Мир охоты и крови

Он, казалось, вообще был способен на все, но ничего не делал. Только бесцельно шатался везде, куда мог попасть, и пытался со всеми познакомиться.

Пайпер никогда бы не подумала, что это так сложно: чувствовать, будто она оказалась меж двух огней. Она отчаянно хотела вцепиться в дядю Джона и Эйса, не отпускать их, чтобы быть уверенной, что они не исчезнут. И в то же время хотела постоянно быть рядом с Фортинбрасом, Эйкеном и Стеллой, чтобы помочь им освоиться в чужом для них мире.

Про Клаудию и говорить не стоило – она не выходила из комнаты, и никто, даже Фортинбрас, не знал, на что она тратит свободное время.

Пайпер никогда не привязывалась к людям быстро, но сигридцы стали огромным исключением, и теперь она дорожила каждым из них. Особенно теми, кого больше не было рядом.

Воспоминание об улыбке Магнуса, которую он считал чрезвычайно обворожительной, едва не сбило ее с ног. Пайпер видела, с каким восторгом Эйс отражает выпад Еноха, как выбивает его оружие из рук и смотрит на нее, будто ждет одобрения. И в то же время она видела, как падают обломки, как твари подбираются все ближе, как Магнус с дырой в груди говорит, что задержит их.

– Пайпер?

Она вздрогнула, поначалу даже не осознав, кто говорит, и только спустя мучительные мгновения, когда в воздухе стало немного теплее от магии, подняла взгляд на Эйса.

– Тебе не понравилось? – неуверенно спросил он.

– Нет, что ты, очень понравилось! – максимально бодрым тоном ответила Пайпер. – Просто… неожиданно. Ты не говорил, что овладел магией.

– Ну, я хотел, а потом подумал, что лучше покажу. И ты тоже не сразу сказала, что у тебя были видения.

– Это потрясающе, – добавила Пайпер, почувствовав на себе сразу несколько пар глаз. – Правда. Очень, м-м, магически. Необычно и странно. Не знала, что из магии можно создавать оружие.

– Можно, конечно, – задумчиво пояснил Фортинбрас, поймав ее вопросительный взгляд. – Но это довольно сложно освоить за столь короткий срок.

– Мне помогала Марселин, – пробормотал Эйс, крутя свой меч в руке и будто демонстрируя его со всех сторон. – Все рассказывала и показывала, а я запоминал и повторял. Но меч появился во время тренировки с…

Он запнулся, уставившись в пространство перед собой и, кажется, окончательно завис. Енох, громко кашлянув, напомнил, что они могут потренироваться еще, на что Эйс рассеянно кивнул.

Эйс выглядел расстроенным. Меч растворился в его руках всего за секунду. На глазах выступили слезы, но Эйс так быстро утер их, что Пайпер подумала, не привиделось ли ей.

– Ладно, – вдруг протараторил он, качнув головой. – Николас обещал, что поможет мне с открытием порталов. Если он еще не сбежал, то будет ждать на улице. Мне пора.

– Погоди…

Но Эйс уже умчался.

– В чем дело? – обеспокоенно спросила Пайпер у дяди Джона. – Когда проявилась его магия?

– Во время тренировки, – повторил он совсем тихо. – С Энцеладом. Артур и Диона подбадривали Эйса. Так он мне сказал.

Пайпер пораженно выдохнула и повернулась к дверям, за которыми скрылся Эйс. Значит, тренировка с Энцеладом, а в качестве наблюдателей и болельщиков – Артур и Диона.

Значит, Эйсу было больно.

Энцелад говорил, что рыцари не бегут с поля боя. Он, наверное, думал, что это поможет Эйсу стать увереннее, но ошибался. К тому же Эйс был не рыцарем, а магом. Причем очень скверным. И ему было всего пятнадцать. Он знал, что этот возраст уже не считается детским, но разве правила применимы к тому, кому еще меньше полугода назад было двенадцать?

В общем, Эйс трусливо сбежал. Но Пайпер его нашла.

На крыше было очень уютно. Благодаря Николасу Эйс научился без проблем перелезать через окно и ограждения и устраиваться на небольшом пятачке пространства, навернуться с которого ему совсем не хотелось. Порталы он не умел открывать, да и не знал, как лучше всего группироваться при падении с крыши. Пайпер, может, и знала, и потому с уверенным лицом и ругательствами вылезла из окна и, схватившись за невысокое ограждение, добралась до него. Эйс услужливо подвинулся, девушка села рядом, вытянула ноги и уставилась на полоску воды вдалеке.

