Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

Бопрео только радостно ахнул и вздохнул.

Милейший, – продолжал баронет, – кто желает достигнуть конца, для того все средства хороши. Благодаря моей находчивости вы возвратились к домашнему очагу, вас приняли с распростертыми объятиями, вы теперь катаетесь как сыр в масле, а так как вас теперь все принимают за сумасшедшего, то никто и не будет иметь недоверчивости к вашим поступкам.

– Следовательно?

– Следовательно, из этого тоже надо извлечь известную пользу, и с сегодняшнего дня я делаю вас своим помощником в одном задуманном мною предприятии.

– В каком это? – полюбопытствовал де Бопрео.

– Вы очень любите своего зятя?

– Фернана? Я бы считал себя счастливцем, если бы мог задавить его.

– Следовательно, вы бы были рады, если бы с ним случилось какое-нибудь несчастье?

– Я был бы просто в восторге.

– Отлично. Итак, смотрите.

И при этом сэр Вильямс указал старичку на молодого графа де Шато-Мальи, сидевшего подле Эрмины.

– Красивый молодой человек! – воскликнул мнимый сумасшедший.

– Он подойдет сейчас к вам. Его зовут граф де Шато-Мальи, он будет уверять вас, что когда-то был коротко знаком с вами, а так как вы сумасшедший, то в этот нет ничего необыкновенного. Вы притворитесь, что узнали его, и представьте его своей дочери. Завтра вы получите от меня более подробные сведения.

Сказав это и видя перед собой виконта де Камбольха, сэр Вильямс отошел от Бопрео.

– Все устроено, – доложил Рокамболь, – он идет за мною.

– Oh, yes! – ответил на это мнимый англичанин и пошел вслед за виконтом.

Проходя по зале, он встретился с молодым графом де Шато-Мальи.

– Вон сидит маленький старик, – шепнул он ему. – Видите вы его?

– Да, – ответил граф.

– Ну так это отец ее.

– Вы представите меня?

– Вы сделаете это сами. Он помешан. Вы скажете, что вы его старый знакомый, – он будет в восхищении от этого и введет вас в дом к этой красавице.

– Иду, – ответил граф.

В это время Фернан подошел к Эрмине и сказал ей:

– Милый друг, не сердись на меня, я уеду с бала. Тебе здесь весело, а мне необходимо ехать. Я оставлю тебя под покровительство де Бопрео.

– Как! – заметила Эрмина. – Ты хочешь ехать?

– Я возвращусь через час или никак не больше, как через два. Я, по крайней мере, так надеюсь.

– Что с тобой? – спросила с беспокойством молодая женщина. – Что же случилось?

Фернан нарочно улыбнулся и постарался придать своему лицу веселое выражение.

– Успокойся, – сказал он, – я еду помочь одному бедному… Ты ведь знаешь, что я не всегда могу располагать собой.

Эта ложь дала возможность Фернану уехать с бала и не напугать молодую женщину.

От жены он подошел к Бопрео и сказал ему:

– Папаша, вы отвезете Эрмину домой.

– Хорошо, – ответил старик, кивнув головой. Виконт де Камбольх и его секундант уже были внизу лестницы, когда к ним присоединились Фернан с майором Гарденом.

Граф де Шато-Мальи подошел к де Бопрео только тогда, когда Фернан уже уехал с бала.

– Здравствуйте, господин де Бопрео, – сказал он, улыбаясь.

Бывший начальник отделения притворился несколько удивленным.

– Извините, любезный друг, – заметил он, – но ведь у меня очень плохая память, и я всегда забываю имена своих самых коротких знакомых.

– Я был также одним из ваших коротких знакомых, – заметил граф, взяв его за руку и пожав ее. – Неужели вы не узнаете вашего молодого друга, который был знаком с вами года два или три тому назад?

– А ведь в самом деле! Но ваше имя?..

– Граф де Шато-Мальи.

– В самом деле? – вскрикнул де Бопрео, сделавшийся отличным актером, побывав в школе сэра Вильямса. – Теперь вполне узнаю вас, мой любезнейший.

И при этом он стал пожимать его руки.

Вслед за этим граф де Шато-Мальи стал уверять мнимого помешанного, что он тысячу раз встречался с ним во всех частях света, а де Бопрео, в свою очередь, притворился внимательным к его словам.

Эта комедия, сочиненная гениальным сэром Вильямсом, была превосходно разыграна.

