Екатерининский парк

– А при чем здесь этот твой учитель танцев? – спросил Чайкин.

– «Учитель танцев» – одна из самых известных пьес Лопе де Веги.

– А, ну так бы сразу и сказала.

– И стыдно, что ты этого не знаешь.

– Ну, не могу ж я знать всё на свете!

– А всего на свете не надо. Но про Лопе де Вегу, Бомарше, Мольера, Шекспира, наконец, должен знать каждый образованный человек. Даже милиционер!

– Полицейский, – поправил Чайкин.

– Тем более! А теперь извини, я побежала – мне надо в салон красоты.

– В салон красоты? – растерянно проговорил Чайкин.

Невысокого роста худощавая брюнетка с резкими чертами лица суетилась вокруг гордо восседавшей в кресле Екатерины Андреевны. Судя по бейджику на груди, брюнетку звали Жанна. Она ловко жонглировала бесчисленными кисточками и тампонами, постепенно превращая Екатерину Андреевну из моложавой старушки в настоящую женщину-вамп.

– А вы прекрасный мастер! У вас бы получилось работать в кино, – заметила Екатерина Андреевна.

– В кино? – переспросила Жанна.

– Вениамин Аркадьевич рассказывал, у вас была такая мечта.

– Вы знаете дядю Веню?

– Некоторым образом.

– И что же он ещё обо мне рассказывал?

– Да, собственно, немного. Только то, что вы хотели работать в кино, а вместо этого почему-то гримируете старух, вроде меня.

– Рада, что угодила вам. Только при случае передайте дяде, чтобы больше не болтал обо мне с кем не попадя.

– Это вы про меня?.. Какая кошка между вами пробежала? Почему вы так не любите вашего дядю?

– А с какой стати мне его любить? Мы никогда не ладили. Я не нужна ему, он не нужен мне.

– Но ведь вы родственники!

– Это его жена была моей родственницей. А он мне никто.

– В любом случае, вы его единственная наследница.

– Кто? Я? – изумилась Жанна.

В эту секунду из висевшей на вешалке сумочки донеслась тревожная трель. Екатерина Андреевна проворно соскочила с кресла и достала мобильный телефон.

– Алло, – басом произнесла она. – Что? – прозвучало на октаву выше. – Когда? – фальцетом вскричала Екатерина Андреевна и тут же произнесла ровным низким голосом. – Я сейчас буду.

Она повернулась к Жанне, вопросительно взиравшей на резвую клиентку.

– Кто-то влез в квартиру к вашему дяде, – пояснила Екатерина Андреевна.

Рая держала в одной руке небольшую рюмку, в другой пузырёк с корвалолом и отсчитывала капли. Рядом, укутавшись в плед и уставившись в одну точку, сидел в кресле Вениамин Аркадьевич. По комнате расхаживали Завадский и Чайкин, они с интересом разглядывали следы погрома: разбитые зеркала, посуду, полусожжённые фотографии на стене.

– Я вышла мусор вынести на улицу, – сказала Рая. – С соседкой заболталась, возвращаюсь, а тут… Я сразу звонить.

В комнату ураганом ворвалась Екатерина Андреевна. Едва переступив порог, она застыла в изумлении. Следом вошла Жанна и сразу бросилась к Ларионову.

– Дядя Веня, что случилось? Вы как?

– Жанна? – слабым голосом произнёс Вениамин Аркадьевич.

– Когда я узнала… – Жанна оглянулась на Екатерину Андреевну. – Вы не пострадали?

– А вы, собственно, кем будете? – поинтересовался Завадский.

– Это моя племянница, Жанна, – сказал Вениамин Аркадьевич.

– Что здесь произошло? – возмущённо воскликнула Жанна.

– Я бы тоже хотел знать, – буркнул Завадский.

– Это Нателла, – спокойно произнёс Вениамин Аркадьевич.

Завадский устало оглянулся на него, а Рая, спохватившись, налила в рюмку с корвалолом воду из графина и протянула Ларионову.