– Так ты, выходит, теперь маг, – спустя какое-то время произнесла она, саркастично усмехнувшись.

– Так же, как и ты. Осталось только дяде Джону открыть в себе магию, и будет семейное дело. А, еще Киту.

– Киту?

Эйс на секунду подумал, что ляпнул какую-то глупость. Но нет, это было правдой.

– Ага, – он кивнул, притянул колени к груди и обнял их. – Кит крутой. Постоянно помогал мне, был рядом. Рокси говорила, что Кита в Ордене давно считают частью нашей семьи. Он, наверное, и занял бы место дяди Джона в Ордене. Честно говоря, не знаю, как это у них работает.

– Вот, значит, как, – с напускной задумчивостью пробормотала Пайпер. – Я и не думала, что все так сложно.

– Кит и Николас тебе же рассказывали.

– Ну, услышать о том, что было от них – это совершенно другое дело. И вообще… Помню, на секунду подумала, что Кит погиб. Но Фортинбрас сказал, что не почувствовал запаха крови.

Эйс озадаченно уставился на нее:

– Ничего не понял.

– Знаешь, – неожиданно бодро продолжила она, не обратив внимания на его замечание, – поначалу я думала, что просто умру там. В том жутком холодном лесу. Ободрала себе все лицо, отбила каждую частичку тела. Едва не лишилась головы, потому что Клаудия решила, что я ведьма. Катон вообще вышвырнул меня с третьего этажа. Странно, как это я себе шею не свернула… Ну, в общем, я подумала, что умру. И потом, когда нашлись вещи, которые утянуло вслед за мной, подумала, что Кит погиб. Не знаю почему. Но стало страшно. Когда узнала, что все нормально, успокоилась. Ненадолго, но все же. А потом была Башня.

Эйс насторожился. Пайпер молча буравила горизонт пустым взглядом. Она уже несколько раз говорила это слово, к тому же его произносил и Эйкен. Но ни один из них не пояснил, что оно значит.

– Я думала, что все будет хорошо. Все обойдется. Подумаешь, шрамы. Уалтару я отомстила. Карстарса они почти добили. Я думала, что все будет хорошо. Но… Ты не подумай, что я не рада вновь быть здесь. Или что твоя магия пугает. Это не так. Я рада за тебя, правда. Просто… Я не думала, что открою Переход. Я хотела доставить нас в Тоноак.

– Куда? – тихо уточнил Эйс.

– В город фей. Я думала, что так будет лучше. А оказалась… здесь. Вместе с ними. Но без Магнуса.

Эйс искоса посмотрел на Пайпер, на полоску шрама, пересекавшую левый уголок ее губ, и блеск золотых глаз. Казалось, будто рядом с ним сидит совершенно другая девушка, которую он не знает.

– Магнус погиб в Башне, – глухо произнесла Пайпер, все еще уставившись вперед. – И я не думала, что здесь… Я не думала, что Диона… Ты поэтому ушел, да?

Эйс прикусил кончик языка. Не сказать, что они были особо близки с Дионой. Но она учила его, защищала от нападок Энцелада, с радостью обещала научить стрелять из лука. Она напоминала ему Пайпер, которой так не хватало Эйсу. И она умерла, а Эйс впервые столкнулся со смертью.

– Я никогда такого не видел, – пробормотал он едва слышно. – Пол в холле был весь в крови. Ни разу не слышал, чтобы Энцелад так кричал. Даже Гилберт едва с ним справился. Я…

Он испугался. По-настоящему, так, как никогда прежде. Смерть подобралась максимально близко и едва не задышала ему в затылок, хоть Эйсу тогда ничего не угрожало. Но он впервые осознал, что смерть постоянно витает рядом и ждет, чтобы забрать кого-нибудь.

– Я боюсь, – признался Эйс, спрятав лицо в ладонях. – Я думал, что, научившись сражаться, смогу тебя защитить, но… Я очень боюсь. Я столько раз видел, как ранили дядю Джона, и не мог помочь ему, потому что ни на что не способен…

– Многие боятся, но не все этого признают, – как-то сдавленно ответила Пайпер. – Ты молодец, что не скрываешь этого. Я уверена, ты хорошо справляешься и побеждаешь страх.

– Не знаю, – рассеянно отозвался Эйс. – Я хочу помогать с брешами, помогать дяде Джону и Киту, но едва могу победить Еноха.