– Вы танцевали сейчас с моей дочерью, – заметил де Бопрео.

– Как! С вашей дочерью? – переспросил простодушно граф.

– Конечно. Та дама, с которой вы только что разговаривали.

– В самом деле? Эта милая и прекрасная дама – ваша дочь?

– Да. Она замужем за Фернаном Роше.

– В таком случае, сделайте одолжение, представьте меня ей.

– Охотно, – ответил маленький старичок "и взял графа под руку.

Навстречу им попалась вдовушка Маласси, которая, переглянувшись со старым герцогом де Шато-Мальи, собиралась уехать.

Герцог только и ждал этой минуты, он поторопился пробраться через толпу, чтобы предложить ей свою руку, но было уже поздно, так как госпожа Маласси и молодой граф столкнулись лицом к лицу.

Вдова была слишком тактична, чтобы не улыбнуться тому, кого она вскоре могла лишить наследства.

– Мне кажется, граф, – шепнула молодому человеку госпожа Маласси, – что вам очень нравится общество этого старика.

Может быть. – Он умен?

– Почти столько же, сколько и вы.

– Да, в самом – деле?

– Честное слово, он большой мастер рассказывать.

– Вы не шутите?

– И он рассказал мне, – добавил насмешливо граф, – пресмешную историю.

– Вы расскажете ее мне?

– Она очень длинна.

– Прошу вас.

– Извольте, если вы уж так желаете. Он рассказывал мне историю одного шестидесятилетнего старика, который выжил из ума и хочет жениться во второй раз на интриганке и лишить для нее свою родню наследства. – И, сказав это, граф дерзко поклонился вдове и отошел.

Госпожа Маласси побледнела от подобной дерзости, но вскоре после этого оправилась.

– Увидим, – прошептала она, – кто кого одолеет, любезный граф.

Старый герцог подал руку госпоже Маласси и проводил ее до кареты.

– Вы поедете со мною, – сказала она самым очаровательным голосом.

Влюбленный старик не заставил ее повторять эти слова и проворно поместился около вдовы.

Когда карета отъехала от подъезда, госпожа Маласси немедленно приступила прямо к делу и цели.

– Позвольте мне поговорить с вами, – начала решительно вдовушка, – я хочу сообщить вам небольшую новость.

– Ого! Вы заинтересовываете меня.

– Эта новость заключается в том, что я уезжаю. Хотя, госпожа Маласси произнесла эти слова самым натуральным и спокойным голосом, но они подействовали ужасным образом на герцога, который в продолжение нескольких минут не мог ничего сообразить.

– Да, любезный герцог, я уезжаю, и завтра поутру.

– Вы… вы уезжаете, – наконец выговорил он. – Но зачем и куда?

– Я уезжаю, но не., могу объяснить вам ни цели моей поездки, ни причин, вызвавших ее, – заметила она, улыбнулась и добавила:

– Вы видите, мой бедный друг, что я не могу отвечать на ваши вопросы.

– Вы хотите убить меня, – прошептал старик таким голосом, что госпожа Маласси невольно вздрогнула и поняла, как была велика и сильна любовь этого старика к ней.

– Я? Убить вас?! – вскричала она.

– Я, право, ничего не знаю, но, ради бога, Лора, не шутите со мной так жестоко.

– Я не шучу, любезный герцог, но я вижу, что вы так поражены известием о моем близком отъезде, что я не могу больше скрывать от вас истинную причину.

– Вы все-таки едете?

– Еду – утром.

– Но куда?

– Вы это узнаете впоследствии.

– Но, наконец, вы, может быть, едете только на несколько дней?

– Нет, на год или два. Я еду в Италию. Герцог чуть не упал в обморок.

– И уезжаю для того, чтобы меня немного позабыли в Париже.

– Забыли? Вас?

– Да, и раньше всего чтобы сделали это вы, – ответила она холодно. – Когда женщина скомпрометирована так, как я, то ей остается только одно: расстаться с обществом и бежать. Вот это-то я и хочу сделать, любезный герцог.

– Лора! Лора! – чуть слышно проговорил старик, с которым сделалась нервная дрожь, – ради бога, объяснитесь.

– Как? – возразила она с необыкновенным воодушевлением. – Вы не понимаете? Когда я сделалась вдовою, я была одинокой и беззащитной, в это время я встретила вас и имела непростительную слабость принять сперва вашу дружбу, предложенную вами с таким бескорыстием.

