Дерево красной птицы
Кымлан тяжело дышала, не зная, что делать дальше. Она видела безумный оскал озверевших, почувствовавших кровь воинов, которые наконец-то поняли, что именно она является источником этого сверхъестественного огня. Они метались по ту сторону пламени, видимо, не решаясь что-то предпринять. Но если огонь защищал ее от ближнего боя, то от их стрел совершенно – нет. И это лишь вопрос времени, когда они начнут стрелять. А вечно удерживать стену огня она не могла.
Тут Кымлан почувствовала на щеке теплое дыхание и дернулась от неожиданности. Прекрасный вороной жеребец стоял рядом и настойчиво тыкался мордой в плечо. Не раздумывая на секунды, она взлетела в седло и поскакала назад, чувствуя спиной жар огня, закрывавшего ее от киданей. Она неслась вдоль высокого забора, и вслед за ней вспыхивали деревянные ограждения, захватывая деревню в огненное кольцо. Неистовое пламя перекидывалось на дома и бараки.
Противник метался среди бушующего ада, не зная, куда бежать. Спотыкаясь и толкая друг друга, они ринулись к проделанному рабами пролому в заборе, который еще не был охвачен огнем, но Кымлан не собиралась отпускать добычу. Приподнявшись в стременах, она поймала ритм коня, двигающегося в такт биения ее сердца – уверенно и четко – и прицелилась. Одна за другой стрелы поражали киданей, и они падали как подкошенные.
Под прицелом Кымлан враги метались в смертоносной клетке, от ужаса не успевая сориентироваться для контратаки. Некоторые бросались прямо в огонь, другие пытались стрелять в ответ, но она ловко уворачивалась. Жеребец под ней был хорошо обучен – о таком боевом коне можно только мечтать. Он словно читал ее мысли и оберегал свою неожиданную наездницу. Трава под копытами превращалась в огненный ковер, пока пламя пожирало все вокруг. Ей нужно было выбираться отсюда, или она погибнет вместе с врагами.
Кымлан на полном скаку бросилась вон из огненной клетки, закрывая за собой проход. Пустившись в галоп, она слышала за спиной душераздирающие крики оставшихся внутри киданей и треск горящего дерева. Место, пропитанное многолетними страданиями и болью людей, в страшных муках заканчивало свое безрадостное существование.
Деревни рабов больше не было.
Кымлан немного сбавила ход и чутко прислушалась к звукам утреннего леса: глухой стук копыт по твердой земле, тихий шорох сухих листьев, редкий шелест деревьев, потревоженных проснувшимися птицами.
Рабы не могли уйти далеко, а учитывая то, что некоторые – ее сердце пропустило удар – были ранены, то они прятались где-то совсем рядом.
Кымлан спешилась и, похлопав коня по разгоряченному боку, благодарно прижалась к нему плечом.
– Ты сегодня очень помог, – прошептала она и вдохнула терпкий запах конского пота. – Спасибо, мой храбрый друг.
Жеребец фыркнул ей в ответ, и Кымлан улыбнулась.
Удивительный зверь. Не испугался огня, как будто знал, что он не причинит ему вреда. Недаром мохэские скакуны были предметом зависти соседних государств и стоили баснословных денег.
Только сейчас, оказавшись в относительной безопасности, Кымлан почувствовала чудовищную усталость. Огненное «представление» отняло у нее много сил. Как и во время пожара в мохэском лагере, огонь, покинув ее тело, оставил в ней зияющую, холодную пустоту, и Кымлан болезненно ощутила, что потеряла внутреннюю опору и уверенность. Она знала, что нужно отдохнуть, и тогда пламя вновь наполнит ее, вернет силы и чувство защищенности. Но расслабляться было некогда: в этих лесах вполне могли затаиться другие воины киданьского отряда, которые не успели проникнуть в деревню.
Кымлан вела под уздцы коня, сжимая в другой руке меч, вслушиваясь в каждый звук. Разжигать огонь в лесу было опасно, да и удастся ли ей это сделать сейчас? Очевидно, такая неожиданная огненная мощь стала следствием страха за Сольдан, и это подтвердило ее догадки о том, что самый сильный огонь возникает в моменты душевных потрясений. Она заметила это еще во время тренировок, когда училась управлять пламенем: если огонь не подпитывался внутренними переживаниями, то управлять им было непросто.