– Вот, выпейте, – сказала она.

– Не надо! Прошу тебя! – отмахнулся от неё Вениамин Аркадьевич.

Завадский кивнул Чайкину, и они вышли в коридор. Екатерина Андреевна, Жанна и Рая последовали за ними.

– Скажите, – обратился к Рае Завадский, – вы вернулись одна или с соседкой?

– В смысле?

– Ну, вы сказали, что пошли мусор выносить и встретили соседку.

– А, нет, она в аптеку пошла.

– Спасибо.

– Да пожалуйста, – хмыкнула Рая и прошла на кухню.

– Может, это он сам всё устроил? – предположил Чайкин.

– Может, и сам, – вздохнув, отозвался Завадский.

– Это сиделка, – прошипела Жанна.

– Почему вы так думаете? – удивился Завадский.

– Очень просто! Дядя завещал ей квартиру. Вот она и торопится свести его в могилу.

– Рае? Квартиру? – переспросила Екатерина Андреевна.

– Вас это удивляет? – Жанна картинно всплеснула руками. – Как видите, наследница не я, а эта хабалка.

– Странно. Какая-то запутанная история выходит…

– Если вообще есть какая-то история, – вставил Завадский.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Екатерина Андреевна.

– А то, что из дома ничего не пропало. Налицо обыкновенное хулиганство. И ещё поди докажи, кто это хулиганство учинил. Я боюсь, что в возбуждении дела нам откажут.

– То есть как откажут?

– А вот так! Здесь не полиция нужна, а «скорая». Психиатрическая.

– Да как вы можете! – возмутилась Екатерина Андреевна.

– Я всё могу, – огрызнулся Завадский. – Чайкин, а ты передай дежурному, пока не будет трупов, чтобы на этот адрес нас больше не посылал.

Завадский распахнул дверь и вышел их квартиры. Чайкин, виновато посмотрев на растерявшуюся тётю, выскочил следом.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – заявила Жанна.

Екатерина Андреевна кивнула ей и зашла на кухню.

Рая только что поставила чайник на плиту.

– Чаю хотите? – спросила она.

– С удовольствием, – ответила Екатерина Андреевна, усаживаясь за квадратный столик, перекочевавший на эту кухню их советских времён. – Ох!.. Вы знаете, у меня последнее время голова часто болит. Врач сказал, что это из-за сужения сосудов черепа, велел побольше гулять. А вы, как медик, что посоветуете?

– Гулять надо – это да, – согласилась Рая. – Особенно, если сосуды черепа…

– А вы, стало быть, из Петербурга? – прищурившись, спросила Екатерина Андреевна.

– Из Петербурга.

Рая вздохнула и поставила на стол две чашки.

– Скажите Рая, а вы, когда мусор выносили, соседку у парадного встретили?

– Нет, у подъезда.

– У подъезда, значит…

– Ну да. У ней сын простыл. Она спрашивала, чего лучше в аптеке взять…

Екатерина Андреевна неожиданно встала и направилась к выходу.

– А чай? – растерянно спросила Рая.

– Спасибо, милочка. Как-нибудь в другой раз.

Мобильный телефон на лобовом стекле внезапно изрыгнул несколько аккордов в стиле хай-энерджи. Сидевший за рулём Завадский вздрогнул и недовольно посмотрел на напарника.

Чайкин, потянувшись, включил громкую связь и вяло ответил:

– Чайкин.

– Алло, Андрей? – раздалось в трубке.

– Да, тёть Кать, – растерянно произнёс молодой опер. – Что случилось?

Екатерина Андреевна стояла у подъезда Вениамина Аркадьевича и, оглянувшись, громко зашептала в прикрытую рукой трубку мобильного телефона:

– Слушай меня внимательно. Сиделка, Рая, – она не та, за кого себя выдаёт.

– Начинается, – буркнул Завадский.

– Почему ты так решила? – спросил Чайкин.

– Она определённо не из Питера, – ответила яростным шёпотом трубка мобильного телефона. – Петербуржец никогда не назовёт парадное подъездом.