Сказав это, вдовушка немного приостановилась, как бы будучи не в силах говорить от волнения, которое овладело ей.

Герцог схватил ее руки и начал страстно целовать их.

– Боже! – продолжала она. – Я была слаба… виновата… вы дали мне обещания, которым я, по своей простоте, поверила. Увы! Сегодня я убедилась в своем заблуждении и должна принять свои меры.

– Но… Я сдержу свои обещания.

– Поздно, – ответила она сухо.

– Поздно?

– Да, потому что весь Париж говорит об этом. Я это видела сегодня у маркизы. И ваш дерзкий племянник чересчур сильно дал мне почувствовать это.

– Мой племянник?! – воскликнул в гневе герцог.

– Да.

– Милостивая государыня, – возразил герцог, доведенный до безумия всей этой сценой, – мой племянник дурак, которого я научу оказывать должное почтение его тетке, герцогине де Шато-Мальи.

Госпожа Маласси вскрикнула и упала в объятия своего старого обожателя.

– Домой! – крикнул герцог своему кучеру. Прошло несколько минут, и карета остановилась у подъезда.

Госпожа Маласси все еще была в обмороке, и старый герцог бесполезно хлопотал о том, чтобы привести ее в чувство.

В его отеле все – уже спали, кроме швейцара, лакея и дворника. Только они и видели, что герцог приехал домой с женщиной, одетой по-бальному.

– Скорее, скорее! – кричал герцог. – Перенесите барыню в комнату герцогини… доктора… нет, спирту!

Госпожу Маласси перенесли в нижний этаж дома, где долго жила покойная герцогиня де Шато-Мальи.

Там герцог употребил все свои усилия привести ее в чувство, он называл ее такими нежными именами и говорил таким отчаянным голосом, что она, наконец, решилась открыть глаза и осмотреться с удивлением вокруг себя.

– Ах! – наконец, воскликнул радостно старик. – Наконец-то вы возвращены мне.

– Боже! Где я? Куда вы завезли меня? – говорила она слабым голосом. – Да говорите же скорей.

– Вы у меня.

– У вас? – вскрикнула она с притворным ужасом и вскочила.

– Вы у себя, – повторил герцог, – у себя, а не у меня, потому что не далее как через три недели вы будете герцогиней де Шато-Мальи.

Госпожа Маласси опять вскрикнула, но на этот раз она уже не нашла нужным вторично упасть в обморок.

– Нет, нет, – проговорила она, – это уже невозможно. Вы обесчестили меня. Вы безумны и жестоки, потому что вы не думаете, как мне кажется, привезти меня сюда днем, как вашу жену, после того, что вы привезли меня сюда тихонько ночью, при ваших слугах…

– О, тогда, – добавила она отчаянным голосом, заставившим герцога окончательно потерять голову, – тогда ваш племянник стал бы иметь полное право сказать мне прямо в лицо, что он подразумевал сегодня, говоря: мой дядя украл у меня наследство, женившись на своей любовнице.

Госпожа Маласси рассчитывала на эффект этих слов и, встав, завернулась в мантилью и послала рукой прощальное приветствие обезумевшему герцогу.

– Прощайте, – добавила она, – вы погубили меня. Прощаю вас потому, что я любила вас. Прощайте.

И она вышла, оставив герцога пораженным до такой степени, что у него недостало сил бежать за ней и остановить ее.

Через пять минут после этого она была уже дома.

Всякая другая женщина удовольствовалась бы тем, что поймала герцога на слове, но она знала хорошо людей, с которыми имела дело, а потому и не решилась оставить своей комедии, не доведя ее до конца.

Госпожа Маласси собиралась нанести окончательный удар. Уходя от герцога, она думала: через три недели я буду герцогиней де Шато-Мальи. Если бы я не упала в обморок, то он отложил бы свадьбу на три месяца, а если бы я осталась теперь у него, то тогда бы все пропало.

При этом она улыбнулась и добавила: у герцога есть ключ от сада – следовательно, через час он будет здесь.

Дом, который принадлежал вдове Маласси, состоял из большого строения, выходящего на улицу, из павильона, находящегося посреди сада. В этом-то павильоне она, собственно, и жила теперь. При ней находились горничная, кухарка и управитель, которого она только что перед этим наняла.

