Понять Молдову. Записки странствующих социологов
«Балет не нужен…» – горько сетовала она. Не нужен… Вспомнился Скрипач из «Кин-дза-дза», который был не нужен и оставлен в пустыне… Балерины в белых лебединых пачках, с лебедиными перьями на красивых головках, провожали глазами покидающий их звездолет… Сквозь стекло иллюминатора я заглянула в уплывающие от меня серые глаза, и мне стало мучительно стыдно…
Я не смогла остановить ни Фриду, в руках у которой вновь появился платок, ни Аннушку, хронически разливающую масло…
Производители культурного продукта уже больше ориентируются в своем производстве на Румынию и через нее на Европу, чем на Молдову. Как сказал респондент, «unirea для молдавской интеллигенции уже совершилась», имея в виду что румынский и молдавский культурные рынки уже давно соединились. Но была ли это unirea, то есть союз, объединение? На мой взгляд, процесс больше похож на культурную ассимиляцию, когда Мунтения главенствует, когда бухарестское произношение, бухарестские вкусы, бухарестские манеры и привычки становятся единственно правильными и эталонными.
Для читателя, мало погруженного в румыно-молдавский вопрос, я должна напомнить, что румыноязычных государственных образований на большей части исторического периода было два – княжества Валахия и Молдова. Иногда и больше, когда из общего румыноязычного целого выделялись Бессарабия, Буковина и прочие небольшие части, на время переходившие под управление иных государств. Граница между империями часто определяла границу между княжествами и в течение последних веков проходила в самых разных местах, но большей частью по территории княжества Молдова. Каждая война между сильными игроками вела к пересмотру границ в этом регионе. Государство Румыния возникло как попытка объединения двух княжеств в единое государство, оно образовалось в середине XIX века, но нынешняя территория государства Молдовы под именем Бессарабии в него не вошла, оставшись в составе Российской империи. Следующим шагом объединения говорящих на румынском и уже несколько, в силу существования в разных государствах, обособившегося от него молдавском языках, которые, по мнению одних респондентов, вызывающих наше полное уважение, являются одним и тем же языком, но, по мнению других не менее уважаемых нами респондентов, все-таки имеют некие отличия, было присоединение Бессарабии к Румынии в 1918 году. В сороковом, сорок первом и сорок четвертом годах территория между Прутом и Днестром вновь переходила от одного государства к другому, пока в 1992 году не стала отдельным ото всех, независимым государством. Но, поскольку граница и сейчас проходит по территории бывшего княжества Молдова, большая часть исторической Молдовы (и никто не спорит, что область также называется Молдовой и на ее территории живет региональная общность под названием «молдаване») сейчас находится в составе государства Румыния. Меньшая же часть, ранее, в составе Российской империи именовавшаяся Бессарабией, стала сначала Молдавской ССР, а потом государством Республика Молдова17.
Молдова и Румыния гораздо ближе, чем думает русскоязычный читатель. У людей, живущих в разных государствах, одни и те же герои одной и той же истории, одни и те же литературные классики, поэты и композиторы, воители, крестители и сказители. Это создает определенное напряжение. Российский читатель может его прочувствовать, если он представит себе, что существует некое другое государство, где говорят по-русски, хотя и с резко отличным акцентом, изучают свою историю по «Повести временных лет», считают Александра Невского своим героем, а Пушкина – своим национальным поэтом.
Экономика двух стран почти не связана, поскольку правила ЕС жестко блюдут экономические границы. Около миллиона граждан Молдовы имеют вторые, румынские паспорта.
На мой взгляд, раздвоение одного этноса на два государства произошло неслучайно. Сам ход жизни, бурные отношения с соседями, а также сам крестьянский характер культуры разложили этническое и культурное зерно в две корзины, что было очень мудрым историческим решением, настолько мудрым, что я не стала бы приписывать его одному человеку. Именно две корзины и позволили этносу выжить. Эти государственные образования одновременно тяготели и отталкивались друг от друга, отчаянно конкурируя за территорию, население, статус старшего, право влиять на отношения с соседями и ход истории. Они то разбегались по разным политическим союзам и становились частью разных империй, то пытались объединиться или хотя бы войти в один союз и начать свою собственную игру. Они часто воевали на разных сторонах и даже между собой, предавали, подставляли друг друга, но тут же вспоминали о едином языке, религии и культуре и начинали говорить об объединении. Так было и, на мой взгляд, так будет еще довольно долгое время.
