Лидийка сбежала на Юг и спряталась в Приморье. А теперь стало известно, что она ему, Великому царю, предпочла какого-то халдея. И стала этому халдею супругой. И более того… она даже родила ему уже дочь. Этим самым величайшему правителю ойкумены было нанесено смертельное оскорбление.
Накия испытующе продолжала смотреть на царственного внука.
– Лидийка совершила глупость, – выдавил из себя Ашшурбанапал, – и я-я…я её всё равно верну! Она будет моей!
– Но неужели ты по-прежнему это хочешь сделать? – удивлённо переспросила Накия.
– Да, хочу!
Накия что-то хмыкнула в ответ, ну а Ашшурбанапал продолжил:
– Но теперь я верну её силой! И я… намерен сделать её уже обычной наложницей! Женой моей она уже не достойна быть! И никогда ею не станет! Однако прежде… я разделаюсь с этим князьком. Тем более он встал ещё и на путь измены! Мне уже известно, что он поддержал моего братца и присоединился к бунтовщикам. Вот ему то… О-о, ему… от меня не будет никакой пощады! Когда этот князёк попадёт в мои руки, то я с него с живого сдеру шкуру! Я сдеру его шкуру своими руками! Или же… посажу его на кол! Этому Набуэлю от меня не будет прощения! Никакого!
– Ты это вправе сделать и тебя за это не осудят… – согласилась с царственным внуком Накия. Немного выждав, она продолжила: – Но я ещё хотела кое о чём поговорить…
– О чём же? – переспросил её Великий царь, немного уже успокоившийся.
– Я хочу поговорить о карлике. Вернее, о его самоуправстве…
Ашшурбанапал очень не хотел затрагивать и эту тему, однако царица-мать не намерена была ему уступать и упрямо продолжила:
– А знаешь-ли ты, что твой ставленник, это чучело, этот карлик хромоногий, который даже не ассириец, этот Мардук-апла-иддин, он изгнал со службы трёх заслуженных ассирийских генералов, которые преданы тебе! Представляешь?! Трёх генералов умудрился прогнать! И это произошло перед решающим противостоянием с бунтовщиками! Ну разве же это разумно?
– Это не разумно…– согласился с царицей-матерью Великий царь.
– Тогда в чём же дело? Прими их!
– Хм-м-м… – Ашшурбанапал не долго колебался и сдался. – Так и быть…
Уже на следующий день три опальных генерала были приняты Великим царём, и он их восстановил на службе, но не вернул в действующую армию, а отправил одного в Харран, другого в Гузану, а Эриб-ададу, по настоянию Накии, было предоставлено тёплое местечко в Ниневии, и он получил весьма хлебную должность начальника тыла.
К чему этот чванливый и мстительный пройдоха и стремился.
***
С начала восстания громадный Вавилон напрочь забыл о покое.
А вместе с ним о покое забыл и Шамаш, так как дел у него было теперь не просто много, а стало их невпроворот. И при этом Шамаш всё равно почти ежедневно посещал свою старшую супругу и её детей, которые находились на женской половине Летнего дворца.
С Эушмиш они вновь сблизились.
Опасность помогла им восстановить их прежние доверительные отношения и Шамаш нередко с Эушмиш проводил всю ночь на её половине, позабыв о своих многочисленных наложницах из гарема.
Эушмиш всегда считали в семье тихоней, такой же она осталась и после замужества. Она ни одного слова поперёк мужу никогда не говорила, ни разу не устраивала скандала. Но когда ей стали известны планы мужа и её отца, она выступила категорически против них, однако к ней ни тот, ни другой не захотели прислушиваться. И ей пришлось смириться с этим.
Но она по-прежнему считала, что Шамаш и её отец совершали роковую ошибку, однако ей только и оставалось теперь, что возносить свои молитвы к богам. Впрочем, даже и Мардук её не слышал и не отвращал мужа от дурных помыслов.
***
– Я очень боюсь будущего… – высказалась как-то Эушмиш, обращаясь к Шамашу. – Я каждый день теперь непрестанно молюсь богам! И за тебя, и за всех наших детей! И за отца и маму! И за моих сестёр и братьев!
– Успокойся, – провёл рукой по неприбранным волосам старшей супруги вавилонский царь.