Хотя она и пришла пешком, но можно было подумать, что она приехала в карете, потому что возвратилась в три часа ночи и в бальном костюме, – следовательно, ее люди не могли подозревать, что она приехала не с бала, а откуда-нибудь из другого места.

Павильон госпожи Маласси был обширен, отлично меблирован и состоял из трех этажей.

В него было два входа. Один через сени, а другой через дверь, внизу лестницы, которая выходила прямо в сад и скрывалась за решеткой, которая шла до стены и примыкала к другой маленькой двери, выходившей на улицу Лаборд, пустую не только ночью, но и днем.

В эту последнюю дверь никто не имел права входить, кроме госпожи Маласси, впрочем, почти никто не видел, что и она входила через нее. Однако от этой двери было два ключа: один у вдовы, а другой – у герцога де Шато-Мальи.

Этим ключом он мог отворять не только дверь в сад, но и ту, которая вела в павильон. Очень часто в полночь, когда уединенная улица Лаборд становилась окончательно пустою, два человека пробирались к двери сада. Один из них отпирал ее, а другой оставался сторожем. Первый из них пробирался около решетки в павильон и поднимался по лестнице, которая вела в верхний этаж – в комнаты госпожи Маласси.

Он выходил оттуда почти всегда через час, товарищ его ждал обыкновенно у калитки.

Этот товарищ ночных похождений и, был не кто иной, как лакей, который, как мы уже знаем, заставил прогнать себя и унес «нечаянно» ключ от сада.

Когда госпожа Маласси вернулась домой, она застала своего нового слугу разговаривающим с горничной. Этот слуга, поражающий своим странным и грубым лицом, атлетическим сложением, широкими плечами и взглядом, обнаруживающим дикие страсти, был тот самый человек, которого мы уже встречали в собрании клуба червонных валетов.

Вдовушка отпустила его спать и прошла в свою комнату.

– Поскорее, – сказала она своей горничной, – набей чемодан или какой-нибудь картон любыми вещами и поставь их посредине комнаты.

– Вы едете? – спросила горничная, удивляясь подобному приказанию.

– Нет, но я показываю вид, что еду. Горничная была вполне опытная женщина.

– Вы изволите дожидаться господина герцога? – спросила она.

– Да. Теперь он уже сам хочет жениться на мне.

– А вы не хотите?

– Нет.

– В таком случае я пойду укладывать свои вещи, потому что надеюсь переехать вскоре в отель де Шато-Мальи.

– Это очень может случиться, – заметила госпожа Маласси, которая вполне вверилась своей горничной.

Этим она оправдывала мысль, что женщина, доверяющая своей служанке, – не из высшего звания.

Горничная проворно исполнила приказание свой госпожи и уложила в чемодан несколько вещей.

– Я не имею права давать вам советов, – сказала она, – но если вы, барыня, позволите мне сделать одно замечание, то я осмелюсь вам доложить, что вы должны показывать вид, что действительно уезжаете.

– Я это и намерена делать.

– Но, будучи на вашем месте, я написала бы герцогу трогательное прощальное письмо.

– Действительно, это хорошая мысль.

– И в то время, когда герцог, входил бы сюда, я бы сделала вид, что запечатываю его.

– Ты умная девушка!. Теперь можешь уйти.

– Вы очень добры, – сказала горничная, уходя.

Оставшись одна, госпожа Маласси последовала совету своей камеристки и села за письменный стол и только что начала писать, как невольно вздрогнула и стала прислушиваться.

Ночь была тиха, так что можно было расслышать малейший шорох.

Вскоре бряцанье ключа и потом скрип отворившейся двери поразил слух вдовы.

– Вот он! – подумала она.

В самом деле, по дорожке сада послышались чьи-то шаги, отворилась дверь, и потом шаги раздались уже на лестнице.

Госпожа Маласси продолжала писать.

Но вот в дверь ее комнаты постучались два раза.

– Войдите, – сказала она, не оборачиваясь.

Дверь отворилась, и на пороге показался человек.

Будучи уверена, что увидит перед собой бледное и встревоженное лицо старого герцога, вдова спрятала письмо в картон и медленно обернулась.

Перед ней был чужой.

Госпожа Маласси громко вскрикнула.

Фернан Роше и майор Гарден, как мы уже знаем, нашли виконта де Камбольха внизу лестницы.

Рокамболь поклонился своему противнику.