Где-то позади нее хрустнула ветка, и Кымлан резко обернулась, приготовившись отразить атаку. Вглядываясь в черные силуэты деревьев, она заметила, что за одним из них кто-то прячется. Она осмотрелась по сторонам, но не обнаружила ничего подозрительного. Скорее всего, враг был всего один.
Оставив коня, Кымлан медленно и бесшумно двинулась к широкому старому дубу, чтобы схватить не успевшего сбежать негодяя и немедленно казнить. От легкого дуновения ветерка зашелестела сухая листва под ногами, и, воспользовавшись естественным природным шумом, Кымлан в три широких прыжка достигла дерева. Выбросив вперед меч, она метнулась за ствол и встретила неожиданную атаку: враг блокировал ее удар и ловким движением едва не выбил из ее рук оружие.
Кымлан отскочила назад и вновь приготовилась к атаке. В сером утреннем свете, с трудом проникавшем сквозь широкие кроны, она не сразу разглядела своего соперника. А когда увидела, то еще крепче сжала меч.
– Кымлан!
Коренастая фигура Мунно нечетко обрисовывалась между деревьями. Он вложил меч в ножны и сделал несколько поспешных шагов ей навстречу, протягивая руки. На мгновение ей показалось, что он хочет заключить ее в объятия, но недоверие во взгляде Кымлан и по-прежнему воинственно поднятый меч сбили Мунно с толку.
– Ты жива! Слава богам! – горячо выпалил он, но не решился приблизиться.
– Ты тоже, – осторожно ответила она, невольно скользя взглядом по щеке с запекшейся кровью, прорезанным доспехам и разбитым кулакам. Он был цел, и Кымлан облегченно вздохнула. Только сейчас она осознала, что волновалась за него, – просто спрятала эти чувства глубоко в сердце, пока спасала деревню.
В узких глазах Мунно искрилась неподдельная радость, и у Кымлан дрогнула рука. Она не понимала, почему так поступила. При виде Мунно она ощутила, как теплеет ее ожесточившаяся душа. И все же… какое-то темное чувство отравляло все светлое, что она испытывала к нему. Он был врагом, по вине которого убили Чаболя, а сама Кымлан стала рабыней. Что бы она о нем ни думала, Мунно всегда был, есть и будет врагом ее народа, который, – она в этом уверена, – однажды обязательно захочет отомстить Когурё. Так не лучше ли прямо сейчас избавиться от потенциальной угрозы? Они в лесу одни, так что никто никогда не узнает, как погиб сын вождя племени Сумо.
Однако они были на одной стороне и сражались против общего врага. Неправильно убивать его за то, чего он еще не совершил, а может быть, и не совершит никогда.
Поколебавшись доли секунды, Кымлан все же опустила меч, и в черных глазах Мунно скользнуло облегчение.
– Где твой отряд? – спросила она, отводя взгляд. Ей стало стыдно за свои мысли, особенно когда он убрал клинок в ножны, демонстрируя, что не считает ее врагом. Слабость это или проявление великодушия, но Кымлан не смогла бы убить его.
– От него немного осталось. Чегон сообщил, что на деревню напали, и мы сразу бросились на помощь. По дороге наткнулись на рабов. Они сказали, что ты осталась в деревне.
– Деревни больше нет. Я сожгла ее вместе с киданями, – глухо проронила она, все еще не поднимая глаз.
Мунно промолчал, но Кымлан услышала его судорожный вздох.
– Ты видел Сольдан? – попыталась она сменить тему. Говорить о пожаре сейчас не хотелось, гораздо важнее выяснить, что с подругой.
– Да.
– Как она? С ней все хорошо? – оживилась Кымлан, осознавая, что своим безрассудным желанием покончить с Мунно едва не лишила будущего и ее, и себя. Ведь если подруга находилась под охраной воинов, то вырвать ее из их лап не получится без Мунно.
– Мы перевязали ее рану. Жить будет. – В глазах Мунно появилось какое-то новое выражение, и Кымлан насторожилась.
– Отведи меня к ней, – попросила она. Ей хотелось поскорее увидеть Сольдан и убедиться, что с ней все хорошо.
– Подожди, мне нужно обсудить с тобой кое-что важное. – Мунно остановил ее за руку.
Кымлан догадалась, о чем пойдет речь. Знала, чего он попросит, учитывая такие большие потери в армии. Поэтому решила выставить свои условия.
– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе избавиться от киданей? – спросила она, уставившись в его диковатые глаза. Сейчас в них таилась настороженность вперемешку с горячим желанием взять реванш.