– Это не значит, что ты слабый. Поверь мне, я тоже думала, что та еще слабачка. А потом развеяла морок Башни и обезглавила Уалтара. Но это не значит, – вдруг чрезвычайно строго сказала Пайпер, – что тебе можно рубить головы направо и налево.

– А если это демон?

– Можно, только если это не Твайла.

– Ее я даже при желании не смогу тронуть. Клятва и все такое. До сих пор гадаю, зачем Гилберт…

Пайпер вдруг нахмурилась, коснулась ладонью крыши и что-то подобрала. Эйс наклонился ближе, но тут же взвизгнул. На руке у Пайпер сидела какая-то крохотная тень.

– Не бойся, это от Эйкена.

– Ни разу не видел, чтобы это… чем бы оно ни было, отделялось от него.

Впереди, буквально в десяти метрах от них, ввысь взмыло черное пятно. Эйс подскочил на ноги, до сих пор напуганный, но это оказалась лишь черная птица. Очень странная, но все же птица.

– А, это, наверное… Сокол? – предположила Пайпер. – Да, вроде он. Или Сапсан? Может, вообще Ворон. Эйкен показывал кого-то, когда мы столкнулись с ройаксеном…

– Кем?

Пайпер проследила за полетом птицы – прямо в сад, который мог похвастаться самой разнообразной растительностью, часть из которой просто не могла существовать в таком климате и так пышно цвести, – и вдруг побелела.

– В чем дело? – с волнением спросил Эйс, вцепившись в руку сестры. – Что случилось? Тебе плохо?

– Странно, – растерянно отозвалась она. – Гилберт… дал добро.

– Что?

– Гилберт разрешил, – повторила Пайпер, посмотрев на него. Эйс с ужасом увидел, как ее глаза наполнились слезами. – Фортинбрас говорил, что Гилберт постоянно отказывал, но теперь… Он разрешил проводить Магнуса.

Пайпер слышала, как Фортинбрас, прежде чем они начали, спросил Эйкена, достаточно ли хорошо он себя чувствует, уверен ли, что справится. Эйкен глотал слезы и уверял, что сделает все, что от него потребуется. Он не нарушит ход прощального ритуала и поможет проводить Магнуса в последний путь. По крайней мере, фигурально. Тело Магнуса осталось в Диких Землях. Если от него вообще хоть что-то осталось.

Пайпер прикусила щеку изнутри. Казалось неправильным находиться здесь, но никто не упомянул, что ей лучше не присутствовать. Словно все принимали Пайпер как часть жизни Магнуса и потому не оспаривали ее право проводить его. Даже Клаудия воздержалась от комментариев. Может быть, это связано с тем, что она страдала от сотен новых голосов мертвых, которые цеплялись за спины сигридцев. Даже если так, она держалась достойно, чего нельзя было сказать о Пайпер.

Эйкен едва унял дрожь в пальцах и сумел вставить зажженную палочку благовоний в деревянную дощечку, стоявшую напротив низкого камня под кедром в саду. Это было единственным, на что согласился Гилберт.

Когда Фортинбрас рассказал Пайпер, о чем хочет просить Гилберта, он объяснил, что настоящих воинов провожают совсем не так. Но у них не было возможности сделать все по правилам. В этом ритуале каждый сам выбирал слова, которые проведут душу Магнуса дальше и не дадут ему заблудиться в лесу богини смерти Мерулы. А благовония, выбранные ими, укажут богине путь к новой душе, которую она проведет в мир спокойствия. Финальным этапом станет лишь указание того, кто говорил. Здесь каждый выбирал сам.

Странно это было. Очень странно. Пугающе. Пайпер знала детали, потому как Фортинбрас раскрыл их несколько дней назад, но никак не могла избавиться от ощущения, что это очень-очень странно.

Даже Эйс, который пошел с ней, выглядел сбитым с толку. Но, поняв, в чем дело, сказал, что будет неподалеку.

Когда Эйкен, казалось, закончил с мысленной речью, он поднял вновь дрогнувшие ладони, прижал палец к пальцу и закрыл глаза. Прошла всего секунда, полная боли, отчаяния и базилика, выбранного Эйкеном, и он наконец произнес:

– Твой ученик.

Магнус учил Эйкена сражаться, стоять за себя, использовать не только сокрушитель, но и любое оружие. И хотя Пайпер слышала об этом обучении немного, она точно знала, что Эйкен был учеником Магнуса. Как и она сама.