– Позвольте мне, – сказал он, – сделать вам небольшое предложение. Я живу очень недалеко отсюда, и у меня на квартире есть шпаги. Впрочем, если вы не пожелаете сражаться ими, то мы можем послать за шпагами в оружейную Лепажа или Девима.

– К чему, мы будем сражаться вашими шпагами.

– Хорошо. Но затем я нахожу, что до лесу очень далеко.

– В таком случае пойдемте, куда хотите.

– Недалеко отсюда, между улицами Курсен и Лаборд, есть глухое место, где нам будет отлично.

– Согласен, – сказал Фернан.

– У меня здесь есть экипаж, а так как, по моему мнению, совершенно излишне делать наших людей поверенными, то я отошлю своего грума домой и отвезу вас сам к месту сражения.

Фернан молча поклонился.

Рокамболь усадил майора и Фернана на заднее место, а сам с сэром Артуром поместился на переднем.

Через несколько минут они уже были в предместье Сент-Оноре и остановились у крыльца дома, где жил виконт де Камбольх.

– Господа, – сказал виконт, передавая вожжи сэру Артуру, – я вас попрошу несколько обождать.

И, сказав это, он проворно сходил к себе наверх, взял две пары шпаг и также скоро возвратился.

– Теперь я к вашим услугам.

Экипаж снова двинулся в путь и вскоре остановился у пустоши, известной под названием равнины Монсо.

В то время на часах одной из колоколен пробило два с половиной часа.

Ночь была светлая, а воздух был сух и холоден.

– Нам будет так светло драться, как днем, – заметил Рокамболь Фернану.

Майор Гарден и мнимый англичанин стали мерить шпаги.

Гарден хоть и знал, что произойдет дуэль, но он не знал причины ее, а также и того, что в лице сэра Артура скрывался главный начальник всего клуба червонных валетов.

В силу этого последнего обстоятельства сэр Артур и разыгрывал перед ним роль англичанина, говоря ломаным французским языком и вытягивая из горла такие звуки, что никто другой, кроме настоящего природного англичанина, не мог бы произнести их.

Мнимый англичанин нашел время подойти к Рокамболю, снявшему уже плащ, и шепнул ему-

– Помни удар, который я показал тебе.

– Я знаю и помню его очень хорошо.

– В особенности не наделай глупостей да не убей его.

– Будьте спокойны.

– Милостивый государь, – заметил Фернан, подходя к сэру Артуру, – теперь действительно очень холодно, а потому нам надо поторопиться.

Оба противника стали друг против друга, и сэр Артур сказал:

– Начинайте, господа!

Дуэль продолжалась около получаса, и, наконец, шпага Рокамболя вытянулась и, согнувшись, вонзилась острием в плечо Фернана, который почти в ту же минуту упал.

– Ну, – прошептал сэр Вильямс, – только бы он не убил его. Мне нужно нечто получше его жизни.

Майор Гарден, видя, что Фернан упал, предположил, что он убит или ранен, и хотел подойти к нему, но Рокамболь сказал:

– Любезнейший майор! Сделайте мне одно одолжение.

Майор посмотрел на него.

– Завернитесь в ваш плащ и возвратитесь на бал… или идите домой, ваши услуги более не нужны нам.

Майор поклонился и ушел.

Рокамболь и сэр Артур наклонились к Фернану, который лежал в обмороке.

Кровь лилась довольно обильно из его раны, несмотря на то, что она не была глубока.

– Уверен ли ты, что не убил его?

– Конечно.

Баронет взял фонарь и стал осматривать рану.

– У тебя ли ящичек, – спросил он. – который я прислал тебе утром? рокамболь достал ящичек из кеба и подал его сэру Вильямсу.

Затем они перенесли раненого Фернана в экипаж и положили его на заднее сиденье.

Сэр Артур сел в кеб и стал поддерживать Фернана, а Рокамболь повел лошадь.

– Теперь ночь, – заметил при этом мнимый англичанин, – и виконту Камбольху не придется краснеть.

Через четверть часа после этого они уже были у подъезда того дома в Монсейской улице, где жила Тюркуаза.

Женни поспешила посветить давно ожидаемым гостям.

Она была не одна. За ней следовал низенький, толстенький господин в голубых очках, в котором Баккара, наверное бы, узнала того мнимого доктора, которого она увидела около себя четыре года тому назад в день ареста Фернана Роше.

