– Может переждёшь жару, хозяин? Никуда бы сегодня до вечера не выезжал…– предложил сириец. – Побереги себя. А то и солнечный удар получишь.
– Не получится, Захван, – ответил визирь.
– Почему?
– А-а-а! Всё-таки придётся ехать…– вздохнул сокрушённо Набу-ката-цабат.
– Неотложные дела?
– О-о-они.
– Что, такие уж они и неотложные?
– Да! Дела есть дела! – повторно и откровеннее пожаловался слуге со скорбной миной на лице Набу-ката-цабат.
– Ну-у, хорошо. А тогда какой оденешь плащ, хозяин? – уточнился слуга у Набу-ката-цабата, когда того умыли и облачили в льняное платье две рабыни.
– Пожалуй я одену индийский… Который я на днях приобрёл у гандхарских купцов. Он хотя и тёмный, но тонкий. И с окантовкой по низу из золотой нити. Я его ещё не одевал. Так что, наверное, его. Я ведь сегодня еду не в военный лагерь, не в оружейные мастерские и кузни, а к царю, – ответил визирь.
Захван принёс этот плащ и накинул его на Набу-ката-цабата, приколов его к левому плечу серебряной египетской брошью, сделанной в виде скарабея. Визирь придирчиво осмотрел себя в бронзовом зеркале, поправил бороду и, оставшись довольным увиденным, переспросил сирийца:
– А колесницу приготовили?
– Твои любимые несийцы уже запряжены в неё, – ответил слуга. – Колесница готова, хозяин.
– А опахальщик?
– Он уже в колеснице. Возничий тоже там. Оба уже ждут тебя, господин, – и Захван поправил складку на спине у хозяина и почтительно вслед ему поклонился:
– Пусть тебе покровительствует Хасамелис… – произнёс слуга (в Месопотамии именно этот бог оберегал всех тех, кто покидал свой дом).
***
Вавилонского визиря за глаза прозвали хитрым Лисом, и эта кличка ему лучше всего подходила. Она приклеилась к нему уже намертво, и её он заслужил более чем оправдано. Как способный актёр, визирь нередко пытался прикидываться простачком и своим в доску для многих, но если присмотреться к нему повнимательнее, то становилось понятно, что он совсем был не простак. Он всегда отличался изворотливостью. И ему присуще было коварство. А ещё он был крайне циничен и расчётлив. Ну и Шамаш-шум-укин для этого актёра являлся не столько близким родственником, сколько орудием в его руках, с помощью которого визирь собирался заполучить господство над богатейшей Вавилонией.
Набу-ката-цабат понимал, что если бы он попытался самостоятельно стать царём, то у него тут же обнаружилось бы с добрый десяток конкурентов, не менее знатных чем он и имевших не меньшие права на трон, ну а вот у его зятя по факту были неоспоримые преимущества перед всеми остальными возможными претендентами.
Шамаш-шум-укин принадлежал к роду Великих царей, к самим Саргонидам, и при этом матерью его являлась всё-таки знатная вавилонянка. Так что тут для Набу-ката-цабата, после того как он выдал замуж за Шамаша ещё и свою дочь, вариант оказывался совершенно беспроигрышным, и надо было только не сидеть сложа руки, а действовать.
Ну и чем, конечно же, визирь не преминул воспользоваться…
***
Набу-ката-цабат спустился во двор дома. Впрочем, это был скорее даже и не дом, а я бы назвал его настоящим дворцом. Он считался одним из самых больших и богатых частных домов в Вавилоне. Занимал он даже не квартал, а целых два квартала, был в четырёх уровнях и внутри него располагались помимо различных хозяйственных пристроек три бассейна для омовений и уютный сад с экзотическими растениями и деревьями. А ещё здесь же находился зверинец, в котором содержались ручные павлины, газели и целая стая антилоп. По роскоши и размаху с этим домом могли поспорить только владения двух признанных вавилонских богачей – Мурашу и Нагиби, с которыми, кстати, визирь был тесно связан.