Екатерина Андреевна снова оглянулась на подъезд. Дверь скрипнула, на улицу вышла женщина с огромной собакой. Екатерина Андреевна отошла немного в сторону.

– Да и не медсестра она никакая. Потому что сосудов черепа не существует.

– Чего-чего? Какого черепа? – не понял Чайкин.

– Неважно! Её надо срочно задержать!

– На каком основании? – вмешался в разговор Завадский.

– Это кто? Это вы, Завадский? – отозвалась трубка. – Так придумайте основание.

– Пф-ф! – только и смог ответить Завадский.

– Тёть Кать, мы не можем задержать человека просто так, на основании твоих умозаключений, – попытался объяснить Чайкин.

– Тогда хотя бы проверьте её. Это вы можете?

– Хорошо. Проверим, – поспешил закончить разговор Завадский.

– Спасибо, тёть Кать. Пока, – протараторил Чайкин и нажал отбой.

– Всего хорошего, – проворчала Екатерина Андреевна и спрятала телефон в сумочку.

В машине на некоторое время воцарилась тишина.

– Ураган, – прервал паузу Завадский.

На большом подоконнике раскинулась целая цветочная клумба. Чего здесь только не было: и герань, и примула, и гортензия, и фиалка, и азалия, и хризантема, и даже экзотическая якобиния. Екатерина Андреевна Романова, одетая в шёлковый домашний халат, уперев левую руку в поясницу, сосредоточенно поливала цветы из расписной лейки с длинным носиком.

Телефонный звонок вывел её из задумчивости, Екатерина Андреевна нажала на кнопку громкой связи и вернулась к цветам.

– Я вас слушаю, – сказала она.

– Привет, тёть Кать! – гаркнул из динамика возбуждённый голос.

– А, это ты, Пинкертон!

– Рая, сиделка, – не медсестра из Питера, она повариха из Кишинёва. Ты была права!

– А я всегда права… – Екатерина Андреевна бросила взгляд на своё отражение в большом овальном зеркале с толстой бронзовой оправой и усмехнулась. – Вы её задержали?

– Задержали.

– А как же – основание? – ехидно поинтересовалась Екатерина Андреевна.

– У неё документы поддельные. Но это ещё не всё. Мы нашли у неё вещи и драгоценности, которые принадлежали Нателле. Так что, похоже, призрак – это она!

Екатерина Андреевна на мгновение задумалась, затем, поставив лейку на ломберный столик, сняла телефонную трубку.

– Не торопись с выводами.

В комнате для допросов было душно. Свет едва проникал сквозь густо закрашенное белой краской зарешеченное окно.

За обшарпанным столом, сложив перед собой руки, сидел Завадский. Напротив ёрзала на стуле Рая, беспокойно рыская взглядом по комнате, словно в поисках какой-то неожиданной поддержки.

– Послушай, у тебя нашли вещи, похищенные из квартиры Ларионова, – усталым голосом произнёс Завадский, – у тебя был мотив…

– Ну, не наряжалася я никаким призраком! – чуть не плача воскликнула Рая. – Вещи брала, это правда. Да мне даже не в чем было в кино пойти. А знаете, как хотелося нормально выглядеть, не какой-то лахудрой! Я бы потом вернула, честное слово…

– Ну да, конечно. Вернула бы. И драгоценности тоже?

С грохотом распахнулась дверь, и в комнату ворвалась Екатерина Андреевна Романова. За её спиной маячил перепуганный Чайкин.

– Опять вы? – раздражённо бросил Завадский. – Чайкин! Какого черта…

Не обращая на него никакого внимания, Екатерина Андреевна подошла к Рае. Бросив на стол сумочку, она принялась размахивать руками и бубнить что-то похожее на африканские заклинания.

– Господи Иисусе! Что вы делаете? – вскричала Рая.

– Да, в самом деле… – поинтересовался Завадский.

– Тихо! – шикнула Екатерина Андреевна и взглянула на часы.