Подобная диалектика – залог сохранения и развития данного этноса. Один язык, одни воители, крестители, сказители, но две страны. Ему так удобно, этому этносу, в двух корзинах.
Это похоже на то, как одна большая семья едет в двух экипажах. На каждой остановке кто-то пересаживается из одной повозки в другую.
Два ли это этноса или один, разделенный на два субэтноса, – они спорят со времен своих первых летописцев18 и будут спорить. Пусть спорят, но без нас. Потому что, придя к некому мнению, убедив нас в нем ценой многих усилий, они могут изменить его на следующий же день, если им это будет выгодно и в очередной раз поможет сохранить физическое и культурное генетическое зерно. А мы останемся в дураках!
В Румынии, что абсолютно естественно, своих, «румынских» молдаван не слишком сильно любят, считая их людьми с менее качественным человеческим капиталом, назовем это так. А попросту ленивыми и склонными к аферам. (Я спрашивала, мне отвечали.) Молдавские районы Румынии беднее, чем прочие районы Румынии, и можно предположить, что они получают меньше средств и внимания управленческого центра. Румынская Молдавия для бухарестских чиновников все равно остается «другой корзиной», в которую они не спешат вкладываться. «Румынских румын» в Молдове также считают людьми с неважным человеческим капиталом, что тоже абсолютно естественно (кто любит конкурентов?), а попросту говорят, что они скользкие и хищные, не соблюдающие договоренностей плохие друзья. (В одной из версий баллады «Миорица» именно мунтенец с трансильванцем убивают молдаванина!)
Тем не менее тренд на слияние имеет место, он всегда имел место, как центробежная сила в стабильной системе уравновешивается центростремительной, и никто в Молдове не спорит, что под влиянием Евросоюза Румыния достигла определенных экономических успехов и что там больше рынок, доступнее ресурсы и легче делать бизнес, учиться, творить и жить в целом.
Сейчас история грузит корзину Валахии, особенно сильно нагружая кофр Мунтении, я бы так сказала.
«Сложно жить молдаванке в Румынии, – говорит мать невесты в фильме Верджилиу Марджиняну (Virgiliu Margineanu) „Свадьба в Бессарабии“. – Все будут смеяться над твоим произношением». Многие молдаване говорили мне о том, что они для румын люди второго сорта.
Я написала Элеватии и прямо спросила ее, что она думает об unirea. Она долго не отвечала. Настолько долго, что я подумала, что задала ей крайне неприятный вопрос и она решила не отвечать. И румыны, и молдаване обычно именно так и поступают в подобных случаях. Но она все-таки ответила: «Я не отвечала, потому что ты задала очень серьезные вопросы, а у меня не хватало душевного спокойствия для единственного ответа. Теперь я постараюсь ответить тебе, но постепенно, по частям». Она так именно и написала – «единственного ответа», что тоже важно в данном контексте. И румыны, и молдаване склонны менять свои ответы в зависимости от ситуации. Элеватия поняла, что я хочу искреннего, последнего ответа, и я его получила:
«Что я чувствую в связи с возможным присоединением Молдавии к Румынии? Моя дорогая, исторически Молдавия была румынской землей, частью страны Румыния, это была румынская территория и румынское население. Но теперь я действительно не знаю, как они себя чувствуют, потому что они слишком долго находились в составе России и под российским влиянием. Я хочу, чтобы Молдавия объединилась с Румынией-матерью, если это будет благом для нее. Но я чувствую, что бедности там так много, что в отчаянии они готовы отправиться куда угодно, просто чтобы улучшить свое положение. И я понимаю их. Все мы хотим разрешения трудных ситуаций в этой жизни.