Прежде чем подойти и занять место Эйкена, Стелла нервно оглянулась и повела носом. Пайпер осторожно проследила за ее взглядом: в глубине сада, так, чтобы их заметили не сразу, стояли хмурый Гилберт и Шерая. Эйс и дядя Джон были чуть ближе, и только Эйс выглядел обеспокоенным. Дядя Джон внимательно следил за Фортинбрасом и, казалось, мог прожечь в нем дыру.

Только рыцари расположились всего в метре от них, и Пайпер практически чувствовала их взгляды, впившиеся им в спины. Хотелось попросить отойти, дать еще немного пространства, но, натыкаясь на жесткий взгляд Энцелада, который все еще владел Нотунгом, она останавливалась.

Время шло, но Стелла ждала. Пайпер не уловила момента, когда все изменилось, просто в какую-то секунду девушка перестала вглядываться в глубину сада. Она повернулась к камню, вставила зажженную палочку и отошла на шаг, уставившись в небо. Стелла смотрела так долго, что, когда заговорила, ее хриплый голос был едва слышен:

– Твоя подруга.

Запах можжевельника защекотал нос. Спустя доли секунды к можжевельнику присоединился шафран.

– Твоя сестра, – быстро произнесла Клаудия и, устремив взгляд перед собой, отошла в сторону.

Фортинбрас попросил Пайпер быть последней. Она знала – если он не сумеет собрать свои мысли сразу, то впадет в отчаяние.

Наверное, он и был в отчаянии. Фортинбрас держал в руках благовония и смотрел на них как на пустое место. Спустя долгие минуты он поднес к палочке указательный и большой пальцы, между которыми загорелся слабый голубой огонь, и поджег ее. По воздуху разлился запах лаванды.

Пайпер ждала, сжав кулаки, и молилась, так, как умела, чтобы этот ритуал сделал их крепче, а не разбил окончательно. Даже спустя две недели ей было очень больно.

Фортинбрас собирался озвучить конец своей мысленной речи, но запнулся. Клаудия переглянулась с Пайпер. У Третьего было слишком много ролей, и Пайпер сомневалась, что он сможет выбрать одну. Ожидание и выбор длились так долго, что аромат лаванды почти растворился, когда Третий наконец произнес:

– Твой брат.

Не принц и даже не король. Брат. Сердце Пайпер сжалось, когда она поняла, как многое Фортинбрас вкладывал в это слово. Магнус был его братом по кертцзериз, а не по кантарацан, и все равно он считал связь с ним священной.

– Пожалуйста, – шепотом произнес Фортинбрас, остановив на ней свой взгляд, – не дай ему заблудиться в лесу Мерулы.

Пайпер и не собиралась. Даже если все эти ритуалы и боги до сих пор казались для нее дикими и сложными, даже если она забыла значение запахов, о которых ей рассказывали Фортинбрас и Марселин, она бы ни за что не посмела осквернить ритуал. Она сделает все, что от нее потребуется. Ради Магнуса. Так же, как он делал все ради нее.

Поэтому Пайпер выбрала жасмин. Марселин сказала, что жасмин – это равновесие и уверенность в себе. Как сальватор достичь этого ей помогал Фортинбрас, но именно Магнус вытащил Пайпер Сандерсон, человеческую девушку, из пепла и показал, что она – это не просто вместилище Лерайе. Он показал ей, что можно быть уверенным в себе будучи человеком, а не сверхсильным магом, а признание того, что ты боишься, становится первым шагом к обретению уверенности.

Если верить Фортинбрасу, Мерула услышит ароматы и сердца, а мысли – это лишь более удобный способ указать ей путь к душе. Но мысли путались, и звон в голове никак не утихал. Пайпер не знала, что сказать. Разговор с Эйсом, придавший ей уверенности, вдруг тяжким грузом лег на сердце.

Пайпер поймала взгляд брата. Эйс кивнул. Ей показалось, он даже ободряюще улыбнулся.

«Прости меня, – наконец начала Пайпер несмело. – Прости, что порой, если не всегда, была глупой, ленивой и недисциплинированной. Прости, что задавала мало глупых вопросов, над которыми ты бы мог посмеяться. Прости, что мы не выпили вместе по-настоящему. Прости, что я не могу показать тебе мир, в котором выросла».