Через несколько секунд с улицы донёсся колокольный звон. Рая начала неистово креститься.

– Чайкин, убери отсюда свою тётю! – взмолился Завадский.

– Не беспокойтесь, – взяв со стола сумочку, сказала Екатерина Андреевна, – я уже ухожу.

С торжествующей улыбкой на лице она направилась к выходу. У двери Екатерина Андреевна остановилась и, снисходительно посмотрев на окружающих, заявила:

– Это не она.

В коридоре Чайкин догнал свою тётю.

– Ну что ты здесь устроила! – яростно зашептал он. – Ты же… ты же позоришь меня!

– Это я тебя позорю? – вскинулась Екатерина Андреевна. – Это ты меня позоришь! Вместе со всем своим отделением милиции!

– Полиции.

– Неважно! Если два сыщика не могут разобраться с несчастной иммигранткой…

Из допросной комнаты вышел Завадский с папкой подмышкой и незажжённой сигаретой в зубах.

– Ну, знаете! Это уже переходит все границы! – обратился он к самовольной сыщице. – Тоже мне, экстрасенс!

– А вы сами посудите: набожная, суеверная женщина – она бы побоялась изображать призрака. И зеркала бы бить не стала. Это кто-то другой.

В дальнем конце коридора показались Вениамин Аркадьевич и Жанна. Увидев Екатерину Андреевну, Завадского и Чайкина, Ларионов поспешил к ним.

– Где Рая? Она созналась?

– Рая тут ни при чем, – ответила за всех Екатерина Андреевна.

– Ну, я бы не стал пока… – возразил Завадский.

– Я знал! – воскликнул Вениамин Аркадьевич. – Такая скромная женщина! Из Петербурга!

– Она из Кишинёва, – поправила Екатерина Андреевна.

– Как из Кишинёва?

– Но это не она утроила погром в вашей квартире.

– Но тогда кто? – спросила Жанна.

Скрипнув старыми петлями, отворилась массивная дверь. В тёмную прихожую шагнул Вениамин Аркадьевич с Тимошей на руках. Он щёлкнул выключателем, отпустил собачонку и положил шляпу на полку.

Из глубины квартиры донёсся громкий стук и звон стекла. Ларионов вздрогнул, Тимоша, тявкая, побежал в комнату. Вениамин Аркадьевич, крадучись, направился следом. Дрожащей рукой он включил свет и замер в ужасе.

На стене гостиной, рядом с обгоревшим портретом Нателлы, багровела надпись: «Беги отсюда!».

Завадский, по своему обыкновению, задумчиво прохаживался по комнате, Чайкин разглядывал разбитое оконное стекло, а Екатерина Андреевна изучала надпись на стене.

– Теперь даже капли некому подать, – сетовал Вениамин Аркадьевич, наливая корвалол в рюмку.

– Между прочим, Рая была в полиции, когда злоумышленник проник в квартиру, – заметила Екатерина Андреевна.

– Да, похоже, сиделку придётся отпустить, – вздохнул Завадский.

– Как отпустить?

– Так ведь уважаемый господин Ларионов забрал своё заявление…

– Да, да, я забрал, – подтвердил Вениамин Аркадьевич. – Я не хочу, чтобы Рая пострадала…

– Но ведь у неё поддельные документы! – не успокаивалась Екатерина Андреевна.

– Это уже не наша забота, – отмахнулся Завадский. – Пусть миграционная служба разбирается.

– А завещание?

Вениамин Аркадьевич проглотил корвалол.

– Завещание придётся переписать, – сказал он, поморщившись.

– На Жанну?

– На Жанну. Вы же не думаете, что это её художества?

– Нет, не думаю… – согласилась Екатерина Андреевна. – Может, это студентка, которая вчера вам угрожала?

– Ну-ка, ну-ка! Что ещё за студентка? – заинтересовался Завадский. – И почему я ничего не знаю?