Итак, повторяю, для меня Молдавия была Румынией, но сейчас я не уверена, в том, что это так. Они независимы. Это еще одна страна, где говорят на румынском и русском языках. Это как Люксембург, где говорят по-французски и по-люксембургски, но они не французы и не бельгийцы. Так что мне сложно ответить…
Политический режим, история моделируют людей. И это не о том, чего хочу я, это вопрос судьбы страны и ее народа. Речь о том, будет ли это для них лучше или хуже. Речь идет о жизни на собственных ногах, о выживании в эпоху больших перемен.
Мне нравятся хорошие молдавские вина, молдавская музыка и талантливые люди… но это специфика страны. Политические вопросы – это нечто другое. Они должны решить, куда им идти и где им лучше. Я жду здесь с широко раскрытыми объятиями. Меня так воспитали…
Дорогая Юлия, это мое мнение в данный момент. Мы не решаем важные политические вопросы, мы живем свою жизнь так хорошо и так красиво, как можем. Мир вступил в период больших изменений. Мы здесь ощущаем это очень сильно. Мы тоже должны меняться, двигаться вместе с изменениями мира. Это порой не слишком комфортно, но жизнь дает тебе шанс сейчас, здесь, шанс чувствовать, испытывать. Давайте наслаждаться этим!»
Таким образом, у румыно-язычного этноса две корзины, две Повозки Странствий. Бричка и фаэтон, и еще пара крестьянских телег на подхвате. Румынская повозка на сегодняшний момент более вместительна, четырехколесна, с осью высокой культуры, на сегодня она модернизирована, с хорошими рессорами и красивым верхом, но у нее бухарестский возница. А молдаване, чья бричка в очередной раз обветшала, на ходу перепрыгивают из разваливающейся брички во все более быстро едущий фаэтон. Перегружают свой скарб и не слишком сильно задумываются о последствиях такого шага. Вообще, прогнозировать и строить долгосрочные планы – не в молдавской практике. История не оставляла молдаванам возможности проверить, сбудутся ли они, слишком часто всё менялось через несколько дней.
Многое не удается перегрузить, и я боюсь, что так и не удастся. Что станет с оставленным скарбом? Что случится с недопрыгнувшими людьми? Останутся на обочине исторической дороги?
«…головокружительная скорость, тряскость степных дорог и неудобство повозок, лишенных рессор… Подобный способ передвижения по бессарабским степям не обходился без анекдотических ситуаций, когда хрупкие повозки, не выдерживая скорости и дорожных ухабов, разваливались на ходу, оставляя пассажиров на земле вместе со своим багажом, в то время как ямщики на передке уносились вдаль…»19 – так суммирует впечатления путешественников по Бессарабии в начале XIX века современный историк.
Молдавские писатели советской эпохи так и не стали своими в Бухаресте, они там «не приживаются» и сложно продаются.
Если верить нашим респондентам, а я им верю, ни молдавская литература, ни молдавский балет как самостоятельные единицы в Бухаресте не нужны. Нужны силы, которые вольются в литературу и хореографию Румынии. Но вливаться они все же должны на подчиненном положении. Может быть, об этом и говорит «Миорица» в том числе? Мунтенцу и трансильванцу брат не нужен, нужны его стада. Но я как-то совсем не сомневаюсь в том, что если все переменится и молдавская бричка начнет обгонять румынский фаэтон, то она возьмет на борт только самое ценное из него. Самых ценных людей и самые значимые артефакты.