Шамаш отвлёкся от тревожащих его дум. Он внимательно посмотрел на Эушмиш, склонился над ней и заглянул ей участливо в глаза. Затем приподнял осторожно за локти её и прижал к своей груди. Сердце у Эушмиш забилось учащённо. Он это почувствовал.
Эушмиш уткнулась в грудь Шамаша, закрыла глаза и всхлипнула как маленькая девочка.
– Всё будет у нас хорошо… Вот поверь мне! – произнёс успокаивающе Шамаш.
Эушмиш усомнилась:
– Ты в этом уверен?
– Я доверяю Набунациру, – ответил ей Шамаш. – На следующей неделе наша армия преградит путь Мардук-апла-иддину, посланному против нас моим братцем. Будем молиться, что бы Набунацир и его армия одержали верх над карликом и возглавляемыми им ассирийцами.
– Но у Великого царя очень сильная армия, почти что непобедимая, – выразила вновь свои сомнения Эушмиш. Сомнения свои она уже не считала нужным скрывать от мужа.
– Ты права. Однако и у нас она уже достаточно большая… и уверяю тебя, вполне боеспособная! – возразил ей Шамаш. – Мы набрали семьдесят тысяч рекрутов! И из этих неопытных молодцов за несколько месяцев сделали воинов! И даже успели их проверить в деле…Они отличились под Кутой. А ещё у нас есть союзники… Нас поддерживают арабы и халдеи. И вот-вот на нашей стороне выступят эламиты. Будем надеяться, что к нам окажутся благосклонны и боги!
– Я за это и молилась… и сейчас молюсь… – на этот раз не стала возражать Шамашу супруга. Он кажется её немного успокоил.
***
Кальха находилась примерно в трёх фарсахах южнее Ниневии и была большим городом, вторым по населению и значению в Ассирии в то время, так как до Саргонидов она на протяжении нескольких веков являлась столицей империи.
Перед выступлением на Вавилонию карлик провёл в этом городе смотр армии и затем парад. А за пару дней до парада вблизи полевого лагеря он провёл масштабные учения, в ходе которых назначенный Великим царём командующий убедился, что его армия вполне готова к боевым действиям.
Под рукой Мардук-апла-иддина были действительно наиболее боеспособные полки ассирийской армии, и карлик уже не сомневался, что выполнит возложенную на него задачу по усмирению бунтовщиков.
Вперёд им были высланы разведчики, которые сообщили, что основные силы восставших сосредоточились севернее Описа. И Мардук-апла-иддин со своей стотысячной армией направился им на встречу.
Карлик очень надеялся именно там застать бунтовщиков.
Глава вторая
Наступила середина месяца Дуузу (июнь, июль). В общем-то это считалось самым неблагоприятным временем года. Даже для южной и потому как бы привычной к нещадному пеклу Вавилонии. Там в это время наступала необычная жара. В полдень, когда солнце находилось в зените, всё живое вымирало. Люди и животные изнывали от нестерпимых его лучей, и где могли искали тень. Ну и понятно, что в такое время года очень тяжело было заниматься какими-то делами.
Визирю тоже было тяжело. Ведь он был уже в возрасте, и поэтому его это тем более касалось.
Однако возраст-возрастом, но откладывать что-то ему было никак нельзя. С началом восстания дел прибавилось, их стало больше в разы, да ещё и каждое второе из них относилось к архиважным. И в итоге Набу-ката-цабат за последние дни так заработался, что к концу недели совсем переутомился и почти что выдохся, ну и с самого утра он почувствовал недомогание, но отлёживаться было некогда.
– Эх-хе-ех-хех… О-о-ох, хех-хех, ну что, вот и опять невыносимая жарища? – спросил визирь своего старого слугу. Он как бы при этом ещё и жаловался.
Этот слуга был хотя и в возрасте, но сколько себя помнил визирь, он прислуживал ему и его семье, и поэтому между ними уже давно сложились почти что приятельские отношения, и я бы даже сказал, что они были с хозяином друзьями.
– С самого утра жара немилосердна, господин… – ответил сириец Захван. – Давно такой я не припомню!
– Ну, да, всю неделю не спадает, – посетовал Набу-ката-цабат. – Наверное из-за этого и разболелась у меня голова? И за что прогневались боги на нас всех?