– Это Валерия. Долгополова, – пояснил Вениамин Аркадьевич. – Она провалила экзамен, и я подал документы на её отчисление. Но я не думаю…

– Скажите, Вениамин Аркадьевич, – перебила его Екатерина Андреевна, – а Нателла была левшой?

– Нет… А что?

– Посмотрите на эту надпись – она сделана левшой. Капли краски на полу – чем правее, тем ближе к стене.

Тимоша, кружась под подоконником, громко тявкнул. Чайкин опустил взгляд и кончиками пальцев поднял с пола белую перчатку.

– Тут перчатка, – пробормотал он.

– Женская! – воскликнул Завадский.

– Шёлковая, – уточнила Екатерина Андреевна.

– У Нателлы таких не было… – сказал Вениамин Аркадьевич.

– Ну, вот видите! – обрадовался Чайкин. – Значит, это не она.

– Призрак в перчатках, – задумчиво проговорил Завадский и вздохнул. – Чистюля какой-то…

Лето, похоже, никак не желало уступать место уже пришедшей осени. На улице по-прежнему было жарко. Несмотря на будний день, в Екатерининском парке было много народу. Екатерина Андреевна и Чайкин сидели на скамейке в тени каштана и с наслаждением поглощали эскимо.

– Ладно, я побегу, – сказал Чайкин, доев мороженое. – В театр опаздываю.

– В театр?

– Надо побеседовать с Валерией Долгополовой, студенткой Ларионова.

Екатерина Андреевна выбросила обёртку от мороженого в урну, вытерла платочком губы и резко встала со скамейки.

– Я с тобой, – заявила она.

В это мгновение к ней подбежала толстая слюнявая собака и принялась надрывно брехать. Следом подошла хозяйка собаки, в которой нетрудно было узнать Кабанову – недавнюю посетительницу Вениамина Аркадьевича, грозившую ему выселением. Екатерина Андреевна сразу заметила белые перчатки у неё на руках.

– Тоби, фу! – крикнула Кабанова. – А, это вы, «свидетель»… – фыркнула она, узнав Екатерину Андреевну. – Тоби! Ко мне!

Кабанова пристегнула собаку на поводок и ушла.

– Кто это? – удивлённо спросил Чайкин.

– Некто Кабанова Аделаида Ростиславовна, – ответила Екатерина Андреевна. – Из строительной компании, которая пытается выселить Вениамина Аркадьевича из его квартиры. Ты обратил внимание, как она пристегнула поводок?

– Как?

– Левой рукой. Она левша! И носит белые шёлковые перчатки.

– Да-а? – растерянно протянул Чайкин. – Так, может…

– Может, – согласилась Екатерина Андреевна. – Но сначала – в театр!

Актриса, в ярком гриме и с охапкой цветов в руках, вбежала в гримёрку. Вдалеке были слышны не стихающие аплодисменты. Актриса посмотрела в зеркало и, одарив себя чарующей улыбкой, бросила цветы на столик.

– Добрый вечер! – раздалось позади.

Актриса обернулась и увидела Екатерину Андреевну, расположившуюся в кресле. Рядом стоял Чайкин.

– Здрась… – пренебрежительно бросила актриса, а точнее, начинающая актриса и нерадивая студентка Вениамина Аркадьевича, Валерия. – Хм! Я вас помню! Вы были дома у Лопедевеги?

Валерия села напротив зеркала и принялась снимать грим.

– Лопедевеги? – переспросил Чайкин. – Ах, ну да!

– А ты ещё кто? – спросила актриса, будто впервые заметив его.

Чайкин полез в карман за удостоверением.

– Я, вообще-то, полиция, – сказал он. – У меня к вам вопрос: где вы были вчера вечером?

– Где мы были, мы не скажем, а что делали – покажем! – пропела Валерия.

– Покажете? – растерянно пробормотал Чайкин.

– Если я тебе покажу – ты ночью не уснёшь! – обернувшись и посмотрев ему прямо в глаза, таинственным голосом произнесла актриса и тут же расхохоталась. – Неужели что-то с Лопедевегой? Надеюсь, он наконец околел. Старый хрыч!