Во дворе дома Набу-ката-цабата уже была приготовлена колесница.
Рабы помогли визирю взобраться на неё.
Затем они открыли тяжёлые дубовые ворота и Набу-ката-цабат, в сопровождении десяти конных телохранителей, выехал на главный вавилонский проспект, на так называемый проспект Процессий, и направился по нему в сторону Летнего дворца.
***
Визирь знал, как воздействовать на окружающих, в этом он поднаторел и уже был непревзойдённым мастером, ну а его зять хотя и являлся по рождению принцем, да ещё самых что ни на есть голубых кровей, однако от всех остальных людей на самом-то деле мало чем отличался. Так что его не сложно было визирю обратить в свою веру.
И вот уже пятнадцать лет Набу-ката-цабат не один плёл свою паутину. Теперь уже Шамаш полагал, что это именно у него возникла идея восстать против Ашшурбанапала, а визирь подобное заблуждение не оспаривал и мнение это только всячески поддерживал.
«Ну какая разница, кто всё это высказал первым? Главное – добиться задуманного. И ради этого никаких жертв не жалко!»
***
Визирю где-то через полгода должно было исполниться шестьдесят пять, однако в характере его проявлялось иногда и мальчишество. Так он любил выделяться перед окружающими, демонстрировать свой достаток, и поэтому в его колесницу была впряжена четвёрка великолепнейших жеребцов белой масти (подобных ни у кого не было во всей Вавилонии, и даже у его зятя). Они назывались несийскими, и их визирь получил из Мидии, где этих коней выращивали в одной уединённой и очень труднодоступной долине. За них он отдал целое состояние. И за каждого несийца можно было заполучить по меньшей мере табун обычных коней.
Колесница визиря выехала через ворота Сина из города и направилась через предместье Хабан на север, в сторону Летнего дворца.
До него пришлось ехать больше полутора часов. Но вот на горизонте выросли башни этого огромного и роскошного дворцового комплекса, занимавшего самый северный угол столицы Мира. Этот дворцовый комплекс был настолько обширным, что его скорее можно было считать городом внутри города…
Колесница визиря прогрохотала по брусчатке и въехала в открытые ворота Летнего дворца, которые назывались воротами Лугальгирры. По бокам этих ворот находились их молчаливые охранники, звавшиеся шедду, это были внушительные крылатые быки с человеческими лицами.
Стража приветствовала визиря.
Рослые воины это делали всегда поднятием своих копий и зычным криком.
Набу-ката-цабат соскочил на брусчатку и прошёл прямиком в покои Шамаш-шум-укина.
***
Вавилонский царь тоже вынужден был измениться. И он не мог себе позволить расслабленного состояния. Ему приходилось каждый день решать различные вопросы, ведь он уже не был чьей-то марионеткой. Он провозгласил себя независимым правителем, и это на него накладывало массу новых и неотложных забот. Но сегодня он припозднился. Он только недавно встал. Шамаш даже не стал завтракать и сейчас стоял у края террасы и о чём-то задумался. Визирь приблизился и осторожно закашлялся, однако Шамаш не сразу оторвался от размышлений.
Тогда визирь громче о себе дал знать.
Вавилонский царь очнулся и обернулся.
– А-а-а, это ты! – произнёс Шамаш. – Что у тебя?
– Я только вчера под вечер вернулся из военного лагеря, который находится под Борсиппой и где готовится наша главная армия…
– И что там?
– У меня хорошая весть! Генерал Набунацир мне сообщил, что послезавтра уже будет в Вавилоне, – ответил зятю визирь. – Он поручил Красавчику, то есть князю Набуэлю, возглавить осаду Ура и Урука.
– Его следовало отозвать с Юга! Главное, это сделали кажется вовремя… Он необходим здесь!
Визирь закивал головой:
– Всё верно! Другой кандидатуры и я не вижу.
– Да, да! Это так! Он – по настоящему боевой генерал!
