– Да, сказал папа. – И притом самыми яркими цветами.
– А так можно? – спросила, как вы сами понимаете, Варя.
– Думаю, да, – ответил папа. – Почему нет? мы же красим дома в яркие цвета.
– Птицы могут испугаться, – сказала мама.
– Ничего, – успокоил её папа, – зато у нас будут жить самые смелые скворцы в округе! Варвара, у тебя есть краски?
– Да, – кивнула Варя.
– Вот и замечательно, – сказал папа, весело потирая руки. – Когда вернётесь, мы покрасим скворечник и вечером повесим его на сосну.
– А их не смоет дождём? – спросил Серёжа.
– Хм, – задумался папа, но потом просиял. – Мы покроем скворечник лаком!
– Боже мой, – обречённо сказала мама, – несчастные птицы. Мало того, что их дом будет их пугать, так ещё и ужасно пахнуть.
– Ерунда, – сказал папа, которого трудно было остановить, если ему в голову приходила какая-нибудь «великолепная» идея. – У меня осталось немного отличного мебельного лака в сарае, за ночь он высохнет, и птички буду очень счастливы в своём новом домике. Правда, Варвара?
– Да! – обрадовалась Варя. – А у них будут окошки?
– Честно говоря, я не думал об этом, – пробормотал папа, – а они должны быть?
– Конечно, это же домик, – сказала девочка.
– Я не очень уверена, что скворцам понравится, если у них буду окошки, – сказала мама, – Им будет неуютно и холодно.
– Жаль, – сказала Варя. – Я хотела сшить им маленькие шторы.
– Как мило, – сказала мама. – Но им и вправду будет лучше, если окошек не будет.
– Я придумал, – сказал Серёжа. – Мы им нарисуем окошки!
– Великолепно! – поддержал идею папа. – И окошки, и шторки, и даже маленькие горшочки с цветами на подоконнике!
– Ура, ура, – захлопала в ладоши Варя. – А можно нарисовать рядом с цветами кошку?
– Кошку, – с притворным сомнением покачал головой папа. – Как ты думаешь, дорогая, можно нарисовать на скворечнике маленькую кошку в окне?
– Только если совсем малюсенькую, – ответила мама.
– Я нарисую совсем крошечную, – пообещала Варя, -совсем котёночка!
– Вот и славно, – подытожил беседу папа, – а теперь, быстро помогаем маме все убрать и бегите, гуляйте, пока тепло.
– Хорошо! – хором ответили дети.
– Только смотрите, – предупредил папа, – аккуратнее у канавы, а лучше всего, вообще туда не ходите. Идите на поле.
– И не опаздывайте к обеду, – сказала мама.
– Да, не опаздывайте. И, дорогая, ты не знаешь где мой пиджак? Мне кажется, я убрал его в шкаф, когда мы уезжали прошлой осенью, но сейчас его нет там. Это просто дом с привидениями, которые постоянно перекладывают все вещи!
– Не все, – засмеялась мама, – а только твои!
– Всё равно, – сказал папа, – согласись, это удивительно! Впрочем, что тут удивительного, мы же живём с колдуньей…
И они оба засмеялись. Степашка спрыгнул с колен папы и помчался за ребятами, предвкушая долгую прогулку. Варя старательно надела ему на шею ошейник с маленькой табличкой, на которой был выгравирован телефон, на случай, если Степашка потеряется, и все трое отправились в путь, прихватив сачок для бабочек, который нес Серёжа.
Сначала они действительно пошли на поле, но дорога в одном месте оказалось такой грязной после весеннего половодья, что они невольно свернули в сторону и пошли к речке, которая текла вдоль дач, отделяя их от болот. Говоря по правде, это была и не речка вовсе, просто все в округе так её называли и даже хотели поставить табличку с её названием, но так его и не придумали и все называли её просто – речка. Папа рассказывал, что когда-то давно, это был один из притоков небольшой реки, но потом она высохла, и на этом месте сделали дорогу и построили дачи. Тогда то, старое русло и решили использовать как водоотводную канаву. Его прочистили и выпрямили, а в том месте, где дачи заканчивались, продлили дальше, до настоящей реки, которая брала своё начало где-то в глубине леса и, сделав петлю, вновь уходила в него, разливаясь в болота. Папа вообще много знал про эти места. В его «кабинете», на втором этаже дачи, лежало много старых карт и книг, и Серёжа с Варей с удовольствием рассматривали их, представляя, что они переносятся на сто или двести лет назад и гуляют по этим местам. Поэтому, или почему-то ещё, трудно сказать точно, когда они подошли к «речке», им стало немного скучно и, поймав несколько бабочек, которые, как назло, все были одинакового и совершенно неинтересного бледно жёлтого цвета, они, не сговариваясь, двинулись дальше, вниз по течению. Степашка мчался далеко впереди, пытаясь поймать синих шуршащих стрекоз, которые, словно дразня его, зависали в воздухе прямо у его носа и молниеносно улетали, когда он с лаем бросался на них. Варя разглядывала первые маленькие цветочки, которые уже тянулись к солнцу, а Серёжа, просто болтал сачком, подставляя лицо солнцу. Участки давно закончились, но они неспешно брели дальше, немного разморённые неожиданным для мая зноем и спустя какое-то время вышли к реке. Течение здесь было сильным, и воздух ещё пах снегом и, совсем немного, болотом. До противоположного берега было метра метров пять, и вода пенилась и кружилась в тысячах мелких водоворотах, неся ветви и прочий мелкий мусор.
– А река глубокая? – спросила Варя, осторожно заглядывая с берега в тёмную воду, бежавшую у её ног.
– Не очень, – важно отвечал Серёжа, который слыл рыболовом и бывал здесь не раз. – Сейчас вот высоко вода стоит, а к лету мелко будет, по пояс.
– А тут водятся бобры? – спросила Варя
– Водятся, – кивнул мальчик.
– А ты их видел?
– Нет, – честно признался Серёжа. – Только выдру.
– Ой, а кто это? – спросила Варя.
– Это такая большая водяная крыса, – объяснил Серёжа.
– Фу, крыса, – сказала Варя. – У них противные хвосты!
– И ничего они не противные, – возмутился Серёжа, – а очень даже хорошие. Выдры умные и весёлые.
– Противные, противные! – настаивала Варя.
– Ну и не смотри тогда, – сказал мальчик, надувшись. – Пойдём домой.
– Я не хочу домой. Я устала.
– Давай посидим, посмотрим, может быть, кто-то проплывёт.
– Давай, – обрадовалась Варя. – А бобры, они злые?
– Нет, – засмеялся мальчик.
– А они нас не укусят? – уточнила Варя, которая никогда не видела бобров живьём и немного опасалась встречи с ними.
– Нет, конечно! – сказал Серёжа. – К тому же, с нами Степашка, забыла?