Цитаты к разделу
Григорий Виеру – классик. Мы выбрали детские стишки для самых маленьких, проиллюстрировали, красиво издали. …У нас отлично продается, на румынском рынке очень вялотекуще, хотя альтернативы нет, это эксклюзив. И таких примеров очень много. Есть еще один живой классик, Спиридон Вангели. Тот же феномен!.. (м., 45+, бизнес)
Язык один, но, к сожалению, румыны очень остро чувствуют молдавские наречия. И это не помогает продажам. Мы сделали маленькую книжечку «Говорящая азбука». Эта книга была впервые на румынском рынке. Эта книга – один из лидеров в сегменте книг-игрушек. Там нажимаешь кнопочку, и тебе произносят букву «А», и так далее. Я сразу предупредил: надо найти диктора, у которого не будет молдавского акцента. И вроде бы нашли, и проверили – у нас два редактора, один в Бухаресте живет. В результате, когда книжку сделали, здесь она пользуется бешеным успехом, а в Румынии очень холодно принимается. Ей нет аналогов! И я не могу понять… Они прослушали и сказали, что в двух-трех словах произношение не бухарестское. Я думаю, это главная причина, почему она плохо продается… (м., 45+, бизнес)
…я была в Румынии, где меня ценили, но там я почувствовала холод. Они восхищались, и они очень ценят русскую школу, но никто не воспримет тебя как свою, воспримут как низкую нацию. А я не хочу, я не хуже. Почему наш народ должен преклонять голову, чтобы нас как рабов воспринимали? Моя позиция – никто не будет тебя считать своими. Если позиция какой-то страны будет искренней: пожалуйста, – то тогда я за. Но я знаю, что этого не будет». (ж., 30+, искусство)
Это кусок земли, которым всегда лакомились все кому не лень, и всегда бояре неохотно покупали землю между Днестром и Прутом, потому что всегда здесь были политические войны. Здесь никогда не было стабильности и спокойствия. Оно, наверное, так и будет. Россия имеет свои интересы, Европа – свои. Этому народу то одни бьют по голове, то другие. Сейчас и американизация идет, и мне это тоже не очень нравится. (м., 45+, религия).
…все мы знаем, что всегда были княжества: Молдавское княжество, Валахия и т. д. А Мунтения – это и есть Румыния. Даже если географически взять, Молдова – это огромнейшая страна. Это и Черновцы – Карпаты, это и Черное море – юг Украины, юг Румынии, Сучава – это все Молдова. Эта территория представляла собой интерес по своему геополитическому назначению, потому что пытались всегда оторвать от нее. Кому-то нужно было море, кому-то горы, кому-то нужны были степи и т. д. Эта земля последние несколько столетий была под мечом – то австро-венгры с турками делились и Россией, потом Вторая мировая война – тоже разделение. Очень обидно, что в итоге у нас мало кто знает, что такое Молдова. Румыния – это политическое государство, образованное относительно недавно и не по этническому признаку. Это политическое образование, не этническое: куски от Австро-Венгрии, от Молдовы – основная часть, еще откуда-то. Румыния на границе по Пруту с Молдовой. То есть это чуть не линейкой было разделено. Потом от Молдовы еще оторвали юг, и получилось то, что получилось. Осталась эта куцая территория, которую сравнивают с Грузией. (ж., 45+, управление).
Понятие «румын» появилось не так давно, намного позже, чем такое название, как Валахия, Мунтения. …Румыния – это нечто искусственно созданное, чтобы как-то уйти от четких региональных названий одного и того же этноса. Вроде преподносится, что это должно было быть нечто объединенное. Тем не менее не получилось этого объединения. (ж., 45+, управление).