– Все ли у тебя готово? – спросил ее сэр Вильямс.

– Конечно, все.

Тогда сэр Артур и его мнимый кучер при помощи толстенького человечка вынули Фернана из кеба и осторожно внесли в комнаты.

Затем сэр Вильямс перевязал его рану и, оставив его на попечении Тюркуазы и мнимого доктора, вернулся на бал, где добрался до оконного проема в стене и там спрятался.

Отсюда он мог видеть все и вместе с тем оставаться незамеченным.

Прежде всего ему бросился в глаза молодой граф де Шато-Мальи, танцующий с Эрминой, потом старый герцог, любезничающий с госпожой Маласси, и, наконец, Шерубен, танцующий вальс с маркизой Ван-Гоп.

Когда Фернан Роше пришел в себя, он увидел, что находится в прелестно убранной комнате.

Около него находился маленький толстячок, в котором раненый сразу предположил доктора.

Толстячок взял его за руку и попробовал пульс.

– У вас небольшая горячка, – сказал он. – Что, вы чувствуете боль?

– Немного, – ответил раненый и при этом сделал резкое движение.

– Вам надо лежать, не шевелясь, – заметил ему тогда мнимый доктор.

– Разве я опасно ранен?

– Нет, я думаю, что вы пролежите не больше недели.

– Вы мне позволите спросить вас кое о чем?

– Сделайте одолжение.

– Где я? В больнице?

– Нет.

– Так где же?

– Я не могу сообщить вам по поводу этого ровно ничего. Я был приглашен к вам два часа тому назад. Вы лежали одетым, и за вами ухаживала молодая женщина лет двадцати.

– Моя жена?!

– Не знаю; блондинка небольшого роста, но очень хорошенькая собой.

– Это не Эрмина, – заметил тихо раненый. – У кого же я?

– Право, не знаю.

– Здесь, кажется, нет никого из мужчин?

– Нет.

– И вы не знаете, кто эта дама?

– Я не знаю ее имени, так как при мне ее ни разу не называли.

– Странная тайна, – подумал раненый.

В это самое время Фернан услышал легкие шаги по ковру и увидел перед собой молодую женщину, которая произвела на него особенное впечатление.

Женщина, бывшая перед ним, была прелестным созданьем красоты.

Черное бархатное утреннее платье на голубой подкладке увеличивало еще больше очаровательную белизну ее рук и шеи, а томная меланхолическая улыбка, свойственная женщинам, испытавшим уже горе в жизни, мелькала на ее прелестном личике.

Она взглянула на Фернана и беспокойно спросила:

– Как вы себя чувствуете?

Он было хотел поблагодарить ее, но она торопливо прижала свой розовый пальчик к его губам и добавила: г

– Тише! Доктор вам запретил говорить.

– В настоящее время я больше пока не нужен здесь, – заметил толстенький доктор. – Рана не опасна, а через несколько часов я приду опять, чтобы сделать перевязку.

Сказав это, он вышел.

Фернан находился в недоумении.

– У кого я? Зачем? И почему не дали знать моей жене?

Фернан мало-помалу стал свыкаться со своим положением и незаметно для себя влюбился в свою хорошенькую сиделку, которая ни за что не хотела сообщить ему своего имени, уверяя, что это глубокая Тайна и что она сама находится под чужим влиянием.

Красавица-сиделка Фернана написала по его просьбе письмо Эрмине, в котором уведомила ее, что Фернан ранен и потому не может вернуться домой раньше как через восемь дней, и при этом добавила, чтобы она была вполне спокойна, так как рана совсем не опасна.

«К счастью, у той, которая была причиной нашей дуэли, – говорилось в письме, – премиленькая белая ручка, которая и взялась написать тебе эту записку вместо меня. До свидания».

Написав все это в полной уверенности, что Фернан не будет сам читать письма, она подала его ему, и он, действительно, подписал его, не читая.

Фернан уже начинал поддаваться влиянию этой очаровательницы.

На другой день после отправки этого письма к Эрмине молодая красавица подошла к нему.

– Мой дорогой больной, – сказала она, – ваша сиделка просит у вас позволения отлучиться на несколько часов и побыть в это время наедине с доктором, который, несмотря на его педантский вид, очень неглупый малый.

Молодая женщина, высказав эти слова, улыбнулась и вышла из комнаты, куда вошел толстенький доктор.