Пайпер сложила руки в молитвенном жесте, как показывал Фортинбрас. Странно, непривычно. Пальцы покалывало. Но она подавила все странные ощущения и добавила: «И спасибо, что всегда верил в меня».

Ей потребовалось всего мгновение, чтобы вновь собраться с мыслями.

– Твое Золотце, – сказала Пайпер, прикрыв глаза.

Лишь бы Мерула не дала ему заблудиться в лесу.

Твайла знала, что прерывать ритуал, который должен помочь душе в лесу Мерулы, – преступление. Но еще она знала, что если пространственная магия особняка перестает мешать ей, этим нужно пользоваться.

Она случайно услышала, как Стелла сказала Клаудии выходить из комнаты и идти вместе с ней в сад, и решила попытать удачу. Особняк действительно перестал препятствовать, и когда Кит понял это, попытался остановить демоницу силой, но Твайла оказалась гораздо быстрее и проворнее. Она выскочила на улицу, едва не скатилась с крыльца кубарем и побежала в сторону сада. Все ее существо дрожало в нетерпении.

Каждую секунду каждого дня она была в ужасе, который не удавалось описать словами. Спокойный сон так и не вернулся к ней, еда потеряла свой вкус. Но Твайла добросовестно старалась восстанавливать силы и требовала от Кита, чтобы он передавал, как дела у Сони. Он действительно делал это – вероятно, просто из-за того, что сам жутко переживал за искательницу, – и новости о ней были пока что единственной радостью Твайлы. Она все еще ломала голову, каким зверским опытам подверг Махатс Соню, так как сама искательница ни о чем им не рассказала, и пыталась найти хоть какую-то информацию в огромной библиотеке Гилберта, но поиски не приносили успеха. Тот факт, что Соня восстановилась очень быстро, и вовсе ставил в тупик. С ней происходило что-то странное, и Твайла искренне переживала за нее. Пожалуй, только так она и справлялась с болью от того, что не может увидеться с Фортинбрасом и лично убедиться, что он в порядке. Твайла просто заменяла одну боль другой.

Но сейчас она бежала к нему, слыша ругань Кита, пытавшегося успеть за ней, видела настороженность Диего, который первым заметил демоницу. Затем она увидела Гилберта и Шераю, стоявших в стороне, даже рассмотрела, как перекосилось лицо великана и как он решительно направился к ней.

Фортинбрас повернулся, и Твайла, поддавшись эгоистичному желанию, запрыгнула на него, крепко обняла, обхватив ногами и руками, прижалась всем телом. Его запах совсем не изменился, лишь взгляд стал более тяжелым, усталым.

Мгновением позже Твайла все-таки вспомнила, что конкретно произошло, и торопливо выдала:

– О, элементали, прости… Я не хотела, но я так рада и…

– Ничего страшного, – спокойно ответил сальватор, крепко держа ее и не давая упасть. – Я тоже рад тебя видеть.

Твайла поймала взгляд Пайпер и, лишь после того, как та приподняла уголки губ в слабой улыбке, поняла, что испуганно задержала дыхание.

– Спасибо, – пробормотала Твайла.

– За что? – не поняла Пайпер.

– Ты нашла его.

– Я не терялся, – заметил Фортинбрас.

– О, конечно, всего лишь пропал на двести лет!

Последние месяцы не только жизнь, но и сам мир рушился, обращался в прах и хаос, из которого уже ничего нельзя было создать. Однако Фортинбрас был жив. Пайпер нашла и спасла его, привела во Второй мир. И Твайла хотела хотя бы на несколько мгновений сделать что-то для себя. Почувствовать, что имеет право радоваться даже сейчас, когда все настолько плохо.

Но либо боги и впрямь начали вмешиваться в дела сигридцев, либо Гилберт просто подговорил членов коалиции всячески усложнять жизнь Твайле и Фортинбрасу. Судя по его злому взгляду и силе, с которой Гилберт сжимал конверт, выпавший прямо из воздуха, так оно и было.

Еще один конверт появился прямо между лицами Твайлы и Фортинбраса. Она все-таки спрыгнула на землю, чувствуя, что готова вновь сорваться и крепко обнять его, но озадаченное выражение лица сальватора остановило ее. Он поймал конверт, также выпавший из пустоты, оглядел плотную бумагу и восковую печать, сиявшую серебром. Затем обернулся к Пайпер, которая сжимала точно такой же конверт. В руках Джонатана и Эйса также оказались конверты.