Насколько я понимаю, процесс объединения Молдовы и Валахии был далеко не безоблачным. Определенная часть молдавской политической элиты чувствовала, что ее обманули. Объединение не принесло ожидаемых результатов: столица не там и так далее. Более того, после падения режима Чаушеску я не был в числе тех, кто первым ломанулся в Румынию, но, переезжая Прут к подруге в Бухарест, я видел, что сама румынская Молдова убого выглядела внутри самой Румынии. Внутреннее размежевание и успешность внутри одного государства существовала и существует до некоторой степени сегодня. (м., 65+, управление)
У нас очень специфические взаимоотношения с Румынией и с румынами. Несмотря на то что очень много наших студентов там учится, они проходят через несколько классических моментов. Сначала неприятие, их называют там бессарабцами, не молдаванами, они бессарабцы. (ж., 35+, СМИ)
Мы слишком маленькая часть большого народа, которая была отделена и потеряла связь и с тем, откуда она ушла, и не видит себе будущего в другой части. …Эта территория ничья сейчас. Румыны ведут себя нецелесообразно. Они говорят, что это их интересует, на самом деле это их не очень интересует. И поэтому они не очень понимают, как всё здесь строится. У россиян более мощный аппарат анализа, и интересы их наиболее ясно сформулированы. Румыны поддерживают финансово больше, чем россияне, а эффект противоположный. (м., 45+, управление)
Сейчас у нас всё время дискутируют как язык назвать: румынский или молдавский. Сколько людей проведет статистик, столько и будет разных статистик, уже будет зависеть от того, кто спрашивает. Вы от меня что ожидаете, чтобы я сказал, что он молдавский или что он румынский? Если я чувствую, что вам скорее понравится ответ молдавский, то я скажу – молдавский. Поэтому все статистики, которые даются, они очень обманчивы. То, что он думает, это уже совершенно другое дело. Это является в некотором роде и миролюбием, доброжелательностью – то есть я не хочу с вами входить в конфликт. Если я чувствую, что я другого мнения чем вы, я соглашусь, я скажу, что я тоже так думаю, чтобы мы жили мирно. Некая политическая прагматичность в этом. …Это тоже своеобразная форма приспособляемости – что от меня требуется, я к тому и приспосабливаюсь в языковом плане и культурном. (м., 45+, образование)
Сложно сказать, кто такие молдаване. Как определить – что такое молдаванин? Есть молдаване в Румынии, которые считают себя румынами, но живут географически в исторической части Молдавии. Есть молдаване в Украине, часть еще считает себя румынами, другая часть, их уже перевели на рельсы, считает себя молдаванами. Есть приднестровские молдаване, которые живут в Приднестровье. А потом здесь есть немножко, в зависимости от того, какой канал он смотрит. Очень сложно. Здесь у нас такая транзитная территория, и этап исторический, и очень сложно сказать, что здесь толком происходит. Куда мы движемся, как мы думаем. Мы быстрее можем сказать, кто мы не есть. (м., 45+, управление)
Объединение с Румынией политологически более сложный вопрос, чем забрать население. Я не знаю, сознательно ли Румыния забирает население, они просчитали, что забрать эту территорию сложно. (м., 45+, управление)
Молдаванин может быстро с вами согласиться, но потом он свое мнение поменяет 10 раз. Это связано с тем, что большие миграции проходили через нас в течение двух тысячелетий шли одна за одною. (м., 65+, наука)
Политика хоть какая-то у нас есть, хорошая или плохая. А национальной еды вообще нет. …молдавская кухня – симбиоз четырех кухонь: украинско-польской, еврейской, турецкой и балканской. Мамалыга, кукуруза явно не молдавская. Может быть, только способ приготовления. Если мы говорим про хорошую кулинарию, которая насчитывает пять-шесть исконно наших национальных продуктов, то их будет три: брынза, плацинда, зама. (м., 25+, услуги)
У нас очень хорошие отношения и взаимосвязи с румынскими киношниками. Это объясняет то, что один и тот же язык. Можем показывать без перевода в Румынии. …для нас это очень важно, что наконец мы можем продавать свою продукцию. До сих пор мы производили, вот оно лежит на наших полках, но это для архива, а вот продавать мы смогли два года назад. (м., 45+, искусство)
Люди остаются на своих местах, в своих домах, будут там работать. Будут свои законы просто. Граница должна отодвинуться чуть дальше, не остаться здесь между Румынией и Молдавией, а чуть дальше. Для нас это был бы первый результат. (м., 45+, искусство)
У артистов уже произошла униря (unirea). Рынок их заставил искать свое «я» и там, где это «я» может денежку заработать. Здесь сложно заработать, даст он один концерт или два. Они молдавские артисты, но которые работают на румыноязычном поле. (м., 65+, наука)
Фактически молдаван в середине XIX века облапошили. Они объединились на равных правах. В каком-то смысле Молдова даже имела преимущества. Узаконилось понятие румынской нации, румынского языка, румынской культуры, румынской идентичности, и молдаван румынизировали, хотя это были два этноса. А молдаване, которые остались на территории Бессарабии, не были румынизированы, поскольку Российская империя не была в этом заинтересована. Она постаралась в каком-то виде русифицировать Бессарабию, но это не вполне получилось. Таким образом, молдавская идентичность сохранилась здесь до сих пор, проникла в коллективную память. Это плюс, благодаря этому в истории осталась молдавская идентичность, ее можно возродить, возобновить. В Российской империи был необходимый мультикультурализм, в котором молдавская идентичность смогла сохраниться. (м., 35+, медиа)
…я не готова это сказать, что язык молдавский точно так же как я не готова утверждать, что он румынский. В итоге мы не знаем, как правильно назвать этот язык. Румынская идентичность абсолютно привязана к названию языка. Это не сами собой появившиеся понятия. Это навязанное понятие, как объединяющее всю большую территорию, которая в итоге не выполнила свою роль. Появилось это румынское, искусственное государство, появилась эта Молдова, осталось то, что осталось. До сих пор этот конфликт, нам чего-то не хватает. Нам не хватает понимания, убежденности называться Румынией. Мне не хочется называться румынкой может быть потому что я не вижу, при всем уважении к румынам, есть момент, что они считают себя превыше. Такая заносчивость, как бы они – центр, а всё остальное какая-то периферия. Молдаване – это периферия, венгры – это периферия, живущие в Румынии и все остальные. Мне не хочется называться румынкой. (ж., 45+, управление).
