала, возьми свидетелей, сделай обыск как положено. Дело ведь не в том барахле, которое этот сладкий юноша прячет. Мы должны найти след исчезнувшего серебра. Ищи любую зацепку. Заодно поквитаешься за сегодняшний обман, – закончил со смехом.
– А ты Бурангул, давай опроси всех на своей улице. Кто что видел, кто, что слышал. Любая мелочь может пригодиться.
Потом стал рассказывать, как было дело в суде.
– Жалко, конечно, что этот фазан сухим из воды вышел, – подосадовал Бурангул.
– Разве это сухим? – возразил Злат. – Разве что совсем не утонул. А так одних судебных издержек сума на три уплатил. Только на мою долю полста дирхемов вышло. Дирхемами платил. На хорезмский счёт.
Он выразительно тряхнул кошельком, привязанным к поясу.
Звон серебра сразу навёл Бурнагула на мысль:
– Триста сумов. Это же тяга. Не всякий человек упрёт. А уж наш переписчик и подавно.
– Вот и хорошо, что у тебя голова сразу повернулась в нужном направлении. Узнай, не приезжал ли убитый в последние дни на повозке. Или с носильщиком. Да и после убийства унести незаметно тяжёлый мешок не просто. Особенно на вашей улице. Где каждый прохожий сразу в глаза бросается.
– Зато теперь есть какое-никакое объяснение зачем убийца закрыл дверь изнутри. Чтобы тело дольше не обнаружили. Возможно было нужно время, чтобы унести серебро.
Потихоньку беседа разделилась. По одну сторону дастархана возле ярко пылающей жаровни расселись Бахрам и Хошаба с сотником. Рядышком примостилась Феруза. Краем уха Злат слышал, что лекарь негромко переговаривается со сказочником на каком-то непонятном языке. Итлар, подвинув у себе кувшин с вином, пересказывал девушке историю улетевшего мертвеца. Как истинный кипчак он считал недостойным мужчины есть сладости, но за разговорами усердно потчевал ими Ферузу. Он вообще отнёсся к ней очень заботливо. То ли вспомнил молодость и какую степную красавицу, то ли взгрустнулось, что и у самого могла бы быть сейчас такая дочь.
Девушка внимательно слушала. Наиб уже заметил, что возле неё лежит коробочка Илгизара с берестяными листами. Не было сомнения, что его записи будут внимательно перечитаны не один раз.
Сам Злат с помощником и Бурангулом за кувшином чуть тёплого сбитня полулежали на подушках в тени. Разговор у них шёл о завтрашних делах.
– Вы завтра с самого утра опишете здесь всё добро и опечатаете. А я доеду до Касриэля. Нужно узнать, когда он отдал переписчику деньги. Странно, что он сам не объявился. Поди целый день сегодня меня разыскивал, – рассуждал наиб. – Но главная надежда на тебя, – бросил он Бурангулу.
Не пустые слова. Водовозы разъезжали по всему городу с раннего утра. По договору они по определённым дням доставляли воду во двор хозяина и сами наполняли ёмкость выставленную для этого. К ним привыкли и никто не обращал на них внимания. Зато сами они видели и слышали многое. Недавние пастухи, охотники, охранники читавшие степные тропки не хуже чем записи на бумаге, они могли заметить то, что ускользнуло от взора обычного горожанина. С ними вели разговоры приказчики, дворники, привратники, повара, молоденькие служанки, а, самое главное – караульщики у въезда в квартал, мимо которых никто не мог пройти или проехать незамеченным.
– Ты, Илгизар с покойным какие-то дела при жизни вёл?
– Он мне несколько раз давал работу по переписке. Самому не руки было заниматься всем.
– Много было заказов?
– Хватало. В последнее время грамотных людей прибавилось. Многие хотят иметь дома Коран.
– Тебе Коран давали переписывать?
Илгизар кивнул:
– Самый ходовой заказ. Я в медресе хорошо научился писать почерком сульс в стиле «якути». Для этого нужно по особому подрезать калам – наискось. Это сейчас пользуется спросом. Поэтому без заказов не сидел. Правда, в последнее время многие уже обращались ко мне напрямую.
Злат сам был из писцов. Много лет прослужил битакчи в разных ханских службах. Но там было в ходу уйгурское письмо. Арабский алфавит тоже знал, мог говорить и читать на персидском. А вот до книг руки не доходили. По молодости читал Священное писание, в отцовской церкви был Псалтырь. Греки из окружения епископа имели немало духовной литературы, но к ней душа не лежала. Хоть читать и писать на греческом он научился довольно бойко.
Книжная мудрость доходила больше через рассказы. В Сарае было полно всякого учёного народа, от которого можно было услышать и персидские стихи, и историю царств и героев. «Держи уши открытыми» – поучали детей сызмальства.
И то сказать. Книги были удовольствие дорогое. Одна самаркандская бумага сколько стоила. Однако везли ей с каждым караваном огромными тюками – значит спрос был.
– На переписке книг хорошо зарабатывают?
– На хлеб хватает. Хотя хороший переписчик, обычно не только переписывает. Он торгует книгами. Значит, должен предоставить покупателю готовый товар. Не просто стопку исписанных листов. Текст нужно украсить орнаментом, нарисовать заставки, выделить абзацы. Это совсем иное искусство. Мастер по украшению называется лавах. Переплёт тоже дело не простое. Отдельное ремесло. Иногда переплёт не меньше книги обходится.
– Много таких людей в Сарае?
– Трудно сказать. Лавахов, которые только книгами занимаются, вообще нет. Есть которые в рисовании искусны, они время от времени, берут заказы. Переплётчики есть. Один в главной мечети. Остальные тоже только подрабатывают.
– Как ты думаешь, зачем покойному вдруг понадобилась такая куча денег? Что он мог собраться покупать?
Илгизар задумался.
– В голову ничего не идёт, кроме книг, – сказал он после долгого размышления. – Но сумма просто не лезет ни в какие пределы.
– Дома у него были книги на продажу?
– Обычно изготавливал на заказ. Делать, чтобы потом искать покупателя довольно накладно. Нужно вкладываться в бумагу, платить лаваху, переплётчику. Да и свой труд немаленький. А покупателя потом можно искать очень долго. Книга ведь такой товар. Не мешки с зерном, которые все одинаковые. Каждой нужен свой покупатель. Он может оказаться вообще один на свете. Зато отдаст последнее за желанную книгу.
Злата вдруг осенило. Ведь покойный всю жизнь жил книгами. Среди книг, ради книг. Или был как тот сапожник без сапог?
– Свои книги у него были?
Илгизар кивнул:
– Три. Одна Коран, само собою. Его ведь чаще всего заказывают переписывать. А две другие, очень ценная вещь для его профессии. Хорошие книги. Редкие и дорогие.
Значит любви не было. Только расчёт, только для дела. Наиб вспомнил суетливого и старательного переписчика. На него похоже.
– Я бы и сам эти книги с радостью купил, – продолжал между тем Илгизар. – Грешным делом уже собирался к наследничку подъехать. Ему они точно не к чему. У меня ещё наградные деньги Урук-Тимуром подаренные остались. Глядишь, хоть на одну бы и хватило.