Мунно вздернул брови и немного помолчал, очевидно, недовольный ее прямотой. Наверняка он собирался преподнести предложение в более выгодном для себя свете.
– Да, – ответил он. – Взамен я отпущу тебя в Когурё.
Кымлан фыркнула:
– Я могу уйти в Когурё прямо сейчас, и ты не сможешь меня остановить, – насмешливо сказала она. Мунно хотел поторговаться, но она не собиралась идти ни на какие уступки. Или все, или ничего.
– Я отпущу с тобой Сольдан, – предложил он, в его глазах заплясали злые искры. Сын вождя не привык подчиняться и быть в положении слабого.
– Ты позволишь нам с Сольдан вернуться в Когурё и отпустишь на волю всех рабов, которые выберут свободную жизнь, – твердо сказала она, внимательно наблюдая, как меняется его лицо.
Мунно сжал челюсти, но не проронил ни слова – лишь испепелял ее сердитым взглядом. Что бы он ни сказал дальше, Кымлан в любом случае выиграла.
– Ты ведь понимаешь, что это невозможно. Если я отпущу их на свободу, племя не примет этого, – процедил он сквозь зубы.
– Тогда никакой сделки. – Кымлан равнодушно пожала плечами. Она старалась не показывать, как сильно ей нужно это соглашение. – Ты вернешься домой с поражением, и твой народ не примет наследника, который не в состоянии справиться с горсткой варваров.
Ей казалось, что она слышит скрежет зубов Мунно. Он был в ярости.
– Хорошо, я согласен, – наконец ответил он и отвернулся, будто смотреть на Кымлан было выше его сил. Гордость будущего хана была глубоко задета.
– Дай мне слово вождя, что выполнишь обещание и не обманешь, когда я уеду. – Кымлан решила идти до конца: скрепить их договор словом наследника, от которого он не откажется, если у него есть хоть капля чести. А в том, что честь у Мунно была, Кымлан не сомневалась.
– Даю слово.
Кымлан облегченно выдохнула, едва скрыв торжествующую улыбку.
– Тогда перейдем к главному. Какой у тебя план?
Глава 12. Мунно
Девчонка испепеляла его непримиримым взглядом, и Мунно понимал, что в сложившихся обстоятельствах вынужден согласиться. Вернуться домой с поражением, потеряв практически всех своих солдат, да еще и раззадорив киданей, – немыслимо. А ее способность управлять огнем была поразительным преимуществом, которое давало надежду раз и навсегда отогнать от своих границ обнаглевших варваров.
В просвете между деревьями что-то мелькнуло, и Мунно положил ладонь на рукоять меча, но при виде того, кто идет навстречу, не смог сдержать искреннего крика радости:
– Исуг! Ты жив!
Черный конь подошел к хозяину и доверчиво ткнулся носом в щеку. Мунно прижался к теплой шее, ласково поглаживая бархатистый бок. Удрученный неожиданным поражением, потерей солдат и необходимостью пойти на условия Кымлан, Мунно только сейчас вспомнил об Исуге. А ведь то, что он спасся из сожженной деревни, казалось настоящим чудом.
– Не знала, что это твой конь. – Кымлан удивленно наблюдала за воссоединением старых друзей, будто не ожидала от Мунно проявления таких теплых человеческих чувств. – Он спас мне жизнь.
С благодарностью посмотрев на нее, он ответил:
– Этот конь мне очень дорог. Спасибо, что выбрались вместе. – Мунно не смог скрыть теплоты в голосе оттого, что два важных для него создания остались живы. Ведь когда перепуганный насмерть Чегон примчался в пещеру, Мунно уже простился с Кымлан и даже не надеялся когда-нибудь увидеть ее.
Взяв Исуга под уздцы, Мунно повел Кымлан к пещере, где временно устроились беглые рабы и оставшаяся часть его воинства. Он торопился, опасаясь, что в лесах затаились остатки киданей, но, к счастью, им на пути никто не встретился, – только ветер тревожно поднимал в воздух пожухлые листья, заставляя их поминутно оборачиваться от каждого шороха.
Мунно оставил Исуга возле зияющего черной глубиной входа и протяжно свистнул, подав караульным условный сигнал, а затем махнул рукой и указал Кымлан следовать внутрь.
Огромную пещеру, своды которой терялись в черной высоте, слабо освещали несколько факелов, воткнутых в расщелины на стенах. В душной полутьме раздавались стоны раненых. В пропитанном запахом крови и отчаянием воздухе витали горе и безысходность, нависая тяжелой тучей и придавливая к земле.