По национальности я румынка, но я живу в Молдавии. У меня есть румынское гражданство, но я не то что им не пользуюсь, когда я выезжаю из страны, я пользуюсь молдавским паспортом, потому что я являюсь гражданином Молдавии. Когда был визовый режим с Румынией, я получала визу на молдавский паспорт, потому что пока я живу в Молдавии. Если когда-нибудь Молдова воссоединится с Румынией – хорошо, но пока я живу в Молдавии. (ж., 45+, юриспруденция)
…не знаю почему, но они стараются нашей молодежи гражданство дать, а на самом деле у них другие цели. (ж., ст., с/о)
Я был и в Бухаресте, и в Галаце, и в Констанце, и нас радушно приняли, и всех так принимают. В Яссах больше наших, и они к нам привыкли, и я говорю, что румыны разные. Если попал на хороших, то тебе повезло, а иногда попадаешь, что они сторонятся тебя. (м., мол., в/о)
У Румынии есть такая пословица, что если они объединятся с Молдовой, то Румыния станет головой, а Молдова – руками. (ж., ср., с/о)
Мы, молдаване, всегда инициировали союз с Румынией. Так что будет намного лучше, если мы объединимся, потому что в таком случае будет больше порядка. Все равно и там беспорядок, присутствует бедность, как и у нас, там дают взятки. Только там больше свободы в общении, они боятся прессы. У нас пресса зависит от политиков. (ж., ср., с/о)
…когда-то лет 20 назад был такой период, когда мы ездили в Румынию, продавали старые шмотки, вещи. Я продавала там лезвия, даже презервативы, всё шло на «ура». …эти румыны у нас всё скупали, и я обратно ничего не привозила. Прошли годы, мы считали, что румыны самые нищие, а мы такие богатые. А сейчас они нас считают такими, какими они были тогда. (ж., ср., с/о)
…у Румынии своя судьба, она прошла через что прошла, если помните, в 90-е они приезжали к нам и покупали много вещей, разных… Впоследствии их уровень жизни, пенсии, зарплаты и здравоохранение развились, это было связано с европейской поддержкой. Но деньги, которые дала Европа, не равны результату, полученному в Румынии. Ни они, ни мы не знаем, как потратить европейские деньги, деньги были потрачены для других целей, коррупция на высоком уровне. У них есть проблемы, которые нужно решить, почти одинаковые с теми, что и у нас. (ж., ст., в/о)
Мы ездили в Румынию. Когда ехали в Бухарест, остановились в каком-то пансионате и сидели болтали с румыном, водителем этого пансионата, и говорили об этом мире и спрашивали, хотели бы они, чтоб мы переселились к ним, он говорит: «Да, да, мы бы очень хотели, нам нужны батраки». Вот с тех пор я поняла, для чего им нужно, чтоб мы присоединились, чтоб использовать дешевую рабочую силу. (ж., ст., с/о)