– Это шутка? – произнес Эйс, первым распечатав конверт.

Зен, рыцарь, приставленный к Стелле, покачал головой:

– Не думаю. Даже Его Высочество не стал бы так шутить. Точнее, Его Величество, – поспешно исправился он.

– Что?

Стоило демонице подать голос, как Гилберт метнул на нее изничтожающий взгляд, на который она ответила точно таким же. Хоть что-то в этом мире оставалось стабильным.

– Похоже, – совершенно спокойно сказал Фортинбрас, – Апогей наконец пройден, и король Джулиан желает разделить радость и величие этого события с нами.

Глава 26

Ты только начинаешь

Скаждым днем Джулиан все сильнее чувствовал, как эльфы теряли надежду, ведь ни один правитель еще не проходил Апогей так долго. Король Джевел справился за месяц. Джулиану же потребовалось четыре с половиной, чтобы начать слышать далекий шепот голосов Айриноул и Алеандро, их богов-прародителей, ощущать мощные чары, заключенные в короне эльфов, и чувствовать власть, которая наконец потекла к нему в руки.

Если раньше эльфы могли шептаться о том, что он недостоин короны, теперь эти разговоры стихли. Внимание к нему мгновенно возросло. Оно душило Джулиана, но он заставлял себя улыбаться, отвечать на приветствия и благодарить за поздравления.

Торжество, обычно устраиваемое после завершения Апогея, было лишь необходимой формальностью. Джулиан предпочел бы не праздновать, а думать над тем, куда спрятались демоны, но эльфы нуждались в небольшом перерыве. Они слишком долго жили в неопределенности, и он должен был не только наградить их за ожидание, но и дать хорошенько отдохнуть и повеселиться.

А еще это было своеобразной игрой, правила которой многие не понимали. Одно дело – разослать приглашения лидерам коалиции, выдающимся искателям и вампирам. Другое – приветствовать Третьего сальватора и даже прогуливаться с ним по залам, украшенным к торжеству, будто они были старыми друзьями.

Джулиан отлично притворялся. Он точно знал, что есть преступления, в которых сальватор виноват, и есть те, к которым даже не имел отношения. К тому же Время нужно им так же, как Сила и Движение. Как Слово, которым завладел Иснан, но забрать его можно будет лишь с помощью трех сакрификиумов.

Поэтому сейчас Джулиан был вежлив и сдержан, но при этом все время следил за поведением Третьего и даже пригласил его для разговора. На них обоих странно смотрели. Может, дело было в том, что Джулиан так и не снял серебряного венка, который водрузили ему на голову сразу после завершения Апогея. Может, кто-то просто был удивлен, что Джулиан все еще относительно трезв. Или, может быть, гостям было странно видеть Третьего сальватора в его компании.

– Вы выглядите слишком грустным. Неужели не рады завершению Апогея?

Джулиан фыркнул, закатив глаза к потолку с сияющими на нем звездами. Несмотря на умение притворяться и вести диалог с кем угодно, Третий сальватор оказался достаточно трудным собеседником.

Вплоть до суда Джулиан никогда не встречал сальватора и не знал, что он из себя представляет. Знал лишь, что он честно исполнял свои обязанности принца и должен был жениться на принцессе Сонал из Лэндтирса. Сейчас, познакомившись с принцессой лично, Джулиан мог представить, какое облегчение испытал Фортинбрас, когда брачный договор расторгли из-за его становления сальватором. К тому же в то время Джулиана совершенно не интересовали сальваторы, их роль в каком-то там божественном замысле и прочая чепуха.

Однако теперь он был готов компенсировать свое незнание и поддерживал беседу с Третьим сальватором почти полчаса. Разговор совсем не клеился, потому что на любую попытку Джулиана узнать, откуда был открыт Переход, который привел Первую и Третьего в этот мир, Фортинбрас только загадочно улыбался и обещал рассказать в более подходящее время. Он, наверное, просто издевался над ним. Или мстил за то, что практически сразу же его лишили общества Первой и Четвертой.

– Не представляю, чего вы добиваетесь, – спустя еще несколько минут молчания произнес Фортинбрас, – но если вы и дальше намерены ходить со мной под ручку и не отвечать на вопросы, то позвольте хотя бы выпить. Я и так был трезвым слишком долго.

Что ж, хотя бы в этом Джулиан мог с ним согласиться. Но не вслух, конечно.

– Я лишь хочу, чтобы ты мне доверял.