К ним подошел Рудже с перевязанной грязной тряпкой рукой и удивленно посмотрел на Кымлан.
– Вот уже не думал, что ты жива! Значит, правду говорят, что ты особенная! – Со сдержанной радостью он хлопнул Кымлан по плечу и криво ухмыльнулся. – Что с деревней? Как тебе удалось спастись? Рабы болтают всякое, но мне не верится.
– Поговорим потом, – отрезал Мунно.
Он ждал с минуты на минуту разведчиков, которых послал проследить за убегавшими киданями. Когда они узнают, где находится их лагерь, то нужно будет созвать совет. Мунно покосился на Кымлан. Она нервно теребила край обугленной рубахи и щурилась, очевидно ища кого-то в полутемной пещере.
– Сольдан у дальней стены. – Рудже махнул здоровой рукой, указав направление. Он без слов понял, о ком так беспокоилась Кымлан.
– Спасибо, командир, – хрипло бросила она и устремилась к подруге.
Мунно проводил ее задумчивым взглядом.
Когда рабы увидели Кымлан живой и невредимой, радостно заголосили, приветствуя свою защитницу.
– Кымлан! Хвала небесам! Как тебе это удалось? Это ты вызвала огонь?! – Со всех сторон сыпались вопросы, но Кымлан отвечала сдержанно и уклончиво, пробиваясь к лежащей на полу Сольдан.
Мунно с любопытством наблюдал, как Даон суетится рядом, поднося к губам девчонки воду из собственной фляги. Удивительно. Он никогда раньше не видел, чтобы друг проявлял такую заботу и участие хоть к кому-то. Неужели мохэска тоже пришлась ему по сердцу?
При виде Кымлан Даон помрачнел и, отдав ей воду, молча отошел, наблюдая за раненой девушкой.
– Ты жива! Боже мой, Кымлан, я думала, ты погибла! – Сольдан выглядела такой хрупкой, что даже пустяковая рана для ее маленького тела была серьезным испытанием. Однако она с усилием поднялась на локтях и протянула здоровую руку.
Кымлан опустилась на колени и прижала Сольдан к груди. Она не плакала и ничего не говорила, просто молча обнимала подругу, видимо, чувствуя облегчение оттого, что не потеряла еще одного близкого человека.
– Как ты? Тебе нужно сварить отвар и приложить к ране исцеляющие травы. Я попытаюсь найти обезболивающее и обеззараживающее. – Кымлан отстранилась и с тревогой осмотрела кое-как перевязанное плечо.
– Все в порядке, господин Даон все сделал! – На болезненном лице Сольдан расцвела слабая улыбка, а ее глаза сверкнули, когда она посмотрела на стоявшего рядом мужчину. Он неловко кашлянул и отвернулся.
Мунно едва сдержал смешок. Он приблизился к нему и кивнул в глубь пещеры, приглашая Даона следовать за ним. Они прошли мимо раненых и, пригнув головы, нырнули в неглубокий проход, который вел в следующую пещеру меньшего размера. Сейчас, в сложившихся условиях, она служила маленьким штабом. Рудже уже ждал их на большом плоском камне. Он прикрыл глаза, прислонившись спиной к влажной каменной стене, и Мунно забеспокоился, что его рана была гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд.
– Командир, вы как? – Мунно тронул бывшего учителя за плечо.
– Все в порядке, в порядке, – повторил он, однако болезненно блестевшие глаза и испарина на лбу говорили об обратном.
– Почему вы не хотите, чтобы вас осмотрел лекарь? Я слышал, Кымлан неплохо в этом разбирается.
– Это просто царапина, – ворчливо отозвался командир, с трудом выпрямляя спину. – Не хватало еще, чтобы эта нахалка лечила меня!
Мунно подавил улыбку. Рудже был слишком гордым, чтобы позволить девчонке, которая однажды обвела его вокруг пальца, помочь ему. Он не хотел снова оказаться у нее в долгу. Однако Мунно не мог рисковать жизнью своего учителя, который к тому же был отличным воином и мог пригодиться во время войны против Когурё. Поэтому решил сделать хитрый ход.
– Ваше право, но я не позволю вам сражаться. Вы немедленно отправляетесь в город. – Стараясь не смотреть на возмущенного командира, Мунно тяжело опустился напротив и кивнул Даону, предлагая тому присесть.