– С какой стати? Он жив.

– Какая жалость! – воскликнула Валерия.

Среди множества вещей, разбросанных на гримерном столике, Екатерина Андреевна приметила колоду карт. Она взяла её и протянула Валерии.

– Вытащите любую карту, милочка.

– Вам что, делать нечего? – фыркнула актриса.

– Тащи! А то порчу напущу! – неожиданно грозно прошипела Екатерина Андреевна, сверкнув глазом, будто заправская цыганка.

Чайкин даже рот разинул от удивления.

– Ну, ладно, ладно, – испуганно пролепетала Валерия и вытащила из колоды карту.

– Дама треф, – объявила Екатерина Андреевна.

– Это хорошо или плохо? – дрогнувшим голосом спросила актриса.

– Вы левша.

– Я знаю. И что с того?

– Значит, теперь у нас две левши, – задумчиво проговорила Екатерина Андреевна. – А какие у вас перчатки?

– Чего? – не поняла Валерия.

Завадский сидел за столом и полуприкрытыми глазами наблюдал за кружащим по кабинету Чайкиным.

– Это та тётка с собакой! Как её… Кабанова! Сто процентов! – восклицал Чайкин.

– Взрослая, солидная женщина! – с сомнением произнёс Завадский. – Ей что, делать нечего?

– Но перчатка-то её!

– Это ещё не доказано.

– И она левша! – не отступался Чайкин.

– А это ещё ничего не значит, – возразил Завадский. – Скажи честно, это всё твоя тётка выдумала?

– Не выдумала, а сопоставила, – послышалось сзади.

Завадский вздрогнул и обернулся. В дверях стояла Екатерина Андреевна.

– Я прошу прощения за неожиданное вторжение… – сказала она.

– При всем уважении, Екатерина Андреевна, – перебил её Завадский, – здесь – отделение внутренних дел…

– Я знаю, что здесь – отделение внутренних дел, Александр Александрович. Потому и пришла. Я предполагала, что вы не станете слушать Андрея.

– И решили подогнать тяжёлую артиллерию?

– Нечего сказать, убойный комплимент. Хотя я бы охарактеризовала себя, как лёгкую мортиру. – Екатерина Андреевна присела на стул. – У Кабановой есть мотив. Это факт. И есть возможности.

– Я вас умоляю! – отмахнулся Завадский. – Как вы себе это представляете? Толстая тётка влезла в окно с банкой краски подмышкой, разбила зеркала. Да ещё и призраком нарядилась! Это же просто глупо!

– В квартире точно была она, – не унималась Екатерина Андреевна. – И вряд ли она забралась туда через окно. Скорее всего, каким-то образом открыла дверь. Но в одном вы правы – толстая тётка! Призраком наряжалась не Кабанова – не та комплекция. Значит, есть кто-то ещё… Вы должны установить за ней наблюдение!

– Что? Какое наблюдение? Вы издеваетесь?

– Может, у неё есть сообщница?

– Сообщница?

Екатерина Андреевна поднялась и бодрой походкой направилась к выходу.

– Подумайте над этим, – бросила она на ходу.

– Караул! – схватившись за голову, взвыл Завадский.

– Сан Саныч, в самом деле – давайте установим наблюдение за Кабановой, – загоревшись этой идеей, предложил Чайкин.

– Хорошо! – помолчав, согласился Завадский. – Вот сам за ней и понаблюдаешь. Но чтобы я твою тётю здесь больше не видел!

В квартире Ларионова раздался звонок. Вениамин Аркадьевич подошёл к двери и открыл. На пороге стояла, одетая в чёрный костюм и такого же цвета шляпку, улыбающаяся Екатерина Андреевна.

– Добрый вечер, – произнесла она.

– Здравствуйте! Очень хорошо, что зашли, – обрадовался Вениамин Аркадьевич. – Я как раз чай пить собирался. Прошу вас…

– Благодарю! Весьма признательна. – Екатерина Андреевна сняла шляпку и подала хозяину. – А когда вы собираетесь выгуливать вашего питомца? – Она кивнула на выкатившегося в прихожую Тимошу.