– Как… как это не могу сражаться? Это что же получается: пока вы тут рискуете жизнями, я буду греть бока на теплой лежанке? – Клокотавшее в его голосе возмущение позабавило Мунно, но он не подал виду. Повернулся к Рудже и серьезно сказал:
– Учитель, если вы хотите остаться здесь, то должны позаботиться о себе. Это мое единственное условие.
Рудже возмущенно пропыхтел что-то неразборчивое и уткнулся взглядом в руки.
– Ты видел, как ее встречали? – тихо спросил Даон, сменив тему.
– Как героиню, видел. – Мунно кивнул. Его это тоже беспокоило. – Она их спасла, это понятно.
– Да, но не станет ли это для нас проблемой? – гнул свое Даон. – Мы для них – власть, которая подавляла их годами, а она – символ свободы и жизни. Что ты планируешь с ней делать?
Мунно промолчал о своем уговоре, не зная, как подчиненные это воспримут, но и скрывать помощь Кымлан в планирующемся нападении на киданей не мог.
– Правда то, что говорят рабы? О ее способностях? – осторожно спросил Рудже, пытливо глядя на Мунно.
– Правда, – сознался он.
Рудже и Даон дернулись.
– Это большая проблема, Мунно, – озвучил учитель опасения, о которых думали все присутствующие.
– Знаю, но сейчас ее помощь нам необходима. Я не могу вернуться домой проигравшим. С помощью Кымлан мы победим киданей и обезопасим границы. Это самое главное.
– А что потом? – не унимался Рудже. – Она наверняка попросит что-то взамен.
– Я пообещал отпустить их с Сольдан в Когурё и дать вольную рабам, – нехотя ответил Мунно, прекрасно зная, как отреагируют подчиненные. Но рано или поздно правда откроется, так пусть лучше с самого начала они будут честны друг перед другом.
– Ты с ума сошел! – Даон с досадой шлепнул себя по бедрам. – Как ты объяснишь это хану?
– Не знаю. Об этом я еще не думал. – Мунно поморщился, будто только сейчас осознал, что сделкой с Кымлан создал новую проблему. И даже не одну. – Сейчас нужно решить вопрос с киданями, а об остальном подумаем позже.
– Остальном? – Рудже наклонился, почти вплотную приблизившись к бывшему ученику, и понизил голос до шепота: – Если отпустишь ее, то где гарантии, что она не использует свои силы против нас, когда мы нападем на Когурё?
Мунно поочередно посмотрел на подчиненных и подошел ко входу в их маленький «штаб», проверяя, не подслушивает ли кто.
– Гарантий нет. Но и выхода тоже, – мрачно проронил он, понимая, что загнал себя в ловушку. – Без Кымлан нам не справиться.
– Тогда поход на Когурё нужно отменить, – произнес Даон и зло пнул ногой камешек. – Отпуская такого сильного врага, мы подпишем себе смертный приговор.
Мунно застонал и обреченно запустил пальцы в растрепанные волосы. Он понимал, что друзья правы, но не видел ни единого более-менее приемлемого выхода. Кроме одного. Но об этом даже думать было жутко.
Он поднял глаза и, придав себе уверенный вид, сказал:
– Решим это позже, сейчас нужно разобраться с киданями, а потом мы что-нибудь придумаем.
– Ну нет, так не пойдет! – вскипел Рудже. Его горячечный взгляд выглядел еще более болезненным, чем раньше. – Нельзя пускать все на самотек и так рисковать. Мунно, мы должны избавиться от девчонки.
Когда наставник озвучил мысль, которую так отчаянно гнал от себя Мунно, дыхание на миг прервалось. Он не мог убить Кымлан. Не только потому, что испытывал к ней теплые чувства, но и потому, что не хотел предавать человека, который согласился помочь. Он ведь дал слово! И если нарушит его, то не достоин быть следующим вождем.
– Об этом не может быть и речи! – зло отрезал он, отводя глаза. – Я пообещал ей, что выполню условия. Кем же я буду, если нарушу их? Кто будет подчиняться приказам подлого командира?
– На кону жизни десятков тысяч человек! Ты делаешь это ради своего народа! Если ее сила настолько велика, что она спалила всю деревню за считаные минуты, только представь, что она сделает с нашим войском, когда мы нападем на Когурё! Это самоубийство! – горячо зашептал Даон, поддерживая предложение Рудже, отвратительное с моральной, но верное с рациональной точки зрения.
– Разговор окончен! Я не буду этого делать! – Мунно вскочил с места и повернулся к ним спиной. Ему хотелось закрыть уши, чтобы ничего не слышать, потому что каждый их довод разрывал ему сердце.
– Я сделаю это, – раздался тихий голос Даона позади. – Возьму на себя всю ответственность, и никто не сможет ни в чем тебя упрекнуть.
– А Сольдан? Ты сможешь объяснить ей, почему ее подруга погибла? – Мунно обернулся и заметил, как изменилось лицо друга.
– Она всего лишь рабыня. Ее чувства для меня ничего не значат, – глухо проронил он, опуская взгляд.
Даону тоже было тяжело. Мунно прекрасно знал его трагичную историю и радовался, что впервые в жизни друг кому-то приоткрыл дверь в свое израненное сердце. Но если он убьет Кымлан, эта дверь закроется навсегда.
– Хорошо, я согласен, – раздраженно бросил Мунно, лишь бы прекратить этот бессмысленный спор.
На самом деле сейчас было глупо строить какие-то далеко идущие планы, ведь никто из них не знал, чем закончится их нападение. Выживет ли вообще кто-нибудь. Поэтому он согласился лишь для вида, а внутри решил исходить из того, как сложится битва. Но его подчиненные, видимо, поверили, потому что оба облегченно выдохнули и заметно расслабились.
– Интересно, почему девчонка не сбежала, когда у нее была возможность? – вслух рассуждал Рудже.
– Я и правда могла это сделать, – внезапно прозвучал хрипловатый голос, и мужчины вздрогнули. Кымлан зашла в тесную пещеру и остановилась так близко от Мунно, что он почувствовал ее дыхание на своем лице. – Но осталась не ради того, чтобы помочь тебе победить, а чтобы у дорогих мне людей было будущее. Небольшая цена за победу, не считаете?
Она обвела взглядом присутствующих и усмехнулась.
– Ты опять забыла свое место, девка! – воскликнул Рудже, но уже без возмущения, которое сквозило в его словах раньше. Способность Кымлан управлять огнем заметно изменила расстановку сил среди командующих, и теперь с ней считались как с равной.
– Командир, бросьте, мы в одной лодке. Я всегда уважала вас за справедливое отношение к рабам. Вы видели в них людей, заботились и оберегали. Ваши воины в деревне героически защищались, дав нам возможность спастись, и я благодарна им за это. Кем бы мы ни были, где бы ни родились, сейчас самое время объединиться против общего врага.
Даон посмотрел на Кымлан, и в его взгляде смешались уважение и секундное сомнение в правильности принятого решения.
– Давайте прекратим споры. Надо придумать тактику нападения, сосредоточимся на этом, – отрезал Мунно, пресекая дальнейшие разговоры.
В этот момент на пороге плохо освещенной пещеры показался один из разведчиков. Разложив на полу наспех нарисованную карту, он рассказал о том, что враг собрал все свои силы в ущелье Пёнхо. Там же находились их главный лагерь, основные припасы и вооружение. Раненых отвезли туда же. Судя по всему, кидани готовили нападение на мохэ уже давно и не собирались останавливаться на достигнутом даже после утренней бойни. А это значило только одно: нужно как можно скорее расправиться с ними, пока они не расползлись по всей территории племени.
– Какой у тебя план? – спросил Даон после того, как разведчик ушел.
Мунно положил несколько маленьких камней в стратегически важных местах на карте, обозначая места, где они находились сейчас, тропы и водоемы.
Кымлан наклонилась, едва не ударившись с ним головой.
– Как далеко отсюда их лагерь? – спросила она.
– Пешком около одного светового дня, – ответил Даон.
– Я знаю, где это, – проворчал Рудже, машинально поглаживая больную руку. – Место укромное и очень удобное, практически природная крепость. Пробраться туда будет непросто. Да и если проберемся, то нас сразу перебьют. Выход из ущелья один – через узкий проход.
– А что, если мы завалим проход камнями? Отрежем им пути к отступлению? – Мунно азартно подался вперед. Он плохо знал те места и поэтому полагался на данные соглядатаев и опыт Рудже.
– Можно, но тогда нам конец. Я не против, конечно, умереть смертью храбрых, но, боюсь, это не принесет нам победы.
– Нет-нет, Мунно прав! – воодушевленно подхватила Кымлан. – Мохэские воины завалят проход, а когда кидани окажутся в ловушке, я подожгу их лагерь. По-моему, прекрасный план! Нужно только все рассчитать, а это можно будет сделать уже на месте, увидев все своими глазами.