– Где-то через час.

– Превосходно!

В тёмном парке было пустынно. Время от времени выглядывавшая из-за облаков луна заливала мрачный ландшафт мистическим светом и вскоре снова скрывалась, отдавая окружающий мир на откуп мгле, лишь местами разорванной лучами редких фонарей.

Вениамин Аркадьевич робко вышагивал по дорожке. Впереди на поводке семенил Тимоша, то и дело оглядываясь на поминутно останавливающегося и озирающегося хозяина.

Из-за ротонды, расположенной возле пруда, за ними внимательно следила фигура, странным образом напоминающая старуху Шапокляк.

– Веничка-а, – донеслось из темноты. – Ты идё-ошь?

Шапокляк напряглась и немного высунулась из своего укрытия, подставив лунному свету лицо, которое оказалось лицом Екатерины Андреевны. Возбуждённые глазки сверкали из-под очков, будто два уголька на фоне падающей на лоб тени от шляпки. Екатерина Андреевна напряжённо искала взглядом источник голоса. Ничего. Точнее, ни зги.

– Нателла? – послышался голос Ларионова.

– Иди-и ко мне-е… – отозвалась Нателла.

Её завывающий голос казался объёмным и словно доносился отовсюду сразу.

Позади раздался плеск воды и невнятное бормотание. Екатерина Андреевна пригнулась и бесшумно подкралась к пруду. На фоне сверкающей водной глади отчётливо выделялись две фигуры: одна низкорослая, другая долговязая.

– Дар кучо? – громким шёпотом спросила низкорослая фигура.

– Дар ин чо! – ответила долговязая фигура.

Вновь послышался плеск воды.

– Тихо вы! – выскочив из-за кустов, шикнула Екатерина Андреевна. – Расшумелись тут!

Обе фигуры, одна за другой, с шумом попадали в пруд. Через мгновение над водой показалась голова Сархата, а следом отчаянно отплевывающийся Анзур.

– Екатрин Андревна? – прошептал Сархат.

– Вы что тут делаете? – строго спросила Екатерина Андреевна, подойдя к самой кромке.

– Ми тут рыба ловил, – признался таджик.

Его младший товарищ часто закивал, демонстрируя кривую самодельную удочку.

– Кого-нибудь подозрительного видели?

– Женщин был, – ответил Сархат. – Бели-бели, как луна.

Анзур снова закивал.

– Где был? – спросила Екатерина Андреевна.

– Туда хадил, – показал Сархат. – Ратонда.

– Внутрь?

– Нутрь, нутрь.

– Сидите здесь. Тихо, – приказала Екатерина Андреевна и резво переместилась обратно к ротонде.

Ларионова нигде не было видно. Откуда-то донеслось тревожное тявканье. Екатерина Андреевна поспешила на звук и обнаружила Вениамина Аркадьевича лежащим на земле. Рядом, натягивая поводок, надрывно тявкал Тимоша.

– Ах, чтоб тебя!.. – воскликнула Екатерина Андреевна и склонилась над Ларионовым. – Ну, что ты разлаялся? – Она взглянула на Тимошу. – Не узнал, что ли?

Чёрная тень накрыла беснующегося Тимошу и неподвижно лежащего Вениамина Аркадьевича. Екатерина Андреевна медленно обернулась. Белая женская фигура с неестественно застывшим лицом с размаху огрела её по голове здоровенной палкой.

Карета скорой помощи неуклюже перегородила дорогу. Лиловый свет проблесковых маячков прыгал по огромным каштанам, нырял в пруд и, отразившись от водной глади, многократно усиленный, ударял в кусты сирени, придавая им колдовской оттенок. В машине с перебинтованной головой сидела Екатерина Андреевна Романова и покорно предавалась в руки молодого симпатичного врача, который с редким усердием измерял у пострадавшей давление, отсчитывал пульс, заглядывал в глаза и просил показать язык.